Встреча с Шумалинским

Поздоровавшись, Дубровин удобно расположился в легком пластиковом кресле – так, чтобы удобно было наблюдать за входом.

Подождав, пока официантка примет заказ и отойдет, Шумалинский сразу перешел к интересующей Дубровина теме.

- Вчера я имел беседу со своими друзьями и мне разрешили поделиться с вами информацией. Но сначала хотелось бы узнать, что обо всем происходящем думаете вы?

Выдержав небольшую паузу, Дубровин коротко изложил свои мысли:

- Я думаю, что история с убийством Боговикова и последующей «местью» Рустамову – это спектакль, рассчитанный на внешний просмотр и последующее оправдание закручивания режимом гаек. На носу «выборы» без выбора, власть очень беспокоит вопрос явки, вопрос общественных настроений после так сказать «избрания». Настроения в России сегодня формируют русские националисты, это единственная реальная и политически активная сила в обществе, хотя ещё аморфная, не слившаяся в структуры. Задача деморализовать нас обвинениями. В прошлом десятилетии тактика работы была простая: разделяй и властвуй! Была создана масса каких-то «партий» во главе с раскрученными СМИ купленными крикунами. Лозунги крикунов были в основном правильные и логичные, но каждый, тем не менее, привносил в свое учение спущенную его «крышей» частичку смердящего аромата – строительство империи, коммунизма, гитлеризма и прочие гнусности, которые сами по себе отпугивали массы от националистов. Вдобавок каждый «фюрер» мечтал стать главным и поливал дерьмом конкурентов, от чего разброда и шатаний в рядах националистов становилось всё больше. Сегодня же ситуация несколько иная: у нового поколения старые «фюреры» с заезженными пластинками совсем не в почете, а новых вроде Цоткина с его борцами против нелегалов – люди не принимают, открытом текстом посылая на три буквы.

- Классическая ситуация, - хихикнул Шумалинский, - низы не хотят, а верхи не могут.

- Да, - согласился Дубровин, - Но могут, другое. Могут, открыто закрутить гайки, рассадив по тюрьмам одних и тщательно переписав других. Могут заблокировать средства коммуникации, могут закрыть все просветительские русские средства информации. Много что могут. Но для этого нужен повод. Не удивлюсь, если завтра какие-то «радикальные националисты» начнут пускать под откос поезда и взрывать автобусы с бабушками.

- Вы правы, - Шумалинский согласно кивнул, - Нет ничего нового под Луной. Мы подобные вещи проходили в Израиле – там тоже англичане одно время вешали на еврейских экстремистов всех собак, но, тем не менее, вынуждены были умотать на свой островок. Но это так, к слову. Вы, полагаю, уже информированы о моем роде занятий здесь? – Шумалинский извиняющее улыбнулся.

- Исчерпывающе.

- Это хорошо. Поэтому, видимо, для встречи с вами и был выбран я, чтобы после нашей первой беседы вы не сильно ломали голову с наведением обо мне справок. Вы доверяете этим данным?

- Вполне, - Дубровин повернулся к официантке, принесшей заказанное кофе.

- Это правильно. Мои друзья были очень расстроены, если бы вы расценили сказанное мной как бред выжившего из ума старого еврея. На самом деле и мне эта информация сначала показалась бредом, но к несчастью для моего народа всё происходит на самом деле. Для нас, для моих друзей очень важно чтобы ВАШИ ДРУЗЬЯ тоже отнеслись к сказанному мной со всей серьезность. – Шумалинский сделал ударение на «ваши друзья» и замолчал.

Дубровин сосредоточенно крошил сахар в кофе. Теперь кое-что уже понятно – им нужен Озеров и на него у Массада нет доверительных выходов. Нет, в конторе полно, конечно, работающего на Израиль говна – но с говном Озеров старается рядом не находиться рядом, даже когда случай сталкивает их в коридоре. А явись к нему Шумалинский или кто-то еще, под тем или иным предлогом – благо представители иностранных спецслужбы шныряли и по коридорам ФСБ как у себя дома – Дубровин даже не знал, чем могла закончиться тупая встреча ребят из Массада со строптивым русским офицером, даже пенсионером.

- Не беспокойтесь, - перехватив тревожный взгляд Дубровина, скользнувший по стене, Шумалинский легонько пнул носком ноги стоящий под столом кэйс, - здесь уже всё работает. Мы знаем, что здесь могут быть и, скорее всего, есть микрофоны и совсем даже не обязательно конечный пункт передачи их сигнала находится на Лубянской площади. Но с этой электроникой мы можем разговаривать абсолютно спокойно. Она давит всё, во всяком случае, исходя из того бюджета, который слушатели могли бы выделить на оборудование этого заведения.

Дубровин был слегка удивлен и заинтригован. Как бывший сотрудник ФАПСИ он прекрасно знал, что все основные гостиницы, ресторанчики и удобные скамейки в парках столиц набиты микрофонами. Другое дело, что данные от них сегодня если куда-то и идут – то сливаются на рынок сотрудниками среднего звена, так сказать в порядке ныне модной частной предпринимательской инициативы. Но сам факт фиксации информации, никто не отменял: всё сказанное с телефонов, в престижных номерах гостиниц или вот так вот, за столиком в кафе, – всё куда-то уходило и фиксировалось на жестких дисках больших и мощных машин, благо техника эта стоила сегодня сущие копейки по меркам 70-х, когда для того, чтобы контролировать связи одного человека нужен был целый отдел.

Прошли и те времена, когда за встречами иностранной агентуры следили из кустов молодцы с биноклями. Проще взять под контроль основные возможные места контактов, которых в принципе не так много – мало кто назначает встречи с агентурой на отдаленных пустырях. Используется то, что под рукой, что поблизости, на пересечении магистралей. Первыми это просекли еще в Гестапо, снабдив прослушкой места тусни местной оппозиции. В те времена работа жрала много ресурсов – нужен был целый штат людей, слушающих и записывающих поступающую информацию. Плюс подразделение аналитиков, плотно сидящих в мэйнстриме разного рода коммунистических подполий и умеющих правильно истолковывать безобидные, на первый взгляд намеки и фразы.

В 21-м веке всё стало гораздо проще. Стало можно без особых затрат записывать всё подряд – начиная от данных с камер наблюдения и заканчивая разговорами по мобильному, – а после, по мере необходимости, поднимать эти файлы и искать необходимые данные. Это была общепринятая во всем мере система. То, что какие-то иностранные разведки наверняка расширили сканируемую территорию несколько за пределы своих государств, Дубровин догадывался, но то, что американцы или МИ-6 так плотно сидят уже и здесь, было новостью и для Дубровина. И самое главное – Шумалинский так спокойно об этом говорит. Это и вызывало удивление. Интригой же было несколько другое. Интригой было то, что этот связанный Массадом человек определенно таился от агентуры разведок союзных на первый взгляд государств, и был бы явно расстроен, если бы их разговор услышали в посольстве США, например. Тогда если это не какая-то коварная игра – Дубровин покосился на кэйс под столом – послушать стоит. Он весь превратился во внимание.

Размышлял Дубровин не более нескольких секунд, но не сводивший с него глаз Шумалинский словно читал мысли:

- Я полагаю, вы подозреваете меня в некоей игре, так? - он вопросительно посмотрел на слегка удивленного Дубровина и успокаивающе поднял руку, - я не читаю ваши мысли. Просто я давно работаю с людьми, внимательно слежу за вашей мимикой и взглядом. С господином Озеровым у меня это вряд ли бы получилось – у него специфика занятий та же, что и у меня. А вы, кажется, служили в ФСБ по технической части.

- В ФАПСИ, - уронил Дубровин.

- Да. Но суть не в этом. Говорить, по большому счету, буду я. Вы будете слушать и – либо не верить, либо немного серьезно отнесетесь к сказанному и совместно с господином Озеровым наведете кое-какие справки. И поверьте – встречаясь с вами, я более чем рискую. Мир далеко не черно-белый. Даже встречаясь с кем-то из своих друзей, или скажем прямо – коллег, я не всегда знаю – друг передо мной или враг. Позволю поначалу не открывать все карты, поэтому кратко. Я представляю даже у нас очень закрытую группу, так как, то, чем я с вами хочу поделиться, выходит за рамки дозволенных предположений и у нас.

Дубровин понимающе кивнул.

Шумалинский продолжил:

- Ваш персонаж, который погиб…..

- Нельзя ли повежливее, без персонажей, - прервал Дубровин.

- Хорошо, тогда объект. Мы о нём толком ничего не знаем и вряд ли узнаем. А вот вы знаете. Важно другое. Он что-то заснял, такое, что заставило завертеться самые тайные механизмы в этой стране, заставило шевелиться неких людей. Они послали своего человека убрать свидетеля, акогда поняли, что их человек тоже что-то видел, убрали и его. Набор фактов и косвенных улик, говорит, что обнаружена некая среда или структура, очень чувствительная к появлению сведений о них. И эти люди, с одной стороны враждебны вам, с другой информация о них представляет серьёзный интерес для нас. Даже не сама информация, а информация как подтверждение наших гипотез.

Дубровин с интересом слушал. Боговикова он не знал, знал только, что ему было 30 лет, он был активным национально мыслящим человеком, вокруг которого собралась небольшая группа и его звали Дмитрий…..