ДОРОГА № 3

(Внимание идущим! Вероятность свернуть на дорогу № 3 и пройти ее до конца равна 20%)

 

Пролог

 

Тонкий мир Земли как будто стал еще более невесомым и бесплотным, словно волна дрожи прошла по нему, на мгновение поколебав и исказив все привычные предметы обихода Великих Кузнецов.

Это произошло не только потому, что все физические поля, окружающие Землю, в которых растворен этот тонкий мир, были поколеблены под влиянием близко пролетевшего большого астероида. Но, кроме того, огромный кусок камня пронес мимо теплой живой планеты сгусток смертельной тоски из холодных глубин Космоса.

- Шестьсот сорок два километра, - с восточным фатализмом прокомментировал Кова.

- Что, шестьсот сорок два километра? - раздраженно бросил Сварог.

- На шестьсот сорок два километра поближе к Земле, и нашим внукам была бы уготована участь динозавров, - все так же меланхолично промолвил Кова.

- Хорошо, хоть не марсиан, - бросил Тор.

- Ты бы помолчал, брат, - сорвался Сварог. - Где твои много понявшие внуки, где твоя самая продвинутая ветвь?! Опять сломались на деньгах. Опять побоялись рискнуть. Нет не шкурой, просто бабками, как изящно выражаются иные мои внуки?!!

- Их усилия блокировало их черное правительство …

- А кто сказал, что обойдется без блокировки?! Мои готовы были бросить все! Профессора готовы были стать чернорабочими, майоры и подполковники - рядовыми солдатами, перспективные изобретатели - авиамеханиками. Готовы были остаться без какой-либо поддержки, готовы были сжечь за собой все мосты!.. А твои?! Подумаешь, возникли финансовые проблемы! Мои готовы были бросить на весы свои судьбы и жизни, а твои - не готовы были даже деньги! Все высчитывали, как и целей больших достичь, и на этом же заработать!

- Не надо принижать значения денег. Твои внуки всегда недопонимали роль финансов в жизни …

- Вот теперь они все, и твои и мои, поймут значение финансов на голой Земле! После следующего астероида они этими финансами будут у костров отогреваться …

- Так большая часть финансов в безналичном виде. Ими костер не разожжешь. Да и деньги горят плохо, - заметил Кова.

- Слушай, ну хватит твоего восточного черного юмора, без тебя тошно, - бросил Сварог. И продолжил.

- Неужели не ясно, что Творец готов поставить крест на выродившемся земном человечестве? Неужели не ясно, что или в ближайшее время хоть кто-то на Земле вернется к воплощению Божьего замысла, или нам всем конец?

- А как вы думаете, братья, наш опыт может быть использован в других мирах, когда Творец ликвидирует Землю? - спокойно спросил Кова.

- Старшим помощником младшего дворника только и сможет работать носитель такого опыта! Если, конечно, в других мирах будет потребность в дворниках.

 

Глава 1.

 

Петр Григорьевич Ларионов был мужчиной в летах. Правда, всю жизнь он старался беречь здоровье и не бросать спорт. Поэтому выглядел моложе своих лет. Хотя в последние годы что-то мешало ему заниматься даже собственным здоровьем с должным настроением. И дело было не в возрасте. Апатия охватывала его все сильнее и сильнее.

Одно время появилась надежда на обретение нового смысла жизни. Его давний друг, Федя Михеев затеял совершенно фантастический проект переселения русских в Южную Африку. Феде помогали какие-то бурские миллионеры. Вернее не помогали, а были заказчиками этого проекта. Но потом что-то там не сложилось, и дело заглохло.

Хотя сам Федя все же уехал в Южную Африку. И даже, кажется, поспособствовал переезду туда то ли двадцати, то ли тридцати тысяч человек. Это, конечно же, не те сотни тысяч и миллионы, о которых мечтал Федя.

Ларионов и Михеев дружили с университетских времен. В группе их даже называли братьями-разбойниками, так они были неразлучны и даже внешне чем-то похожи. Да и дальнейшая жизнь складывалась у них почти одинаково. Служба лейтенантами-двухгодичниками, работа в экспедициях, второе высшее образование, полученное вечером. Диссертации, спорт, который они не бросили, выйдя из студенческого возраста, довольно поздно заведенная семья.

Однако Михеев всегда был в чем-то, как это теперь говорят, покруче Ларионова. Он более яростно выступал на ринге, более фанатично занимался наукой, всегда стремился покорять заведомо несговорчивых красавиц. Ларионову запомнилась попытка Михеева стать мастером спорта. Для этого тот принял участие в турнире, победитель которого получал это звание. В итоге, в полуфинале Федя проиграл, но, кроме этого, закончил бой со сломанной левой скуловой костью. После этого Петр иногда поддразнивал своего друга «асимметричным мастером».

В армии Федя пытался досрочно, за год, получить звание старшего лейтенанта, что было для двухгодичника почти нереальным. Однако, не получив досрочно старлея, Федя все же стал за два года специалистом второго класса. Это было довольно престижно, так как даже кадровые офицеры тогда получали второй класс только через три-четыре года службы.

Ларионов вспомнил их встречу после службы. Когда они, два старлея, еще не сняв формы, совершенно случайно увиделись у метро «Университет». Стоял чудный конец июня. Они лихо смотрелись в отглаженной летней офицерской форме с новыми погонами с третьей звездой. Но и тут Федя не мог обойтись без выпендрежа. На нем были одеты неуставные, дико модные тогда туфли с подпалиной.

- Где ты такие достал? – не удержался Петр от дурацкого вопроса.

- У нас в степях все есть, - засмеялся Федя.

Иногда Михеев казался самому Ларионову карикатурой на себя. Этаким супер Ларионовым. Петр часто посмеивался над Федором, говоря ему: «Меньше страсти, Федя, меньше секса в делах обычных». Это не очень-то корректное «Меньше секса» стало для них своего рода дружеским паролем.

 

Поначалу Петр загорелся идеей Федора. Он помогал ему в работе совершенно бесплатно и начал интенсивно учить английский на весьма продвинутых курсах, где использовались все мыслимые новые методики обучения. Более того, он даже взял пять уроков африкаанс у давнего знакомого по националистической тусовке, блестящего филолога.

Второй цикл обучения английскому оплатила уже фирма Федора. Петр начал даже готовиться к отъезду.

Он бросил это дело по, вроде бы, совершенно пустяковому поводу. Подходило время оплаты третьего цикла обучения английскому. Это должно было обойтись Петру примерно в пятьсот долларов. Он уже записался у администратора и должен был внести деньги в течение ближайших дней.

Как раз в это время подоспел гонорар за одну довольно давно сделанную работу. Девятьсот долларов бедному российскому ученому были более чем кстати. С мыслями о том, как их потратить, он шел в офис к Федору, чтобы оформить оплату третьего цикла обучения языку. Однако, там он был неприятно удивлен. Оплатить этот счет контора Федора отказалась.

Петр дозвонился Феде, что было довольно-таки трудно, ибо тот был весьма занятым человеком, и попросил разъяснений. Михеев замялся и сказал, что все нормально, но пусть пока Ларионов сам оплатит счет, а потом фирма возместит его расходы.

Петр слишком много на своем веку видел разных афер. Признаки разваливающихся проектов он научился распознавать в мелочах. Ларионов тогда ничего не сказал, оплатил обучение из своего гонорара, но все отношения с Федором прервал.

«Отряд не заметил потери бойца», - как шутил он потом. Федя вскоре уехал в ЮАР. Но его отъезд был скорее не отъездом триумфатора, а бегством несостоятельного должника. Контора Михеева вскоре прекратила работу. И весь проект, в итоге, вылился в обычную вербовку вахтовиков через саратовские фирмы, которые занимались этим давно и успешно и без Михеева. В лучшие времена смены, посылаемые в ЮАР, не превышали пяти - десяти тысяч человек. Мужики просто зарабатывали деньги и возвращались домой. Как это они делали в Ливии, Алжире, Иране, Ираке.

Никакого массового переселения не было и в помине. Впрочем, оптимисты утверждали, что за полтора года в ЮАР переселилось около тридцати тысяч русских. Но это ничего не меняло ни в самой России, ни в Южной Африке.

Сухим остатком участие Ларионова в этой авантюре был наконец-то более или менее сносно выученный на старости лет английский.

 

Телефонный звонок разбудил Петра Григорьевича в полвосьмого утра. Нельзя сказать, чтобы он был этим доволен. Но он все равно уже собирался вставать. В трубке раздался бодрый голос Михеева

- Петька, надо встретиться!..

- Меньше секса, Феденька. А ты что, в Москве?

- Да, дружище. Ну, как насчет встречи?

- Давай в стране заходящего разума. - Они так называли кафе «Восход».

- Когда?

- В два.

- Заметано!..

 

Федя выглядел довольно хорошо. Он был, не в пример Петру, подтянут. Разумеется, загорел дочерна. Брови и ресницы белые. Выгоревшие короткие волосы несколько скрадывали начинающуюся седину. И все же, весь его вид явно свидетельствовал не в его пользу. Он был нервозен и весьма далек от образа преуспевающего человека.

- Чего тебя принесло?- спросил Петр. - Ты же, вроде, сюда больше не собирался?

- Решил подвести итоги некоторых давних дел.

- Политических?

- Нет, сугубо экономических. Надо кое-что получить по старым долгам.

- Сколько, если не секрет?

- Тысяч девять…

- И для того, чтобы получить девять тысяч, ты потратил больше двух тысяч на билет в оба конца? И это преуспевающий бизнесмен?..

Михеев стал серьезен.

- Чего ты иронизируешь, знаешь ведь, что никакой я не бизнесмен? И семь тысяч для меня - серьезная сумма.

- Да, слышал кое-что. Слушай, мужики даже говорили, что ты у своей жены потребовал продать квартиру и отдать тебе половину денег!..

- Слухи о моей подлости сильно преувеличены…

- Что, дело в ЮАР сорвалось?

- В целом, да. - Михеев пытался из последних сил хорохориться.

- Да, судя по тебе, не только в целом…

- Считай, что так. Проект не получился. Черные во власти вовремя поняли, чем дело пахнет, и прижали организаторов.

- Полицейскими мерами?

- Да нет, немного по деньгам.

- И твои крутые буры сникли?

- Да, дружище. Хотя без прибыли умудрились не остаться. Наладили по дешевке, по их меркам, конечно, по дешевке, нанимать нашу верботу на шахты и химические заводы вахтовым методом.

- Да, Федя, сильно помог ты сохранению генофонда русской нации …

Федор усмехнулся.

- Я старался.

- А чего не возвращаешься? Все же, наверное, заработал там кое-что? По нашим меркам, достаточно. Да и опыта набрался. Опять же два иностранных языка теперь освоил.

- Конечно же, кое-что заработал. Но, знаешь, все на пределе. Вот сейчас эти семь тысяч прибавлю к своим кое-каким сбережениям и попробую на пару с одним другом наладить одно маленькое дельце.

- А таких крох тебе хватит?

- Надеюсь.

- И все-таки, чего не возвращаешься? Или нашел там женщину своей мечты?

Михеев устало посмотрел на Петра.

- Женщина моей мечты более чем худощава, одевается в черное, и имеет экстравагантную манеру гулять с косой на плече. Но после нашей встречи с ней я хочу лежать в теплой сухой земле, а не в мерзлой грязи.

- Занятно … Ну, давай к делу, для чего я тебе понадобился, брат-разбойник?

И Михеев изложил Петру свою несложную просьбу, заключавшуюся в чисто технической помощи в одном довольно простом деле.

Петр согласился.

 

Михеев улетел, увезя с собой не семь, как он рассчитывал, а всего пять с половиной тысяч долларов.

Проводив его, Петр печально подумал, что еще одна их совместная мечта не осуществилась. Ему было искренне жаль Федора. Пусть не самому Петру, но хотя бы его другу, должно же было повезти! Но и этого было не дано. Нет в жизни места мечте, нет Грааля, нет подвига, нет порыва и прорыва. Ему вспомнилось:

 

Ни Граалю нет места, ни тайне,

Только желтый глумливый закат.

Ауфвидерзейн, майне кляйне,

Соловьи не тревожьте солдат…

 

И теперь остается только ждать встречи с женщиной мечты Михеева.

 

Глава 2.

 

Президент Республики Беларусь был как всегда энергичен и напорист.

Подняв цены на газ, Россия душила свою верную союзницу. И руководству республики надо было искать нетривиальные решения.

Разумеется, никакой экономикой в действиях России и не пахло. Россия была бездонной бочкой для всех стран СНГ. Она отдавала сама или допускала вывоз за свои пределы миллиарды, и даже десятки миллиардов долларов в год. Рвущаяся в НАТО Украина сосала из России в пять раз больше, чем Белоруссия, ничего не давая взамен. Поддерживающая чеченских бандитов и тоже рвущаяся в НАТО Грузия получала из России только по легальным каналам в полтора раза больше, чем Белоруссия. Но благодарности не испытывала, а присоединялась ко всем мыслимым антироссийским подлостям.

Однако, больше всех на ниве грабежа России прославился Азербайджан, наглая диаспора которого обдирала Россию на восемь миллиардов долларов в год.

На этом фоне несколько сот миллионов, которые, может быть, и теряла Россия в Белоруссии, хотя это тоже было далеко не очевидно, ничего не решали для самой России. Но были ощутимым ударом по Белоруссии. Ибо этот удар был нанесен, во-первых, в самый неподходящий для белорусов момент, а во-вторых, был явным намеком на возможности наращивания дальнейшей энергетической блокады республики.

И формально эти действия были направлены против единственного настоящего союзника России! Совершенно ясно, что Кремль просто решил поспособствовать свержению белорусского президента, который был бельмом на глазу всех мерзавцев, захвативших власть в остальных странах СНГ.

Цинично рассуждая, Кремлю было чего бояться в лице Лукашенко. Во времена чуть ли не физически разлагавшегося Ельцина очень многие в России надеялись, что с созданием союзного государства, Лукашенко встанет у его руля и поспособствует демонтажу уродского российского режима.

Приход к власти преемника Ельцина спутал все планы сторонников такого сценария. Демагогически выдвинув близкие по форме лозунги, новый президент перехватил инициативу у сторонников послеельцинского обновления. Умным людям с самого начала было ясно, что все это чистой воды пропаганда, что все останется, как есть, и даже станет хуже. Но, увы, дураков в России всегда было больше, чем умных.

И теперь уже идея союзного государства работала на поглощение последнего островка порядочности на подлейшем постсоветском пространстве. А чтобы Лукашенко стал сговорчивее, Белоруссию начали душить экономически.

Правда, первый удар по экономике республики удалось если не отбить, то сильно смягчить. Умелыми маневрами и привлечением всех резервов Президент Белоруссии сумел предотвратить кризис. Но это был паллиатив, а надо было искать радикальные решения.

И Лукашенко начал поиск в единственно правильном направлении. Народ мастеров, каковыми остались белорусы, мог преодолеть энергетический шантаж только умом, умением и трудом.

- … Найти все имеющиеся разработки в области энергосбережения и энергетики. -Лукашенко энергическим жестом подкрепил свой тезис.

- Найти, - продолжал он, - проинвентаризовать, отобрать наиболее простые и реализуемые решения и начать немедленное, я повторяю, немедленное, внедрение! Уже к следующей зиме самые эффектные технические решения должны быть внедрены! А в перспективе через полтора-два года мы должны с помощью перспективных технологий стать практически независимыми от любого энергетического шантажа!

Слушатели напряженно внимали. Но результат их дисциплинированного внимания был, тем не менее, не очевиден. Тупик, в котором оказался Лукашенко, имел очень глубокие корни. И дело здесь было даже не в остроте нынешней ситуации, осложненной подлой российской политикой. Режим Лукашенко опирался на лояльную ему управленческую пирамиду. Именно эта пирамида не дала Белоруссии развалиться, не дала восторжествовать либеральным заокеанским принципам, ведущим к деградации страны и обнищанию населения.

Но бюрократы пороха не изобретут. А сейчас нужно было именно это. Иной читатель может сказать, что не самим же бюрократам нужно было находить необходимые технические решения. Однако, сам по себе бюрократический стиль не может не пронизывать все общество, где управленческая корпорация сильна и не имеет противовеса.

А значит, способность «изобрести порох» в такой ситуации снижается даже у самих изобретателей. Разумеется, в команде Лукашенко было несколько очень ярких нестандартных соратников, которые могли приподняться над той системой, которую они сами же и представляли. Но для успеха нужны были не только прорывные решения, но и соответствующее их исполнение. Ибо прорыв может носить только комплексный характер. Точечный прорыв, «прорыв сверху», захлебнется в море рутины.

В самом деле, что может предложить дисциплинированный добросовестный исполнитель в этой ситуации? Шеф требует увеличить производство тепла и энергии без увеличения затрат импортного топлива? Прекрасно! Предложим ему имеющиеся технические разработки, внедрение которых наверняка не связано с риском. Где-то уменьшим энергозатраты на 5%, где-то на 10%. Увеличим КПД энергоустановок где на 3%, где на 5%.

В итоге наберем таких технологических усовершенствований около дюжины и уменьшим зависимость от российских энергоносителей процентов на 20-25, а может даже и 30. В лучшем случае - 40.

Это, конечно же, не совсем то, что надо. Хотелось бы и побольше… Но результат впечатляющий. Указание выполнено?

Да.

Ах, шеф требует еще и выполнить все это в сжатые сроки? Что ж, будем реалистами. В нашей дисциплинированной и ответственной среде авантюризм не уместен. И из доброй дюжины остается полдюжины самых быстро реализуемых технологий. Остальные оставим на потом. Но …, увы, получим тогда и результат более скромный. Не на 30-40, а в лучшем случае на 20 процентов уменьшается зависимость от российского газа.

Хотя, …., хотя и тут есть определенные трудности. Внедрение вот этой технологии, например, обойдется слишком дорого. В нынешней напряженной экономической ситуации мы не можем позволить себе так напрягать бюджет республики. Мы же не авантюристы!

И от 20 процентов остается 15.

Это, конечно же, хорошо! И сулит большие перспективы в будущем! Более того, задает единственно верное направление развития страны… Но принципиально ситуацию не меняет.

Кремлевские шантажисты могут спать спокойно.

А иной историк, рассматривая из своего прекрасного далека эту ситуацию, напишет, что бюрократическая система иногда может давать неплохие результаты. Разумеется, если только волею судеб во главе ее становится человек честный, энергичный, перспективно мыслящий. Но, даже в этом идеальном случае, невозможно поднять за волосы самого себя. Даже вышколенная и лояльная бюрократия не может генерировать прорыва.

Нужен внешний импульс.

 

Докладчик чем-то напоминал то ли опереточного красавца, то ли карикатуру на очень, ну очень порядочного интеллигента. Слегка взбитый кок, очки в роговой оправе, убедительный баритон. Хорошая гладкая русская речь. Эрудиция и одновременно некая легкая эмоциональность. Этакая гражданская, даже общечеловеческая заинтересованность в обсуждаемой теме. Доктор Чехов, да и только…

Однако эрудиция сего суперинтеллигента была чисто опереточной. Он не был профессионалом нигде. Среди математиков он был известен как экономист, среди экономистов - как эколог, среди экологов - как математик. Так и проскочил между добротными профессионалами, сделав себе научную карьеру ни на чем.

Еще печальнее обстояло дело с гражданскими качествами докладчика. Этот беспринципный ворюга построил себе шесть особняков, по миллиону долларов каждый, якобы, на скромную министерскую зарплату. А за какие такие услуги этот бывший руководитель самого занюханного ведомства мог получать взятки, достаточные для такого масштабного строительства?

Эх, было бы министерское кресло, источники дохода найдутся! И этот печальник за все человечество подписал немало документов, за которые изрядно платили заинтересованные люди. В том числе и из-за бугра.

Ларионов почти не слушал этого представителя ельцинско-гайдаровских выкормышей. Хотя автоматически ловил каждый тезис его внешне убедительной, но совершенно пустой, а местами просто безграмотной, речи.

Мысли Петра Григорьевича плавно перетекли с министерского прошлого этого опереточного интеллигента на собственную неудавшуюся административную карьеру. Однажды Ларионову предложили пост начальника отдела в аппарате одного из вице-премьеров. Впрочем, трудно сказать, как сейчас называется этот отдел, и осталась ли такая единица как отдел в этом аппарате. Не суть важно.

Важно то, что предложение было сделано, и он отправился на беседу. Живой, подвижный, но предельно корректный собеседник изложил перед Петром суть его обязанностей. С ними справился бы человек и гораздо более скромных интеллектуальных и волевых качеств, чем Ларионов. Он уже готов был согласиться. И, вполне резонно, спросил о деньгах.

- Вы будете получать примерно пять с половиной тысяч рублей.

Ларионов не мог скрыть удивления. Заметив это, собеседник продолжил.

- Ну, разумеется, есть различные прибавки, льготы и так далее.

- Знаете, я сейчас кручусь на пяти работах и вытягиваю на семьсот - восемьсот долларов в месяц. Так что, наверное, я откажусь переходить на менее оплачиваемую должность, где у меня не будет возможности приработок. Ведь их не будет?

- Разумеется, не будет. Но, в конце концов, не будьте наивны! В первые месяцы вы реально будете иметь по десять тысяч долларов в месяц. Я не советую вам зарываться, и месяца три ограничиться этой суммой. Потом, когда освоитесь, можно будет брать побольше. К концу года дойдете до пятидесяти тысяч долларов в месяц. Но, тут есть одна тонкость… По идее, вы можете довести свои доходы до ста тысяч долларов в месяц, но это опасно. И на этом многие ломаются. Ограничьтесь пятьюдесятью - и спите спокойно.

- А можно, тысячи полторы в месяц, но легально?

Собеседник засмеялся.

- Нет, так нельзя…

Боже, какие же они все твари! И этот, на трибуне, тоже тварь! Продажная беспринципная, паразитарная. Уничтожь их всех в одночасье, никто не заметит никаких неудобств. Только облегчение.

 

Докладчик распинался далее, пытаясь опровергнуть тезис предыдущего доклада Ларионова о том, что Россия выиграет от глобального потепления.

В конце он выдал совершеннейшую чушь.

- Россия потеряет энергии на кондиционировании больше, чем выиграет на отоплении, в результате глобального потепления, - заявил этот безграмотный опереточный эрудит-ворюга.

Дождавшись начала прений, Ларионов попросил слова. Он последовательно опроверг все тезисы экс-министра, а на последнем остановился особо.

- Для того, чтобы расходы на кондиционирование стали более или менее заметны, а не то, чтобы превысили расходы на отопление, надо, чтобы среднегодовая температура в соответствующих районах превысила как минимум плюс десять градусов. А вообще-то она должна быть гораздо больше для обеспечения такого эффекта. Чтобы хотя бы на десяти процентах российской территории этот порог был превышен, глобальная температура должна вырасти градусов на пять – шесть. Такого потепления никто никогда не прогнозировал. Три градуса – это предел. Наиболее же обоснованные прогнозы оценивают глобальное потепление в полтора – два градуса.

Этот вопиющий пример лишний раз доказывает несостоятельность тех тезисов, которыми потчует нас господин, - Ларионов назвал фамилию докладчика, - уже многие годы. По прямому заказу из США.

Ларионов отошел от академичного тона. Но он был не в силах выдерживать академичность в диалоге с такими тварями, как этот ельцинский экс-министр.

 

«Еще одно мероприятие, только отнявшее много времени и немного нервов, » - думал Ларионов, покидая зал. Он не любил выступать и не любил спорить. Не любил никаких тусовок, в том числе и научных. Сюда он пришел потому, что так попросило его научное руководство. И в очередной раз убедился в никчемности всех подобных мероприятий.

Хотелось поскорее уйти. Хотя, можно остаться на банкет. Однако, не жрать же он сюда пришел! Да и изжога замучила. «А, черт с ними, - подумал Петр. - Хоть на жратве и выпивке их разорю. Экий диверсант!..» - иронично рассмеялся он про себя.

Банкет после международной конференции проходил стандартно. Народ кучковался за стойками, поглощая дармовое угощение и лениво переговаривался. Конференция только носила название международная. На самом деле, это была акция в рамках СНГ, и присутствующие никакими иностранцами себя не считали.

Настало время как-то продемонстрировать общность собравшихся, если не вокруг научных результатов, то хотя бы вокруг столов. Начались общие тосты. Один из этих тостов заинтересовал Петра. Не самим смыслом сказанного, но личностью говорившего. Это был крупный научный руководитель из Белоруссии. Ларионов всегда симпатизировал этой республике, и после тоста подошел к говорившему.

Они чокнулись, выпили и завели разговор на профессиональные темы. Белорус был по-настоящему эрудирован и владел темой. Говорить с ним было интересно. Впрочем, интерес у Ларионова был довольно ограниченным. На таких мероприятиях узнаешь новости не столько научные, сколько околонаучные. А к политике, в том числе и научной, Ларионов с некоторых пор питал отвращение.

- … Наш президент поставил задачу максимально интенсифицировать поиск новых технологий в энергетике и энергосбережении, - закончил свою долгую тираду белорус.

Ларионов мысленно сделал стойку.

- И что, интенсивно идет этот поиск?

Белорус немного смутился. Или это Ларионову только показалось?

- Вы понимаете, конечно, насколько масштабна такая задача …

- Понимаю, коллега. И в этой связи хочу спросить, а из России вы бы не согласились взять некоторые весьма перспективные, но, по неким причинам, не используемые технологии? Мы готовы предложить их совершенно по-дружески, без всяких дальних меркантильных резонов. Знаете, в России еще много тех, кого можно назвать борцами за идею. В том числе, научную идею.

- Нужно изложить все ваши предложения в виде записки.

- Хорошо, - сказал Ларионов, пряча в карман визитку белорусского коллеги.

 

 

Глава 3.

 

Петр Григорьевич не был энергетиком, однако, часто, в рамках междисциплинарных проектов, общался с энергетиками. Как, впрочем, и со многими другими специалистами. Из этого общения он многое вынес, и, со временем, у него сложилось некое полупрофессиональное увлечение. Он собирал самые общие сведения о технологиях в разных отраслях, которые носили прорывной характер. Могли изменить не только судьбу некой отрасли, но и межотраслевой, и межрегиональный баланс. Иметь политические последствия.

По этому поводу он часто спорил с другом Михеевым. Тот, на волне всеобщего увлечения социально-политической проблематикой в конце 1980-х, начале 1990-х, пытался одно время даже стать профессиональным политиком. Но оказался слишком порядочным для успешной политической карьеры в подлеющей на глазах России.

- Не люблю, когда бьют острым по тупым головам, - часто говорил Петр другу Федору. - Самые масштабные политические изменения следуют не из интриг и борьбы, а из смены технологий. Атомная бомба изменила мир больше, чем все войны последних двух веков вместе взятые.

- Но для технического прорыва нужна концентрация усилий, а это - результат проявления политической воли, - не сдавался Федор. - Потом, ты же сам не чуждаешься политики, или, во всяком случае, политической журналистики.

- Это вопрос о первичности яйца или курицы, мой асимметричный мастер, - отвечал всегда Петр. - Каждый хочет тянуть за тот конец, где ему сподручнее. Если ты ученый, тяни, условно говоря, за технологии, возможно, не забывая и политику. Если же ты, в гораздо большей степени, несостоявшийся мордобоец, иди в чистую политику.

Федор злился, переходил на личности. Но итог их спорам подвела жизнь. Федя сейчас мелкий бизнесмен в Южной Африке. Ему не удалась ни политика, ни наука. Хотя докторскую свою он защитил честно. А Петр … Петр продолжает по инерции заниматься наукой, хотя и понимает, что без успеха определенной политики, в самом общем понимании этого термина, его наука, а потом и сама жизнь, закончатся. Тихо и гнусно.

Так, может быть, прав Федор? Лучше сгореть, чем сгнить? Но даже сгореть Петру хотелось с умом. Однако не все было столь уж однозначно. Зачастую, побеждая Федю в спорах, Петр понимал, что не совсем прав. Он был отнюдь не идеальным человеком. Многое случалось в его жизни. Бывало, приходилось изворачиваться и лукавить. Однако хотя бы частичным оправданием такого поведения всегда было для него осознание собственного «греха». Он трезво оценивал других, но и к себе был беспощадно объективен. Однако лукавство не проходит даром. И в последние годы он частенько ловил себя на мысли, что лукавит уже и перед самим собой.

Так было и в его долгих спорах с другом Федей. Ларионов много и убедительно говорил Феде о бесполезности и даже вредности политики. Однако сам он не избежал испить из этой чаши сладкого яда. И то верно, как умному и осведомленному человеку было уберечься от соблазна конца 1980-х, начала 1990-х годов, когда казалось, что каждый сможет принять участие в формировании будущего страны. А ведь у многих было, что предложить полезного и интересного.

И Петр тоже изрядно поварился в политическом котле. Правда, у него хватило самокритичности и трезвости, чтобы не рваться в депутаты или министры. Однако в политической журналистике и аналитике он в те годы успел завоевать себе некоторое реноме. Так что, Ларионова нельзя было считать аполитичным. Просто он не видел реального пути проявить свою политическую активность с умом.

Ситуация с Белоруссией показалась Петру просто идеальной иллюстрацией правоты его позиции. Именно как профессионал, с умом, но одновременно и с огоньком, в изящной многоходовой интриге сможет он сейчас проявить свою политическую позицию. Отстоять свои убеждения.

Ибо нет у Лукашенко другого пути, кроме самого масштабного технического рывка. И этот рывок не может быть неким паллиативом. Он должен быть действительно революционным.

Пикантность ситуации состоит еще и в том, что Белоруссия обладает достаточным потенциалом, чтобы осуществить такой рывок. И, в то же время, достаточно компактна, чтобы этот рывок захватил всю страну. Чтобы весь хозяйственный комплекс был охвачен полномасштабным техническим перевооружением. Литве бы такая задача была не под силу. А уже Украина слишком велика, чтобы реализовать такую программу разом. В этом случае начались бы перекосы, накопление напряженности между регионами и отраслями и тому подобные прелести, которые иногда могут существенно затормозить реализацию технической идеи.

Так что, только Белоруссия волею судеб может стать генератором новой цивилизации. Ни много, ни мало.

«Политика» в данном случае поняла, что ее может спасти только наука. И дело теперь за ними, политически мыслящими профессиональными учеными и инженерами. Своими знаниями они не только спасут братский народ, но и, помимо всего прочего, ударят этот прогнивший уродливый российский режим. Ударят так, как никогда не смогли бы ударить никакие революционеры.

 

Ларионов сразу же после разговора на конференции понял, что не будет действовать ни через своего собеседника, ни через других коллег. Из этого разговора он вынес главное – соответствующая задача поставлена на самом высоком уровне. Поэтому и взаимодействовать надо не с потенциальными исполнителями, а с заказчиками. Следовательно, надо готовить предложения в первую очередь для политиков. И только подкрепить их пакетом профессионально подготовленных материалов.

Из своего богатого архива Ларионов выбрал самую простую, эффектную и дешевую технологию. Ее действительно можно было бы внедрить в масштабе всей республики за неполный год очень малыми средствами. И, в результате, снизить энергопотребление в ЖКХ на 50%. Это уже политический эффект, дающий республике реальную энергетическую независимость. О последующих этапах цивилизационной революции Ларионов пока не думал. И сейчас выяснял у разработчика детали его технологии, необходимые для объяснения сути дела политикам и управленцам.

 

Со своим собеседником, доктором технических наук, блестящим инженером и неплохим бизнесменом средней руки Ларионов познакомился на мероприятии политического характера. Туда его затащил друг Федор, который в очередной раз решил тогда связать свою политическую карьеру с очередным сборищем маньячных национал-патриотов. Это было в то время, когда сам Петр уже заканчивал свое краткое увлечение общественной деятельностью, не в пример более слабое, нежели у Федора.

После этого сборища Петр долго плевался и клял Федю последними словами за напрасно потраченное время и сомнительное удовольствие видеть полубезумных агрессивных энтузиастов взаимоисключающих идей. Но, нет худа без добра, он познакомился там со своим нынешним собеседником, Юрием Муравьевым.

В те годы многие приличные люди надеялись своим участием в подобных начинаниях как-то повлиять на события. Путь в официальную политику, где собирались, в основном, деятели, нагревшие руки на бедах страны и народа, был для людей, подобных Муравьеву закрыт. И они реализовывали свою политическую активность через различные оппозиционные партии и движения. Вот и получались эти движения в виде этакого коктейля из недобитых коммуняк, шизоидных патриотов и крепких социально активных профессионалов, искренне болеющих за свое дело и свой народ. Впрочем, к началу нынешнего века все приличные люди из российской политики ушли. Даже из оппозиционной, и, можно сказать, любительской.

Однако, былые связи, образовавшиеся в подобных тусовках, остались. Петр иногда думал, что если есть на свете некая логика Судьбы, то, может быть, именно для того, чтобы нашли возможность встретиться такие люди, как он и Муравьев, и допустимо было существование всех этих совершенно бессмысленных карликовых партиек. В которых климактерические тетки и отставные вояки бесконечно орали, как хорошо им было в совке.

 

- … Слишком сложно дружище, - сказал Петр. Они сидели с Муравьевым дома у Ларионова и обсуждали способы подачи его изобретения заинтересованным лицам.

- Слишком сложно, - повторил он. - Пойми, что нам надо, собственно, донести до белорусских друзей. Первое. Изобретение уже внедрено, оно реально работает …

- Больше пяти лет, - вставил Юрий.

- Да, больше пяти лет. Причем, на очень известных объектах. На Норникеле, Красноярском алюминиевом заводе, в Германии, на вашей оборонной фирме …

- И у меня на даче, - засмеялся Юрий.

- И у тебя на даче. Но все это уже изложено в твоем профессионально составленном описании. Принципиальная схема, примеры действующих установок с цветными фотографиями, краткие технико-экономические характеристики.

- Про экономику можно и побольше.

- Об этом потом… Лица, принимающие решения много не читают. Не будем грузить их лишними деталями. Ладно, ладно, вставим еще пару цифр, но потом, - сказал Ларионов, заметив, что Юрий хочет увести обсуждение в детали.

- Теперь, кратко политические и макроэкономические перспективы для Белоруссии. Это уже моя забота.

Ларионову приходилось в своей жизни заниматься тем, что на профессиональном языке называется системной инженерией. Иными словами, оформлением подачи различных технических идей с точки зрения их влияния на макроэкономику, социальную сферу, экологию и политику.

- Итак, - продолжал он, - что остается?

- Можно сказать об экологических эффектах …

- Нужны они, эти эффекты, когда речь идет фактически об экономической войне!.. Нет, дружище, для принятия решения о масштабном внедрении твоей технологии нужно ответить на два неясных для любого человека вопроса. Первое. Почему же это такая хорошая методика теплообеспечения не внедряется у нас самих? Вернее, почему дело ограничивается единичными случаями? А?.. Это настораживает.

- Сам знаешь, почему...

- Это не ответ. Я то знаю! А нужно, чтобы это поняли те люди, которым мы адресуем наши предложения. Впрочем, для белорусов, прекрасно знающих российские реалии, это не бином Ньютона. Однако, четко обозначить позиции, если и не письменно, то хотя бы устно, надо. Итак, бытовой вариант изделия невозможно пробить из-за чиновничьих барьеров. А промышленный внедряется так медленно, потому что это оформляется как экспериментальная технология. Так легче обойти бюрократические препоны. Кроме того, внедрению препятствует топливное и энергетическое лобби. Впрочем, это тоже феномен у нас распространенный. Внедрение базальтовых конструкций тормозится металлургическим лобби, внедрение новых видов асфальтовых покрытий, не реагирующих на зимние перепады температур тормозится нашими долбаными мэрами, которые наваривают бешеные деньги на бесконечных ремонтах и так далее. Я правильно излагаю?

- Правильно. Однако, что за второй вопрос, который ты упомянул?

- Второй вопрос состоит в том, что все более или менее грамотные и вменяемые люди, хотя бы смутно, но помнят физику из средней школы. А имеющие инженерное или естественно-научное высшее образование помнят ее даже несколько лучше. И вот из этих смутных воспоминаний одно из самых ярких - это закон сохранения энергии. А у тебя совершенно не ясно, откуда эта энергия на отопление берется.

- Но я же пишу об этом ясно! Это следует из основных законов электродинамики …

- Юра, ну что ты несешь?! Ну, кто знает эту твою электродинамику, кроме специалистов? Возьми, например, меня. Все же у меня два полноценных университетских диплома. Один из них - Мехмата МГУ. Я доктор технических наук, как и ты. И некоторое время я проработал в системе Госкомитета по науке и технике, общался со специалистами многих отраслей. И то мне твоя электродинамика ничего не говорит!

- Это ничего не значит, может ты такой дремуче тупой.

- Да хрен с ним, тупой я, тупой!.. Но, дружище, те, кто будет принимать решения по поводу твоей технологии, не умнее меня в области электродинамики. Объяснишь мне, значит, считай, объяснил и им.

- Ну, давай я тебе объясню с самого начала…

И Юрий начал излагать свою теорию строения Вселенной, а потом и концепцию своей оригинальной энергетической теории. Ларионов слушал с интересом. Будто читал интересную статью в журнале «Знание-сила». При этом он прекрасно понимал, что все это совершенно не годится с точки зрения представления новой технологии. Все-таки кое-чему за годы полудилетантского вращения в кругах политиков и политических журналистов он научился.

- Ты закончил, Юра? – спросил Петр, видя, что Муравьев намерен сделать паузу.

- Не совсем…

- А ты заметил, сколько ты говорил?

- Нет.

- А жаль, дружище. Полчаса тебя никто из ответственных лиц слушать не будет!

Юра заметно погрустнел.

- Слушай, это очень важный вопрос, а у нас с тобой почти мозговой штурм. Поэтому давай зайдем с другой стороны. Согласен?

- Давай.

- Итак, я буду излагать тебе свою версию. А ты меня поправляй. Что представляет собой твое изделие? Я считаю, что это один из вариантов, так называемого, теплового насоса. Подобного рода насосы способны брать энергию из окружающей среды и закачивать ее в виде тепла в помещения, которые они призваны отапливать. На первый взгляд, это противоречит законам сохранения и второму началу термодинамики. Однако, это только на первый взгляд. Теорию тепловых насосов обосновал еще в сороковых годах двадцатого века известный русский изобретатель Павел Кондратьевич Ощепков. Кстати, ряд воплощений этой идеи он запатентовал. Пока без проколов?

- В общем да, можно так сказать…

- Тогда продолжим. В отличие от тебя, Юра, Ощепков озаботился популярным объяснением своей теории. У него есть очень яркое сравнение, многое объясняющее дилетантам. Представим паровоз, который сжигая уголь, ведет состав, в свою очередь груженый углем. Этот процесс что, противоречит законам физики? Нет, мы его можем наблюдать в жизни много раз. Вернее, наблюдали во времена Ощепкова. Но, ведь паровоз использует энергию, относительно небольшую по сравнению с той, что заключена в угле, который он везет. Так, тратя небольшую энергию, мы организовываем энергетический поток гораздо большей интенсивности. Причем, мы можем везти уголь из мест, где его не так много в место, где мы его уже накопили гораздо больше. Вот вам и принцип теплового насоса!

Пока понятно, без противоречий и нарушения логики?

- Вообще то да … Но, по-дилетантски как-то …

- Но ведь ты объясняешь именно дилетантам! А им и надо по-дилетантски. Однако у Ощепкова все сводится к отнятию энергии у потока холодной воды с улицы. Что то вроде холодильника наоборот, где эта вода играет роль фреона. Иными словами, у изделий Ощепкова есть некое устройство, которое выступает в роли насоса. И есть поток энергии, который идет по конкретному пути, по трубе с водой. А у тебя что является насосом?

- Насосом, если ты хочешь именно в таких терминах, у меня является второй контур в бойлерной. Вот ты греешь воду в котле, которая потом отдает тепло другой воде, идущей непосредственно на батареи.

- Так.

- Вот к этому котлу приварен еще один контур. По нему гоняют воду из котла и обратно в котел. Стоит маленький насосик, который и гоняет эту горячую воду. А по пути следования этой воды, внутри трубы, стоит наша вставка. Это наше ноу-хау. Потом ты резко опускаешь температуру в котле, и эта вставка начинает работать, она заставляет воду вновь нагреться до прежней температуры. Например, было девяносто градусов, стало пятьдесят. А потом, без привлечения дополнительного топлива, снова стало девяносто.

- Так, твоя вставка это и есть твое ноу-хау. Колебания температуры - это пресловутый насос. Но откуда энергия?

- Энергия идет из земли. Наша вставка заземлена.

- Ага, значит энергия электрическая. И ее можно просто померить. Так, или не так?

Муравьев смутился.

- Видишь ли, если бы все было так, то никаких объяснений и не требовалось бы. Но дело в том, что вокруг этого заземления создается магнитное поле, которое теоретически соответствовало бы по некоторым параметрам току, идущему из земли и тратящемуся на обогрев воды, но …

- Что но?

- Сам-то ток фиксируется. Правда, очень слабый. Так, на пальцах, я не объясню, но мы умеем мерить переменный ток, когда электроны перемещаются вдоль по проводнику туда сюда. А в нашем случае имеет место некая волна электронов, которые колеблются от одного края проводника к другому. Как если бы все электроны были связаны в некий шнур, и ты пускал волну по этому шнуру типа того, как иногда пускают волну вдоль детской скакалки, привязанной одним концом к столбу.

- Ты знаешь, Юра, мне понятно вполне. Материальный коридор транспорта энергии есть. Это твой провод. Кстати, если провод вдруг перерубить, установка перестает работать?

- Да.

- Это очень информативный момент, показывающий, что энергия каким-то образом действительно идет по проводу. Итак, источник энергии тоже есть. Это земля. Механизм передачи энергии есть. Это некая волна. При этом, как и в случае со скакалкой, сам этот, условно говоря, «шнур электронов» не дергается поступательно туда-сюда, как в случае переменного тока, а изгибается волнами. Перемещаются не электроны, а эта их волна. Кстати, так и в открытом море, волна перемещается, но сама вода вдоль волны не перемещается. А если и перемещается, то очень незначительно. Это и есть некий аналог зафиксированных вами малых токов. При этом морская волна несет огромную энергию, на порядки большую, чем энергия слабого течения, вызванного волнами.

- Ох, Петр, как же все это некорректно звучит!..

- Но, по сути, так?

- По сути, так. Но я бы это объяснял по-другому...

- Вот ты и объяснял, как мог. Но как видно, не столь убедительно. Потому что хотел быть понятным и специалистам, и дилетантам одновременно. А надо работать адресно. Специалистам одно, дилетантам другое. И эти объяснения надо давать в разных разделах сопроводительных документов. Так что, давай так, ты подрабатываешь все профессиональные вещи, а я просто держу в голове наш разговор, и если наш проект пойдет, то беру на себя объяснения для высокопоставленных «не профессионалов».

Впрочем, мне кажется, что при случае надо напирать на успешные примеры применения. Особенно в Германии. У нас все знают, что немцы зря ничего у себя устанавливать не станут. Кстати, возвращаясь к практике, что особенно важное мы с тобою еще не отметили?

- Стоимость энергии. Если в электроэнергетике и ЖКХ киловатт установленной мощности стоит от двух тысяч долларов до трехсот долларов, то в наших установках он стоит один рубль.

- Это надо везде отмечать. Ты прав. Хотя, понятие установленной мощности тоже не всем известно. Дилетант может на слух спутать киловатт установленной мощности с киловатт-часом на счетчике. Это надо помнить. И быть готовым объяснить, что установленная мощность, это мощность электростанции. Кстати, и применяется этот термин в основном в электроэнергетике, а не в теплоснабжении …

- Ты, Петр, придираешься к терминам …

- Ага, вот оно!.. Сам в своей узкой специализации держишься за формальности, а немного забрался в близкие отрасли, так позволяешь себе некорректности. Нет уж, дружище! Будем, как говориться, взаимно терпимыми в мелочах. В конце концов, практика - критерий истины. А тебе, слава Богу, хватило предпринимательских и организаторских способностей, чтобы реализовать свою идею в нескольких успешно работающих изделиях без всяких теоретических дискуссий. Теперь настало время массового тиражирования. Тем более что мы имеем кровно заинтересованного в этом адресата.

- Кстати, Петр, ты в случае успеха нашей затеи становишься завом по рекламе и пиару.

- Брось, Юра… Это не мое, а твое детище. Мой интерес в этом деле чисто идейный. Я хочу помочь батьке Лукашенко на кривой козе объехать кремлевских топливно-энергетических шантажистов. Тем более что у меня есть в загашнике еще пара идей в развитие данной темы. Ну а ты, разумеется, получишь в результате реализации идеи некоторый профит. И это справедливо.

- Тогда действуй!.. Я полностью доверяю тебе запуск проекта.

- Благодарю за доверие, - усмехнулся Ларионов.

 

 

Глава 4.

 

Как у всякого политического журналиста и аналитика, у Ларионова были некие связи. В частности, в посольстве Республики Беларусь. После разговора с Юрием он подготовил соответствующее оформление предложений Муравьева и начал обзванивать своих знакомых из белорусского посольства. Увы, все они уже были на других должностях и в других странах. Однако его инициативы были замечены и ему предложили встретиться с весьма ответственным чиновником посольства.

В назначенный день и час Петр с пакетом документов пришел в здание на Маросейке. Признаться, он немного опасался исхода своего разговора. Ларионов много и плодотворно работал в разное время с белорусскими коллегами. Они всегда производили на него самое лучшее впечатление своей основательностью, обязательностью и дисциплинированностью. Все эти качества можно было в двух словах оценить как добротную консервативность.

Но наши недостатки суть продолжение наших достоинств. Для того чтобы оценить прорывную идею, нужно быть натурой достаточно раскованной. Немного даже раздолбайской. Это плохо сочетается с консервативностью в любом из ее вариантов. Как то воспримет его инициативу высокопоставленный белорусский чиновник?

К счастью для Ларионова, его собеседник оказался неожиданно молод. Он был остроумен, жив и весел. Петр сразу успокоился. Такого типа люди в принципе способны воспринимать прорывные идеи.

Впрочем, как он и ожидал, беседа вскоре свелась к двум вопросам, которые они поднимали при обсуждении с Муравьевым. Но если по проблеме невозможности внедрить прорывные идеи в России белорус оказался весьма осведомленным, то по вопросу, как технология Муравьева соответствует элементарным законам физики, он был весьма въедлив.

Петр, как можно более убедительно, украшая каждый свой тезис многочисленными примерами из истории техники, пытался показать собеседнику, что ничего сверхъестественного в технологии Муравьева нет. Напоследок он прибег к следующему аргументу.

- Николай Михайлович, я вижу, что лично вас я убедил. Более того, вы оценили экономическую и политическую перспективность данной технологии. И именно поэтому вы хотите быть более уверенным в обосновании своей позиции перед своими экспертами. Или я не прав?

Вместо ответа молодой дипломат искренне рассмеялся. Ободренный такой реакцией, Ларионов продолжал.

- Я понимаю ваши сомнения. Но, если внимательно их проанализировать, привести, так сказать, к общему знаменателю, то выяснится, что они касаются, в основном, неких теоретических частностей. Разработчики вполне могут доказать, даже не апеллируя пока к самому мощному своему аргументу - практическому опыту, что их технология отнюдь не находится в вопиющих противоречиях с общепринятой теорией. Остаются, повторяюсь, некоторые частности.

Но эти частности не должны влиять на принятие политического решения. Приведу один пример из истории техники. К концу Первой мировой войны все воюющие страны, вместе взятые, производили сотни и даже тысячи самолетов в год. Однако полноценной теории винта еще не существовало. Представьте себе, как глупо выглядели бы военные руководители этих стран, если бы отказались от производства и применения самолетов на этом основании. И ждали, например, начала 1920-х годов, когда Жуковский эту теорию наконец-то создал.

- Интересный аргумент. Впрочем, вы правы, меня вы почти убедили. И я лично обязательно прослежу судьбу вашей записки у наших ответственных товарищей.

- Тогда самый сильный аргумент практического характера под самый занавес, в порядке закрепления вашего личного впечатления. Обращу ваше внимание на экономический и производственный аспект внедрения …

- Я уже понял, что технология предельно проста.

- Она еще и баснословно, именно баснословно, дешева! Если киловатт установленной мощности на энергоустановках стоит от 300 до 2000 долларов, то в рамках этой технологии киловатт стоит … один рубль! Почувствуйте разницу!

- Постойте, постойте, киловатт установленной мощности - понятие из области электроэнергетики …

Белорус впервые открыто проявил свою профессиональную осведомленность в вопросе, дотоле дипломатично скрываемую.

- Да, но мы можем говорить и о киловатте тепловой энергии в установках теплоснабжения. Когда речь идет о ТЭЦ, это вообще вполне приемлемо, ибо мы получаем и тепло и электроэнергию на одной и той же станции.

- Все же, говоря о тепле, гораздо привычнее измерять его не в киловаттах а в килокалориях.

- Согласен. Но не в этом суть! И тепло и энергия могут быть в итоге оценены эквивалентно. Так вот, «наше» тепло или «наша» энергия дешевле традиционно получаемых тепла и энергии в среднем в тридцать тысяч раз.

- Впечатляет …

- Это не только впечатляет, это дает и очень выигрышную для нас оценку риска принятия решения о массовом внедрении предлагаемых технологий. Поясню свою мысль. Допустим, наша технология вообще чудесна, но дорога. Тогда, принимая решение о ее использовании, можно опасаться, что большие деньги будут потрачены впустую. В случае, если технология не сработает. Опасение этого риска, особенно в напряженной экономической ситуации, вызовет известную настороженность. Так?

- Разумеется.

- Но в нашем-то случае риска нет вообще! Вдумаемся, при текущей эксплуатации энергетики или ЖКХ в год заменяются около одного процента соответствующих фондов. Может быть, больше, может быть, меньше, но порядок цифр приблизительно таков. Говоря попросту, труб, котельных, насосных и т.д. То есть, допустим, чисто условно, у вас все эти фонды оценены в тридцать миллиардов долларов. Так вот, в год вы фактически строите новых объектов, взамен выбывших, как минимум на триста миллионов. А то и больше. Понятно излагаю?

- Пока, да.

- Так вот, чтобы полностью, я повторяю, полностью дооснастить все ваше ЖКХ предлагаемыми установками, то есть к «вашему» киловатту или килокалории прибавить одну «нашу», которая обходится в тридцать тысяч раз дешевле, потребуется всего один миллион долларов. Это в триста раз меньше, чем вы тратите на ежегодные ремонтные и регламентные работы в вашем ЖКХ. Это не та сумма, которой нельзя было бы рискнуть даже в очень напряженной ситуации. Но … миллион долларов - и через полгода для теплообеспечения Белоруссии станет потребляться в два раза меньше стремительно дорожающих российских нефти и газа. И это сэкономит вам сотни миллионов долларов. Если не миллиарды.

- Это фантастика!

- Это реальность. Вернее, это может стать реальностью, если будет принято соответствующее решение. Все, замолкаю. Я выполнил свой гражданский и свой … родовой, что ли, национальный, долг. Больше я ничего не могу сделать. Остальное - в ваших руках.

 

Они попрощались очень тепло, почти дружески. Но, выйдя на улицу, Ларионов почувствовал вдруг дикую усталость. Петр сделал все что мог. И эта исчерпанность своих возможностей выматывала гораздо больше, чем перспектива больших трудностей, большой работы или тяжелой борьбы.

«Делай, что должно, и будь, что будет», - к месту вспомнил он завет средневековых рыцарей. Он усмехнулся про себя. Вот, сподобился в подлейшее время повести себя по-рыцарски. И даже не махая мечом.

А как хотелось бы… В чем-то, все же, глубоко прав был друг Федя. Как хочется частенько просто физически почувствовать радость боя со злом и подлостью. И своими руками поставить точку в этом бою. Не доверив это дело никому другому, даже тому, кому веришь и симпатизируешь.

Да, пусть победа будет обеспечена в первую очередь интеллектуальным прорывом. Но точку надо ставить собственноручно. А иначе навек останется это чувство усталости. Парадоксальное чувство усталости от не сделанного.

 

Ларионову по жизни не часто, но приходилось все же бывать в шикарных представительских помещениях. И поэтому ониксовые и малахитовые камины, серебро и позолоченная бронза в огромных количествах не вызывали у него удивления. Более того, он научился ценить в представительских помещениях именно скромность и элегантность. Эту тонкую грань, когда более простая обстановка не соответствовала бы статусу. Такое стремление к минимуму необходимой роскоши и умение достигать этот минимум, не переходя некоторой грани и не впадая в юродство, если вдуматься, гораздо выигрышнее характеризует конкретного руководителя, фирму или страну, нежели кричащее жирное варварское великолепие.

Смешно, но он больше всего боялся встретить у Президента Лукашенко именно эту советско-азиатскую роскошь. И был несказанно рад, что помещение, где происходила встреча, оказалось аристократически простым и элегантным.

Первый секретарь посольства Белоруссии в России сдержал свое слово. Он лично проследил путь записки Ларионова, и Петра Григорьевича пригласили в Минск. Сначала были встречи в соответствующей комиссии, созданной распоряжением Президента Белоруссии. Потом Муравьев с сотрудниками в считанные недели дооборудовали котельную одного из микрорайонов Минска в рамках проведения там летних регламентных работ. А потом последовало это приглашение на беседу с самим Александром Григорьевичем. Характерно, и, в общем-то, справедливо, что Муравьеву достались на откуп экономические возможности развития проекта. А Ларионову предстояло прикоснуться к возможностям политическим.

Лукашенко был прост и приветлив. Он был своим, и этим все сказано. Ларионов в начале разговора с ним вспомнил, как его жена однажды ходила с ним на товарищеский хоккейный матч, где играл Лукашенко. Тогда Петра поразило, как его холодноватая супруга по-хулигански свистела и орала неистово «Саня, давай!». Было, значит, нечто в Александре Григорьевиче такое, что располагало к нему определенных людей. Голос крови, или еще что-то.

- Я нахожу, что ваши предложения полностью себя оправдали, - убежденно заявил Президент Белоруссии после первых слов необходимых при знакомстве и представлении. - Здесь даже нечего добавить. Но, насколько я знаю, этим предложением не исчерпываются ваши задумки.

- Это, строго говоря, не мои задумки. Данные технологии известны довольно давно. И, тем не менее… Что, собственно, Белоруссия достигает при полномасштабном внедрении изделий Муравьева? Сокращение потребления топлива на обеспечение теплом ЖКХ республики в два раза. Дальнейший шаг в этом направлении очевиден. И его сразу хочется сделать.

- Сократить затраты энергоносителей в электроэнергетике.

- Совершенно справедливо. И здесь есть две довольно простые и эффектные технологии. Первая, это турбины профессора Полетавкина. Принцип их работы, в отличие от технологии Муравьева, не вызовет вопросов у теоретиков.

- Знаете, Петр Григорьевич, вы можете, как ученый обидеться, но я считаю, что теория должна помогать практике, а не мешать ей.

- Что вы, Александр Григорьевич, я тоже так считаю. Более того, я убежден, что по-настоящему хорошая теория всегда, я подчеркиваю, всегда есть лучшее средство намного улучшить и облегчить практику. Дурная голова рукам покоя не дает. А вот умная - дает. К счастью, Муравьев оказался не только блестящим инженером. Он смог, в итоге, худо-бедно, но убедить и теоретиков, и управленцев и бизнесменов. Впрочем, я отвлекся.

- Не волнуйтесь, Петр Григорьевич, у нас достаточно времени для самого обстоятельного разговора. Так что, если находите нужным, можете отвлекаться.

Боже, до чего же он прост!.. Нормальный мужик. Спасибо Богам, что хоть один такой прорвался к рычагам власти и может теперь использовать ее для воплощения Божьего замысла.

- Спасибо.

- Не за что… - Лукашенко открыто улыбнулся.

- Тогда, в продолжение, так сказать, темы. Согласитесь, все же, что несоответствие устоявшимся теоретическим представлениям сильно осложняет принятие решений при внедрении некой новой технологии.

- Пожалуй, да. Хотя в данных ситуациях теория все же не является решающим фактором.

- А здесь и не надо, чтобы она была решающим фактором. Просто, еще один аргумент в пользу отказа может быть той каплей, которая, в итоге, и повлияет на решение. Отрицательное решение. Но, в случае с теми технологиями, о которых я хочу рассказать, этого фактора нет. Теоретическая подоплека данных технических решений предельно проста. В случае с турбинами Полетавкина - это впрыскивание воды в определенные части обычной тепловой турбины. Вода мгновенно испаряется, давление повышается, мощность растет. Кстати, снижаются требования к некоторым узлам турбины. Ибо температура в районе лопаток падает. Они могут быть не такими тугоплавкими.

- Стандартный вопрос. Когда создана эта технология и почему не применялась до сих пор?

- Создана в начале 1960-х годов. Запатентована. Автора довели до инфаркта. Технологию забыли. Имеются данные, что без покупки соответствующей лицензии применяется в Англии на некоторых изделиях военного назначения. Ну, а почему все так произошло, не мне судить. Видимо, было что-то изначально порочное в советской системе, чтобы подобные случаи повторялись с поразительной регулярностью. Впрочем, я плохо знаю соответствующую западную практику. Возможно, у них все аналогично. И тогда можно говорить уже о порочности, и даже тупиковости, всей нынешней цивилизации.

- Интересная мысль. Но вернемся к нашей практике. Такие изделия надо ставить на новые объекты, как я понял. Так? И потом, не совсем понятно, зачем в паровую турбину еще добавлять пара? Ведь турбины то у нас на электростанциях паровые. Или я что-то путаю?

- Нет, вы ничего не путаете. Технологию Полетавкина предполагается применять на газовых турбинах. Таких не так много. Но сейчас появилась тенденция к децентрализации электроэнергетики. То же объединение «Пермские моторы» успешно продает фактически некие увеличенные варианты авиационных двигателей. Извините, говорю довольно непрофессионально, но суть именно такова. Получается, что пермяки обеспечивают электростанциями поселки или небольшие города, или конкретные заводы. Так вот, на изделиях подобного рода как раз очень эффектно применять те улучшения, что разработал Полетавкин.

Но его ученики, да и сам Полетавкин мечтал о большем. Он хотел подлинной революции в теплоэлектроэнергетике. В перспективе задумывалось разработать газовую турбину, где в качестве горючего использовалась бы любая органика. Знаете, нечто похожее было в двигателях внутреннего сгорания в конце Второй мировой войны, когда вместо бензина использовали газ, образующийся от нагревания угля, или даже дров. Может, видели некоторые фильмы о тех временах, когда на машинах вместе с бензобаками были бочки, где подогревались дровяные обрезки и угольная пыль. Это было что-то типа нынешних автомобилей на газу. Но газ тогда был не природный, а чуть ли не из органического мусора.

- Знаете, что-то припоминаю. По-моему видел нечто такое даже во французских фильмах о войне.

- Да, да, именно так. Теперь представляете, общее направление возможного развития теплоэлектроэнергетики с применением таких технологий? Соответствующие агрегаты работают чуть ли не на мусоре. С КПД около 60%, а может, даже, и 70%. Во всяком случае, газовые турбины Полетавкина такого КПД достигали. Но это долгосрочная, или, если хотите, среднесрочная перспектива развития энергетики. Однако это перспектива стратегическая. Соответствующие агрегаты пока можно ставить на имеющиеся электростанции в рамках работ по реконструкции, или на объекты нового строительства. Особенно перспективно именно подобного типа турбинами оснащать энергоустановки в случае, если предполагается децентрализация энергетики.

Но я бы обратил здесь внимание именно на перспективу. Следствием перевооружения теплоэнергетики на установки такого, или аналогичного, типа будет уменьшение потребления энергоносителей. Уже в масштабе энергетики в целом, а не только в теплообеспечения ЖКХ. Это означает в мировом масштабе резкое падение цен на нефть и газ. И соответствующий ажиотажный спрос на установки такого типа. И на соответствующие технологии, разумеется. Тот, кто первым начнет реализовывать эту стратегию, сможет снять все сливки по праву первого. Не мне вам говорить, что и производственный, и научный, и опытно-конструкторский потенциал Белоруссии мог бы быть использован в этом случае полностью. Вот тогда бы очень многие задумались, что же лучше иметь, халявную нефть и газ, или умелые руки и умные головы.

Уже сама по себе такая перспектива наверняка охладила бы желание наращивать энергетический шантаж республики.

Лукашенко усмехнулся, но промолчал. По-видимому, ему не хотелось касаться политических вопросов в данном разговоре. «Что ж, это его право», - подумал Петр. И продолжил.

- Я понимаю, что данная технология в настоящий момент может иметь скорее некое виртуальное, что ли, значение. Довольно долог срок ее внедрения. Но само упоминание о ней поможет, наверное, в некоторых экономических и политических маневрах. Однако следующая технология, о которой я хочу рассказать, может быть внедрена гораздо быстрее. А главное, она является способом не технического перевооружения, а способом технического довооружения. То есть, это некие приставки, дополнения к соответствующим энергоблокам.

- Интересно. Сами понимаете, что практическую важность для нас имеют сейчас именно технологии довооружения. Причем, вводиться они должны как можно быстрее, а стоить дешево. В этой связи то, что предложил нам ваш коллега Муравьев, просто идеально для нас.

- Понимаю. Итак, я предлагаю вам обратить внимание на газогидратные агрегаты. Они основаны на свойстве некоторых газов растворяться в воде. Чем ниже температура, тем больше газа растворяется. Вот такой раствор газов в холодной воде слегка нагревается в охладителях …

- Постойте, постойте, как это в охладителях?

- На любой тепловой электростанции имеются охладители, где прошедшая через паровую турбину вода потом охлаждается. Она отдает тепло, в том числе в окружающую среду. А в нашем случае отдает тепло г