«…Под влиянием сильного, но безотчетного чувства страха, под влиянием раздражения, в обстановке беспомощности и неуверенности нарастает внутреннее напряжение. Возможность разрядить такое напряжение появляется в том случае, если люди могут найти в своей собственной среде тех, кого можно заклеймить словом «враги». Тогда страх обычно теряет свой таинственный и неоформленный характер; вместо беспомощности и неуверенности возникает непосредственная задача: бить врага в своих собственных рядах. Нанося такие удары, каждый начинает думать, что он «что-то делает», что он «помогает довести войну до победного конца».
В подобной обстановке у очень многих людей появляется склонность найти отдушину, чтобы освободиться от внутреннего перенапряжения, воспринимая без особых рассуждений мысль о том, что надо искать врага в своих собственных рядах. Теперь дело лишь за тем, чтобы кто-то первым назвал врага «по имени». Возглас отдельного человека подхватывается тысячами и быстро передается из уст в уста. Пресса и радио заботятся о том, чтобы он оказался доведенным до миллионов людей. В подобном процессе возбуждение, как искра, перескакивает от одного человека к другому. Однако значительно более важную роль играет то, что большинство людей находится (как оно и было в действительности) в состоянии такого напряжения, что достаточно малейшего толчка, чтобы вся их злоба и ненависть прорвались наружу. В связи с этим искры возбуждения возникают во многих местах сразу, их распространение становится исключительно быстрым, и то, что один человек подозревает, следующий передает как достоверный факт. Когда о подобном предположении или подозрении сообщают на страницах газет или радио, они приобретают черты неопровержимой истины. У большинства людей нет потребности в том, чтобы критически и хладнокровно оценить доходящие до них известия . К тому же проверка зачастую оказывается невозможной: связь прервана, и ни у одного человека нет правильных представлений о ходе боев…» (Лю де Йонг, указ. соч., с 380-381).
Отлично сказано! И ни чуточки не устарело. Более того, становится год от года все более актуальным.
Что такое нынешнее «постиндустриальное общество» на Западе? Это — отсутствие единого общества. Оно уже расколото на группы, которые чужды друг другу. Эти группы разнообразны. Есть те, кто вписался в глобализацию и процветает, живя в роскошных, огороженных от всего мира жилых комплексах. Это — члены Сообщества Тени, мирового Голема (по данному нами в «Третьем проекте» определению). Можно сказать, уже не Золотой миллиард человечества, а платиновые сто миллионов. Как отметил в своей книге «Мировой кризис и общая теория глобализации» наш большой друг, один из выдающихся умов современности Михаил Делягин, эта часть человечества живет уже в так называемом информационном мире, глядя на остальное человечество как на сырье для своих опытов и проектов, как на серую массу. Это — люди сверхбогатые, мировые пираты, способные в любой момент найти для воплощения своих проектов и удовлетворения собственных прихотей любую сумму денег, любой ресурс — именно благодаря тому, что они владеют мощными средствами влияния на сознание миллиардов людей. Больше всего таких людей «новой расы» господ-глобализаторов — в США.
И есть те, кто в тех же США, например, в этой глобализации оказался лишним. Эти люди бедны, пропитаны криминалом и живут во всяких гетто, ненавидя счастливчиков. Гетто — это мир насилия, наркотиков, иллюзорных удовольствий. Фактически, процветающие поселения «глобалов» и грязные гетто в США — это два разных мира в одной и той же стране.
«В современных городах установился «апартеид по районам»: те, кто может себе это позволить, покидают грязные и убогие кварталы, к которым «прикованы» другие — те, кому переезд не по средствам. В Вашингтоне этот процесс уже завершился, в Чикаго, Кливленде и Балтиморе — близок к завершению. На вашингтонском рынке жилья дискриминации нет. И все же в городе существует невидимая граница, проходящая по 16-й улице на западе и вдоль реки Потомак на северо-западе, которую оставленным за нею лучше не пересекать. Подростки, оставшиеся за этой невидимой, но абсолютно реальной границей, ни разу в жизни не видели центр Вашингтона со всем его блеском, кичливой элегантностью и утонченными развлечениями. Этого центра в их жизни просто не существует. Люди, живущие по обе стороны границы, не общаются друг с другом. Их жизненный опыт так различается, что просто непонятно, о чем они могут говорить, случись им встретиться…» — пишет видный социолог Зигмунт Бауман. («Глобализация: последствия для человека и общества» — Москва, «Весь мир», 2004 г., с 124.)
В современных США все время растет доля отверженных, прошедших через тюрьмы людей. Это как раз те, кто оказался лишним в эпоху глобализации. Им нет достойного места в жизни — и не будет. Им нет работы, потому что современные технологии не требуют такого числа неквалифицированной, почти необразованной рабсилы. Эти «новые варвары» полностью неконкурентоспособны, потому что слишком невежественны для работы в мире высоких технологий, постоянного научно-технического творчества и финансов. По логике вещей, Западу нужно их истреблять миллионами — но на это никто не решается. Сегодняшние исследователи говорят об «американском ГУЛАГе» — о кошмарном росте числа заключенных. Тюрьмы становятся средством изоляции неконкурентоспособного, «лишнего» населения Запада, угрожающего благополучию и безопасности процветающих «глобалов». Тюрьма — всего лишь альтернатива массовому уничтожению маргинальных, босяцких слоев. Тот же З. Бауман приводит убийственную статистику: если в 1979 году на сто тысяч населения США приходилось 230 заключенных, то в 1997-м — уже 649. Рост почти в три раза! В благополучной, тихой Норвегии в начале 60-х насчитывалось всего 40 «зека» на 100 000 граждан. Сегодня их — уже 64 человека. В Голландии за тот же период сей показатель возрос с 30 до 86 человек, в Британии на конец 1990-х годов было 114 тюремных сидельцев на сто тысяч душ населения, причем число их растет столь стремительно, что приходится едва ли не каждую неделю вводить в строй новую тюрьму.
Но, в отличие от советских «зон», нынешний западный ГУЛАГ не может дать осужденным работы. В глобализированном мире и так хватает дешевых рабочих, согласных вкалывать на западные корпорации по всей Азии. Рождаются новые тюрьмы — где «зека» просто изолируются от мира, ничего не делая.
А теперь представьте себе, как все эти сидящие и отсидевшие ринутся грабить, насиловать и убивать в кварталы и поселения состоятельных «глобалов», стоит только нарушить работу западных государств или разбить крылатыми ракетами ворота нескольких тюрем. Орды озлобленных люмпенов с удовольствием пойдут охотиться за лакомствами, вещами и гладкими холеными самками «первого мира».
Кроме того — коль уж говорить о нынешнем и будущем Западном мире — тамошнее «общество» уже расколото на множество этнических группировок, порой смертельно враждующих. Остатки белого населения ненавидят пришельцев — общины арабов, турок, китайцев, выходцев из стран Юго-Восточной Азии, латиноамериканцев, африканцев и, например, негров-потомков плантационных рабов в Америке. Некоторая часть белого населения США, например, уже готова с оружием в руках бить не белых, заодно смертельно ненавидя федеральные власти Соединенных Штатов за проводимую ими антиамериканскую политику. Мы говорим об отрядах гражданской милиции (народного ополчения), которые обладают стройной идеологией. Вот, дескать, засилье евреев в верхушке США, вот — их заговор с целью уничтожить исконную культуру белых и самих коренных англосаксов, низведя их до уровня бессловесных рабов, которые должны своим горбом кормить всяких негров, финансовых спекулянтов, евреев, лесбиянок, наркоманов, гомосеков и прочая. Мол, у этого предательского правительства в Вашингтоне уже заготовлены тайные концлагеря для белых патриотов и спрятаны эскадрильи «черных вертолетов» для грязных операций.
Будь, например, исламские экспансионисты немного поумнее — и они бы на свои нефтедоллары подпитали б эти отряды белого ополчения, взрывая США изнутри.
Если в случае войны в США организовать некоторые эффектные операции, запустить умело сработанные слухи и организовать полет парочки крашенных в густо-черный цвет геликоптеров в южных районах Америки — и удастся запустить такую цепную реакцию, на борьбу с которой вашингтонскому правительству понадобятся изрядные усилия. Ибо белые ополченцы в случае войны вполне могут кинуться в драку со своими же «федералами».
Посмотрите на Европу начала ХХI столетия — и там вы тоже увидите экстремистские группы белых, желающих бить арабов, турок и негров. И там можно, заранее подкормив их, спровоцировать хаос.
В то же время, сами группы и общины не белого населения даже в мирное время собачатся друг с другом будь здоров! В общем, в современном западном обществе пролегает столько фронтов взаимной ненависти и подозрений (буквально вдоль и поперек), что ему уже приходится тратить умопомрачительные деньги и ресурсы на полицейскую машину, хоть как-то спасая остатки старого общества от распада и войны всех против всех. А дальше будет только хуже.
В случае войны работу полицейской системы можно умело нарушить, вызвав массовые беспорядки по всему Западу. Даже введение чрезвычайного положения несет для американского общества в больших городах огромную угрозу. В одном из нашумевших в 90-е годы триллеров описывается любопытный сценарий. Американцы захватывают крупного колумбийского наркодельца и устраивают над ним суд в Вашингтоне. Но оставшиеся на свободе соратники барона учиняют в столице США череду террористических актов, вынуждая ввести в городе осадное положение со всеми его прелестями: войсками на улицах, обысками прохожих и комендантским часом. В итоге ломается вся привычная вашингтонцам жизнь. Их начинает ломать и корежить. Войска и национальные гвардейцы на корню пресекают уличную наркоторговлю — и у тысяч наркоманов начинаются муки абстиненции. Сходя с ума, они начинают самые дикие выходки. Начинается пальба на улицах. Огромные убытки несет бизнес — ведь исчезает ночная жизнь. В довершение ко всему, войска из-за взвинченных нервов открывают огонь и по ошибке…
Сказка, конечно, ложь, да в ней — намек. И еще какой!
Итак, потенциально и США, и Европа XXI века — это очень неустойчивые общественные системы, сильно уязвимые для ударов в духе поражающей психику триллер-стратегии. Их действительно легко ввергнуть в хаос, породив цепную реакцию социального разрушения. Да такую, что Западу станет просто не до нападения на русских. И тут самое время снова обратиться к ценному опыту 1940 года.
Итак, де Йонг доказывает: во время неудачной войны люди, ища выход смутной тревоге, охотно бросаются искать врагов внутри собственной страны. Критическое, логическое мышление, и в мирное-то время доступное лишь немногим, в экстремальной ситуации попросту отключается.
«Назвать по имени», «найти (что часто означает создать) врагов в собственной среде» является одной из форм удовлетворения той внутренней потребности, о которой мы говорили выше. Это естественный процесс, точнее — доступный способ, дающий людям возможность воспринять ту действительность, которая кажется невыносимой; в периоды особой напряженности подобные процессы почти неизбежны. С первого взгляда кажется, что подвергнувшийся нападению народ еще более затрудняет свое положение, высказывая подозрение о том, что в его среде имеются враги; на самом же деле происходит как раз обратное явление.
Характер выдвигаемых обвинений против выискиваемых врагов в своей собственной среде имеет второстепенное значение.
Поскольку … люди сами желают, чтобы их убеждали в наличии сообщников врага внутри страны, разве не будет для них естественным предположить, что эти сообщники занимаются шпионажем и диверсиями, стреляют по войскам той страны, где они живут? Конечно, рассуждают многие из них, такие шпионы жили в стране годами, только их никто не выявлял и они оставались незамеченными; такими же неприметными остаются и вражеские агенты, появляющиеся с началом вторжения. В целях маскировки последние, конечно, стараются применять такие приемы, как переодевание в штатское платье или в форменное обмундирование той страны, которая подвергается нападению.
Все рассуждения подобного рода обычно не встречают возражений; многие утверждения люди воспринимают за действительность, несмотря на то, что звучат неправдоподобно. Иногда всплывают старые, давно забытые обвинения. Так, например, в Бельгии в ходе Первой мировой войны жители искали особые знаки, схемы или планы города на обратной стороне рекламных вывесок фирмы «Магги», а во время Второй мировой с той же целью осматривали плакаты, рекламирующие цикорий «Паша»; в обоих случаях искали пометки, якобы сделанные агентами противника из среды самого населения. Все чаще выдвигаемые обвинения содержат элементы недавнего прошлого, в этом случае любое обвинение звучит наиболее убедительно… Так, например, обвинение членов нацистской партии Голландии в том, будто они всюду стреляли в голландских солдат, подкреплялось ссылкой на заявление, которое сделал лидер партии за две недели до этого. Последний заявил: «В случае немецкого вторжения мои сторонники не будут оказывать агрессорам никакого сопротивления».
Люди часто искали врагов в своей собственной стране среди священников, монахов и монахинь. Все эти лица носят одежды, словно специально приспособленные для укрытия оружия. По всей вероятности, сказывалось то обстоятельство, что представители церкви издавна окутаны некоторой тайной. (Принцесса Мария Бонапарт в своем исследовании, касающемся некоторых сторон вопроса о пятой колонне, говорит о том, что в «народных массах всегда тлеют скрытые антицерковные настроения» — Myths of War, London, 1947, p.84-87).