Тайна дурбатовской формы

И вот, наконец-таки настал «великий» день, когда обмундирование Нарады было полностью готово.

Как всегда шумная разбитная толпа рулонитов собралась на строевую.

- Ну, сегодня, говнюки, особый день, - обратился ко всем Гну. Все сразу же эмоционально включились, желая узнать новость.

- Каждый из вас получит, как и полагается в армии, соответствующую форму, - продолжил Гну, - Но так как вы не обычные солдаты, а члены, - сделал он акцент на этом звуке, хитро отследив нездоровую реакцию некоторых хихикающих учеников, и продолжил, - дурбата РФ, потому и форма у вас будет соответствующая. Итак, встречайте всем известного любимца публики Чахлоеба ебучего, он же Нарада .

- И-и-и, у-у-у, а-а-а, - заверещал отряд дураков.

Резко распахнулись двери, и в тренажерный зал ввалилось странное существо, похожее на робота, которое и звалось Нарадой. Отряд дурбатовцев еще больше заверещал, рулониты заорали, засвистели, захлопали. Кто-то запрыгал от радости, кто-то свалился на пол, держась за живот и обоссался прямо на пол.

На голове Нарады был квадратный картонный шлем с торчащими в разные стороны острыми рогами, впереди которого крупными корявыми буквами было написано «я дурак», а сзади была красная, яркая надпись «ДУРБАТ РФ». Вместо шеи был высокий картонный воротник, из которого выглядывал кочан дурака с тупым ебальником, которым он даже не мог повернуть ни влево, ни вправо, зажатый жестким каркасом.

Дальше шел прямой картонный цилиндр, упирающийся прямо в пол, который помимо того, что тормозил движения, не двигаясь вперед, еще и сковывал внутри него находящиеся костыли Нарады, которыми он практически не мог шевелить. По бокам такого неподвижного туловища торчали прямые картонные рукава, из которых так же не видно было даже пальцев рук, и двигать ими можно было только вперед - назад и то в минимальной амплитуде, а изгиба для локтей там вообще не предполагалось.

Как робот Нарада миллиметровыми шагами передвигался вперед, кружась вокруг своей оси. Сзади рулониты увидели болтающийся электропровод с вилкой. С левого бока болталась пустая пластиковая бутылочка. По всему костюму были криво налеплены разных размеров карманы: одни сильно здоровые объемные, другие очень маленькие, плоские.

- Ленивая свинья, - прочитал надпись на одном кармане Гурун.

- Похотливый кролик, - прочитала на другом кармане Вонь Подретузная.

- Мамочкин сынок, - сквозь смех проговорил Пидор Сельский.

- Упря-мый о-сел, - по слогам пробубнила Пухлорожая на кармане, приклеенном вкривь и вкось в нижнем левом углу плаща.

- Ха, ха, ха, - угорал над надписями на этих карманах Гнилой харчок, находясь в своей бессмысленной части, которой просто было смешно, но которая ни капельки не задумывалась над тем, что это означало, зачем эти надписи, с какой целью, как это использовать в своей духовной работе. Потому что в Рулон-холле какими бы прикольными ни были практики, они всегда под собой имели очень глубокий эзотерический смысл, раскрыть который мог только тот, кто находился в действительном поиске истины, кто из каждой ситуации извлекал что-то полезное для роста своей души, сознания. Именно такие ученики от практики к практике становились истинными секористами и могли сказать: «Мама, мне уже лучше». Большинство же приходили в Рулон-холл просто потусоваться, поприкалываться, не всасывая, что же здесь происходит на самом деле, и уходили с праздников истины, оставаясь по сути своей позорными маминистами, завнушивая себя: «Все, хватит тебе дурачиться, пора и за ум взяться, заводить семейку надо» и сами себе перекрывали все дороги к духовному развитию, увы, теперь уже навсегда оставаясь мышами.

«Вот это круто, какие умные надписи, - подумал Мудя, в отличие от Гнилого Харчка, включив свою разумную, познающую часть, - что бы это значило? А, наверное, это разные части, которые есть в Нараде, и с которыми он постоянно себя отождествляет, думая, что вот я един, я и есть та или иная часть. Надо бы и мне такую заебатую практику устроить», - загорелся Мудила, погрузившись в размышления, в то время как все остальные полностью уже уснули в своем смехе, продолжая читать надписи.

«Я-то все думал, как мне научиться управлять своими частями, а сейчас стало понятно, - обрадовался Мудя, - я должен сначала познакомиться с каждой своей частью. В каких ситуациях, при каких обстоятельствах включается та или иная часть, какие люди способствуют включению этих частей. Каждой части я дам какое-нибудь условное название и тогда, когда одна из них включится, мне уже будет легче ее разузнать. Например, когда я кроме толстых задниц ни о чем больше думать не смогу, то я буду уже знать, что это во мне включился похотливый кролик или, например, когда я валяюсь, жру, сру, сплю и больше мне ничего не охота, значит, в этот момент во мне действует ленивая свинья, или когда я отождествленно начинаю разглагольствовать об истине, а сам при этом не контролирую своих эмоций, то я буду знать, что во мне включился припадочный проповедник, и тогда я уже не буду так сильно отождествляться со своим говном , а более отстраненно буду смотреть на процессы, которые происходят внутри меня. А раз отождествленности меньше, значит больше осознанности. Н-да, вот это круто, какая истина мне сегодня открылась», - Мудила настолько увлекся своими размышлениями, что не заметил, как уже до крови исковырял свой бедный нос. «Ой, черт», - опомнился придурок и стал вытирать свой расколупанный носяра рукавом от рубашки. Тут он увидел, что Нарада демонстрирует уже внутренности своего необычного прикида.

Расшнуровав дурбатовский плащ, который был завязан спереди электрическими проводами, вместо молнии или пуговиц, он распахнул его, и с внутренней стороны все увидели еще три кармана. На одном была надпись «поебень», а на другом «митраизм», а на третьем было написано «по-маленькому». Еще не совсем врубаясь, что все это значит, рулониты покатывались со смеху. Не дожидаясь пока ему зададут сам собой напрашивающийся вопрос, Нарада стал все наглядно показывать. Он взял пластиковую бутылочку, которая болталась у него с боку, с внешней стороны плаща, воткнул ее для удобства в кармашек с надписью «по-маленькому», раскрутил крышку, засунул в нее свой хуй и стал ссать. Рулониты буквально уже чуть не подавились от смеха.

- А как же вы думали, жизнь дурбатовца нелегка, ребята, - стал вдруг комментировать Гну, - ведь в бою нельзя остановиться, иначе убьют, а что, как вы думаете, приходится делать бедному солдату, когда нужно справить нужду? В штаны ссать - не дело, можно простудиться, когда бежишь в атаку, а это универсальное сооружение, - показал Гну на бутылочку, в которую продолжал ссать Нарада, - решает все проблемы. К тому же, заметьте, и нижнее белье должно быть особенным, - обратил он внимание рулонитов. И только теперь взгляд учеников упал на газетные трусы Чахлого, которые были поверх штанов и держались исключительно на супер-клее, а посредине был из двойной, а может и из тройной газетки приделан карман, из которого он и вывалил свое хозяйство. Сделав дело, Нарада, как ни в чем ни бывало, спрятал свою пипетку обратно в домик, закрыл бутылку, и она повисла теперь уже наполовину заполненная мочой с боку плаща.

«А вот эти надписи «Поебень» и «Митраизм» (Этим термином в Рулон-холле называлась порочная склонность ученика мнить себя Гуру, всезнающим и понимающим, думающим, что он сам уже может просветлевать других людей. Термин этот стал использоваться в честь одного нерадивого ученика по имени Митра, который был первооткрывателем этого губительного пути и, решив создать свою школу, объявил себя Гуру Митрой, но так же, как и все подобные дураки, оказался на помойке жизни.) – это, наверное, те самые пороки, которые по Гурджиеву являются основной чертой - тем, за что человек держится сильнее всего. И его задача в первую очередь - искоренять эти качества для того, чтобы спасти свою погибающую душу. Да, круто», - почесал затылок Мудя.

А Нарада тем временем продолжал демонстрацию дурбатовской формы. Подняв левой рукой плащ как можно выше, он показал всем самый здоровый объемный карман, который был приделан к задней стенке плаща, на уровне задницы и на нем было написано «по-большому».

- А это еще зачем? – с наивной харей спросила Синильга.

- Как зачем? - деланно удивился такому вопросу Гну, - а куда, по-твоему, должен срать дурбатовец? Все предусмотрено до мелочей.

- Как же он будет в бою успевать снимать штаны? – спросил Гурун.

- И это тоже продуманно, - хитро сказал Гну, и, повернув Нараду ко всем спиной, аккуратно отодвинул несгибающуюся картонную шинель, и рулониты увидели на газетных трусах придурка круглый сквозной вырез, из которого торчала голая костлявая задница.

- Вот видите, ничего снимать не надо, уже все снято, - сказал Гну, и все снова заржали.

- А теперь Нарада, застегни, а точнее зашнуруй свой боевой плащ, - звучно скомандовал Гну.

- Есть, будет сделано, - отчеканил вымуштрованный Нарада и, поправив все внутренности плаща, стал быстро зашнуровывать его на электрические провода, постоянно запутываясь в них.

Когда задание все-таки было выполнено, и отряд дурбатовцев новым взглядом окинул внешний вид формы, Мудила вдруг заорал:

- О, а эта хуйня ему зачем? – и показал пальцем на небольших размеров коробку, которая вместо бус болталась поверх плаща перед ебальником дурака.

- Нарада, а ну, продемонстрируй, - приказал Гну.

И тут же подчинившись, дурак весь напрягся, его рожа покраснела, окосевшие зенки вылезли на лоб и неожиданно для всех, он блеванул в эту милую коробочку.

- Так-то вот, - продолжал свой комментарий Гну под визги отряда, - теперь вы видите, насколько универсальна форма рядового дурбата РФ, все сделано так, чтобы солдат только воевал и в бою не делал лишних отвлекающих действий, а все естественные нужды справлялись на ходу, для этого не нужно уже особых условий, места и времени. Кстати, когда эта коробочка переполняется, то дурбатовец делает так…. И Нарада ловким движением своей левой руки резко стукнул коробочку с блевотиной по дну. Она подлетела вверх, и блевотина выплеснулась за спиной идиота и обратно вернулась в исходное положение без дополнительных усилий солдата.

- Во прикол, во круто! – восторгались охуевшие от такого урока рулониты.

- Да, если бы я раньше узнал об этом, то я обязательно бы в армии себе сварганил такой ништяковский костюмчик, - сказал Гурун, вытирая пот со своей лысины.

Но и на этом обучение еще не закончилось. Неожиданно в спортзал влетели два амбала в фашистской форме и, направившись со звериными мордами к Нараде, угрожающе заорали:

- Стой, падла, сейчас мы будем пытать тебя, с-с-сука!!!

При этом изверги стали доставать из своих брезентовых сумок толстые веревки, колючую проволоку, огромные тиски и прочие суровые прибамбасы. Схватив своими граблями жертву, они хотели уже начать издеваться над ней. Но вдруг Нарада уверенным, бравым голосом заявил:

- Подождите, подождите, зачем же вам так утруждаться. Я облегчу вашу задачу. У настоящего дурбатовца все при себе и даже это, - с этими словами Нарада взял вилку, которая болталась с задней стороны плаща на электрошнуре и, воткнув ее прямо в розетку, затрясся под 220. От такого зрелища у рулонитов аж дыхание перехватило, и они с выпученными глазами наблюдали, чем же все это закончится. Через несколько секунд Нарада пришел в себя, посмотрев на всех с довольной рожей. Для чего нужна вилка, теперь уже никто не спрашивал.

- А-а-а дру-дру-дру-гие про-про-про-водки зачем ему в таком количестве? – еще не совсем придя в себя, заикаясь, спросила чу-Чандра, показывая пальцами на толстые, тонкие разноцветные проводки, которые были приделаны по всей площади картонного плаща.

- А это для того, чтобы его можно было подорвать в любой момент, любым нехитрым электроприборчиком, - сказал Гну, хихикая.

- А зачем? – спросила Синильга, искренне переживая за своего принца.

- А чтобы бдительней был придурок, да, Нарада? – сказал Гну.

- Так точно! – браво ответствовал тот, стоя по стойке смирно с растопыренными в сторону руками.

- А рога-то ему зачем? – никак не мог угомониться Гнилой харчок, буквально засыпая вопросами Гну.

- А вот сейчас увидишь. Нарада, в атаку! – громко скомандовал Гну. И Нарада, искривив свой узкослепленный ебальник, наклонил голову рогами вперед и насколько это было возможно, в этом сковывающем движения дурбатовском плаще, понесся вперед, с криком «Ура-а-а-а!!!». Гнилой харчок не успел опомниться, как острые картонные рога квадратного шлема Нарады воткнулись ему прямо в живот, протаранили его спиной вперед и въебашили прямо в стену.

- Ха-ха-ха, - не переставая, ржали рулониты, на этот раз угорая над охуевшей от неожиданности мордой Гнилого харчка, прижатого в буквальном смысле слова рогами к стене.

- Ну, вот, на этом сегодняшний урок по дурбат подготовке окончен, разой-дись! – скомандовал Гну. И рулониты стали разбредаться кто куда. И только Нарада остался посреди огромного зала в своем картонном скафандре и со сдвинутым на глаза рогатым шлемом.

- Ой, подождите, подождите, - заныл урод. Но его уже никто не слышал.

«Блядь, как же мне теперь двигаться, - заныл Нарада, плохо передвигая ходулями, которые со всех сторон врезались в картонные стенки плаща и, плохо двигая руками, движение которых так же ограничивали несуразно длинные и твердые картонные рукава. - Я же теперь ничего не вижу», - созерцал он темноту рогатого шлема, съехавшего с макушки прямо на лупы. Урод попытался сдвинуть рога рукой, но ничего не получилось, жесткие рукава не позволяли рукам сделать такое широкое движение.

«Ой, ну как я теперь дойду до своего гаража», - заревел маменькин сынок. Но делать было нечего, и Нарада решил, полагаясь на свою интуицию, двигаться вперед в поисках выхода из этого огромного зала. Но, проходя несколько метров, он все время натыкался то на гантелю, то на скамейку, то ебальником врезался в тренажерный велосипед, то забурился своими рогами между деревянными перекладинами шведской стенки: «Ну, еб твою мать, так я могу и до завтра не выбраться из этого злосчастного зала, - распустил нюни урод, и сопли потекли прямо в шлем, который в настоящий момент служил для него своего рода намордником, - может, мне снять этот чертов костюм….- подумал он, но тут же отказался этой мысли, - а нет, вдруг меня потом за самовольство еще на сутки голода посадят или заставят лишний раз разминаться. Ой, нет, лучше я сейчас попарюсь в этом картоне, зато потом до отвала нажрусь», – сделал как всегда жалкий выбор дебил.

Не успел он принять это решение, как вдруг высунутыми из рукавов длинными тощими пальцами нащупал ручку двери: «О, кажется я спасен, это же дверь, - стал придурок нащупывать деревянную поверхность, к которой и была приделана эта ручка, - кажется, я не ошибся, это точно дверь, - дурак зажал маленькую ручку между средними фалангами среднего и указательного пальцев правой руки, дернул на себя, двери распахнулись, ебнув его по башке. Нарада подался от удара назад и почти удержался бы, если бы на него не посыпались какие-то мелкие предметы из открытых дверей.

«Вот, блядь, че за хуйня, это, наверное, ребята надо мной подшутили, - продолжал радостно строить иллюзии Нарада, предполагая, что на него посыпались разные предметы, типа расчесок, шкатулок, бутыльков с духами и другой дребедени, не подозревая, что на самом деле это были разные пластмассовые, деревянные кубики, шары, мячи, гимнастические палочки, которые вовсе никто и не собирался ему некуда подкладывать. – Вот, шутники! - смеялся сам с собой придурок, поднимаясь снова на ноги, - А вот и лестница, - нащупал он своей босой лапой деревянную ступеньку, и на мгновение задумался, - да странно, вроде лестница была дальше, а тут прямо у самой двери. А, наверное, я просто настолько потерял ориентир, что стал выходить с другого выхода», - решил идиот и, поднявшись на одну ступеньку, стал забираться на вторую, думая про себя: « Это я, наверное, на второй этаж уже лезу, классно, сразу в столовую как раз выйду. Только вот странно, че-то тихо так везде, ни одного звука. И голосов не слышно. А, наверное, все на водных мотоциклах ушли кататься». Так с горем пополам придурок преодолел еще три ступеньки и вдруг уперся головой в стену.

«Блядь, че за хуйня, какая-то стена. Бр-р-р-р, ничего не понимаю, опять что ли перекрыли», - стал он разводить руками в стороны, пытаясь нащупать проход, но везде была стена. Тут Нарада совсем растерялся, не понимая, в чем же все-таки дело.

В это время в тренажерный зал за футбольными мечами забежал Гурун и увидел такую картину: настеж был открыт стенной шкаф, из которого вывалилась груда вышеперечисленных спортивных снарядов, а по большой гимнастической лестнице, которая так же стояла в этом шкафу, зачем-то забрался в своей дурбатовской форме придурок Нарада и теперь долбился своей тыквой в стену шкафа.

Несколько секунд Гурун, не понимая, что произошло, стоял в ступоре, но вдруг его осенило, и он громко заржал и побежал звать других учеников, чтобы и они не пропустили такого веселья. Через пять минут в спортзале снова собралась толпа разбитных рулонитов, тыкая пальцем в придурка.

- О, вы, наконец-то вернулись, - искренне обрадовался Нарада, так еще и не въезжая, что же произошло, - а я тут совсем запутался, на второй этаж вышел, а куда идти дальше, все никак сориентироваться не могу. - Услышав такое, рулониты еще больше заржали.

- Ну, пиздец, Нарада, с тобой точно никогда не соскучишься, - прыснул от смеха Пидор Сельский и сдернул наконец с дебила его рогатый шлем, сказав:

- Проснись, ты серишь.

И только теперь Нарада увидел, в каком же нелепом положении он оказался. Волна дискомфорта мигом овладела дураком, с которой он не смог справиться и, вместо того, чтобы вместе со всеми посмеяться над собой, придурок как последнее чмо заныл, поддавшись обиде, самосожалению. И со всего психу стал срывать с себя свою спецодежду.