Тридцать лет я жил в кино тихой рабочей жизнью, и вдруг надо мной блеснула молния успеха. Самого заветного–американского. Я сделал в России фильм для английского продюсера и, как нарочно, был в гостях в Нью-Йорке, готовился к отлету, когда узнал, что гильдия американских режиссеров выбрала фильм "Затерянный в Сибири" для специального показа – максимальный акт уважения для американцев к фильмам из остального мира – от Европы до Австралии.
Я полетел на два дня в Голливуд. В правилах драмы это называется "Одно простое действие" – с него начинается любой грамотный сюжет. Прилетел – и покатилось! Узнаю, что каждый вечер какая-нибудь крупная компания смотрит фильм: "Парамаунт", "Юниверсал", "Три стар", "Дисней"... "Это первый признак успеха – закрытые просмотры фильма, о котором все говорят". Мне объяснили: "Это твой шанс – не упусти его!"
Тут же появляется сообщение о том, что фильм номинирован на "Толден Глоб" – вторую после "Оскара" премию Америки. В Голливуде даже номинация, то есть последний отбор перед премией, – это пожизненный почет. Продюсер чуть с ума не сошел от радости. Дальше – больше: Англия выдвигает фильм на "Оскар" как лучший фильм Англии на неанглийском языке. Каждый день то "Голливуд репортер", то "Верайети" что-то сообщают о фильме. Это притом, что все предыдущие годы я вообще не существовал в этом мире.
По правилам драмы, я взлетел вверх по драматической перипетии"к счастью". У меня появился агент, излучающий оптимизм. Меня зовут на ужины и встречи. Как-то я рассказываю на ужине идею нового фильма, и большой голливудский режиссер восхищается: "Это то, что нужно Голливуду! Вы должны немедленно сесть и записать вашу историю! Вы непременно получите 'Толден Глоб" и "Оскар"! Вам нужен сценарий, с которым вы войдете во все двери, которые в этот миг откроются для вас!"
Я не знал тогда, что все бесплатное американцы излучают и извергают из себя фейерверками. Из них льются потоки, водопады дарового доброжелательства. Это прекрасно. Но функционирует строго на территории: "Не трогай моих денег!"
Я летал в небе, подброшенный толпой восхищенных поклонников фильма. И вдруг все они отвернулись и ушли. А я упал на землю. Мы не выиграли "Голден Глоб". "Оскара" мы тоже не получили. И в один миг меня забыли. Именно так бывает в Голливуде. Компании по вечерам искали на просмотрах таланты из Новой Зеландии, Уганды и Бразилии. Обедал я в одиночестве, ужинал в "Макдональдсе". Это, по правилам драмы, называется"драматическая перипетия от счастья к несчастью".
Но в истории должен быть"поворотный пункт". Оказалось, я выиграл главный приз новичка–мне предложили работу! Небольшая компания внимательно следила за моими успехами и выбрала меня режиссером для своего фильма.
И я сказал себе: "Изучи все принципы, по которым работает эта индустрия, и примени их к делу". Это был поступок протагониста.Драму интересует персонаж, который преодолевает барьеры препятствий, добиваясь своей цели.
Я стал изучать эти принципы и изумился. Оказывается, я все это знал. И задолго до меня знали Чехов и Станиславский. Не нашлось ни одной идеи, которая перевернула бы мое представление о драме. Только классики создавали свои творения как маги, колдуя над огнем. А индустрия упростила магию до рецептов Мак Дональдса. И помогает. Мне нужна была площадка, где можно было бы соединить мои старые знания с новыми.
И тут возник второй поворотный пункт, который должен быть в каждой грамотной истории. В Гамбурге образовалась новая киношкола – улучшенная копия "Высших режиссерских курсов" в Москве.
Меня пригласили вести курс режиссеров. У меня было время, и мне не терпелось проверить на ком-то обновленные сведения. Во мне жили все болезни моей умирающей среды. Избавляться от них – это все равно что вырезать у себя аппендицит. Другое дело – оперировать чужие опухоли, на этом можно научиться. Гамбург оказался моим спасением. Мы работали одной командой и за два года сочинили и сняли 40 фильмов и бесчисленное количество упражнений. В следующие два года еще полсотни. В основном фильмы были по 10, 20, 30 минут – новеллы, где правила действуют особенно жестко. И мы сообща проверяли, как работают правила, чем они помогают, почему с ними лучше, чем без них. Как они стимулируют воображение. И я понял, что могу сознательно оценивать каждый элемент фильма, вижу его в развитии, понимаю, как с его помощью рассказывать истории с началом, серединой и концом.
Наверное, было бы правильно открыть компанию "Лечу больные сценарии". Но я предпочел написать книгу по самолечению.
Надеюсь, вас не обманет веселый характер этой книги. Дело в том, что я никогда не мог дочитать до конца ни одного учебника по драматургии. Это не теоретическая книга, а что-то вроде практического руководства: вот молоток, вот гвозди – забивай их в доску.