Опера-балет Млада

Опера-балет Млада. на довольно слабый текст В.А. Крылова. Тут был простор для симфонических картин и оркестровых эффектов.

Римский-Корсаков писал ее быстро и с удовольствием. Древний языческий мир с красочными диковинными обычаями всегда интересовал его. Несмотря на сложную интригу, либретто оказалось статичным, герои - пассивными. Ни великолепно написанные народно-бытовые сцены, ни колоритность бесовского шабаша, ни яркость музыкальной живописи не придали опере жизненности.

А сколько сил, таланта, знания истории и мифологии вложил композитор в свой труд! Очень интересна богатая звуковая палитра в третьем действии, в картине ночи на горе Триглаве. В оркестровом звучании ощущается темное предгрозовое небо и его прояснение, появление ночных светил и феерическая красота падающих звезд. Во второй половине акта - картина шабаша - музыка становится экспрессивной.

Поэтична картина рассвета с нежными шорохами трав, тихим шелестом листьев, щебетом птиц, криком петуха. Нельзя не согласиться с рецензией Недели на премьеру Млады в 1892 году Звучащая картина - вот слова, которыми, прежде всего, хочется определить впечатление, производимое новой оперой в которой яркая картинность соперничает с пестрыми и причудливыми образами Звучащая картина, но какая картина И все это не отдельные образы, а целый мир, стройный и законченный, особенно сказочной поэзии, со своей особенной логикой, с особенным, только ему свойственным, настроением . 10.Весной 1894 года Римский-Корсаков взялся за вторую оперу на гоголевский сюжет.

Ночь перед Рождеством давно нравилась ему. Его привлекли красочные картины украинской зимней ночи, сочный колорит быта, рождественские обряды. Да поистине земля и небо возродили композитора. Небо! То самое, что он так часто наблюдал в детстве, восхищаясь блеском-свечением звезд. Здесь впервые в музыке засияли звезды.

Можно ли не знать этих строк Гоголя Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру так было тихо, что скрип мороза под сапогом слышался за полверсты. И лишь только зазвучало вступление к опере, слушатель оказался во власти удивительного чувства именно так мы сами переживали волшебную красоту зимнего студеного неба, и взгляд невольно скользил от голубоватой белизны снежного покрова к сияющим на необозримом небесном своде звездам и месяцу.

Мы слышим, как они переговариваются мерцают голоса челесты, арфы, колокольчиков, флейты Сцены фантастики неотделимы от звуковой пейзажности. В холодном воздухе разлита трепетность мерцаний и струистость лучей, связующих безбрежное пространство с морозной ночной застылостью земли Воздух звенит. Переливается в тихом свете лучей, его пронизывающих. Звездность, морозность воздуха, серебристость ночного света, искристость снежной пелены - вот что подслушано композитором у природы и воплощено в кратчайшей симфонической поэме вступления к Ночи перед рождеством Б. Асафьев. Фантастическая и бытовая линии Ночи перед Рождеством не сплетаются в органическое единство.

Но они и не мешают одна другой, живя, по существу, раздельно, каждая своей самостоятельной жизнью. Место действия волшебных персонажей - две музыкальные картины полет Вакулы в Петербург и его возвращение в Диканьку. Они разделены своего рода интермеццо - небольшой сценой во дворце. В картине полета Вакулы в Петербург всяческая нечисть старается Коляду пугать, Овсеня стращать. Заметив кузнеца, оседлавшего черта, нечисть пытается ему помешать добраться до Петербурга.

Вакула благополучно спасается от погони. В картине возвращения в Диканьку нечистая сила уже рассеяна. Наступает утро, а с ним и час торжества светлых сил - появляются Коляда в виде молодой девушки и Овсень в виде парубка на кабане с золотой щетиной. Первая из воздушных картин насыщена контрастами. Сначала - красота спокойной стихии кристально чистое небо, безветренный морозный воздух, игры и пляски звезд внезапно врывается музыка нечисти, с воем и скрежетом мчащейся в погоню за кузнецом.

В картине возвращения Вакулы торжество светлых сил подчеркнуто музыкой рассвета, постоянным нарастанием оркестровой звучности и блеска оркестровых красок. Картина полета - дань солнечному культу в форме симфонической более точно оркестрово-вокальной звукописи к ней следует отнести и лаконичное, изумительное по колориту, вступление к опере - звуковую картину морозной ночи. Многое наметившееся здесь - музыкальные образы, приемы воплощения и даже холодноватое великолепие красок нашло развитие и многообразное применение в дальнейшем творчестве Корсакова, особенно в его операх-сказках.

Но ближайшим итогом оказалась опера иного склада - Садко . 11.Почти одновременно с Ночью перед Рождеством композитор начал работать над оперой Садко. Много лет не давала ему покоя недопетая песня о сказочном гусляре теперь он вернулся к ней, чтобы создать крупное эпическое полотно на основе старинных былин и сказаний. Создавалась на протяжении 1893-1897 годов.

Со времен Снегурочки он не знал еще такого восторженного чувства, такого что ли, вдохновения он не любил этого слова. После светлых жарких дней прохладные туманы окутывали берега озера в Вечаше и неслышно плыли, задевая тростники и прибрежные кусты. Их клочья сбивались там и сям в неясные фигуры. Темнели сумерки, начинали бесшумный полет летучие мыши, огромный красный серп месяца казал сквозь облако острые рожки.

Композитор слушал легкий шепот набегающего порывами ветра. В его сознании начала смутно вырисовываться гибко скользящая мелодия. Она плавно покачивалась, как ладья на волне. Светят росою медвяные косы твои, Словно жемчужным убором блестят! Такой увидал молодой гусляр Морскую царевну, вышедшую из Ильмень-озера. Такой слышит сейчас царевну Николай Андреевич, полузакрыв глаза, боясь неосторожным движением спугнуть очарование.

Утром нетерпенье гнало его к письменному столу. Размерный напев былинного сказа, жалобно певучие причитания олонецких или архангелогородских воплениц, жаркое сверканье оркестра в момент превращения улова в золотые слитки, ровное величавое движение волн, упоительные зовы Морской царевны, могучие хоры вольных новгородцев - все теснилось в его воображении, прояснялось, получало внутреннюю связь и, покорное власти художника, ложилось на нотные страницы. Образ Садко так давно жил в старинных былинах, что его трудно представить себе лишенным эпического раздолья, стесненным рамками чуждого жанра.

И, чтобы создать произведение по богатырской мерке новгородского гусляра, Римский-Корсаков пишет оперу-былину. Оперная драматургия Садко строится не на конфликтных столкновениях, а на контрастных противопоставлениях сцен, эпизодов, образов Новгород - морское царство Садко - настоятели Садко - Морской царь Волхова - Любава. В оркестровом вступлении к опере Океан - море синее бесстрастно и мерно переливаются волны, водяная пустыня кажется необъятной и бесконечной.

Эта тема моря взята из симфонической картины Садко, написанной в дни музыкальной молодости - тридцать лет тому назад только тональность там другая и соответственно колорит моря темный, синевато-серый, и пробуждает она смутные, но прекрасные видения далекого прошлого. И далее одна за другой, как чудесный сон, проходят семь картин. Звонкие фанфары открывают первую в богатых хоромах новгородской братчины пируют торговые гости.

Действие развертывается размеренно, неторопливо. Спокойная былинная величавость пронизывает оперу. Вторая картина светлой летней ночью появляется на берегу Ильмень-озера Садко. Безмолвно вокруг лишь отсветы месяца, касаясь водной глади, рождают завораживающие, затаенно звучащие аккорды. Садко затягивает чудную песню Ой, ты темная дубравушка - волне зыбучей, раздольицу широкому решил он поведать думушку заветную. Но вдруг задрожали тронутые ветерком струны арфы, а из глубины басов послышались таинственные наплывающие звуки гамма Римского Корсакова чудо-чудное, диво-дивное - плывут по Ильмень-озеру лебеди белые, обернулись они девицами красными, и самая прекрасная средь них - меньшая дочь царя морского Волхова.

Полонили ее песни сердце Садко, и подарила она ему три рыбки - перья золотые. Поймает он их и будет богат и счастлив. А я, царевна Волхова, подруга вещая твоя, тебя я стану поджидать, твоею буду. Прости надолго, мой желанный слышит он замирающий уже вдали ее волшебный голос.

Уплыли лебеди в терем лазоревый, к грозному батюшке. Быстро светает, и вот уже оркестр озарен ослепительным солнечным светом. Особенно впечатляют песни гостей в четвертой картине. Волнующе сурова песня Варяжского гостя о неприветливой природе родного края, о северных туманах, гранитных скалах и серых волнах, бушующих у их подножья. Ей противостоит светлая, узорчатая песня Индийского гостя о теплых морях, сокровищах сказочных островов. Чудесна песня гостя Веденецкого о южном городе, славном своими прекрасными дворцами и церквами, нависшими над голубой гладью моря. Пятая и шестая картины по содержанию почти полностью совпадают с давним симфоническим Садко. Седьмая, последняя картина начинается бурным оркестровым вступлением - вновь звучит тема моря, но это не неподвижный пейзаж, а страстное волнение любви, пережитое Садко и Волховой.

Открылся занавес спит Садко на берегу Ильмень-озера. Прощается с ним морская царевна. Очень грустна и лирична простая трогательная прощальная песня царевны Волховы Сон по бережку ходил. Широко льющаяся мелодия, нежный баюкающий напев напоминает мерно колышущуюся водную гладь.

После каждого куплета появляются фантастические звучания, построенные на корсаковской гамме и необычных гармониях. Они напоминают, что Морская царевна - случайный пришелец в мире людей. В мелодии столько теплоты и бесконечной грусти - сейчас она растечется туманом и речкой быстрой Волховой устремится от Новгорода к морю синему.

А вот по ней уже плывут бусы-корабли Садка, и восторженно приветствуют его новгородцы Без речей твоих правды нет у нас, без тебя мы все стосковалися. Нет, повыше меня славный Новгород ответствует богатырь- гусляр. В последний раз звучит торжественно тема океан-моря, а хор громогласно возглашает Морю синему слава! Волхове-реке слава Как и в других сказочных операх, Римский-Корсаков проводит в Садко четкую грань между музыкальным воплощением мира волшебного и мира людского. В музыке новгородского быта все прочно стоит на земле. Гармонии просты, в мелодике ясны связи с русской народной песней.

В музыке водных чудес - колоритные гармонии, прихотливая мелодика, тончайшее оркестровое письмо. Кажется, что в этой чарующей музыке все так же зыбко и неустойчиво, как и в самой водной стихии. Величавые просторы океана, всплески волн, шорох прибрежного тростника - вот картины природы, которые рисует Римский-Корсаков в опере-былине. Да и волшебные персонажи Садко - Царь Морской, его дочери, золотые рыбки все это воплощения водной стихии, анимизированные явления природы.

В обрисовке волшебств музыка Римского-Корсакова не теряет своей реалистической основы фантастика в Садко пленяет благородным изяществом достаточно ощутимы в ней связи с народным русским музыкальным искусством. Слушателю ясно, что музыка фантастических сцен Садко - это воплощенная в красочных музыкальных образах русская народная сказка, русская народная песня, русская природа.

В музыке волшебного мира выделяется партия морской царевны Волховы, полюбившей Садко. Когда поет Волхова, иногда кажется, будто играет какой-то необычайный по красоте звучания инструмент. Пример такой вокальности инструментальной - глубоко оригинальные и выразительные зовы без слов Волховы, обращенные к Садко вторая картина, на берегу Ильмень-озера. Эта поэтичная, полная таинственности, манящая музыка напоминает и звуки свирели, и всплески волн. Среди фантастических эпизодов оперы-былины выделяются также вступление Океан-море синее, картина Ильмень-озера с плывущими лебедями, спуск Садко в глубину морскую, шествие чуд морских, пляски золотых рыбок, грандиозная общая пляска подводного царства.

Все это - великолепные достижения корсаковского конкретно-образного симфонизма. Характеристику Садко уместно закончить следующими строками Летописи Млада и Ночь перед Рождеством являются для меня как бы двумя большими этюдами, предшествовавшими сочинению Садко, а последний завершает собой средний период моей оперной деятельности . 12.Мастер музыкальной живописи в симфонической музыке и в опере, Римский-Корсаков вводит пейзаж и в романсную лирику. Разумеется, значение пейзажности здесь другое.

Океан-море в Садко или морская буря в Шехеразаде - звукописные полотна, в которых слушатель восхищается величественной и грозной красотой природы. А для романсов Римского-Корсакова характерны лирические эмоции, неразрывно слитые с поэтическими зарисовками природы. Как-то читая книгу Ганслика О прекрасном в музыке Римский-Корсаков отметил абзац, в котором автор утверждал Для музыки природа не дает образцов прекрасного из природы нельзя скопировать музыку и на полях заметил Скопировать нельзя, а воспроизвести можно. И пишет один из своих самых строгих стройных и возвышенных романсов Октаву на стихи А.Н. Майкова - поэта, обладавшего, если можно так выразиться, абсолютным слухом к музыке природы Прислушайся душой к шептанью тростников, Дубравы говору их звук необычайный Прочувствуй и пойми Это авторское многоточие так поэт обозначил в середине строки истинно музыкальную паузу - чтобы мы услышали сокровенное.

И тогда В созвучии стихов Невольно с уст размерные октавы Польются звучные, как музыка дубравы.

Мелодия, гармония аккомпанемент и поэтический текст в этом романсе будто рождены одним творцом, настолько они отвечают друг другу. Мягкое, успокаивающее повторение аккордов естественно ассоциируется с картиной мирной полуспящей природы, о которой говорит текст.

Увлекает и самых равнодушных романс Редеет облаков летучая гряда слова Пушкина песенно-обаятельная, кажущаяся бесконечной мелодия как бы парит на волнах сопровождения - то ли облака плывут, то ли плещут волны, а в слиянности мы слышим, так мечтает, волнуется, надеется человеческое сердце. Все элементы музыкальной выразительности, в том числе пейзажно-изобразительные характерные мотивы тихого всплеска волн, в аккомпанементе, ритм, напоминающий баркароллу подчинены мелодии, оттеняют ее, усиливают роль, выявляют основное чувство романса, господствующее в нем настроение мечты, светлой печали, воспоминаний.

Композитор широко использует характерные для народной песни мелодические обороты, ладовые особенности, принцип распевания основных мотивов, их украшений. Так зарождается удивительно пластичная мелодия большой протяженности. Она льется легко, естественно, словно заставляя слушателя сопутствовать ей, включиться в ее плавное, неторопливое течение. Близко народной песне и обогащение основной мелодии с подголоском.

Лежащий в народной песне принцип варьирования, определяет и развитие мелодии на протяжении всего романса, его форму. Как отмечает исследователь романсного творчества Римского-Корсакова В.А. Васина-Гроссман, такую мелодию мог создать лишь композитор, настолько проникнувшийся духом русской песни, что свойственные ей принципы стали его собственными принципами, проявляясь даже в произведениях, ни в коей мере не являющихся стилизацией народной песни. Столь же неразрывна жизнь человеческой души с неизбывной красотой природы в романсах Не ветер, вея с высоты , Свеж и душист твой роскошный венок , О чем в тиши ночей и других.

С упоением сочинялись тогда же романсы из цикла У моря слова А.К. Толстого Дробится и плещет и брызжет волна и Не пенится море. В первом - в аккомпанементе бурно вздымаются волны, а в мелодии - порывистой, страстной - та же упругая сила, воля к борьбе, преодолению во втором - в партии фортепиано иной колорит успокоилась морская стихия, и для человека наступил момент покоя, размышления, душевной ясности. Вновь не картины природы воспроизводит композитор, а внутренний мир человека, для которого природа и друг, и вдохновитель, и врачеватель По существу, в таких романсах - и в их текстах, и в их музыке - проявляется художественный принцип, который чрезвычайно характерен для русской народной песни, русской народной поэзии.

Психика человека раскрывается в сопоставлениях с явлениями природы Уж как пал туман на синё море, а злодей-тоска в ретиво сердце. Это одна из тонких связей корсаковской песенной лирики с русским народным творчеством.

В число высших творческих достижений Римского-Корсакова входят и лучшие из его восточных романсов. Они относятся главным образом к раннему периоду творчества. Заслуженно любимы слушателями и исполнителями На холмах Грузии , Еврейская песня , Пленившись розой соловей. Светло-созерцательный, мечтательно-элегический тон наиболее типичен для вокальной лирики Римского-Корсакова. 13.После исторической трагедии Царская невеста в следующее же лето была написана Сказка о царе Салтане 1899-1900 - веселая опера-небывальщина в духе занимательного ярмарочного представления.

Правда, и здесь, особенно в сцене чтения чудовищного по своей жестокости приказа, и в последовавших за этим слабых попытках отстоять жизнь царевича Гвидона и его матери, проступают нравы опричной слободы. Но, как и в сказке Пушкина, по которой написана опера, элемент драмы вскоре сменяется совсем иным Море, в которое кидают бочку с ребенком и царицей, оказывается послушным ее мольбе и выносит их на берег острова.

Об этом композитор рассказывает в симфоническом антракте ко второму действию - оркестровой миниатюре редкого изящества и красоты. Тихо бегут на просторе волны, грузно покачивается, продвигаясь вперед, бочка, в небе одна за другой, как светящиеся точки, вспыхивают звезды, слышатся жалобы царицы и бойкая мелодия, характеризующая неунывного царевича.

А там, в равномерное движение волн входит светлая, чуть игрушечная тема праздничного перезвона колоколов в волшебном городе Леденце. Еще один симфонический антракт - прославленный Полет шмеля у Пушкина, правда, Гвидон превращается еще в комарика и в муху, но композитору гудение шмеля подходило несравненно больше, чем однообразное пищание двух других насекомых. Тембр виолончели превосходно передал густое гудение, и мелодия, в которую вплетается бойкая тема Гвидона, делает почти физически ощутимым и полет, и кружение шмеля, сохраняя, однако, всю прелесть художественной чеканки.

Особенно вступление ко второму действию Море и звезды, оно дало почувствовать, что Римский-Корсаков переступил порог небывалых художественных открытий. С давних времен ставший его специальностью морской пейзаж получил здесь новый облик, более тонкий и одухотворенный, чем в маринах Шехеразада и Садко. Звуковые краски стали прозрачнее, легче, рисунок свободнее и проще. Такой пейзаж нарисовал бы шекспировский Ариэль, дух воздуха, или Маленький Принц Сент-Экзюпери, будь он композитором. Римский-Корсаков, чье искусство звукописи уже давно было известно и признано даже самой недоброжелательной критикой, превзошел здесь, кажется, самого себя. Чудо белки, грызущей золотые орешки и вынимающей из них изумрудные ядрышки, чудо тридцати трех богатырей, выходящих из моря, чтобы беречь столицу князя Гвидона, и - самое наиглавнейшее - чудо невиданной красоты Царевны Лебеди, счастливой жены князя Гвидона, воплощены в музыке так же остроумно, как и вдохновенно. Чудеса Сказки о царе Салтане - это чисто русские чудеса, как чисто русскими, не общеоперными были и скорбные причитания народа при прощании с горемычной царицей, и чтение по слогам дьяками царского приказа, и завистницы-сестрицы, наущаемые сватьей бабой Бабарихой погубить младшую, смиренную Милитрису.

Но, как в Снегурочке и Садко, рядом с этим миром, совсем вплотную к нему лежит мир фантастический.

Это мир Царевны Лебеди, или точнее, Лебедь-птицы, еще не ставшей царевной. Тут, в этом царстве прихотливых мелодических оборотов, чуть холодноватых инструментальных звучаний - флейты, кларнета, гобоя - и колоратурных, под стать им, переливов голоса слышатся голоса природы, как писал Николай Андреевич, думая об истоках Снегурочки. Пожалуй, едва ли не самый лучший эпизод оперы - появление Царевны Лебеди.

Перед изумленными Милитрисой и Гвидоном возникает среди морских волн освещенная лунным светом Лебедь-птица.

В музыке все таинственно, зыбко, призрачно-прекрасно и гармонии, и тончайшее кружево оркестровой ткани, и чудесная мелодия - завораживающее пение, не то человеческое, не то птичье. В пении Лебедь-птицы голос трактуется как прекрасный инструмент. Чудеса острова Буяна обрисованы в основном средствами симфонической музыки. Музыкальная характеристика Белочки подсказана Пушкиным Белочка при всех Золотой грызет орех, Изумрудец вынимает, А скорлупку собирает, Кучки равные кладет И с присвисточкой поет При честном при всем народе Во саду ли в огороде.

Песенка Во саду ли в огороде с ее простодушной наивностью вошла в музыку Салтана очень естественно. Фантастического в ней, конечно, ничего нет но волшебный колорит ощущается и в музыке Белочки достигается он причудливой красочностью оркестровки не забыта и присвисточка - флейта пикколо. Иного склада музыка тридцати трех богатырей мужественная, маршеобразно-воинственная мелодия на фоне сопровождения, в котором слышится грозный рокот бурного морского прибоя.

Появление Леденца - торжество стихии света. На сцене рассеивается туман, утренние лучи разгоняют ночную мглу и понемногу вырисовываются очертания города Леденца. Все ярче свет на сцене, а в музыке все ослепительнее блеск оркестровых красок, все полнее звуковая мощь. Вместе с тем постепенно кристаллизуется радостно-ликующая тема Леденца, на фоне которой звучат фанфары, приветствующие Гвидона. 14.Три новые оперы появились на русской сцене в ближайшие же четыре года после Царя Салтана, и все они нисколько на него не похожи и несходны друг с другом. Это были посвященная памяти Мея Сервилия 1900-1901 , одноактная осенняя сказочка Кащей бессмертный 1901-1902 и посвященная памяти Шопена опера Пан воевода 1902-1903 . Во всех трех были прекрасные эпизоды, но общий характер опер из римской жизни и из старинного польского быта был чужд композитору, что отразилось на качестве либретто и музыки.

Кащей бессмертный был написан в 1901-1902 годах в имении Крапачуха.

Это осенняя сказочка - антипод Снегурочке - сказке весенней. Если в Снегурочке царит пробуждающаяся природа, то в Кащее - угрюмое увядание. Впервые добрый волшебник Римский-Корсаков, ожививший своей музыкой столько светлых сказок, создал оперу, почти целиком выдержанную в тусклых тонах Каркасом оперы становился сюжет пьесы Е.М. Петровского Иван Королевич. Она известна композитору с 1900 года, но решение взять ее в основу либретто возникает внезапно.

Внешним толчком послужил поразивший его вид целого поля расцветших в конце июня огненно-красных маков и поднявшейся в огороде лиловатой белены - как раз эти цветы усыпления и безумия должны были расти в таинственном саду дочки Кащея, жестокой красавицы, пленяющей и губящей витязей и тем спасающей своего отца от гибели. Он радовался этим цветам, как дитя, что поразило всех домашних, и если до этого он еще раздумывал, то теперь принялся сочинять - и дело пошло очень быстро - Кащея бессмертного. Сразу сложился постановочный план второй картины действие происходит в Тридесятом царстве.

У терема Кащеевны в саду растут горящие маки и бледно-лиловая белена Страстно-необузданна и безжалостно-жестока Кащеевна, многих прекрасных юношей она погубила, вот потому и цветет мертвенная белена. Но слушайте, слушайте оркестр - сколько в нем пряной, обволакивающей красоты, будто волнуется, пылает море маков, благоухает гибельная трава-белена. Цветы, цветы, даруйте мне чары свои заклинает Кащеевна она готовит волшебный напиток, чтобы полюбил ее Иван-королевич, но затем его ждет смерть.

Недаром назвали оперу осенней сказочкой. Действительно, осенним холодом повеяло на нас, лишь только зазвучало оркестровое вступление какие-то в нем небывалые краски и созвучия, угловатая мелодия. Поистине неистощима фантазия композитора это терем и двор Кащея с частоколом, на котором виднеются черепа, лишь один кол пустой - ждет последнюю жертву Кащея и его дочери. На крыше терема филин, а в саду вокруг чахлые наполовину голые деревья и кусты здесь, в плену у Кащея, томятся пленники слышится их тоскливое пение. Прекрасная Царевна Ненаглядная Краса тоскует о своем женихе Иване-королевиче И нежное причитанье Царевны Ненаглядной Красы, и причудливые созвучия волшебного зеркальца, и ледяной пляс метели - одно из самых поразительных созданий композиторской фантазии Римского-Корсакова, и стремительный вихреобразный полет Бури-Богатыря - все сливается в безостановочный поток образов. И вдруг происходит непредвиденное Царевне стало жаль Кащеевну, так безнадежно влюбленную в ее жениха, и она - целует свою погубительницу.

Кащеевна, растроганная, плачет и превращается в прекрасную плакучую иву. И все вокруг расцветает, деревья и цветы покрываются зеленой листвой.

Вам буря ворота раскрыла провозглашает Буря-Богатырь счастливым Царевне и Ивану-королевичу. Следя за перепитиями сюжета, не потеряли ли вы контакта с музыкой, успевали ли пережить ее меняющиеся цвета Опера эта состоит из трех исполняющихся без перерыва картин, действие первых двух происходит ночью, как и начало третьей.

И лишь в конце третьей картины солнце заливает сцену ликует озаренный сияющими тембрами оркестр - ярко голубеет небесный свод, на деревьях и кустах появляются листья и цветы. Это кульминационный момент оперы дуэт Царевны и Ивана-королевича Свобода, весна и любовь. Это совершенно особенная, кащеевская музыка, новые контуры, новые краски, новые построения, настоящий новый стиль - писал даровитый ученик Кашкина, молодой московский музыкант Ю.Д.Энгель Все здание Кащея построено из горсти основных музыкальных элементов мелодических и гармонических мыслей, контрастирующих друг с другом и в то же время способных ко всевозможным соединениям В основе это, конечно, та же вагнеровская система, но здесь она вступила в новый интересный фазис развития.

Вагнеровские лейтмотивы беспрерывно, точно волны на прибое, сменяют друг друга, образуя, по известному выражению, бесконечную мелодию. Но эта вечно подвижная, вечно текучая музыка очень редко окристаллизовывается до пластической определенности законченных форм - арии, дуэта и т.п. В Кащее автор становится на новый путь он строит законченные эпизоды и целые сцены из одного или двух лейтмотивов, расширяя последние посредством тематического развития до более крупных самостоятельных образований Еще одной отличительной чертой - и одной из самых поразительных - является новизна и оригинальность гармоний.

Это необыкновенная гармония дает тон общему впечатлению Знакомясь ближе с этими причудливыми комбинациями, полными самых неожиданных - даже и после Вагнера - хроматических и энгармонических оборотов, вы убеждаетесь, что в этом, по-видимому, хаотическом произволе царит та же железная логика, как и во всей остальной архитектуре Кащея Мы считаем поэтому партитуру Кащея одною из самых замечательных, какие были написаны в последнее время.

Для музыканта это кладезь премудрости, книга, по которой можно и должно учиться . 15.Написанное в 1903-1905 годах