РАБОТЫ НА РЕВОЛЮЦИОННУЮ ТЕМУ. Отражая в своих картинах существенные стороны современности, Ре¬пин не мог пройти мимо той борьбы, которую вели с самодержавием в эпоху 70-х годов революционеры-народники. Одним из первых в русском искусстве он обратился к созданию образов мужественных и стойких бор¬цов за народное дело, утверждая новые нормы поведения человека, новый этический идеал. И если в своих монументальных полотнах с изображением народа («Бурлаки», «Крестный ход») Репин выступал прежде всего как мастер остросоциальных характеристик, то в картинах на революционную тему («Арест пропагандиста» в двух вариантах— 1878 и 1880—1892 гг.; «Отказ от исповеди», 1879—1885; «Не ждал», 1884) он показал себя тонким психологом, художником широких творческих возможностей, кото¬рому доступны как многоплановые эпические сюжеты, так и напряженные драматические конфликты. Произведения Репина, посвященные героям ос¬вободительной борьбы, были восторженно встречены Стасовым. «Вот это — настоящее, нынешнее искусство, за которое вас впоследствии особенно высоко поставят», — предсказывал он художнику.
Особенно замечателен героический образ политзаключенного в кар¬тине «Отказ от исповед»". Сюжет картины был взят художником из самой жизни.
У верных слуг царизма — тюремщиков — было много всяких способов воздействия на заключенных, чтобы пошатнуть их волю, поглумиться над ними. Из них, пожалуй, самым издевательским и лицемерным был обычай исповеди осужденных на казнь.
За несколько часов до свершения казни к обреченному на смерть приходил священник, чтобы в процессе исповеди выведать у него все необходимое. То, чего не могли сделать следователь и судья, должен был сделать священник. Что мы видим на картине? В мрачной холодной камере, на железной тюремной кровати, сидит человек, приговоренный к смертной казни.
На его измученном длительным заключением лице выражена решимость вынести все страдания до конца. С презрением и гневом встречает он пришедшего к нему священника, обна¬руживая в отказе от исповеди верность своим убеждениям, непреклонность своего характера, силу воли. Гордо поднятая голова осужденного, откры¬тая грудь и вся его взятая в энергичном повороте фигура освещены скупым серебристым светом, который, пронизывая полумрак камеры, выхватывает из темноты зловеще поблескивающий крест.
Революционеру противостоит темная и мрачная фигура священника, намеренно изображенная художни¬ком со спины. Репина не интересует ни мир его чувств, ни его личные качества. Для художника он лишь живое олицетворение всех тех сил реак¬ции, с которыми боролся и продолжает вести борьбу не сломленный духом герой. В этом столкновении двух людей наглядно раскрывается идея произ¬ведения, звучит утверждение справедливости революционной борьбы и уве¬ренность в ее конечной победе. Наиболее совершенное и глубокое выражение психологические поиски Репина нашли в картине «Не ждали» (1884). Замысел произведения возник у художника летом 1883 года во время пребывания на даче в Мартышкино, под Петербургом.
Комнаты этой дачи и изображены в картине. Позировали Репину его родные и знакомые: для матери вернувшегося ссыльного—теща художника, Е. Д. Шевцова, для жены— В. И. Репина, жена художника, и В. Д. Стасова; девочка написана с Веры Репиной, дочери художника, маль¬чик — с Сережи Костычева.
Художник изобразил в произведении неожиданное возвращение в семью ссыльного революционера. Стремление Репина к психологическому решению темы заставило его избрать кульминационный момент в развитии действия, запечатлеть ту паузу, которая возникла в результате внезапного появления на пороге комнаты отсутствовавшего долгие годы дорогого для всех человека, по-видимому, бежавшего из ссылки (о чем говорят как одежда вернувшегося — потрепанный армяк, стоптанные сапоги, — так и неожи¬данность его прихода). Пройдет этот минутный столбняк, парализовавший всю семью, и чувства хлынут наружу, выльются в какие-то шумные вос¬клицания, порывистые движения, суету.
Репин не изображает всего этого, предоставляя зрителю домыслить в воображении запечатленную сцену. В картине царит напряженная тишина. Смысловым и композиционным узлом произведения служит поединок взглядов двух фигур — вернувшегося ссыльного, который с тревожным ожиданием и щемящей нежностью смот¬рит в лицо поднявшейся к нему навстречу старой женщины, и этой женщины, которая сердцем матери уже узнала своего сына, но еще как бы боится пове¬рить внутреннему чувству и потому напряженно вглядывается в странного пришельца, отыскивая в его постаревшем, измученном лице дорогие ей черты. Художник изображает фигуру матери со спины, чтобы ее лицо своим сложным выражением не спорило с лицом ссыльного, не мешало зрителю в первую очередь воспринимать именно героя картины.
Но как выразительна эта фигура высокой старой женщины в траурном одеянии, дрожащей рукой едва касающейся спинки кресла, как бы ища в нем опоры! Острый профиль воскового лица матери, седые волосы, прикрытые черной кружев¬ной наколкой, резко очерченный силуэт ее когда-то прямой и статной фигу¬ры, теперь согбенной преждевременной старостью, — всё говорит о горе, которое легло на ее плечи.
Все остальные члены семьи оттенками своих чувств, своего отношения к происходящему дополняют рассказ о постиг¬шей их трагедии: оробевшая девочка, пригнувшаяся к столу и в страхе, исподлобья глядящая на пришельца, не узнавая его (деталь, свидетельству¬ющая о его долгом отсутствии); мальчик-гимназист, весь охваченный еди¬ным порывом и настолько потрясенный возвращением отца, что кажется — из глаз его вот- вот хлынут слезы; молодая женщина у рояля, бледное, измученное лицо которой искажено сложным выражением растерянности, испуга, радости.
Художник не дает счастливой развязки в картине — не в ней дело, а в тех противоречивых и глубоких чувствах, которые пережи¬вает в изображенный момент каждый и в которых отражаются долгие годы прожитой всеми нелегкой жизни.
Все члены семьи, за исключением ссыльного, даны на фоне и в окру¬жении вещей (мягкое кресло, стол, накрытый скатертью, рояль), которые создают атмосферу семейного уюта. Этот семейный уют, привычный уклад жизни семьи, который читается в только что прерванных занятиях каждо¬го из присутствующих, объединяют воедино их всех. И только вернувшийся выглядит в этой светлой, чистой, прибранной комнате пришельцем из дру¬гого мира. С ним этот мир человеческих страданий, бедствий и унижений врывается в комнату, расширяя рамки изображения и напоминая о той жестокой жизни, которая царит за пределами этого маленького «островка». Ссыльный в момент, представленный в картине, еще противостоит всей семье.
Его отчужденность, необычность всего его вида подчеркивают драма¬тизм происходящего.
Вернувшийся дан в пустом пространстве комнаты. Ему надо сделать несколько шагов навстречу близким, надо почувствовать, что они приняли его, рады встрече с ним. Художник незаметно повышает горизонт в той части комнаты, где стоит вошедший. Половицы пола стре¬мительно и в сильном перспективном сокращении уходят в глубину — соз¬дается ощущение, что почва ускользает у него из-под ног. Оттого так не¬уверен и робок шаг героя картины. Тонко почувствованное психологичес¬кое состояние вернувшегося ссыльного находит яркое зрительное выра¬жение.
Верно улавливая психологическую атмосферу происходящего, Репин не показывает в картине простой и открытой радости встречи, что крайне упростило бы содержание произведения. Но несколькими ненавязчивыми моментами (как-то, восторженная экзальтация мальчика, свидетельствую¬щая о том, что в семье чтут память об отце, а также висящие на стене порт¬реты Некрасова и Шевченко — борцов за народное счастье) художник дает почувствовать, что годы долгого ожидания, забот и тревог не сломили этих людей, не убили в них веры в справедливость того дела, которому отдал все свои силы близкий им человек.
В этой теме морального оправдания героя — высокий гражданственный пафос произведения, его этический смысл. Серьезность и общественная значимость проблем, которые были под¬няты Репиным, заставили его решать произведение на большом холсте, в формах, очищенных от элементов жанровости и бытовизма. Современная тема получила историческое истолкование, приобрела большое общечело¬веческое содержание. «Не ждали» — одна из самых пленерных, напоенных светом и возду¬хом работ Репина.
Рассеянный свет, льющийся через открытую дверь бал¬кона, приглушает краски картины и в то же время придает им особую све¬жесть и чистоту. Эта светлая, тонко сгармонированная гамма хорошо соот¬ветствует эмоциональному строю произведения, чистоте чувств изображен¬ных людей. Глубина психологического анализа, достигнутая Репиным в картине «Не ждали», ставит его в один ряд с лучшими русскими писателями XIX века, тонкими знатоками человеческого сердца, такими, как Тургенев, Толстой, Достоевский.
Историческая живопись Наряду с картинами на современные темы большое место в творчестве Репина занимала историческая живопись. Но история для художника су¬ществовала лишь постольку, поскольку она была связана с современностью, помогала решать наболевшие проблемы его эпохи. Психолога-Репина и в истории прежде всего интересовали сильные человеческие характеры, столкновения страстей, патетика чувств, находящая выражение в яркой экспрессии лица, драматические конфликты. Художником были созданы такие широко известные исторические полотна, как «Царевна Софья» (1879), «Иван Грозный и сын его Иван» (1881—1885), «Запорожцы» (1878— 1891). И здесь, как и в картинах на темы современной жизни, Репин соз¬дает широкие эпические полотна с множеством ярко типических образов, взятых в своей неповторимой характерности («Запорожцы»), ищет остро¬драматические ситуации, чтобы представить человека в момент наивыс¬шего напряжения его страстей («Иван Грозный», «Царевна Софья»). Картина «Царевна Софья Алексеевна» была первым произведением художника на историческую тему; полотно было написано в 1879 году, вскоре после возвращения из пенсионерской командировки.
Это, по су¬ществу, портрет-картина.
Софья интересовала Репина как человек сильного, неукротимого харак¬тера. В ней сочетались властолюбие, государственный ум, культура и вместе с тем «мужицкая» грубость.
Репин изобразил Софью в келье Новодевичьего монастыря, куда она была заточена в 1697 году за организацию заговора и участие в стрелецком мятеже, направленных против Петра I. Петр сам раскрывал все нити заговора, допрашивал свою сестру и беспощадно расправлялся со всеми ее приверженцами, в первую очередь — со стрельцами. На картине Софья представлена стоящей у стола, скрестив на груди руки; она еле сдерживает бессильный гнев и негодование.
Художник сумел ярко охарактеризовать незаурядную натуру царевны, выразительно пере¬дать историческую обстановку и существо происходящего, подчеркнув обре¬ченность Софьи изображением в окне головы повешенного стрельца. Как верно отметил И.Н.Крамской, «Софья производит впечатление запертой в железную клетку тигрицы, что совершенно отвечает истории». Но драматизм в картине «Царевна Софья» носит в определенной мере внеш¬ний характер. Образ Софьи не свободен от театральной аффектации душев¬ных движений.
Гораздо большей силой воздействия на зрителя, большим внутренним напряжением и остротой психологического конфликта обладает прослав¬ленная картина Репина «Иван Грозный и сын его Иван». Вот как сам художник рассказывает о возникновении ее замысла: «Как-то в Москве, в 1881 г я слышал новую вещь Римского-Корсакова «Месть». Она произвела на меня неотразимое впечатление. Эти звуки зав¬ладели мною, и я подумал, нельзя ли воплотить в живописи то настроение, которое создалось у меня под влиянием этой музыки.
Я вспомнил о царе Иване. Это было в 1881 г. Кровавое событие 1-го марта (день убийства на¬родовольцами царя Александра II) всех взволновало. Какая-то кровавая полоса прошла через этот год (участники покушения на царя были приговорены к смерти.) Я работал завороженный. Мне минутами становилось страшно. Я отворачивался от этой картины, прятал ее. Но что-то гнало меня к этой картине, и я работал над ней». Репин изобразил грозного царя Ивана IV в момент страшного душев¬ного потрясения. На смену безудержному, слепому гневу, в припадке ко¬торого царевичу был нанесен смертельный удар жезлом, пришло сознание непоправимости содеянного, безумный, почти животный страх и раскаяние.
Жалко и одновременно страшно в своей потерянности и отчаянии стар¬ческое лицо царя с застывшими, обострившимися чертами. По сравнению с ним лицо умирающего царевича выглядит гораздо более одухотворенным, человечным, живым. Таким оно становится благодаря переполняющим ца¬ревича чувствам — жалости к отцу и прощения. Они очищают его душу, возвышают ее над всеми мелкими, недостойными человека страстями, по¬служившими причиной его гибели. «Представьте себе Грозного, с которого соскочил царь, соскочил Грозный, тиран, владыка, — ничего этого нет, перед тобой выбитый из седла зверь, который под влиянием страшного уда¬ра на минуту стал человеком», — передавал свое впечатление от картины писатель Гаршин, позировавший Репину для образа умирающего царевича. Кстати сказать, судьба самого Гаршина была также трагична: три года спустя после создания Репиным картины он в припадке психической болез¬ни бросился с пятого этажа в пролет лестницы и разбился насмерть.
Колорит картины «Иван Грозный» —мглистый, тревожно мерцающий, кроваво-красный — эмоционально подготавливает зрителя к восприятию той жестокой драмы, которая разыгрывается на его глазах.
Эпизод, проис¬шедший в связи с картиной «Иван Грозный» в галерее П. М. Третьякова, крайне показателен для реакции на нее зрителей.
Однажды один из посети¬телей галереи, Абрам Балашов, не выдержав страшного зрелища, представ¬ленного Репиным, бросился к полотну и со словами «не надо крови, до¬вольно смертей, довольно крови » располосовал его ножом в нескольких местах. Анализируя картину, следует подчеркнуть, что гнев художника, его пафос обличения направлены не против бесчеловечности грозного царя-зверя, а против тех условий, которые сделали его таковым, против самодер¬жавной власти, убивающей и калечащей в человеке все истинно человечес¬кое. Обер-прокурор синода Победоносцев правильно уловил целенаправлен¬ность картины, с возмущением написав о ней Александру III: « . Удиви¬тельное ныне художество: без малейших идеалов, только с чувством голого реализма и с тенденцией критики и обличения.
И к чему тут Иван Гроз¬ный? Кроме тенденции известного рода не подберешь иного мотива». Картина «Иван Грозный и сын его Иван» была показана в 1885 году на XIII Передвижной выставке в Петербурге и вызвала бурную реакцию публики.
При открытии выставки в Москве последовало распоряжение — работу Репина не экспонировать. Этот запрет оставался долгое время в силе и после того, как произведение было куплено П. М. Третьяковым. Одновременно с картиной «Иван Грозный» Репин работал над полот¬ном «Запорожцы, пишущие письмо турецкому султану». Это полотно при¬надлежит к числу наиболее значительных произведений исторической жи¬вописи Репина и в то же время является одним из самых народных его творений.
Демократизм идеалов художника, глубокое понимание им пси¬хологии народа, любовь ко всему яркому и героическому позволили Репи¬ну написать это замечательное полотно. Картина «Запорожцы» создавалась на протяжении 80-х годов XIX века. Сокровищница русской демократиче¬ской живописи пополнилась в эти годы монументальными полотнами Сурикова, Репина, Васнецова, в которых народ впервые в истории русской живописи предстал в своем величии, непобедимости и мощи. Среди этих полотен почетное место принадлежит «Запорожцам». Запорожская вольница, которой посвятил свое полотно Репин, была в его представлении той народной республикой, где нашли осуществление лучшие демократические идеалы человечества.
Тот факт, что Репин идеа¬лизировал Запорожскую Сечь, не имеет в данном случае большого значе¬ния. Важно то, что художник утверждал в своей картине эти высокие де¬мократические принципы всеобщей свободы, равенства и братства, показал красоту и величие народа, защищающего свою независимость, свое боевое товарищество.
Картина написана на сюжет знаменитого письма запорожцев турец¬кому султану. Народные предания донесли до нас этот эпизод в следующем виде: разгневанный на казаков за истребление ими 15-тысячного войска султан Махмуд IV прислал им грозное письмо, повелевая добровольно сдаться и угрожая в случае отказа поголовным уничтожением; запорожцы ответили султану насмешливым письмом, бросив ему открытый вызов. История написания этого письма и легла в основу картины. На переднем плане Репин изобразил запорожцев, которые собрались за наспех сколоченным дощатым столом, чтобы дать отповедь заклятому врагу.
Дружно трудятся они над составлением издевательской грамоты и широко по степи разносится их гомерический хохот. Тут и кошевой атаман Серко, сдержанно улыбающийся в усы и обжигающий взглядом своих на¬смешливых, умных глаз; и разразившийся громоподобным хохотом могу¬чий, грубовато-прямодушный и властный «Тарас Бульба»; и лукавый пи¬сарь, с ехидной старательностью нанизывающий на бумагу забористые вы¬ражения, которые подсказывает ему полуобнаженный казак-острослов; и задумчиво улыбающийся молодой красавец «Андрей»; и дюжий рубака-воин, серьезный и простодушный, как дитя; и заливающийся тонким виз¬гливым смехом живой, ехидный, смешливый дед и многие другие.
В без¬удержном смехе запорожцев над жестоким врагом накануне боев с ним обнаруживается их героический дух, независимость, удаль и боевой задор. Репин показывает крепкую боевую сплоченность запорожских ры¬царей, великую силу их товарищества.
Оно проявляется и в том, как тесно сгрудились запорожцы вокруг стола, кровно заинтересованные в общем деле, и в том, как они свободно и непринужденно обращаются друг с другом, и в том, как дружно реагируют на происходящее. Запорожцы изображены на фоне широкой степи. За их спинами царит обычная лагерная жизнь: поднимается к небу дым костров, снуют люди, колышатся пики, гарцуют конники. Этот фон повышает героический пафос звучания полотна.
Да и сами запорожцы представлены во всем их боевом вооружении, великолепно написанном Репиным. В картине нет главных и второстепенных персонажей, нет разделения на героев и толпу, как это было принято в академической живописи. Все образы обладают яркой выразительностью, все являются героями произ¬ведения. В этом решении исторической темы сказался подлинный демокра¬тизм Репина, его представление о народе как о движущей силе истории. Изображая эпизод из истории Запорожской Сечи, Репин поднял его до высокого героического звучания.
Его герои — люди особой богатырской породы, сродни образам эпопеи Гоголя «Тарас Бульба», которой вдохнов¬лялся Репин в процессе создания картины. Представленные больше нату¬ральной величины и написанные с предельной рельефностью, фигуры запорожцев с трудом вмещаются в пределы большого полотна. Репину при¬шлось выслушать много упреков за эту «тесноту». Но это был сознательный художественный прием, который способствовал впечатлению мощи изо¬браженных людей.
Вся сцена очень естественно скомпонована Репиным, наполнена внут¬ренней динамикой, кипением страстей (по экспрессии лиц, насыщенности бурными эмоциями картина не знает себе равных). И вместе с этим ком¬позиция полотна подчинена требованиям монументального искусства. Расположение персонажей лишено натуралистической случайности. Не боясь нарушить внешнее правдоподобие, Репин большую часть людей изо¬бражает лицом к зрителю, как бы веерообразно распластывая группу на плоскости холста.
Это дает ему возможность сосредоточить внимание на лицах запорожцев, обыграть выразительность их типов и характеров. Благодаря своей центричности и подчеркнутой фронтальности крайних, фланкирующих сцену фигур композиция обладает устойчивостью. При этом она уравновешена в основных своих компонентах — многие персонажи в правой и левой части картины даны в соответствии друг с другом. Замы¬кающие с двух сторон изображение казаки, стоящие спиной к зрителю, статичностью своих фигур упорядочивают сложное переплетение поз и ракурсов запорожцев, увлеченных сочинением письма.
Строгие вертикали пик и фигур поддерживают торжественный ритм монументального полотна. Мажорные яркие краски картины чуть погашены сумеречным освещением предвечернего часа и потому не нарушают возвышенно-героического строя произведения, не мельчат его своей пестротой. «Запорожцы» для Репина были не просто одной из картин, написан¬ных па исторический сюжет, а имели гораздо большее значение.
Они явля¬лись для него неиссякаемым источником веры в силу народную, живым свидетельством богатства народной души, заветной мечтой о великом и прекрасном будущем народа. И недаром художник относился к ним не как к героям далекого прошлого, а как к живым и дорогим для него людям. «Чертовский народ! — восхищался запорожцами Репин. — Никто на све¬те не чувствовал так глубоко «свободы, равенства и братства» (из письма к В. В. Стасову). Картина «Запорожцы», рассказывающая о героических подвигах сво¬бодолюбивого и мужественного народа, принесла Репину славу подлинно исторического живописца. Ничего равного ей художнику уже больше не удалось создать в области исторической живописи.