Жреческая организация

Жреческая организация. Воевавший с германцами римский император Юлий Цезарь видел важнейшее их отличие от кельтов как раз в том, что у германцев «нет друидов, руководящих обрядами богослужения, и они не особенно усердствуют в жертвоприношениях». По словам Цезаря, гадание и узнавание воли богов находилось в руках старых женщин, что, по мнению С. А. Токарева, свидетельствует о сильных пережитках матриархата.

Однако уже через 150 лет после Цезаря Тацит сообщает о весьма влиятельном положении германских жрецов, в руках которых находится суд, которые распоряжаются племенными сходками и т. д. Однако и при Таците оставались пережитки матриархата: роль женщин и в общественной, и в религиозной жизни германцев была очень большой. «Они думают писал Тацит что в женщинах есть нечто священное и вещее, не отвергают с пренебрежением их советов и не оставляют без внимания их прорицаний». С. А. Токарев указывает, что определенные пережитки матриархата в жречестве сохранилось в таком специфическом обычае, как переодевание жрецов племени наганарвалов в женскую одежду (это явление трансвестизма, связанное с женским шаманство, как пережиток матриархата известен еще у ряда народов, например, Сибири и Северной Америки). В то же время появляются и такие специфически мужские жреческие обряды, как тот, о котором сообщает Тацит: «Есть у них и такие заклинания, возглашением которых, называемых «бардит», они распаляют боевой пыл, и по его звучанию судят о том, каков будет исход предстоящей битвы; ведь они устрашают врага или, напротив, сами трепещут пред ним, смотря по тому, как звучит песнь… причем принимаются во внимание не столько голоса воинов, сколько показали ли они себя единодушными в доблести». Этот факт говорит о росте значения мужской силы, милитаризации общества, утверждения доминирования мужчины в обществе.

Жестоки были и жертвоприошения: в жертву нередко приносили людей, преимущественно военнопленных, а по крови и внутренностям жертв гадали об исходе войны.

Этот кровавый варварский культ был опять-таки порождением воинственного быта эпохи.

ГЛАВА III. КУЛЬТУРА ДРЕВНИХ ГЕРМАНЦЕВ §1. УСТНАЯ И ПЕСЕННАЯ КУЛЬТУРА «В древних песнопениях а германцам известен только один этот вид повествования о былом…», - пишет Тацит, обобщая в этой фразе сущность устной и песенной культуры древних германцев. Конечно, древние германцы знали такую специфическую письменность, как руническую – сначала она имела чисто магический характер, но в III – IV вв. получает более широкое распространение, что свидетельствует о более высоком уровне развития, достигнутого древнегерманскими племенами, прежде всего племенами Скандинавии.

Тацит сообщает также, что «… некоторые памятники и могилы с начертанными на них греческими письменами и посейчас существуют на границе Германии с Рецией» (правда, по мнению комментатора, речь идет по всей видимости, о надписях на кельтском языке, так как кельты пользовались греческим алфавитом ). Таким образом, определенные зачатки письменности древним германцам были известны.

Тем не менее письменной культуры они не оставили; все то великое в сфере литературы, что нам известно, из поколений в поколения передавалось устно, чтобы в конце концов быть записанным в виде двух «Эдд», оставшихся нам как памятник поэтического дара безвестных древнегерманских сказителей.

Трудность изучения литературных этих памятников состоит в том, что все их записи произведены в христианское время, то есть намного позднее периоды их возникновения и полноценного бытования.

Необходимо заметить, что обычно героический эпос у древних германцев тесно срастается с мифологией. Однако в «Старшей Эдде», наиболее полном и художественном собрании германской поэтической мифологии, песни о героях довольно четко отделяются от песней о богах. Тем не менее в ряде существенных моментов граница между мифом и эпоом германцев оказывается расплывчатой или вовсе исчезает. Прежде всего обращает на себя внимание тенденция возводить роды германских и скандинавских королей и знати к асам (таковы генеалогии Инглингов, Скьёльдунгов, Вёльсунгов, англосаксонских королевских династий), что, впрочем, находит параллели у других народов (например, древних греков и римлян). Между отдельными песнями «Эдд» есть довольно значительные стилистические различия, но в то же время для всей древнегерманской эпической поэзии характерен так называемы кеннинг, то есть замена существительного обычной речи перифразом, по меньшей мере двучленным (типа «дорога китов» вместо «море», «раздаватель золота» - «князь»). Для стиля древнегерманской поэзии также характерно обилие собственных имен, что, с одной стороны, придает стилю конкретность, а с другой – нередко затрудняет понимание.

Немало в не1 традиционности выражений, характерной для фольклора – повторяющихся формул, словесных клише и т. д. Стиль песен германцев – это аллитерационный стих, форма стихосложения, которая возникла у германцев в глубокой древности, вероятно, еще до нашей эры, и сохранилась всего дольше в Исландии.

Сущность этой формы стихосложения – в аллитерации, в регулярном повторении начального звука основы в слогах, несущих смысловое ударение.

Характерно для древнегерманской поэзии компактность, лаконизм, стремительность – при ярком буйстве фантазии, рисующей «мир, где среди молний по небу скачут валькирии, драконы сторожат сокровища, боги вмешиваются в судьбу людей мир, который возник из тела убитого великана и погибнет во время последней битвы богов с чудовищами, когда звезды сорвутся с неба и огромный волк поглотит солнце». Итак, устная и песенная культура древних германцев оставила нам памятники, которые, несмотря на искажения последующих эпох, отражают не только эпоху викингов, когда они преимущественно и были записаны, но и многие события, имена, обычаи, сказания и мифы той значительно более древней эпохи, когда варварские германские племена столкнулись с Римом и на его развалинах основывали свои первые государства.

Отразились в этих памятниках также и некоторые мифы и той еще гораздо более древней эпохи, когда складывалась индоевропейская языковая общность, то есть языковая общность большинства европейских (и ряда азиатских) народов. §2. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА О художественной культуре древних германцев мы можем судить преимущественно по ремесленным изделиям; на первом месте здесь стоит ювелирное мастерство.

Правда, Тацит сообщает, что «германцы столь же мало заботятся об обладании золотом и серебром, как и об употреблении их в своем обиходе.

У них много полученных в дар их послами или вождями серебряных сосудов, но дорожат они ими не больше, чем вылепленными из глины». Правда, историк добавляет, что «впрочем, ближайшие к нам [германцы] знают цену золоту и серебру из-за применения их в торговле и разбираются в некоторых наших монетах, отдавая иным из них предпочтение; что касается обитателей внутренних областей, то, живя в простоте и на старый лад, они ограничиваются меновою торговлею». Как кажется, Тацит в противопоставлении «простоты» германцев нравам погрязшего в пороках и распутстве Рима слишком идеализирует древних германцев, приписывая практически всем германским племенам (кроме «ближайших» к империи) «простоту», которая присуща достаточно низкому уровню общественного развития; а германцы, как мы знаем, стояли уже на ступени разложения родоплеменного строя.

Интересно, что и сам Тацит буквально через несколько строк сам себе противоречит, говоря, что «германцы принимают в уплату лишь известные с давних пор монеты старинной чеканки, те, что с зазубренными краями, и такие, на которых изображена колесница с парной упряжкой»: А. С. Бобович уверен, что речь идет о так называемых серратах и бигатах – древних серебряных монетах достоинством в один денарий.

В этих монетахсодержалось больше чистого серебра, чем в денариях Нерона, и предпочтение, которое им оказывали германцы, очевидно, этим и объясняется. Таким образом, представляется маловероятным, что германцы не понимали, что такое золото и серебро, поскольку предпочитали они, как мы видим, монеты с большим содержанием серебра.

Точно такое же противоречние мы видим в словах Тацита: «В золоте и серебре боги им отказали…» (далее он говорит: «Однако я не решусь утверждать, что в Германии не существует ни одной золотой или серебряной жилы; ведь кто там их разыскивал?») На самом же деле (как явствует из анналов того же Тацита!) серебро в Германии добывали: сам Тацит упоминает в «Анналах» о существовании в Германии во времена императора Клавдия серебряных рудников, и рассказывал.

В частности, о Курции Руфе, «построившем в области маттиаков рудник для раздробления сереброносных жил». А. С. Бобович также считает, что утверждение Тацита о том, что драгоценных металлов в Германии не добывалось, необоснованно. Согласно археологическим данным, уже в эпоху бронзы германцы изготовляли и украшения и утварь из золота и серебра. Ну а сравнение германцев времен Тацита с германцами III века показывает, как велико было различие между ними и как увеличилось стремление к роскоши среди германцев.

В III веке германское общество имело уже довольно сильную и богатую племенную занть, нуждавшуюся в тонких тканях, изящной утвари, драгоценных украшениях, хорошем вооружении, золоте и серебре. Местное ремесло достигло такого уровня, когда оно могло удовлетворять этим потребностям. О его состоянии позволяют судить находки в Шлезвигских болотах вещей, относящихся к середине III века и хорошо сохранившихся благодаря тому, что они были занесены торфом.

Эти находки показывают, на каком высоком уровне стояли местное ткацкое, кожевенное, керамическое, стекольное, металлургическое производства, основанные на римской технике, которая была освоена и развита местными ремесленниками. Особенно большое значение имел уровень обработки металлов, из которых изготовлялись вооружение и многочисленные ювелирные изделия. Особенно высокого уровня художественное (прежде всего ювелирное мастерство) достигло в Южной Скандинавии.

Уже Тацит упоминает о свионах (обитателях Южной Скандинавии) как об искусных мореплавателях, у которых в чести богатство и сильнее, чем у других германских племен, «царская власть», то есть наблюдается разложение первобытно-общинного строя и выделение племенной знати. Свидетельства эти подтверждаются данными археологии, которые показывают, что в первые века нашей эры в результате торговли с империей и соседними с ними племенами среди свионов выделяется богатая племенная знать.

Особенно богатые погребения найдены в Ютландии, где скрещивались торговые пути Балтийского и Северного морей. В этих погребениях обнаружены драгоценные привозные ювелирные изделия, металлическая, глиняная, а позже и стеклянная посуда. Необходимо сказать, что эти изделия послужили образцами для местных ремесленников, в результате чего местное ремесло достигло весьма высокого уровня. По римскому образцу изготовлялось превосходное оружие, украшения и т. д причем с начала III века ввоз римских изделий и монет падает, местное ремесло освобождается от влияния римской провинциальной культуры и развивается более самостоятельно, хотя под значительным воздействием того стиля, который сложился в Северном Причерноморье и в III – IV вв. быстро распространился по Европе.

В Скандинавии в это время преобладают изделия, украшенные цветной эмалью, полудрагоценными камнями, филигранью; есть предположение, что в III веке туда вторгались какие-то южногерманские племена, принесшие с собой это стиль.

Археологические находки III _ IV веко показывают, что, несмотря на упадок торговли с империей, богатства, сосредоточивавшиеся в руках племенной знати, в это время все возрастают, и, как следствие, увеличивается количество и вес прежде редких золотых изделий. Особенно интересны два золотых рога для питья, один длиной в 53 см, другой – в 84 см, украшенные фигурами людей и животных и снабженные рунической надписью, содержащей имя мастера. Из всего этого мыв можем сделать вывод не только о достаточно высоком уровне художественного ремесла и культуры у древних германцев, но и об их эволюции, поступательном развитии, что подчеркивает высокий потенциал древнегерманского этноса в сфере художественного самовыражения.