ЭКСПЕРИМЕНТЫ

Елену с малышом поместили в отдельную палату, которая по сути дела не отличалась от клетки в зверинце.

И точно так же, как звери в зоопарке живут и отправляют все свои естественные надобности на виду, так же и в этой «палате» всё должно было происходить на виду у персонала.

Ель не испытывала неудобств, ибо у неё не было комплексов. И хотя дверь открывалась ключом только с одной стороны, а под потолком в углу был глазок телекамеры, молодая мать не обращала на это ни малейшего внимания.

Она была с малышом, и это было главное. Она даже не допускала мысли, что у неё отнимут Гора, ибо она была на постоянном контакте с ним.

Когда она кормила Гора грудью, то чувствовала, что из её сосков малышу поступает не столько молоко, сколько энергетический бальзам с Ригеля, который заметно укрепляет его косточки, мышечные ткани, развивает внутренности и настраивает все известные и неизвестные ей органы чувств.

«Мамма, ты не возражаешь, если я буду с тобой разговаривать? – вежливо спрашивал он её, – ты не будешь чувствовать себя одинокой»

«Конечно, нет, родной мой! Разве я одна, ведь ты со мной, дорогой мой!»

«Я не только твой, мамма, я, вместе с тобой принадлежу коллективному разуму Ориона, – ответил на её реплику сын. – Тебе это трудно понять, но представь, вот у вас на Земле существуют пчёлы. Одна пчела вне роя не может существовать, так же как не может существовать отдельно одна клетка головного мозга. Поэтому ты слышишь меня, папу, можешь слышать и других существ светила Ригель, но пока в этом нет необходимости»

«А она может возникнуть?»

«Со временем, обязательно! – отвечал Гор. – Так же как молодая пчела автоматически подключается к сознанию роя, так же и ты всегда находишься в резонансе с космическим сознанием Ориона. С тобой уже работают...»

«Как? Каким образом?»

«Ну вот, например, раньше твои мысли были направлены преимущественно на внешний мир, – услышала она внутренний голос, который явно отличался от её собственных мыслей. – С помощью ума ты постигала внешний мир. Но это требует очень длительного времени. Но это нецелесообразно. Всё внутри тебя! Ваши монахи, живущие на Тибете уже давно с помощью пришельцев пользуются Информационным полем Планеты, где заложена вся информация о Вселенной»

«Хорошо, но почему же другие люди не обладают такими качествами?» – возник новый вопрос у Ель.

«Из-за обусловленности, – ответил матери Гор. – Человек обусловлен поиском средств к существованию. Последи за человеческими мыслями – где достать, кого обсудить, что построить, настроить и так далее и тому подобное. Ум человека настолько обусловлен всякими суждениями, рассуждениями, пересудами и пр., что превратился в рассудок, который не имеет ничего общего с сознанием. Вот почему в Тибетских монастырях людей с малого возраста информируют о природе ума и с помощью мантр достигают прекращения внутреннего монолога. Когда фонтан мыслей исчезает, занавес ума открывается и человек видит свою принадлежность к коллективному Разуму. После этого ему уже не хочется слушать суету своих суетных мыслей. Однако, давай приготовимся, к нам гости...»

Дверь цивилизованной клетки открылась, и в неё вошли двое в халатах. У одного из них в руках был диктофон, у другого – квадратная никелированная коробочка, в которой обычно содержат медицинские инструменты.

Мать посадила заметно окрепшего малыша поудобней. Она заметила про себя, что малышом его уже было трудно назвать, скорее, это был маленький человечек.

— Здравствуйте! – приветствовал молодую мать человек, у которого был в руках диктофон. – Меня зовут Борис Иванович, а моего коллегу Фёдор и тоже Иванович. А вас?

«И все они дети стукачей...» – мелькнула озорная мысль у Ель.

«Мамма, веди себя в нашем сознании прилично!» – попросил её Гор.

Ель казалось, что она слышит сразу обоих и Орка и Гора, но различить их мысли пока еще не могла, впрочем, они могли быть и неразличимы.

— Мое имя Елена, а если с уважением, то Олеговна!

Борис Иванович что-то сказал в микрофон, закрепленный на лацкане его халата, и из стены выдвинулся стол, по обе стороны которого находились полумягкие скамьи со спинками.

— Присядем! – предложил он и сел, показав девушке место напротив. Федор остался стоять сбоку, держа наготове коробку с инструментами.

— Будете допрашивать? – с вызовом спросила Ель.

— А что вам уже приходилось быть на допросах? – спросил Федор Иванович.

— Давай, сначала я! – остановил его жестом Борис Иванович. – Итак, здесь не милиция, и нам даже ваша фамилия не нужна, ибо у нас вы занесены как пациентка Ригель.

Ель вздрогнула, и это не укрылось от внимания людей в белом. Однако они истолковали это по-своему...

— Да, да, мы всем своим пациентам даём звездные имена! – пояснил Борис Иванович и засмеялся. – У нас есть и старушка Бетельгейзе, убившая всю семью, и верзила Сириус, угробивший кандидата в президенты, и одноногий Сайф, вскрывший десяток сейфов и банкоматов, и еще с десяток «светил» уголовного мира. Когда нибудь мы вас выпустим в наш Псикосмос...

Ригель вздохнула с облегчением.

«Это же всё наши люди! – услышала она внутренний голос. – Надо же! А мы и не знали. Но теперь-то уж все будут знать. Эта информация мгновенно облетит весь Ближний Космос!»

— Итак, Елена Олеговна, нам сообщили, что у вас вчера родился ребенок. – снова заговорил Борис Иванович. – Где же вы его успели подменить?

— Борис, можно я вас буду называть таким коротким доверительным именем? – вежливым тоном сказала Ель – это мой единственный ребенок и никто не помел бы его подменить.

— Даже во сне?

— Тем более во сне.

— Почему «тем более»?

— Потому что я контролирую свои сны. Хотите, я приснюсь вам сегодня? Хотите...

«Эй, эй, эй! – услышала она Гора. – Даже шутить так не надо!»

«Простите, я же индиго, – мысленно ответила РигЕль, – я думала, что могу позволить себе среди людей небольшое издевательство».

— Посмотрим, посмотрим... – улыбнулся Борис Иванович. – Но вот задача – я не вижу перед собой вчерашнего новорожденного?

— Так вам же доложили – это аномалия! Или не доложили?

— Нам доложили про другую аномалию: про непорочное зачатие, про то, что новорожденный может говорить... Это что, шутка? Федор! – обратился он к напарнику, я думаю нам без сканера здесь не обойтись. А пока, сделай ей укол, чтобы она разговорилась и выдавала нам только правду.

«Мамма, не волнуйся, на этот момент я беру управление ситуацией на себя»

Федор открыл блестящую коробочку, поставил её на стол и достал шприц. Затем он отломил головку у какой-то ампулы и набрал в шприц содержимого.

Всё это время малыш внимательно следил за действием «врача» и выражение его личика стало почти взрослым.

Когда Фёдор направился к девушке, Гор послал в его сторону какой-то непонятный импульс.

В тот же миг рука Федора развернулась в обратном направлении, а игла шприца вонзилась в его собственное бедро.

— Чччорт! – выругался от неожиданности пострадавший.

Борис удивленно посмотрел на товарища, но решил сохранить лицо.

— Дай-ка я! – сказал он. – Растяпа безрукий! – Борис пошарил в коробочке, нашел новую ампулу, и разорвал оболочку у запасного одноразового шприца.

— Сам ты растяпа! – заговорил Федор. – Я тебе говорил, надо было дать отдохнуть девчонке, слишком рано проводить над ней эксперименты. У нас еще сперма не разморожена для её нового зачатия...

— Ты что это себе позволяешь! – вспылил Борис, но, поняв, что началось действие инъекции, быстро скомандовал в микрофон. – Санитары, убрать Федора из помещения, быстро!

В следующую секунду в камеру ворвались дюжие санитары и скрутили Федора Ивановича, который ругался так, как его никто и никогда не слышал.

— Куда его? – спросили вошедшие.

— В изолятор, с двойной дозой снотворного!

— Так! Значит, изнасиловать захотели! – спокойно сказала Ригель. – Ну-ну, посмотрим еще, на чьей стороне будет сила.

— Угрожаешь? – спросил Борис Иванович, отламывая головку у ампулы. – Ты вообще кем себя считаешь, ты – психованная?

— А я не считаю – я есть. Я есть индиго!

— Ага, я догадывался, но в расчет не взял, – ответил Борис Иванович, сбрасывая пару капель из шприца. – А ну-ка, закатывай рукав!

Однако рукав закатывать пришлось ему самому. А в следующую секунду он уверенным движением вонзил иглу себе в предплечье.

— Чччёрт! – заорал он. – Ты что себе позволяешь? Да ты знаешь, с кем имеешь дело?

— А чёрт здесь не при чем, – спокойно сказала Ригель. – Мы не терпим насилия. Запомните это сами и передайте другим...

— Санитары! – закричал Борис Иванович. – В рубашку её! Быстро!

В дверях показались новые санитары, которые заученными движениями приготовились отобрать у неё опасный предмет, в данном случае для них это был ребенок, а затем надеть на неё смирительную рубашку.

Не успели они сделать и двух шагов, как вдруг остановились, посмотрели друг на друга и связали себя одной смирительной рубашкой, да так крепко, что затрещали сухожилия.

— Я же предупредила, что МЫ не терпим насилия, – спокойно сказала Ель. – И вас избавим от этого порока со временем.

Борис Иванович пытался вытащить иглу их своего предплечья, но это ему не удавалось.

— Вон! Все вон! – закричал он на санитаров. – Не знал, что индиго стали обладать такими способностями...

— А вы вообще ничего не знаете! – парировала Ригель. – А сами то не хотите ли выйти вон? Мне нужно уединение.

А экспериментатору ничего другого и не оставалось делать, и он ретировался из палаты вместе с санитарами.

«Это еще не всё Мамма, – услышала она Гора. – Не расслабляйся. Еще один сеанс и мы будем вместе, но не наедине...»

Малыш обострил слух.

За дверью Борис Иванович выдернул, наконец, иглу, застрявшую у него в руке, и ругаясь, отдал новый приказ окружившим его коллегам:

— Усыпляющий газ в помещение для новеньких! Включайте, немедленно! – злился он, чувствуя воздействие инъекции на себя. Эй, ты! – обратился он к одному из санитаров. – Залепи мне пластырем рот. Это приказ! И не снимать в течение четырех часов!

На центральном пульте наблюдения оператор нажал на какую-то кнопку и по «вентиляционному» каналу в палату Ригель потекла сильная струя газа.

Однако она не достигла пункта назначения.

Поток газа был остановлен какой-то неведомой силой и потек совсем в другом направлении. Сначала он уложил спать оператора. Потом, открывая нужные заслонки, заполнил собой служебные помещения санитаров, врачей, коридоры, не тронув только те помещения, где находились люди со звездными именами.

Через десять минуть все в секретном институте, кроме нормальных людей, спали.

«Ну, вот, дело сделано. Можно передохнуть и набраться сил, – услышала Ель. – Мама, накорми меня, пожалуйста!»

«С удовольствием!» – ответила мать, и ротик малыша стал впитывать энергетический бальзам через сосок матери и родины Ригеля.

После кормления Гор и Ель сладко заснули.

 

Нельзя сказать, что в стенах секретного Научно Исследовательского Института Паранормальных Возможностей Человека (НИИПВЧ), произошел переполох.

Произошел он не в стенах, а вне стен института.

Когда на звонок из Большого Дома никто не ответил, возникло легкое удивление. Обратились на телефонную станцию. Станция ответила, что все линии в порядке.

Спутник КГБ тоже не обнаружил никакого подозрительного движения на территории НИИПВЧ, которое могло быть в случае аварии в Институте.

Однако телефонные линии продолжали молчать, сотовые тоже не отвечали, а подопытные «звездные» существа в НИИПВЧ чувствовали себя необыкновенно свободно.

Более того, каждый из них, начал слышать некий внутренний голос, который был абсолютно непохож на обычные мысли.

Но каждый принял это явление за очередной эксперимент над ними и не придал этому значения.

До поры, до времени...

И, тем не менее, авария была налицо.

Снова был задействован спутник, который подробно просканировал всю площадь Института в инфракрасном и рентгеновском диапазонах.

Каково же было удивление сотрудников Большого Дома, когда они увидели всех «сумасшедших» веселыми и здоровыми, а «нормальных» учёных – спящими.

— Может быть, американцы, зная о назначении нашего НИИПВЧ, использовали какое-нибудь новое оружие со спутника? – предположил кто-то.

— Нет, это было бы объявлением войны, – ответили ему. – Здесь что-то другое...

— А мы можем через спутник дистанционно подключиться к главному пульту НИИПВЧ и включить сирену тревоги? – сообразил один из спецов.

Так и сделали.

Раздирающий уши рев сирени навалился на Институт.

Ученые всех мастей разлепляли глаза, не понимая, что произошло.

Когда все уже были на ногах, оператор догадался вручную вырубить сирену.

Причина была выяснена достаточно быстро.

Это доказывал и пустой баллон с газом, который предназначался для наркотического сна.

И снова зазвонили телефоны.

Но объяснения давал только руководитель.

— Как такое могло произойти? – спросили из Большого Дома.

— Разберемся, и я сразу же доложу вам по форме... – ответил директор.

— А ты сейчас, на словах, можешь выдать какие-нибудь версии?

— Возможно, произошло какое нибудь замыкание в монтаже пульта – предположил руководитель. Аномальных явлений такого порядка он не допускал.

— Может быть, это дело рук кого-нибудь из «светил Вселенной»? Может быть, он скрывал уровень развития своих паранормальных способностей? – допытывался спец из Большого Дома.

— Нет, у нас каждый под строгим контролем...

— Короче выясняй причину этой нешуточной аварии. Доложишь немедленно!

Короткие гудки означали, что время пошло.

На «разбор полетов» был собран весь Ученый Совет.

Только оператор на пульте не дремал, и был готов вызвать санитаров по любому подозрительному шевелению подопытных субъектов.

Особенно внимательно наблюдали за Ригель, но она спокойно спала на кровати со своим малышом.

Малыш, тем временем наверстал свои часы и стал похож на годовалого ребенка.

Такой феномен стал немедленно известен Ученому Совету, ибо трансляция с пульта передавалась на личный компьютер каждого члена Совета.

Такая роскошь была позволена только Правительству России, но об этом не принято говорить.

Все члены Совета видели, что мальчик проснулся первым, без помощи матери сел, спустил ножки с кровати и спрыгнул на пол без всяких последствий для себя.

Потом он подошел к унитазу, помочился, затем спустил воду и вымыл личико из накопившейся новой воды.

— Нет, вы это видели, а? – воскликнул Борис Иванович, который был в Институте первым помощником руководителя проекта. – И кто-нибудь скажет, что этому заср... – он осекся, – ребенку всего три дня?

— Может быть, мы имеем дело с гномом? – предположил кто-то. – Ведь нам известно, что такой народец существует...

— Не в этом суть, гном он или кто-то еще. Перед нами три загадки, на которые мы должны дать ответ в духе материалистического реализма: непорочное зачатие, рождение здорового малыша в три месяца, и его членораздельная речь.

— Ну да, а кто её здесь слышал то? – возразил руководителю Федор Иванович, который на воле был ясновидящим магом, а теперь привлечен органами для пользы дела.

— А вот это первое дело, которое тебе и поручается установить! – услышал он приказ в свой адрес. – Спровоцируй мальчишку на разговор, и ты войдешь в историю Института!

— Есть! – по-военному ответил Федор Иванович. – Разрешите выполнять?

— Разве Ученый Совет уже закончился? – обрезали его. – Садитесь!

Малыш не будил мать.

Отправив свои нужды, он снова взобрался на постель и лег рядом с ней, обняв её за шею.

— Нами не решена еще одна проблема, – заявил руководитель проекта. – Нам позарез необходимо выяснить причину, которая связала двух санитаров и сделала инъекцию тем, кто намерен был её сделать. Какие будут версии для решения?

— Светила Космоса еще ничего не знают о новеньких, – начал Борис Иванович, – значит это реакция нашей индиго Ригель.

— Насколько я информирован об индиго, – вступил в разговор один из ассистентов, – они не обладают такими свойствами!

— Значит, обладают! – категорично заключил руководитель. – Обследуйте её по всем параметрам!

— Но она ведь не дастся нам так просто! – возразил Федор Иванович, – и получится все так же, как в прошлый раз.

— Примените пистолеты с усыпляющими ампулами! – разрешил начальник, – резиновые пули, накидную сеть – все что угодно, но она должна быть связана и подвергнута тщательному исследованию.

— А с ребенком что?

— Ребенка используйте так, как это делают похитители детей... Учить вас, что ли? – рассердился руководитель.

— Мы хотели это услышать от вас, а как действовать, мы уже научены...

— Да, что вы себе позволяете, Ногидополус?

Ногидополус, грек, раньше торговавший на рынке восточными сладостями, прославился тем, что мог читать мысли покупателей и пользовался этим для своей выгоды. На него стукнули, грек был схвачен, исследован парапсихологами, и вот он теперь здесь...

— А почему бы ему не позволить поработать с Ригель, прежде чем стрелять в девушку? – предложил Борис Иванович.

— Согласен! – махнул рукой начальник. – Всё, приступайте, свободны!

— Как же, «свободны»... - пробурчал себе под нос грек, выходя из кабинета руководителя.

Перед тем, как начать своё исследование, Ногидополус зашел на главный пульт и взглянул на экран, который показывал комнату новеньких.

«Вот спросонок-то и лучше будет действовать...» – подумал он, и вызвал на всякий случай подкрепление в лице двух санитаров.

— Возьмите: один – арбалет с сетью, а второй – пистолет с усыпляющими ампулами для медведей! – распорядился он. – Я войду к новенькой один, а вы ждите за дверью. Применять оружие только по моему сигналу, ясно?

«Мамма, мамма! – затормошил спящую Гор. – К нам гости! Сосредоточься! Позови папу на помощь!»

«Что нибудь серьезное? – всполошилась Ель. – А разве он сам не видит, что у нас происходит?»

«Он может видеть только твоими глазами, – быстро передал ей свою мысль малыш. – Ну, и моими тоже, конечно, но ты видишь этот мир чётче!»

В это время послышался щелчок замка на дверях и в палату вошел незнакомый для «гостей» человек в халате.

— Ассалам Алейкум! – сказал он, улыбаясь, – что в переводе значит «Привет высоким светилам!». Разрешите присесть?

— Алейкум Салам! – с восточным акцентом ответила Ель. – Присаживайтесь, гостем будете!

Ногидополус удивился, в растерянности пощупал прочность скамьи за столом, который так и не убрали в стену, и вдруг его озарило:

— A ne iz nashih li vi kraew? – спросил он по-гречески.

— Net; ne iz washih, – ответила Ригель. – Ja inkubatorskaia, poniatno?

"Осторожней, он умеет читать мысли” - предупредили её.

— А это кто еще здесь вмешивается? – снова опешил грек.

— Вот и узнайте! – ответила Ель. – Вы же специалист по чтению мыслей! – закончила девушка и закрыла деятельность ума певучей мантрой.

Грек наклонил голову, прислушиваясь, и нахмурился.

— Знаю я эти фокусы! – упрямо сказал он. – Сидит тут у нас один монах из Тибета. Но мы пси-поля его мозга живёхонько вычислили. И как только он заводил старую песню, мы её быстро сбрасывали с высоты его сознания.

«Но не на расстоянии! – быстро уловила она подсказку Орка. – Сначала вы были вынуждены применить к нему насилие».

— Правда! – удивился Ногидополус. – Откуда вы знаете?

— Прочитала ваши воспоминания... – ответила Ель и снова закрылась мантрой.

— Ах, вот оно как? – снова опешил грек. – Получается, что вы сильнее меня. Но, знаете ли, два медведя в одной берлоге не живут. Извините, но с вами мне придется поступить так же как с монахом. Санитары, взять её! – приказал он в микрофон.

Дверь отворилась, и в проходе появились двое.

Один, не теряя мгновений, выстрелил в неё из арбалета, а второй спустил курок пистолета с сонной ампулой на медведя.

И Ногидополус стал свидетелем того, как сеть развернулась и накрыла самого охотника, а пулевидная ампула, не дойдя до цели, остановилась и повернула назад, поразив стрелка в грудь.

«Зовите следующих, – мысленно сказала Ель. – Кто на новенького?!» – пропела она известную песню из старого русского кинофильма.

Ногидополус понял её.

Никаких новых приказов не последовало.

Грек низко поклонился Ригель.

Затем он помог барахтающемуся в сети и засыпающему охраннику удалиться с «поля боя» и закрыл дверь с той стороны.

«Папа, что делать? – спросил Гор. – Он теперь дежурит у дверей с той стороны, и мы у него как на ладони?! Он даже эту телепатему уже считал!»

«Ель, ты ведь умеешь мыслить образами! – услышала она внутренний голос любимого. – Пошли ему образы, от которых он впадет в безумие!»

— Черта с два я впаду в безумие! – сказал за дверями грек. – У нас тут столько безумия, что на весь Питер хватит. Видел я всякие картины безумия, в гробу бы я вас видел...

В следующую секунду он увидел гроб и себя в нём. Он увидел себя в образе монстра, у которого голова была своя, тело крокодила, а руки в виде сабель, которыми он резал свое тело. Боль была настолько натуральной, что грек завопил, как ошпаренный и понесся прочь от дверей Ригель.

Но увеличивающееся расстояние не уменьшало боли, а гроб на спине волочился, как панцирь черепахи, мешая движению. Кое-как он добрался до лестницы и решил заэкранироваться за сеткой лифта. Экран не подействовал.

Сослуживцы, встретившиеся ему по пути, не могли понять, в чем дело.

— Больно! Страшно! Не надо!!! – орал грек на весь институт. – Усыпите меня, пожалуйста! – обратился Ногидополус к выскочившему из кабинета Борису Ивановичу.

— Что случилось? – спросил последний.

Но грек не слышал вопроса. Он упал на пол и корчился в болевых судорогах.

— Не надо! Не буду! Я сделаю себе лоботомию! – орал Ногидополус. – Ой, больно! Да будьте же людьми, не издевайтесь...

Крики Ногидополуса усиливались и взбудоражили весь институт.

В конце концов, Борис Иванович приказал одному из санитаров сделать бедному греку инъекцию «медвежьего» усыпляющего и через пять минут крики затихли.

«Пока мы в безопасности, мамма... – услышала Ель голос сына. – Но всё это еще цветочки, ягодки будут впереди! Надеюсь, что ко времени ягодной спелости я достаточно окрепну. Ты не устала?»

— Я же недавно проснулась, сынок! – ответила она, не боясь, что её услышат на пульте.

«Любимые мои! – услышали оба Ригель на Земле. – Вы только физически далеко от нас. Но помните, что энергетически мы всегда рядом. Еще не наступило время для расширения действий. Мы еще не договорились с Эгрегором Вашей Планеты об обратном действии агрессии. Надеемся, что Планетарное Сознание будет согласно с нашим Проектом, ибо оно и так стонет от болезненного воздействия агрессии и насилия в её ноосфере. А в данной ситуации вы вправе выдвигать свои условия. Какие – вам виднее...»

«Новенькие» улыбнулись друг другу и обнялись.

— Что будем делать? – услышал оператор голос Ригель на главном пульте.

Магнитная лента точно записывала все события в наблюдаемом помещении. Именно последние вскоре станут новым поводом для внеочередного заседания Ученого Совета секретного Научно Исследовательского Института Паранормальных Возможностей Человека.

«Мамма! – снова услышала Ель мысль сына, которую она уже отличала от мыслепатем Орка. – Ты уделяешь мне почти всё время. Не обижай папу, он тоже ждет твоего внимания, пообщайся с ним, пожалуйста!»

«Да, конечно! – согласилась Ригель – Извини меня, любимый! Ты можешь визуализироваться в моем внутреннем видении?»

«Охотно! – ответил Орк. – Закрой глаза и настройся в резонанс со своим Именем. Лучше это делать в лотосовой асане».

Елена села в указанную Орком асану, и закрыла глаза.

— Будут какие-нибудь распоряжения? – спросил оператор главного руководителя НИИПВЧ, который внимательно следил за трансляцией происходящего в камере на своем экране.

— Нет. Хватит уже с нас аномальных событий! – ответил в микрофон «главный!» – Как бы они на НАС не стали исследовать и испытывать свои паранормальные возможности. Наблюдать и записывать!

— Уже испытывают... – проворчал оператор, но мимо микрофона.

Орк предстал перед внутренним взором Елены во всем своем великолепии. Оглядев бегло его фигуру, девушка отметила то, чего не заметила во время первой встречи. У Орка отсутствовали первичные и вторичные половые признаки. Не было ни пупка, ни гениталий, ни сосков на груди. Тем не менее, его фигура излучала мощную привлекающую мужскую силу.

«Действительно, – подумала Елена, – ведь в иных космических сферах воспроизводство не всегда должно повторять земной способ. Ведь даже тогда ему не потребовалось ничего другого, как только войти в моё энергетическое тело. И это было, по-видимому, не менее естественно, чем физический контакт, к которому так стремятся все люди на земле».

«Правильно думаешь, – ответил ей Орк, не раскрывая рта. – Кстати, ваши восточные свитки описывают некоторые способы воспроизводства нечеловеческих существ. Например, известный индийский философ V века Васубандху в «Абхидхармакоше» указывал: «Существа ада, божества и Существа промежуточного бытия рождаются чудесным образом. Преты же рождаются из матки. Выше их - дворец божеств. Они сожительствуют, спариваясь объятиями, касанием рук, смехом и взглядами. Подобные ребенку, достигшему 5-10 лет, среди них рождаются. Совершенны и одеты».

«Но то: «нечеловеческих», – возразила Ель. – Но ты же выглядишь вполне по человечески. И все ригеляне у вас выглядят так же, как и ты, сейчас представший передо мной?»

Муж улыбнулся.

«Будда предстал перед землянами в образе человека, – сказал он. – Но Будда, это не человек. Будда – это состояние Сознания – Сознания Вселенной. У вас была выставка «тысяча будд». Так вот, в созвездии Ориона «живут» Существа с Космическим Сознанием, то есть существа, достигшие состояния будды. А это вполне доступно для каждого человека. И Гаутама Будда как раз и показывал путь, как достичь состояния Бодхисаттвы, а затем взойти в состояние будды. Иначе история не знала бы тысячу будд...».

«Стало быть, человек это зародыш будды?» – спросила Ель.

«В принципе, да, – ответил Орк. – Но так же, как из миллионов сперматозоидов только один достигает яйца в матке, точно так же далеко не каждый человек сможет достичь состояния будды»

Малыш внимательно прислушивался к их беседе и, дождавшись удобной паузы, спросил, не открывая рта:

«Папа, но ведь Будда мог обращаться и в зайца, и в слона, и вообще в кого угодно, когда это ему было необходимо. Отсюда я делаю вывод, что на Ригеле у вас нет определенной человеческой формы. А для общения с другими существами вселенной вы принимаете их внешний вид, ибо если бы ты пришел ко мне в виде леопарда, то общения у нас бы не получилось. Какой же ты выглядишь в своей естественной среде Ригеля?»

Отец улыбнулся и ответил:

«Никак. Вот ваше ближайшее Светило Ра, я буду называть его так, как это принято в стране Пирамид – пояснил он – так вот, если взглянуть на него в телескоп через специальные фильтры, то будет видно, что Оное состоит из светящихся энергетических гранул или сгустков разумной энергетики. Мы тоже, будучи коллективным сознанием высокого порядка, состоим из сгустков разумной энергетики. Вот и всё»

Ель, с очарованием смотревшая на «сгущенного» мужа, спросила его вслух:

— А что, разве есть коллективные сознания низкого порядка?

«Множество! – ответил Орк, садясь так же как и она в буддхическую асану. – Разница между ними в том, что коллективные сознания высокого порядка ОТДАЮТ, а потому и светятся. А коллективные сознания низкого порядка БЕРУТ, паразитируя на окружающих носителей силы, а потому от них нет ни света, ни тепла. Мы называем таких эгосферами, а на Земле их называют эгрегорами. И вам придется со многими из них не только столкнуться, но и сразиться».

— Ага, ну если так, то вот с этого места, пожалуйста, поподробней о них? – попросила она невидимку мужа.

— С кем это Ригель разговаривает? – спросил руководитель проекта оператора.

— Похоже, что сама с собой...

— Ну, не дура же она! – возразил начальник института. – А ну-ка просмотрите помещение в инфракрасном, рентгеновском и прочих режимах! – приказал он.

Рядом с глазком телекамеры отодвинулись шторки, и появилось еще несколько оптических устройств.

Малыш заметил это и предупредил:

«Папа, мамма, нас просматривают в других режимах наблюдения!»

Орк рассмеялся:

«А и пусть! Пусть удивляются – вот для них будет новая неразрешимая задача. Мы создадим им столько проблем, что они забудут про остальные проекты, и будут заниматься только нами. А это как раз то, что нам нужно».

— А зачем нам это нужно? – спросила Елена мужа.

«Всё внимание их будет привлечено к вам! – ответил Орк. – А по каналу вниманияк вам будет перетекать их психическая энергия. Это позволит вам лучше понять их замыслы, удесятерит вашу энергетику, и позволит вам создать свой эгрегор, на которого мы возлагаем большие надежды».

Руководитель проекта протер глаза.

— Увеличь изображение и раздели объекты! – попросил он оператора. – Подожди, я сейчас сам приду!

«Дорогие мои! – улыбнулся Орк – вы не удивляйтесь и не пугайтесь, а я предстану на их мониторах в другом – нечеловеческом виде! Что бы вы не увидели, всё это буду я – любимый ваш...».

На пульте было много возможностей для манипуляции, и начальник, отодвинув оператора, сел за пульт сам. Он вывел изображение в палате на большой экран и присвистнул.

В рентгеновском режиме кроме двух скелетов больше ничего не было.

А вот в инфракрасном режиме, кроме двух известных фигур, находилась еще и третья.

— Что за чёрт! – выругался оператор.

— Нееет! Это не чёрт... – отреагировал начальник, двигая микшеры на пульте. – Это их собеседник. Надо же какое чучело!

— Да, как такое в природе может быть? – не понимал оператор. – Выходит Сфинкс в Египте это не миф, а отражение бывшей реальности в исчезнувшей цивилизации!

— Темный ты, Афоня! – отозвался руководитель проекта. – Древние египтяне были умнее нас с тобой и всех людей России вместе взятых, ибо они успешно могли делать пересадку головы!

— А вы откуда знаете, Александр Ефимович? – спросил Афанасий.

— От верблюда! – улыбнулся тот поправляя изображение. – Какой-то закордонный современный физиолог с очень сложным именем опубликовал на сайте (* http://primeinfo.net.ru/news227.html - прим. автора) информацию о том, что древние мумии свидетельствуют о проведении операции шунтирования сердца, пересадки органов, пластических операций на лице и даже операций по изменению пола. Есть даже указания на то, что древние хирурги выполняли такие процедуры, какие мы еще не способны осуществлять, а именно, пересадку конечностей тела и увеличение мозга. У одной из мумий была обнаружена пересаженная голова. Это означает, что древние врачи знали, как сделать так, чтобы иммунные клетки организма не отторгали чужеродную ткань. Это то, что не может делать современная медицина.

— Так ведь это как раз то, что записано в планах нашего Института! – воскликнул оператор.

— Ну, вот тебе и воплощение наших, но не наших планов! – отреагировал Александр Ефимович. – Какова картина, а!

Эту картину наблюдали не только на пульте. Трансляция шла на мониторы всего института, и все сотрудники видели на экранах огромного Сфинкса, который сидел в палате, поскребывая львиными когтями пол, покрытый толстым линолеумом, колотя хвостом, и вертя головой в разные стороны. Время от времени его человеческая голова открывала рот, видимо отвечая на вопросы заключенных, но речь его выходила за пределы звукового диапазона.

— Ладно, давай не будем отвлекаться! – попросила Ель. – Ты обещал подробней описать нам те низкие состояния коллективного сознания, с которыми нужно будет сражаться.

«Да, – ответил Сфинкс, вставая и разминая лапы. – Так вот, эгосферы представляют собой невидимые сферы сознания, созданные конденсацией ментальной и астральной энергии людей. Эти сферы не могут быть высоко сознательными и духовными, несмотря на то, что они могут отражать «божественную» идею. Например, эгосфера любой религии, по идее, выглядит очень благо­родно, но она лишь отражает чаяния человека в теле, несёт стадную программу, однако привлекательна для верующих, ибо рождает их надежды на осуществление их спасения от адских мук».

— Ну, да, ведь отраженный свет Луны не светит, и не греет! – отозвалась Елена.

— О чём это она? При чём тут Луна? Ничего не понимаю! – прокомментировал оператор, стоя за спиной у руководителя.

— Да я и сам не возьму в толк, при чем тут наш спутник? Может быть, они говорят о планах строительства земных баз на Луне? – сказал начальник. – Да сделай же что-нибудь, чтобы этого Эдипа, тьфу, Сфинкса было слышно!

— Собака услышит, кошка, летучая мышь, а у нас такие частоты в аппаратуре не заложены! – коротко ответил Афанасий.

— Так заложите! – рявкнул Александр Ефимович. – Мы должны уметь и ультразвук воспринимать!

— Ну, во-первых на это дело денег не заложено, а во-вторых воспринять то мы можем, но какая собака научит нас разбираться в гамме ультразвука? – спросил оператор. – А пока мы можем ультразвуком пользоваться только в технических целях, не говоря уж об его применении в качестве оружия.

«Суть даже не в том, что он отраженный – продолжал Орк знакомить землян с избранной темой. – Мы уже упоминали тот факт, что по каналу внимания к некоей эгосфере «Х» перетекает живая энергия его жертвы. Если идею озвучивает какой-нибудь человек, то люди, увлекаясь перспективами этой идеи, начинают уделять ей все больше и больше внимания, и, тем самым, подпитывают её своей энергией. Огромное количество людей вовлекается в идею, например, коммунизма, давая своими эманациями эгосфере укрепиться, усилиться, разрушить другие эгрегоры и подчинить себе построивших его людей. Преданно привя­занные к «высокой цели» эгосферы, постоянно её питающие, люди уже не подчиняются собственной воле и не могут по соб­ственному желанию вырваться из неё. Эгосфера цепко держит своих кормильцев разными способами: осуж­дение «неверных», физические действия, такие, как обрезание или крещение, проклятие «предателей»...

— В таком случае я не знаю людей, которые не были бы хотя бы слегка озабоченными какой либо идеей! – заметила Елена, слегка раскачиваясь телом из стороны в сторону.

«Конечно! – отвечал Сфинкс, расхаживая по палате и иногда даже выходя за её пределы, проходя сквозь стены, как будто их и нет. – Энергия мысли имеет тенденцию к реализации, но эта энергия может быть реализована только через эгосферу. Эта Сфера возникает, когда вектор ума группы единомышленников направлен в сторону избранной идеи. В этом случае излучение мысленной энергии людей фокусируется, и тогда в окружающей среде неизбежно организуется отдельная независимая энергоинформационная эгосфера – эгрегор. И эта Сфера начинает жить сознательной жизнью, ибо энергия мысли обладает качеством сознания».

«В таком случае, папа, на Земле должно функционировать масса эгрегоров, и они должны сражаться друг с другом?» – спросил Гор, не раскрывая рта.

«Так и происходит, – ответил монстр, выходя из стены. – Только сражения между ними происходят посредством жертв тысяч людей. Поэтому, любая эгосфера по своей природе является неизбежно паразитирующей, поскольку высасывает энергию у своих питомцев и устанавливает над ними свою власть. Эгосфере нет дела до судьбы каждого отдельного её почитателя. Цель у неё только одна – получать энергию своего поклонника, а пойдет это на пользу самому человеку или нет – не имеет значения для эгосферы».

— Я думаю, ты голубушка, не исключение и тоже обусловлена какой-то идеей, – прокомментировал звучание её голоса оператор. – Нам остается только выяснить какой?

— Узнаем! – пообещал руководитель. – Не мытьем, так катанием узнаем!

— Уж, не о тех ли сферах сознания писал Васубандху в своей «Абдхидхармакоше», которые могли соединяться и воспроизводить потомство не теми способами, что пользуется человек?

«Да, – ответил Сфинкс. – Эти сферы созданные людьми, имеют, так же как и люди, свой характер и образ. Художники, архитекторы, скульпторы, поэты и другие творческие личности, одержимые какой либо идеей реализовали массу замыслов разных идей, божеств и прочих энергетических сущностей, которые составляли семьи, воспроизводили потомство, враждовали... Мой образ, например, возник в глубинах экспериментальных лабораторий Атлантиды».

— Ага! – догадалась Ель, – значит на многих фресках, горельефах и свитках Древнего Египта изображены не выдуманные разумным народом чудовища, а отражены результаты генетических экспериментов, которые проводились в Атлантиде. Взять, к примеру, папирус под названием «Суд Осириса» — кого там только нет!

«Совершенно верно, – подтвердил догадку жены «Сфинкс». – Там на папирусе изображен атлант Осирис, который сидит на троне, в короне, с жезлом и плетью царя. Наверху изображены сорок два существа с телом человека и головами животных и птиц, это боги номов Египта, которые образуют «суд присяжных».

— В нашем проекте, кажется, тоже есть похожая программа, которая предусматривает генетические эксперименты? – спросил оператор руководителя.

— Есть! – ответил тот коротко. – Только она еще не утверждена.

— Но мне не совсем ясно одно? – продолжила Елена. – Сознание эгосферы зависит от сознания входящих в него людей, так? Поэтому сегодня можно говорить о нали­чии мощных высокоорганизованных, глобальных эгосфер: религий, всевозможных политических партий, сфер экономики, искусства, войны, наркобизнеса, алкогольного и табачного про­изводств... и так далее. Если среда существования и все сферы деятельности людей построена на эгосферах, то как они все умещаются на ограниченной поверхности нашего земного шара?

«Дело в том, – ответил мнимый Сфинкс, снова усаживаясь у ног своей земной супруги, – что ты представляешь их в виде каких-то геометрических сфер, которым было бы очень тесно на планете. На самом же деле каждая эгосфера имеет свой слой определенной толщины, цвета и других характеристик. Каждую из них можно грубо представить в виде надувного шарика, где центром является наибольший приток энергии. Спрашивается, что позволяет им сосуществовать вместе в таком количестве? Дело в том, что каждая эгосфера наделена собственной, характерной для неё, частотой колебаний. И точно так же, как десятки тысяч радиоволн, распространяющихся над землей, не мешают друг другу, точно так и же и пси-частоты эгосфер заняли свои независимые места в огромном диапазоне глобального сознания».

— Ага, понятно! – сказала Ель. – Интересно, под эгидой какой эгосферы находятся экспериментаторы нашего института, которые меня с малышом?

— Неужели она может проникнуть в тайну из тайн? – всполошился руководитель проекта.

— А толку-то! – воскликнул оператор. – Кто меньше знает, тот дольше живет!

— Жаль, что мы не слышим ответов Сфинкса, – ответил Александр Ефимович. – Однако, мне не нравится, что её покровитель дает Ригель важные инструкции, которые могут нам повредить. Надо это прекратить! Санитары, все в палату новеньких! – сказал он в микрофон. – Возьмите с собой излучатели, газовые пистолеты, оружие, заряженное резиновыми пулями, короче всё, что могло бы разрушить их «педсовет». Соберитесь возле дверей их помещения и ждите моей команды!

«Папа! Опять готовится какая-то агрессия против нас!» – предупредил малыш Сфинкса.

«Чувствую, – спокойно сказал отец. – Не волнуйтесь, я не дам вас в обиду!»

— А нам что делать? – спросила мужа Ель.

«Направлять их силу назад, как вы делали это раньше, – ответил отец. – Секрет этой техники в том, что вы меняете знак направления вектора силы — на обратный. И действие, будучи следствием, возвращается к причине».

— Интересно, какую инструкцию они получили? – пробурчал руководитель. – Впрочем, сейчас сами узнаем. Вперед! Взять их!

Первым свалился тот, кто стрелял из газового пистолета.

Мощная струя газе ударила его по глазам, задев по пути и рядом стоящих санитаров.

Пораженные взвыли.

Следующим упал солдат, который нажал на курок излучателя.

Затем повалились те, кто попытался ранить Ель с помощью резиновых пуль. Они жали на курки, а пули жалили их лица, руки, тело.

Не прошло и минуты, как в дверях громоздилась куча парализованных тел.

— Ах, вот вы как! – в гневе закричал руководитель проекта. – Ну, посмотрим, кто кого! – и с этими слова он выскочил из-за пульта, на ходу расстегивая кобуру своего табельного оружия. – Пусть меня под трибунал, но в порядке самообороны я имею право...

Александр Ефимович не договорил.

Резкая боль в плече заставила его отшатнуться.

Он посмотрел на кровь, выступившую у него от огнестрельной раны, но не сдался, и снова нажал на курок.

На этот раз крови было больше.

Руководитель проекта не устоял на ногах и упал, как подкошенный.

«Ну, а теперь пусть делают выводы! – сказал ригелянин. – Теперь вы знаете, что вам делать. Но условия, которые вы им предъявите, должны быть мягкими и выполнимыми. Разрешите откланяться?»

— До свиданья! – почти хором ответили земляне.