рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Из главы 3.

Из главы 3. - раздел Литература, Из главы 2 Я Не Знаю, Что Бы Произошло, Если Бы Я Не Уехал Из Дартфорда И Не Поступил Бы...

Я не знаю, что бы произошло, если бы я не уехал из Дартфорда и не поступил бы в художественный колледж. Студенты занимались там не столько живописью, сколько музыкой, в отличие от других художественных школ в Южном Лондоне. Он превратился в место, где собрались пригородные битники, и я учился быть таким. Фактически в нашем колледже почти не было “искусства”. После прохождения курса вы вряд ли могли бы стать Леонардо да Винчи. Он был полон маленьких сукиных сынов в галстуках-бабочках. Раз в неделю туда приходил Уолтер Томпсон, или кто-то из других крупных рекламодателей, чтобы набрать студентов на работу. Они управляли нами, и мы обучались, как делать рекламу. Я испытал огромное чувство свободы, когда впервые приехал в Сидкап. “Вы хотите сказать, здесь действительно можно курить?” Вы попадали в место, где собралось множество разных художников, даже если они на самом деле не были художниками. Разные отношения, которые были действительно важны для меня. Некоторые были эксцентричны, некоторые чудаковаты, но это была интересная группа людей другой породы, к которой, слава Богу, и я принадлежал. Мы все вышли из чисто мужских щкол, и вдруг здесь мы оказались в одном классе с девчонками. У всех были длинные волосы, потому что это разрешалось, и главным образом из-за этого в том возрасте мы чувствовали себя хорошо. И мы могли одеваться как мы хотели, и не носить униформу, как раньше. И каждое утро вы с нетерпением ожидали поезда на Сидкап, на самом деле с нетерпением. В Сидкапе я был “Рики”. Теперь я понимаю, что мы тогда получали лишь жалкие остатки от благородной традиции художественного обучения довоенного периода – офорт, литография, классы спектра света – всё было выброшено в пользу рекламы. Мне было интересно учиться, в любом случае я всегда любил рисовать. Я научился нескольким вещам. Вначале вы не понимаете, что из вас делают так называемого графического дизайнера, но это выясняется позже.
. . . . . . . . . .
Всё это была рутина в большой степени. Когда занятия заканчивались, мы шли в туалет, который был у нас чем-то вроде небольшого притона, где мы сидели и играли на гитаре. Это давало мне реальный стимул, и в том возрасте мы играли быстрые вещи. Многие там играли на гитарах. Из арт-колледжей вышли многие заметные музыканты того периода, когда Британский рок-н-ролл набирал силу…
Я был известен в сортире своим исполнением песни "I'm Left, You're Right, She's Gone."
. . . . . . . . . .
Я твердо верю, что если вы хотите стать гитаристом, лучше начать с акустической гитары, а потом перейти на электрическую. Не думайте, что вы станете Таушендом или Хендриксом, только потому что вы сможете делать “вии, вии, вах, вах” и другие электронные трюки. Это первое, что вы должны знать. И вы берете гитару с собой в постель. Если у вас нет девушки, вы спите с ней. Просто у нее очень правильная форма.
. . . . . . . . . .
Что касается наркотиков, то мое время тогда еще не пришло, не считая редких случаев, когда я брал таблетки у Дорис. Первое, что люди начали принимать тогда, был эфедрин, это было ужасное вещество, поэтому это не продолжалось долго. А потом были назальные ингаляторы, наполненные декседрином и пахнущие лавандой. Вы отрывали от него немножко, скатывали комочек ваты, и делали маленькие таблетки. Декседрин применялся от простуды!
. . . . . . . . . .
…Я встретил Мика Джаггера на железнодорожной станции в 1961.
Нашли ли мы с ним общий язык? Ты едешь в одном вагоне с парнем, который держит в руках Rockin' at the Hops Чака Бери на Chess Records, и The Best of Muddy Waters, и ты собираешься заговорить с ним. У него было сокровище Генри Моргана. Это по-настоящему классная вещь. Я не знал, где это достать. Я вспомнил, что я видел его однажды в Дартфорде перед городской ратушей, когда он продавал мороженое во время летних каникул. Ему было около 15, незадолго до окончания школы, за три года до того, как мы организовали Stones, потому что он однажды упоминал, что он случайно танцевал там под песни Бадди Холи и Эдди Кочрана. Я просто запомнил этот момент тогда. Я купил шоколадное мороженое, или может, в вафельном стаканчике, я не помню, это было слишком давно. И потом я его долго не видел, вплоть до того судьбоносного дня в поезде. И он нес эти пластинки. “Где, черт возьми, ты достал это?” Так у меня было всегда, когда речь шла о записях. Начиная с 11 или 12 лет, я всегда дружил с теми, у кого были записи. Это были бесценные вещи. Я был счастлив, когда мне удавалось достать два или три сингла каждые шесть месяцев, или вроде того. И он сказал: “Ну, у меня есть этот адрес.” Он уже писал в Чикаго, и как ни странно, Маршаллу Чесу, который работал летом с его отцом на почте, и который позже стал президентом Rolling Stones Records. Это была служба почтовых заказов. Он видел этот каталог, который я никогда не видел. И мы просто начали разговаривать. Он в то время пел в маленькой группе, исполняя вещи Бадди Холи. Я никогда не слышал ни одной из них. Я сказал: “Ну, я немножко играю.” И еще я сказал: “Пойдем, поиграем какие-нибудь другие вещи.” Я почти забыл, что мне нужно ехать в Сидкап, потому что мы еще долго сидели с ним, и я играл ему номера, которые я скопировал у Чака Бери и Мадди Уотерса.
Мик видел выступление Бадди Холи на Woolwich Granada. Это одна из причин, почему я стал общаться с ним, и еще потому что он имел намного больше контактов, чем я, и у него были эти классные записи! Я тогда был просто деревенщиной по сравнению с Миком. Он учился в Лондонской Школе Экономики, у него был широкий круг знакомств. У меня не было ни денег, ни знаний…
Почти сразу после того, как мы встретились, мы сидели вдвоем, и он начал петь, а я начал играть, и “Эй, это неплохо.” И это было не трудно; не было никого, кроме нас самих, на кого можно было бы производить впечатление, и мы не старались впечатлить друг друга. Я тоже учился. Вначале мы с Миком доставали, скажем, новую запись Джимми Рида, и я разучивал партию гитары, а Мик запоминал слова, и мы просто анализировали это вдвоем, насколько могли. “Это делается так?” – “Да, на самом деле так.” И нам было весело делать это. И я думаю, мы оба знали, что мы были в процессе обучения, и это было то, чему мы сами хотим научиться, и это было в десять раз лучше, чем школа. В то время для меня это была тайна, как это было сделано, и как научиться играть так же? У меня было невероятное желание добиться такого же звука, нежного и свежего. И тогда вы попадаете в компанию парней, которые стремятся к тому же. Вы встречаетесь с другими людьми, и с другими музыкантами, и вы понимаете, что это действительно можно сделать. Мы с Миком провели год, еще до того, как образовались Stones, занимаясь охотой за записями. Мы были не одни такие, кто закидывал сети далеко и широко, мы то и дело встречали их в музыкальных магазинах. Если у вас не было денег, вы просто тусовались и болтали. Но у Мика были контакты с коллекционерами блюза, парнями, которые имели каналы в Америке раньше, чем другие. Например, Дэйв Голдинг, связанный с Sue Records. Он был известен тем, что имел лучшую коллекцию соул и блюза в Юго-Восточном Лондоне, и даже за его пределами, и Мик знал его и заходил к нему. Он не мог украсть или переписать записи, у него тогда не было ни кассет, ни магнитофона, но иногда кто-нибудь за небольшую плату мог сделать для тебя копии на Грюндике с катушку на катушку. Это было странное сообщество людей. Поклонники блюза 60-х – это было зрелище. Они собирались небольшими группами, как ранние христиане, в гостиных на Юго-Востоке Лондона. Там были совершенно разные люди, разных возрастов и профессий. Было забавно заходить в комнату, где все слушали новый Slim Harpo, и ничего больше не происходило, но этого было достаточно, чтобы собрать их вместе. Там было много разговоров о номерах матриц. Говорили о том, у кого есть шеллак оригинального прессования от оригинальной компании. Затем все спорили об этом. Мы с Миком переглядывались через комнату и ухмылялись, потому что мы пришли туда только за тем, чтобы узнать немного больше об этой новой коллекции записей, которая только что вышла, и о которой мы слышали.
. . . . . . . . . .

 

У нас с Миком были абсолютно одинаковые музыкальные вкусы. Нам не нужно было задавать вопросы или объяснять что-то друг другу. Все было понятно без слов. Мы слушали какие-нибудь записи, и нам достаточно было взглянуть друг на друга один раз, чтобы понять: это плохо; это подделка; это реально хорошо. Это было либо “дерьмо”, либо “не дерьмо”, независимо от того, о каком жанре музыки идет речь. Мне и в самом деле нравилась какая-то поп-музыка, если она была дерьмом. Но мы очень строго различали, что было дерьмом, и что не было дерьмом. Во-первых, мы с Миком многое изучили, больше чем мы знали до этого, потому что потом мы склонились к ритм-энд-блюзу. Мы любили популярные записи. Дайте мне Ronettes или Crystals. Я мог слушать их всю ночь. Но в минуту, когда мы шли на сцену, чтобы попытаться сыграть одну из этих песен, это было что-то вроде: "Go to the broom closet." Я искал суть этого – экспрессию. У вас не могло быть джаза без блюза, он вышел из рабства – это самая последняя и конкретная версия рабства. Это, например, не мы, бедные кельты, завоеванные Римской империей. Они приносят людям страдания не только в Америке. Но в чем-то эти переживания идут на пользу, это элементарно. И это не то, что берется из головы, это что-то из самых кишок.
. . . . . . . . . .
Мик играл с Диком Тейлором, его приятелем по гимназии, который тоже учился в Сидкапе. Я присоединился к ним в конце 1961. С нами был ещё Боб Беквит, гитарист, у которого был усилитель, что придавало ему реальную важность. В то время довольно часто на три гитары был всего один усилитель. Мы называли себя Little Boy Blue и Blue Boys. Моя гитара в то время, Хофнер, была Blue Boy – слова, написанные на ее корпусе – и поэтому я был Boy Blue. Это была моя первая гитара со стальными струнами. Она была уже подержанной, когда я купил ее в Ivor Mairants, на Оксфорд-Стрит.
. . . . . . . . . .
У Боба Беквита был магнитофон Grundig, и на нем мы делали свои первые записи. Мик дал мне копию с них – он выкупил их на аукционе. Запись с катушки на катушку, качество звука ужасное. Наш первый репертуар включал "Around and Around" и "Reelin' and Rockin' " Чака Бери, "Bright Lights, Big City" Джимми Рида, и, как глазурь на торте, "La Bamba", которую Мик пел на псевдо-испанском языке.
. . . . . . . . . .
Ритм-энд-блюз был воротами. Сирил Дэвис и Алексис Корнер открыли клуб, который назывался Илинг Джаз Клуб, где каждую неделю собирались исполнители ритм-энд-блюза. Люди, которые читали объявления съезжались туда из Манчестера и Шотландии, чтобы послушать Blues Incorporated Алексиса Корнера, где играл молодой Чарли Уоттс на барабанах, и иногда Ян Стюарт на пианино. И там я влюбился в этих людей! Такой музыки в то время почти нигде больше не было. Мы встречались там, чтобы обменяться идеями или записями, и просто потусоваться. Ритм-энд-блюз 60-х имел очень важное отличие. Вы были либо блюз и джаз, либо вы были рок-н-ролл, но рок-н-ролл умер и превратился в поп – ничего не осталось в нем.
. . . . . . . . . .

 

Впервые мы встретили Брайана Джонса в Илинг Джаз Клубе. Он называл себя Элмо Льюис. Он хотел быть Элмором Джеймсом в то время. Слайд гитара тогда была совсем новым явлением в Англии, и он играл на ней той ночью. Он играл "Dust My Broom". Играл он прекрасно. Брайан очень впечатлил нас. Я думаю, Мик первым подошел к нему и заговорил с ним. Мы узнали, что у него была собственная группа, большинство из участников которой уехали на несколько следующих недель. Мы с Миком пришли в клуб вместе и исполнили номера Чака Берри. Когда вы начинаете играть на публике, и вы играете с парнями, которые уже делали это раньше, вы находитесь в самом низу этой иерархии, и вы всегда чувствуете, что это испытание для вас.
. . . . . . . . . .
Я бросил художественный колледж примерно в то время.
Я ушел оттуда с моим фолио – я помню, он был зеленого цвета – и я выбросил его в мусорный бак, когда спустился с лестницы. Это была моя последняя попытка вписаться в общество на их условиях…
Я думал, о'кей, у меня есть два свободных года, службу в армии отменили. Я собираюсь быть блюзменом. Я пошел в Bricklayers Arms, захудалый паб в Сохо, в первый раз попав на репетицию, которая, как оказалось впоследствии, была первой репетицией Stones. Кажется, это был май 1962, прекрасным летним вечером. Я пришел туда с моей гитарой. Я пришел к самому открытию. Типичная старая барменша, крашеная блондинка, не много посетителей, несвежее пиво. Она видит мою гитару и говорит: “Наверх по лестнице”. И я услышал это фортепиано, играющее буги-вуги, эти невероятные вещи Meade Lux Lewis и Albert Ammons. Я вдруг приостановился на ходу. Я как будто попал в Чикаго или на Миссисипи, и я должен был подняться туда и встретиться с человеком, который это играл, и я должен был играть с ним. А если я не смогу этого, то все кончено. Я реально чувствовал это, когда поднимался вверх по этой лестнице – скрип, скрип, скрип. Я поднялся туда, а когда спускался обратно, я был уже другим человеком. Ян Стюарт был один в комнате, он играл на расстроенном пианино и сидел спиной ко мне, глядя в окно, где был прикован его велосипед; он следил, чтобы его не угнали. И я зашел туда с гитарой в этом коричневом пластиковом футляре. И я просто стоял там. Это было как встреча с главным мастером. Всё, на что я мог надеяться, это то, что мой усилитель будет работать. Стю пришел в Илинг Клуб по объявлению, которое дал Брайан Джонс в Jazz News весной 62-го, приглашая музыкантов, желающих играть в новой ритм-энд-блюзовой группе. Брайан и Стю начинали репетировать с кучей разных музыкантов, все они собирались в пабе на втором этаже. Он видел меня и Мика в Илинг Клубе, когда мы выступали там, и пригласил нас вместе. Надо отдать Мику должное, это факт, Стю вспоминал, как Мик уже приходил к нему на репетиции, и Мик сказал: “Я не могу делать это, если Кейт это не делает”. “О, вы это делали, правда?”. И я начал с ним играть, и он говорит: “Ты что, собираешься играть это рок-н-ролльное дерьмо?” Стю относился к рок-н-роллу с подозрением. А я ему отвечаю: “Да”, и затем начинаю играть что-то из Чака Берри. А он мне: “О, ты знаешь Джонни Джонсона?” (который был пианистом у Чака Берри). И мы начали играть буги-вуги. Это всё, что мы делали. И тогда другие парни стали потихоньку собираться наверху. Не только Мик и Брайан. “Заходите, заходите”. И Стю начал играть с этими другими чуваками, и на самом деле мы были третьими в очереди на это место. Мы с Миком, возможно, были приглашены в качестве пробной версии. Те чуваки играли в клубах с Алексисом Корнером, они знали, что к чему. А мы тогда были совершенно новым брендом в городе. И я понял, что Стю сомневался, брать ли ему этих традиционных фольклорных блюзовых музыкантов. Тем более, что я играл горячие буги-вуги и что-то из Чака Берри. Моё оборудование работало. И к концу вечера я уже знал, что группа в процессе становления. Ничего не было сказано, но я знал, что Стю обратил на меня внимание… Я думаю, в тот день всё решилось, когда я спел "Sweet Little Sixteen" и "Little Queenie", и дело было сделано без разговоров. Мы просто сыграли один аккорд вместе. “Итак, я еще приду сюда, хорошо?” - “Увидимся в следующий четверг”. Ян Стюарт, я до сих пор работаю для него. Для меня “Rolling Stones” – это его группа. Без его знаний и организации, без того скачка, который он сделал, давая шанс молодым музыкантам, у нас бы ничего не получилось. Я не знаю, почему между нами возникло притяжение. Но это было главным импульсом до того, что произошло потом.

 

Стю был намного старше меня, как мне тогда казалось, хотя на самом деле всего на три или четыре года. И он знал людей. Я ничего не знал. Я думаю, он с удовольствием общался с нами. Он чувствовал исходящую от нас энергию. Так или иначе, те блюзовые музыканты отпали, и остались Брайан, Мик, Стю и я, и Дик Тейлор на басу. Это был основной состав, и мы искали барабанщика. Мы сказали: “Боже, мы были бы рады, если это будет Чарли Уоттс, если мы сможем себе это позволить” – потому что мы все считали, что Чарли Уоттс - барабанщик от Бога, и Стю положил на него глаз. И Чарли сказал, я был бы рад ездить с вами и играть на концертах, но мне нужны деньги за то, что я таскаю эти барабаны на своем горбу. Если у вас будет пара солидных концертов в неделю, то я в игре. Стю выглядел солидно и грозно, с его тяжелой челюстью, хотя он был красивым парнем. Я уверен, что его характер сформировался под влиянием его внешности, и реакции людей на нее, с тех пор как он был еще ребенком. Он был неприступный, сухой, приземленный и полный нелепых фраз. Например, быструю езду он называл “ехать на громадной скорости узлов.” Его природная неизменная власть над нами выражалась обычно как “Ну, давайте, рисовальщики ангелов”, “Мои маленькие чудо-три-аккорда”, “Мой маленький дождик из дерьма”. Он ненавидел некоторые рок-н-ролльные вещи, которые я играл. Он ненавидел Джерри Ли Льюиса в течение многих лет. В конце концов он смягчился и вынужден был признать, что Джерри Ли был одним из лучших музыкантов, которых он когда-либо слышал.
. . . . . . . . . .
К тому времени у Брайана было уже трое детей от трех разных женщин, и он жил в Лондоне с последней из них, Пэт, вместе с их ребенком, окончательно покинув Челтенхэм. Они жили на Powis Square в сыром подвале, с покрытыми грибком стенами…
В один из вечеров Мик напился, и решил нанести визит Брайану, и не застав его дома, соблазнил его “старую леди”. Это вызвало землетрясение, Брайан был вне себя, и в результате Пэт ушла от него. Брайана тоже выгнали из этой квартиры. Мик чувствовал себя в какой-то мере ответственным за это, поэтому он нашел квартиру в мрачном бунгало в Бэкенхеме, на пригородной улице, и мы все поселились там. Именно туда я переехал из дома в 1962 году. Это был постепенный отход. Одна ночь там, другая здесь, потом неделя, потом насовсем.
. . . . . . . . . .

 

Стю не одобрял название группы Rollin' Stones. Брайан, после того, как выяснил, сколько это будет стоить, позвонил в газету Jazz News. Там принимали объявления, типа, кто где играет. “Мы даем концерт в…” – “А как вы называетесь?” Мы уставились друг на друга. “Оно?” Тогда “Вещь?” Звонок был платным, время шло. Мадди Уотерс, на помощь! Первый трек на “The Best of Muddy Waters” - "Rollin' Stone." Обложка этого альбома лежала на полу. Отчаявшись, Брайан, Мик и я задумались. "The Rolling Stones." Тьфу!! Это спасло наши шесть пенсов. Концерт! Группа Алексиса Корнера была приглашена на ВВС выступать в прямом эфире 12 июля 1962, и они попросили нас выступить вместо них в Marquee. На барабанах в тот вечер был Мик Авори – не Тони Чэпмэн, как передает история – и Дик Тейлор на басу. Основной состав Stones, Мик, Брайан и я играли наш сет-лист: "Dust My Broom," "Baby What's Wrong?" "Doing the Crawdaddy," "Confessin' the Blues," "Got My Mojo Working." Ты сидишь с этими парнями, ты играешь и поешь вместе с ними: "Ooh, yeah!" Это ощущение стоит больше, чем что-либо. В какой-то момент ты чувствуешь, что ты как будто оторвался от земли, и никто не может достать тебя. Ты находишься на подъеме, потому что ты среди парней, которые хотят делать то же, что и ты. И когда это срабатывает, детка, у тебя вырастают крылья. Знаешь, ты попадаешь в особый мир, недоступный большинству людей. И ты хочешь полететь в эту страну снова, а когда ты возвращаешься назад и приземляешься, ты просто взрываешься. Но ты всегда хочешь вернуться туда. Это полет без лицензии.

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Из главы 2

December Child... Из главы Бобби Киз Я впервые встретился физически с Кейтом Ричардсом в...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Из главы 3.

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Из главы 2
Я помню, как я в первый раз пошел в подготовительный класс в школу West Hill. Я кричал: “Не пойду, мама, не пойду!” Я выл и пинался, и пытался спрятаться, но мне пришлось пойти. У них для этого ест

Из главы 4.
Первый год своей жизни “Роллинг Стоунз” провели на съемной квартире, занимаясь тем, что воровали продукты и репетировали. Это стало почти нашим профессиональным бизнесом, до лучших времен. Мы плати

Из главы 5
Когда Stones в первый раз отправились в Америку, нам казалось, что мы умерли и попали на небеса. Это было летом 1964. Каждый из нас ждал чего-то своего от Америки. Чарли хотел попасть в Метрополь,

Из главы 6.
1967 год стал годом водораздела, год, когда швы расходились. Было ощущение надвигающихся бед, что и произошло позже, с этими забастовками, уличными боями, и тому подобным. Атмосфера была напряженно

Из главы 7
Наше горючее было на исходе. Я не думаю, что я понимал это тогда, но это был период, когда мы могли провалиться – естественный конец группы, делающей хиты. Это пришло вскоре после “Satanic Majestie

Из главы 10
  Во время тура 1975 года было множество опасных ситуаций. Арест в Фордайсе был самым страшным, грозящем мне гибелью. Я уже использовал все мои кошачьи жизни, которые я обычно не счита

Из главы 11
  Студия 54 в Нью-Йорке была большим притоном, там часто тусовался Мик. Это было не в моем вкусе – диско-клуб, который представлялся мне большим помещением, полным гомиков в боксерских

Из главы 12
  В начале 80-х Мик начал становиться всё более и более невыносимым. Тогда-то я и стал называть его Бренда, или Её Величество, или просто Мадам. В ноябре и декабре 1982-го мы были в Па

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги