В пользу выбора в качестве всеобщего образца именно московского наречия говорила не только его столичность, но и промежуточное положение среди всех русских говоров. Будучи в основе северорусским - oўкающим, с течением времени за счет населения, пришедшего с юга и востока, язык приобрел черты, свойственные южнорусскому наречию..
К началу XX века попыток сознательной и последовательной кодификации произношения еще не предпринималось. Четырехтомный «Толковый словарь русского языка» под редакцией Дмитрия Ушакова увидел свет в 1934-1940 годах. Он уже содержал некоторые произносительные рекомендации. Позднее на базе этого словаря, в 1949 году, Сергеем Ожеговым был создан однотомный «Словарь русского языка».
Ч или Ш?
В современной научной практике принято иллюстрировать особенности старомосковского говора, сравнивая их с современными орфоэпическими нормами. Можно выделить наиболее яркие черты старомосковской речи:
1. В начале XX века считалось, что согласные звуки перед мягкими согласными звуками должны произноситься мягко, т. е. надо говорить: [д’]верь, е[с’]ли, [з’]верь, ко[р’]ни, [с’]вет, [с’]мирный, [с’]тих. В настоящее время в подобных случаях обычно произношение с твердым согласным, однако старомосковская норма по-прежнему остается допустимой и сохраняется в театральной речи и речи старшего поколения.
2. На месте букв чн, чт в определенных (но далеко не во всех!) словах произносились звуки [шн], [шт]: [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), коне[шн]о, ску[шн]о, наро[шн]о, сливо[шн]ый, огуре[шн]ый, ябло[шн]ый, таба[шн]ый, солне[шн]ый и др. В современном языке такое произношение сохранилось лишь в нескольких словах ([шт]о (что), [шт]обы (чтобы), коне[шн]о, наро[шн]о), в других допустимы оба варианта (порядо[шн]ый и порядо[ч’н]ый), в некоторых случаях произносят только [ч’н] (огуре[ч’н]ый, ябло[ч’н]ый). Напоминают нам о старшей орфоэпической норме некоторые фразеологизмы, в которых сохранилось старомосковское произношение: со свиным рылом в кала[шн]ый ряд, шапо[шн]ое знакомство.
3. Буквосочетания зж, жд, жж по старой московской норме произносились с долгим мягким звуком [ж’ж’]: до[ж’ж’]и (дожди), дро[ж’ж’]и (дрожжи), по[ж’ж’]е (позже), е[ж’ж’]у (езжу) и др. В наши дни такое произношение встречается намного реже.
4. На месте буквы г в словах религиозного содержания считалось единственно правильным произношение фрикативного звука [g]: Бо[g]а (Бога), Бо[g]у (Богу), о Бо[g]е (о Боге), [g]осподь (Господь), [g]осподи (Господи), бла[g]о (благо), бла[-g]одать (благодать). Сейчас такое произношение (особенно в речи молодого поколения) практически утрачено.
5. В некоторых словах после ударного [э] и перед губными и заднеязычными согласными звуками произносился мягкий [р’]: пе[р’]вый (первый), се[р’]п (серп), сте[р’]ва (стерва); ве[р’]х (верх), четве[р’]г (четверг), це[р’]ковь (церковь). Эта особенность до сих пор встречается в речи старшего поколения, особенно часто - в слове «це[р’]ковь».
6. На месте буквы а в первом предударном слоге после ш, ж, ц по старым московским нормам произносился звук [ы], т. е. говорили: [шы]ляпин (Шаляпин), [шы]мпанское (шампанское), [шы]ги (шаги), [жы]ра (жара), [жы]ндарм (жандарм), [цы]ризм (царизм). Следы этого сохранились в современном произношении, например, в формах слова «жалеть» и производных от него: ж[ы]леть, к сож[ы]лению, пож[ы]лей. Сюда также относятся формы множественного числа (кроме именительного падежа) слова «лошадь» и производные от него: лош[ы]дей, лош[ы]дям, на лош[ы]дях.
7. Дмитрий Ушаков писал, что окончание прилагательных -гий, -кий, -хий, например: долгий, широкий, тихий по-старомосковски произносятся так, как если бы было написано -гой, -кой, -хой. Свидетельства о распространенности такого произношения есть не только в научных трудах, но и во многих стихотворных текстах, в частности, у Александра Пушкина: «Князь тихо на череп коня наступил // И молвил: Спи, друг одинокий! // Твой старый хозяин тебя пережил // На тризне, уже недалекой...».
8. Старомосковская орфоэпическая норма предполагала, что безударные окончания глаголов -ат и -ят должны произноситься как [ут]: дышат, душат, гонят, любят и т. п. звучали:
дыш[ут], душ[ут], гон[ут], люб[ут]. Такое произношение во многом сохранилось и сегодня, в том числе и в речи молодого поколения современных москвичей.
9. Возвратный постфикс -сь, -ся согласно нормам старомосковского говора произносился твердо, вопреки орфографии (это и позволило, например, Марине Цветаевой рифмовать вкус и боюсь: «Смывает лучшие румяна // Любовь. Попробуйте на вкус, // Как слезы солоны. Боюсь, // Я завтра утром - мертвой встану...»). В наши дни эта черта встречается в речи старшего и (намного реже) младшего поколения.