Глядя на луну

 

Скала Манерба, озеро Гарда, Италия – апрель 1595 года

 

Маргерита замерла, боясь пошевелиться, стараясь расслышать хоть что‑либо сквозь грохот своего сердца.

Тишина.

Спустя долгое время она нашарила в темноте свечу, вставила ее обратно в подсвечник и принялась рыться в мешке в поисках огнива. Она попыталась высечь искру, но слишком уж сильно дрожали у нее руки. Она вспомнила дыхательные упражнения, которым научила ее Елена, чтобы успокоить нервы перед тем, как запеть с figlie di coro. Сделав несколько глубоких вдохов, Маргерита почувствовала себя достаточно спокойной, чтобы вновь попытаться зажечь свечу.

В ее неверном свете она увидела восемь скелетов, выложенных в круг на полу. Головами к стене, ногами друг к другу, они походили на отрезки радиуса, расходящиеся от центра окружности. Их костлявые руки были скрещены на пустых грудных клетках, а костлявые ноги были аккуратно вытянуты ровной линией. Под скелетами лежали полусгнившие останки богатого бархата и парчи, очень похожие на то стеганое одеяло, в которое закуталась сама Маргерита. Их пустые глазницы безмятежно смотрели в потолок.

В дальнем конце комнаты, за скелетами, виднелась тяжелая дубовая дверь. Маргерита с трудом перевела дух. Мысль о том, что придется пересечь комнату, ступая по костям, повергла ее в ужас. Тем не менее это был единственный способ выбраться отсюда. Затаив дыхание и двигаясь на цыпочках, словно боясь разбудить спящих стражников, она двинулась вперед. Взгляд ее перебегал со скелета на скелет. Один был совсем маленьким, примерно такого же роста, как и она сама. В пустой грудной клетке у него лежал спутанный клубок грязных волос, увидев который, Маргерита едва не вскрикнула от ужаса. Остальные были повыше ростом. Некоторых густо опутывала паутина и пыль, но на скелетах, оказавшихся к ней ближе всего, их было совсем немного, словно они пролежали здесь не так долго, как те, что виднелись у дальней стены.

Маргерита подобрала свою длинную косу, которая волочилась по земле, словно шлейф платья утонченной дамы, содрогаясь при мысли о том, что ей предстоит потревожить кости. Ей было тяжело и неудобно держать одновременно и свечу, и мешок, и тридцать ярдов волос, но, ступая медленно и осторожно, она все‑таки проделала этот путь. С невероятным облегчением Маргерита добралась до дальней стены и вновь выпустила из рук свою косу.

Дверь была старинной, сработанной из толстых дубовых плах, обитой железными полосами. Маргерита потрогала ручку, но та не поддалась. Она наклонилась и заглянула в замочную скважину, но не увидела ничего, кроме темноты. Порывшись в своем мешке, она извлекла оттуда ложку и сунула ее черенок в отверстие. Сердце у нее упало, когда она почувствовала что‑то твердое по другую сторону двери. Она покрутила черенком и услышала, как ложка заскрежетала о камень.

С другой стороны двери грудой были навалены камни. Даже если бы Маргерита каким‑либо способом ухитрилась взломать дверь, выбраться отсюда она не сможет.

Она соскользнула спиной по стене и опустилась на грязный пол, уткнув голову в колени. Все ее усилия оказались бесполезными. Убежать из башни не получилось.

Ей было нелегко вновь пройти на цыпочках по костям, но иного выбора у Маргериты не было. Пронося груз волос над скелетами, она спросила себя, а кем они были? Такими же девушками, как и она сама, которых заперла здесь колдунья? Сколько они прожили в башне? Им она тоже царапала запястья шипами роз и купалась в их крови? Как они умерли? От несчастного случая, старости или болезни? Или они покончили с собой, выбросившись из окна башни? Или, быть может, умерли от голода? Или ведьма сама умертвила их?

Ответов на эти вопросы у нее не было.

Оказавшись наконец вновь в безопасности своей комнаты, Маргерита подошла к окну и выглянула наружу. Наступил полдень. Озеро сверкало расплавленным золотом, а вершины гор купались в фиолетовой дымке. Казалось, они уходят в бесконечность. Кипарисы обрамляли берег озера темной клочковатой бахромой, бросая на воду длинные тени. Маргерита подняла с пола косу, трижды обмотала ее конец вокруг крюка, а затем влезла на подоконник. Высунувшись наружу, так что коса туго натянулась, она повисла над бездной, словно фигура на носу корабля, и посмотрела вниз.

У подножия башни громоздилась груда камней, некоторые из них размерами превосходили ее саму. Маргерита подавила тяжелый вздох и, перебирая руками косу, влезла обратно в комнату. Руки ее дрожали от напряжения, а ноги подгибались. Сев на пол с косой, все еще обернутой вокруг талии, она уткнулась лбом в колени.

Надежды не было. Она оказалась запертой в башне навсегда.

«Я должна быть сильной, – сказала она себе. – Я не могу позволить себе сойти с ума. Не думай о скелетах. Не думай о том, что можно сорваться и упасть».

Она смотрела, как над миром взошел тонкий серп луны, потом забралась в постель и с головой накрылась одеялом. Ей вдруг захотелось остаться в этой темной пещере навсегда.

Но утро наступило в положенный срок, а вместе с ним пришел и голод. Маргерита поела, а потом принялась неторопливо уничтожать следы своих попыток бежать. Сначала она засыпала канавки вокруг люка отбитыми мелкими камешками. Но их острые края ощущались под ногами, когда она прошлась по ним по ковру. Тогда она смешала муку с водой, приготовила жидкую кашицу, которая удерживала камешки на месте и сглаживала неровности. Она застыла, подобно цементу, но Маргерита знала, что, если понадобится, она сможет вновь разбить ее.

Приготовление мучной пасты вызвало у нее в душе сладкую мучительную боль. Она часто помогала отцу готовить папье‑маше в его студии. Маргерита спросила себя, где сейчас ее родители, скучают ли они о ней и ищут ли ее. У нее не сохранилось отчетливых воспоминаний о той ночи, когда ее похитили. Она помнила туман, побелевшее лицо матери и то, как ее несли по лабиринту темных переулков. Все это могло быть сном. И лишь постоянное повторение трех истин помогало ей поверить в то, что все это случилось с нею на самом деле. Она снова мысленно произнесла эти слова, не прекращая работу и черпая в них успокоение:

«Меня зовут Маргерита.

Мои родители любят меня.

Когда‑нибудь я обязательно убегу отсюда».

Маргерита позволила себе воспарить на крыльях своей излюбленной мечты. Она представила себе мать, отчаянно стучащую во все двери и спрашивающую: «Вы не видели рыжеволосую девочку? С глазами голубыми, как цветы рапунцеля?» Она представила отца, задающего вопросы на всех верфях и причалах: «Вы не видели моей маленькой девочки? Сейчас ей должно быть уже двенадцать». А однажды они, может статься, услышат figlie di coro в Пиета и скажут друг другу: «Наша маленькая девочка тоже так пела». Не исключено, что желание услышать поющих маленьких девочек приведет их к решетке, и они спросят дрожащими голосами: «Вы не видели маленькую девочку с огненными волосами и глазами цвета сумеречного неба, которая поет слаще ангела?» И Елена ответит им: «Ну как же, я ее хорошо знаю». И тогда родители отыщут ее, придут к башне с самыми длинными лестницами на свете и освободят ее.

Когда она закончила раскатывать ковер, волосы ее основательно перепачкались и перепутались. Она с тоской принялась наполнять ванну и смывать с себя паутину и грязь, которую насобирала во время своего путешествия по подземелью башни. Она начала с самых корней и дошла до самых кончиков; при этом ей пришлось сливать воду и заново набирать ванну. Плечи и спина у нее отчаянно болели, а ковер промок чуть ли не насквозь. Но она не сдавалась. Мысль о том, что колдунья вернется и застанет ее волосы в таком ужасном состоянии, не давала ей опустить руки.

Промывая, расчесывая и выжимая волосы насухо, Маргерита вдруг поняла, что они окрашены в восемь разных цветов, которые каким‑то непонятным образом переходят один в другой.

Восемь прядей волос.

Восемь скелетов в подвале.

Волосы достались ей от мертвых тел, выложенных крýгом внизу, в комнате под нею.

Маргерита замерла в ванной, не в силах пошевелиться, а украденные волосы, подобно ожившим водорослям, шевелились вокруг нее. Она вдруг столкнулась взглядом с собственным отражением в воде. Глаза ее были темными и пустыми, кожа – бледной, лицо – исхудавшим и угловатым. Она стала выглядеть по‑другому. Старше. Маргерита медленно коснулась воды пальцем. Отражение протянуло свой палец ей навстречу. Они соприкоснулись и растворились друг в друге.

«Когда‑нибудь я перестану быть маленькой девочкой, – подумала она. – Однажды я непременно найду способ убежать отсюда. Все, что мне для этого нужно – остаться в живых».

Дни шли за днями, и запасы на полках уменьшались. Миска с сушеными фруктами и орехами опустела. Из кости, бывшей некогда окороком, она в последний раз сварила суп, а из мешка с мукой вытрясла последние крупинки. Голод стал ее постоянным спутником и поселился в комнате.

Каждый вечер Маргерита усаживалась на подоконник и следила за тем, как восходит луна. Месяц подходил к концу, и она становилась все полнее и краснее. Иногда вид ночного светила вселял в нее ужас. По крайней мере, оставаясь одна, она могла петь для себя и погружаться в грезы о том, что будет делать, когда станет свободной. Она верила в то, что родители по‑прежнему любят ее и ни на один день не прекращают поиски. Она надеялась, что совсем уже скоро они найдут ее.

Но появление колдуньи разрушит ее шаткий мир и перевернет его с ног на голову. С ее приходом вновь оживут все те страхи, которые она старалась не выпускать из‑под потайной двери в полу. Маргерита боялась, что колдунья намеревается убить ее, оставив ее кости зарастать паутиной вместе с восемью другими умершими девушками, а волосы ее будут заплетены в косу и достанутся какой‑нибудь новой жертве.

Но при этом Маргерите было очень одиноко и отчаянно хотелось есть. А колдунья непременно принесет с собой продукты. И даже составит ей какую‑никакую, но все‑таки компанию. И, быть может, если Маргерита будет вести себя хорошо, она принесет ей что‑нибудь в подарок. Девочка мечтала о том, что попросит у La Strega.

Наступил день, когда луна взошла одновременно с заходом солнца. Она была огромной, совсем как кулак Маргериты, и цветом соперничала с ее волосами. Маргерита взяла портрет женщины, глядящейся в зеркало, и вновь повесила его на стену.

– Петросинелла, опусти свои косы вниз, чтобы я могла подняться по золотой лестнице.

Заслышав далекий голос колдуньи, Маргерита встала и выпростала волосы из‑под сеточки. Она трижды обернула их вокруг крюка, а потом отпустила, и они водопадом обрушились вниз, до самой земли. Она почувствовала резкий рывок, когда La Strega ухватилась за них, а потом и сильное натяжение – колдунья карабкалась наверх. Маргерита представила, как она хватается за узлы серебряных лент, чтобы руки ее не скользили, и вообразила, как она поднимается по боковой стене башни. Она должна быть сильной и бесстрашной женщиной. И если Маргерита хочет сбежать от нее, то и ей придется стать сильной и бесстрашной.

Наконец колдунья показалась в оконном проеме. Она посмотрела на сорванный с петель и перекосившийся ставень, после чего перевела взгляд на Маргериту.

– Ну вот, пока меня не было, ты вела себя как непослушная девочка, – с насмешливым укором сказала она. – Увы, за это ты не получишь от меня ни конфет, ни фруктов.

– Простите меня, – смиренно повинилась Маргерита. – Мне хотелось видеть солнце и небо. При закрытых ставнях мне было нечем дышать.

– Ты пожалеешь об этом, когда наступит зима, – ответила La Strega. – Или когда случится сильный дождь с грозой.

– Если вы принесете какие‑нибудь инструменты, я постараюсь починить их, – предложила Маргерита.

La Strega поджала губы, с подозрением глядя на девочку.

– Итак, чем еще ты занималась помимо того, что ломала ставни?

– Мне особенно и нечего было делать, – сказала Маргерита. – Я готовила, убирала и старалась содержать волосы в чистоте и порядке. Я едва не сошла с ума от скуки. – Она глубоко вздохнула. – Вы говорили, что принесете мне подарок, если я буду хорошо себя вести. Что ж, я старалась изо всех сил. Смотрите, как чисто и прибрано в моей комнате. Смотрите, как тщательно я расчесала волосы. Разве я не заслужила подарка?

Темно‑желтые глаза колдуньи загорелись веселым изумлением.

– И что бы ты хотела получить?

– Лютню, – не раздумывая ответила Маргерита. – Ноты. Апельсин. Несколько книг. Какую‑нибудь одежду. Я ведь уже не ребенок, чтобы весь день ходить в ночной рубашке.

La Strega рассмеялась.

– Тебе придется очень постараться, чтобы заслужить все это.

– Я сделаю все, что от меня зависит, – горячо пообещала Маргерита.