Категории воли. Эта способность самопроизвольно определять себя является, по Канту, отличительной особенностью именно человеческой воли. Признание Кантом наличия у человека такой способности и делает его философом свободы, человеческой свободы, что, как уже упомянуто выше, является наиболее ценным для нас, живущих в конце XX в в Канте как этике и учителе жизни.
В какой перспективе видит Кант человеческую волю? В Критике практического разума он пишет А этот принцип нравственности именно в силу всеобщности законодательства, которую он делает высшим формальным основанием определения воли, независимо от всех субъективных различий ее, разум также провозглашает законом для всех разумных существ, поскольку они вообще имеют волю, т. е. способность определять свою причинность представлением о правилах, стало быть, поскольку они способны совершать поступки, исходя из основоположений, следовательно, и из практических априорных принципов ведь только эти принципы обладают той необходимостью, какой разум требует для основоположений. Таким образом, принцип нравственности не ограничивается только людьми, а простирается на все конечные существа, наделенные разумом и волей, и даже включает сюда бесконечное существо как высшее мыслящее существо.
Но в первом случае закон имеет форму императива, так как у человека как разумного существа можно, правда, предполагать чистую волю, но как существа, которое имеет потребности и на которое оказывают воздействие чувственные побуждения, нельзя предполагать святой воли, т. е. такой, которая не была бы способна к максимам, противоречащим моральному закону.
Моральный закон поэтому у них есть императив, который повелевает категорически, так как закон необусловлен отношение такой воли к этому закону есть зависимость, под названием обязательности, которая означает принуждение к поступкам, хотя принуждение одним лишь разумом и его объективным законом, и которая называется поэтому долгом, так как патологически побуждаемый хотя этим еще не определенный и, стало быть, всегда свободный выбор Willkur заключает в себе желание, проистекающее из субъективных причин и поэтому могущее часто противиться чистому объективному основанию определения, следовательно, нуждающееся как в моральном принуждении в противодействии практического разума, которое можно назвать внутренним, но интеллектуальным принуждением.
Во вседовлеющем мыслящем существе произвольный выбор с полным основанием представляется как неспособный ни к одной максиме, которая не могла бы также быть и объективным законом и понятие святости, которое ему в силу этого присуще, ставит его, хотя и не выше всех практических, но выше практически ограничивающих законов, стало быть, выше обязательности и долга. Таким образом, человеческая воля занимает, по Канту, промежуточное положение между животной и святой.
Ниже нее располагается воля животных, полностью находящихся во власти чувственности и не способных совершать поступки, исходя из основоположений. Животным противостоят разумные существа, волю которых Кант задает, как способность определять свою причинность представлением о правилах и к числу которых принадлежат люди, бестелесные духи и бесконечное высшее мыслящее существо. Воля последнего стоит выше человеческой, так как не способна к максимам, противоречащим моральному закону. Человеческая же воля способна действовать как исходя из практических априорных принципов, так и покоряясь естественным чувственным импульсам.
Поэтому нравственный закон человек воспринимает всего лишь как категорический императив, как повеление долга, которое, однако, он волен исполнить, но волен и не исполнить, уподобившись животному и патологически следуя своей способности желания.
Таким образом, человеческая воля, хотя и свободна от принуждения со стороны чувственных побуждений, но так, что даже если в данную минуту человек поступает нравственно, всегда сохраняется возможность, что в следующую минуту он уклонится от своего долга и уступит какой-нибудь из присущих ему природных склонностей.
Этим он отличается от высшего мыслящего существа, которое обладает святой волей, ни под каким видом не способной войти в противоречие с нравственным законом. Поэтому оно выше обязательности и долга нравственный закон для него не императив, а нечто, входящее в саму его сущность.
Можно сказать, что как воля животного, так и воля высшего существа унилатеральны.
Первая может определяться только чувственностью и полностью подчинена причинности природы вторая определяется только основным законом чистого практического разума и соотносится только с причинностью свободы. Человеческая же воля билатеральна, т. е. может определяться и законом нравственности, и принципом личного счастья. В воле разумного существа, на которую оказывается патологическое воздействие, может иметь место столкновение максим с им же самим признанными практическими законами. Кстати, во избежание недоразумений следует заметить, что между Критикой чистого разума и Критикой практического разума нет противоречий как здесь, так и там Кант приписывает бесконечному вседовлеющему мыслящему существу лишь проблематическое существование.