Дела коммерческие

Дела коммерческие. Приехав в Астрахань, Варваций решил, прежде всего, заняться судоходством.

По Волге тогда плавали расшивы, барки, тихвинки, дощаники, косные лодки, яхты, паузки В море чаще всего выходили шхоуты, бригантины, гукоры, галиоты Варвацию по душе пришлись каспийские морские шхоуты - трехмачтовые, большой грузоподъемности, легкие на крутой волне, имеющие на борту до двадцати пушек и 12 - 18 человек команды. Он знал все их особенности, такелаж и оснастку мог перечислить наизусть. Сам подбирал судовщиков и носовщиков. Новые шхоуты стоили дорого, но затраты на их покупку и оплату команды оправдывали себя, принося Ивану Андреевичу большие барыши. Он имел для судов собственную пристань чуть выше устья Кутума.

Перед навигацией творили отвальную молитву, а сам Варваций обязательно шел к церкви Николы Гостиного и ставил свечи перед заступником мореходов. Большие вклады делали в эту церковь и после шторма, когда, казалось, нет уже надежды на спасение, когда морская бездна готова была навсегда поглотить тела моряков. И мнилось тогда, что чудесное избавление от гибели даровал им их морской покровитель Николай Чудотворец.

Недаром один из шхоутов Варвация так и был назван - Санкт-Николай В 1781 году был издан устав купеческого судоходства. Командир Астраханского порта капитан флота Федор Ахматов ужесточил требования к судовладельцам. Штрафу подверглись многие купеческие суда. Было задержано и прибывшее из Персии судно Варвация, шхоут Св. Петр с чрезмерным грузом. Ахматов потребовал в порт хозяина того судна, вышеупомянутого Варвация, для ответа за перегрузку. Иван Андреевич показал, что в перегрузке виноват судовщик Федор Постников - астраханский мещанин.

Варваций дал слово немедленно устранить с судна этого судовщика, который нарушил судовой регламент. Товара перевозилось много, и каждый судовщик хотел загрузить корабль как можно полнее, ибо что-то выгадывал и для себя. А товары были самые разнообразные. Так, по свидетельству ведомости портовой таможни, Варваций погрузил в 1786 году на шхоут Св. Анна, следующий в Энзели и другие персидские порты, такие товары полосовое железо - 1000 пудов, проволоки - 5 пудов, гвоздей - 6 пудов, наперстков медных - 300 штук, железных ножей, ножниц, ложек, подносов, замков Павловских - 3000 штук, муки пшеничной - 250 мешков, солоду - 29 пудов, котлов тульских - 420 штук, зеркал российских - 376 штук, бумаги русской - 200 стоп, краски - 14 пудов, мерлушек калмыцких - 47 штук, холста - 800 аршин, пестряди ярославской - 2200 аршин В основном все товары русского производства, которые находили в Персии хороший сбыт. Большой урон судоходству нанес шторм на Каспии в 1794 году. У Варвация погибло тогда два шхоута.

Но он тут же решил приобрести новые.

Для этого в казне Приказа Общественного призрения взял кредит в 4 тысячи рублей под залог собственного его дома, состоящего здесь в Астрахани в приходе церкви Входа в Иерусалим ГААО, ф. 476, оп. 1, Д. 95, л. 1 .Немалый доход приносил Вариацию и соляной откуп. Добыча соли и особенно рыбы настолько органически вошла в жизнь местного населения, что не вели промысла только немногие люди. Но часть из них ловили рыбу про домашний обиход, для других это занятие было единственным источником существования, а третьи занимались поставкой соли и рыбы на широкий рынок.

Во второй половине ХVIII века объем добычи соли определялся в зависимости от подряда, полученного от казны. И тут шла жесткая конкурентная борьба между желающими получить выгодный подряд. Да и доставка соли обходилась очень дорого.

Неизбежны были и другие накладные расходы, часто совершенно непредвиденные. Так в ноябре 1795 года Иван Андреевич Варваций подал рапорт в Красноярский нижний земской суд, где указывал, что в 1795 году он заключил подряд на добычу и поставку соли в красноярские казенные соляные магазины, но один из его паузков, груженный семнадцатью тысячами пятьюдесятью пудами соли, за противными ветрами и штормами не мог достичь казенных магазинов и замерз, не доезжая до Красного Яра. Варваций просил засвидетельствовать, что указанное количество соли находится в безопасности и будет доставлено к указанному сроку.

Иначе ему пришлось бы платить неустойку. Красноярский капитан-исправник Иван Булыгин послал для проверки рапорта специальную комиссию и доносил в Кавказское наместническое правление Груженный солью паузок действительно оказался, не доезжая окружных красноярских соляных магазинов, примерно в 25 верстах от Красного Яра на реке Бузане, и притом соль была брата с Басинских озер, находящихся в Астраханском уезде, и потому казенному интересу не могло произойти никакого ущерба, должная предосторожность соблюдена быть имеет ГААО, ф.476, оп.1, д.419, л.1-1 об Терпя большие убытки, Варваций на подводах перевез всю соль с паузка в соляные магазины.

И успел сделать это до наступления 1796 года. Он выполнил все пункты договора и мог надеяться, что получит новый подряд на соль. И он его получил. 13 июля 1797 года Астраханская казенная палата слушала прошение соляного подрядчика коллежского асессора Варвация, чтоб ему выдали квитанцию о доставке им с Красноярских озер в тамошние окружные соляные магазины 34 тыс. 522 пуда 10 фунтов соли ГААО, ф.687, оп.2, д.14, л.308. С Большого и Малого Караузякских озер Варваций поставлял соль совместно с вольским купцом Петром Сапожниковым.

По размаху в откупных делах Варваций соперничал с Сапожниковым. Хотя как тут можно говорить о соперничестве. Они чаще всего были компаньонами. Особенно огромную прибыль приносила продажа вина. Иван Андреевич неоднократно заключал контракты на продажу вина. Для примера приведу контракт, заключенный 13 декабря1790 года с Кавказской казенной палатой.

Он обязывался в конце каждой недели вносить в уездное казначейство по три рубля за каждое проданное ведро вина. Также должен был следить, чтоб продажа вина производилась установленными клеймеными мерами. Поручителями Варвация были астраханские купцы Никита Калустов, Артемий Авшаров, Иван Телепнев.

Но, конечно, проконтролировать все питейные заведения на таком огромном пространстве было непросто. И происходили иногда неприятные происшествия. Так, в 1792 году в селе Подгорное Георгиевского уезда был пойман с крадеными быками местный целовальник. Стали выяснять его происхождение и звание. Паспорта при нем не оказалось, а называл он себя богородицким купцом Ерофеем Бирюковым. Члены Георгиевского земского суда заявили Имел ли целовальник у себя паспорт или нет, они не знают по причине той, что зависим он был определением питейной конторы от бывшего откупщика Варвация ГААО, ф.476, оп.5, д.17, л.5. Суд вынес определение Взять показания, когда Варваций принял в целовальники Ерофея Бирюкова, с каким паспортом, в какое время и как тот назывался Астраханский городничий Сумбатов должен был взять показания у Варвация.

Но в деле их нет. Нередко компаньоном Варвация по винному откупу был все тот же вольский купец Петр Сапожников. Есть рапорт от 29 ноября 1789 года астраханского городничего Сумбатова о казенных и публичных строениях.

Там есть такой пункт Состоящие три деревянные выхода на Житном дворе ветхие, которые по плану назначены в ломку, а вместо их Сапожников обязался построить каменные винные выходы ГААО, ф.486, оп.5, д.17, л.2. Варваций был и крупным ростовщиком. Он не любил просроченных векселей. Так, в мае 1796 года он писал на имя императрицы Екатерины II Просит секунд-майор Иван Андреев сын Варваций о нижеследующем По опротестованному векселю состоит мне должным астраханский армянский купец Исак Авраамов Горбунов за уплатою двести семидесяти пяти рублей, который по много требованию моему платить не желает.

Дабы Высочайшим Вашим Указом повелено было сие мое прошение принять и показанного вексевладельца Горбунова деньги по силе вексельного устава взыскать и меня удовольствовать. Оный же вексель с протестом прилагаю ГААО, ф.473, оп.1, т.2, д.68, л.1. Иногда Иван Андреевич применял к должникам жесткие меры. Вот что писал профессор Борис Николаевич Палкин в книге об астраханском губернаторе С. С. Андреевском Варваций, который ради удовлетворения тщеславия мог жертвовать значительные суммы на достройку канала, строительство соборной колокольни, устройство богадельни и т. п за что получал чины и награды, и в то же время мог посадить в тюрьму единственного в городе преподавателя оркестра театра за неуплату в срок взятой в долг за большие проценты относительно небольшой суммы денег Б.Н.Палкин, С.С.Андреевский.

Москва, Медицина , 1986, с.53. Дело в том, что иногда с должников деньги приходилось просто выколачивать.

Приведу такой пример. В 1791 году коллежский советник Симеон Пирогов и его сын коллежский асессор Семен Симеонович заняли у Варвация на один год шестьсот тридцать рублей. Составили вексель на эту сумму. Но вот истекает срок займа, а деньги Варваций получить не может. Умер Симеон Пирогов. Его сын заявляет, что он не может уплатить по векселю, так как на имение его отца наложен арест. Варваций настаивает на уплате и подает дело в суд. Тогда Пирогов решил продать дом своей матери.

Иван Андреевич согласился. Но на дом не было покупателей. Коллежский асессор предложил отдать Варвацию своего дворового человека. Иван Андреевич, осмотрев его, согласился. Нужно было совершить купчую. Но в зачет векселя купчая не совершалась. Дело зашло в тупик. А Варваций настаивал Постарайся как-нибудь найти средство по уплате. И, наверное, такое средство было найдено. Иван Андреевич взял вексель с протестом из суда. Он заявил С оным Пироговым желаю учинить сделку лично . 14 августа у Ивана Андреевича занимает около двух тысяч рублей калужский купеческий сын Андрей Малофеев Меншов-Чистолетов. 1 сентября было подписано такое заемное письмо Я, нижеподписавшийся, горбатовский купец Абрам Григорьев сын Никифоров занял у господина надворного советника и кавалера Ивана Андреевича Варвация денег государственными ассигнациями тысячу рублей за указанные проценты сроком на десять месяцев, т. е. будущего 1814 года июля по первое число, на которое и должен всю ту сумму сполна заплатить, а буде чего не заплачу, то волен он, господин Варваций, просить о взыскании и поступлении по законам.

К сему обязательству горбатовский купец Абрам Никифоров подписал. На следующий день тот же Никифоров занимает у Варвация еще 422 рубля.

Еще через день коллежский асессор Александр Иванович Шарыпин одолжил у Ивана Андреевича 200 рублей сроком на 6 месяцев. 1 октября Варваций дал в долг 9 тыс. 350 рублей ассигнациями на 8 месяцев крестьянину графа Владимира Орлова Василию Олонцову. 9 октября появилось такое заемное письмо Я, астраханский купец Иван Федоров сын Кривоносов, дал сие заемное письмо г-ну надворному советнику Ивану Андреевичу Варвацию в том, что должен я за покупные мною у него рыбные товары денег государственною монетою 232 руб. 45 коп. сроком через шесть месяцев. Процент на ссуду в разные годы был разным.

Но в среднем Варваций брал за шесть месяцев шесть процентов от одолженного капитала.

За двенадцать месяцев процент удваивался. Но эта прибыль выглядела ничтожной по сравнению с тем, что давало Ивану Андреевичу судоходство, а также соляные и винные откупа. Но, пожалуй, самыми доходными были рыбные промыслы и владение рыболовными водами. Когда Варваций прибыл в Астрахань, продажа свободных земель в крае уже практически была завершена. Колонизация края началась еще в XVII веке, но особый размах она приобрела во второй половине XVIII века. В феврале 1765 года императрица Екатерина II разрешила продавать дворянам свободные земли на Нижней Волге. За продажей должна была следить Московская межевая канцелярия. В первую очередь, правом купить землю воспользовались дворяне, находящиеся по долгу службы в Астрахани, и знатные царедворцы.

За короткое время в Астраханском уезде было продано 15950 десятин самой лучшей земли. Началась распродажа пустопорожней земли и в других уездах. Всего, по межевой инструкции 1768- 1772 годов, было продано 21050 десятин земли 25 помещикам. Варваций не только покупал, но и брал рыболовные воды в аренду.

Одна из крупных аренд была вдали от Астрахани. В мае 1806 года Иван Андреевич взял у шемахинского Мустафы-хана в аренду богатые Сальянские рыболовные воды на четыре года, плата за год - 14 тысяч рублей. Был составлен подробный контракт. Так как в это время шла война с Персией, то Варваций просил дать знать командирам военных судов в Персии, чтоб в случае необходимости мои работные люди и суда могли искать у них защиты. В Астраханский морской порт Варваций представил подлинные на персидском диалекте контракты. Вначале Иван Андреевич отправил в Сальянские воды мореходное судно Св. Мария с работными людьми и всевозможными припасами. На судне были отправлены 97 человек.

В сентябре того же года к Сальянским берегам было отправлено еще одно судно - шхоут Св. Станислав. Но на воды, которые облюбовал Варваций, претендовал и астраханский купец Яков Козмин сын Нефедьев.

Он подает жалобу в экспедицию рыбных и тюленьих промыслов, где указывает, что тоже владеет Сальянскими водами и взял их а аренду у Али-хана, о чем есть письменное условие. Прокофьев потребовал, чтоб Папанжанов очистил воды и ватагу, но приказчик того не учинил, тайным образом в ночи уехал в Сальяны и там сделал с Бадыр-беком переторжку фальшивую. Нефедьев подает протест и иск в Астраханское губернское правление. Правление для быстрейшего разбирания дела предлагает выбрать посредников, по два с каждой стороны. От Варвация посредниками были флота отставной комиссар Алексей Яковлевич Степанов и астраханский купец Матвей Иванов Плотников. От Нефедьева - калмыцкий пристав коллежский асессор Михаил Тихонов Горбунов и астраханский купец Данило Федорович Старцев. Из имеющихся документов не видно, чём кончилось это дело, но, вероятно, в пользу Варвация, ибо он несколько лет содержал и откупу Сальянские воды, которые приносили баснословную прибыль. 2.2. Благотворительность В 1881 году церковная газета писала Благотворительность Варвация по отношению к собору не ограничивалась только построением колокольни.

И теперь еще собор получает процент с 40 тыс. рублей Варвациева капитала.

Преосвященный архиепископ Гаий, высоко ценивший гуманную личность этого щедрого благотворителя, желая, чтобы память о нем сохранилась навсегда и перешла в отдаленное потомство, приказал поставить в архиерейской ризнице его большой портрет, в котором он изображен в рост. Этот портрет можно видеть в ризнице и сейчас. Через 15 лет в Саратове была опубликована интересная книга Иллюстрированная Астрахань. Ее автор Адольф Николаевич Штылько, описывая достопримечательности Астраханского кремля, останавливается и на реликвиях архиерейского дома. В одном из залов этого дома была небольшая портретная галерея.

На стенах висели изображения первого астраханского митрополита Иосифа, строителей Успенского собора - митрополитов Савватия и Сампсона, епископов Лаврентия Горки, Варлаама Липицкого, красноречивого Анастасия Братановского, ласкового Мефодия и многих других иерархов, подробные сведения о которых можно встретить в Ключаревской летописи. Штылько писал Галерея эта в старину обязательно открывалась для публики в каждый торжественный день. Здесь же находятся портреты Любарского, преосвященного, инициативе и трудам которого мы обязаны этим редким и интересным собранием, и Сапожникова, и Варвация, этих достопамятных людей города Астрахани, из которых первый построил царские врата Успенского собора, а на средства второго выстроена, между прочим, соборная колокольня, украшающая вход в кремль. С.А. Богатырев в 1905 году относительно экскурсии учеников в ризницу Успенского собора отмечал, что там наряду с дорогими Евангелиями, посохами, потирами, старинными одеяниями хранился и портрет грека Варвация, построившего соборную колокольню. Таким образом, мы имеем два сообщения, что портрет Варвация находился в ризнице Успенского собора, и одно, что его изображение было в портретной галерее архиерейского дома. Может быть, было два портрета? В Астраханском государственном архиве, в фонде Астраханской картинной галереи, есть Акт о передаче икон из Успенского собора в картинную галерею. Акт был подписан 15 июля 1931 года. Кроме икон, портретов астраханских иерархов, было и несколько светских портретов.

Под 48 значилось Неизвестный художник.

Портрет мужчины бритого, во фраке, с орденом в петлице и на шее и с перстнем на руке. Конечно, это портрет Варвация.

Кстати, ни в одном астраханском издании до этого времени не было напечатано портрета Ивана Андреевича.

Санкт-Петербургский журнал писал в 1808 году за декабрь Надворный советник Варваций и астраханский первой гильдии купец Обезьяний, движимые усердием к общей пользе, обязались устроить в Астрахани первый деревянный дом для содержания 50 человек неимущих и больных, а Обезьяний - для 30 человек, довольствуя их одеянием, пищею, прислугой, лечением. Его Императорское Величество, приняв с удовольствием столь похвальный опыт усердия надворного советника Варвация и купца Обезьянина, сделавших уже и прежде многие на пользу общую пожертвования, всемилостивейше пожаловать соизволил первого кавалером ордена Св. Владимира 4-ой степени, а второму - золотую медаль, осыпанную бриллиантами, с надписью За полезное дело на голубой ленте. Не менее Греции Варваций любил и Россию.

Во время нашествия Наполеона в 1812 году Иван Андреевич все свои свободные средства отдавал делу защиты второй Родины.

В 7 газеты Восточные известия за 1813 год приводятся имена особ, пожертвовавших в 1812 году по двукратному приглашению Астраханского гражданского губернатора разными суммами на военные потребности. Иван Андреевич пожертвовал 25 тысяч рублей. Да еще на закупку продовольствия выделил 12 тысяч 742 рубля. Жители Астрахани жертвовали не только деньги, но и вещи, продукты, драгоценности. Интересное объявление было напечатано в 12 Восточных известий за 1813 год Иностранец Тушель с дозволения начальства сего апреля 19 дня, если не воспрепятствует сильный ветер или дурная погода, намерен пустить большой воздушный шар, а сбор денег обратить в пользу раззоренных от неприятеля московских жителей.

Господин Тушель ласкает себя надеждою, что почтеннейшая публика не оставит его своим вниманием. Место зрелища назначается за садом г-на коллежского асессора Кирилла Федорова. Варваций за нерушимую преданность и любовь к царю и Отечеству наипаче изъявивший беспримерную ревность щедрым пожертвованием, был награжден бронзовой медалью на Владимирской ленте в память о войне 18-12 года. Эта медаль должна вечно храниться у его потомков яко знак оказанных в сем году предком их незабвенных заслуг Отечеству. Да Россия была для Ивана Андреевича вторым Отечеством, и он делал для нее все, что было в его силах. А сколько было всяких пожертвований, сделанных незаметно, как бы мимоходом, упоминаний о которых не найдешь ни в одном печатном источнике! Только просматривая документы, к которым десятки лет не дотрагивалась рука исследователей, с удивлением обнаруживаешь что к многому причастно усердие щедрого дарителя.

Есть письмо губернатора Кожевникова, где он обращается к астраханскому дворянству и благородным чиновникам пожертвовать, кто сколько может, движимый благородным уважением к памяти замечательных граждан. На подписном листе он первым ставит свою подпись и указывает - 100 рублей.

За ним жертвует 25 рублей вице-губернатор Вельсовский.

Губернский казначей Иван Тулинский также вносит 25 рублей, советник казенной палаты Павел Захаржевский жертвует 50 рублей. Пятым в списке следует Варваций. Он написал собственной рукой Иван Варваций сто рублей отдал. Иван Андреевич равнялся на губернатора. 2 ноября 1814 года Варваций получил повестку из Астраханского дворянского депутатского собрания, где говорилось По случаю возобновления здесь в Астрахани Дворянского Депутатского собрания и для найму дома, в котором будет дворянство собираться, и для сочинения родословной книги, и для хранения дворянских архивов, содержания секретаря с приказными служителями и сторожем и на разные канцелярские расходы собрать со всех дворян добровольную скидку, кто сколько подписать пожелает. В ноябре 1814 года Варваций написал прошение в Астраханское дворянское депутатское собрание На основании Высочайше пожалованной дворянству 1785 года апреля в 21 день грамоты - имею я желание быть внесенным в Дворянскую родословную книгу Астраханской губернии, почему, прилагая при сем на дворянское мое достоинство пожалованный мне от Его Императорского Величества диплом, покорно прошу оное собрание внесть меня в Дворянскую родословную книгу и дать мне грамоту, а диплом выдать мне обратно.

Иван Варваций. В российское дворянство Иван Андреевич возведен был раньше, но не был еще внесен в Астраханскую дворянскую родословную книгу.

По специальному указу императора Александра I Варваций имел право на собственный герб. В преамбуле указа говорилось Мы в воздаяние ревностных его, надворного советника, заслуг по дарованной нам от всемогущего Бога самодержавной власти всемилостивейше соизволил помянутого нашего верноподданного надворного советника и кавалера Ивана Варвация на всей нашей наследной империи в дворянство возводим.

И для вящего свидетельства и в признак сей нашей императорской милости и возведения в дворянское достоинство жалуем ему, Варвацию, такой герб В верхней половине щита, в золотом поле находится рука с саблею, в нижней половине, разделенной перпендикулярной чертой, изображены плавающее на воде судно с парусами и две рыбы. Щит увенчан дворянским шлемом и короной с страусовыми перьями.

Намет на щите золотой, подложенный голубым 2 . Варваций мог использовать герб при запечатывании писем, деловых бумаг, на воротах дома, на различных вещах и везде, где честь его и другие случающиеся обстоятельства того потребуют употреблять по своему изволению. Вскоре Варваций решил построить еще один греческий храм. Он выбрал место для его постройки на окраине города, купив пустопорожнее место у жены капитана второго ранга Сарандинаки, который в конце XVIII века командовал кораблем Кирилл Белозерский, входящим в состав эскадры Федора Ушакова.

Церковь была построена в 1813 году. По представлении Святейшего Синода 27 августа 1814 года церковь превратили в монастырь и назвали Иерусалимским Александровским. На новые постройки монастыря и его украшения Варваций израсходовал 600 тысяч рублей.

В 1822 году Варваций пожертвовал монастырю каменный магазин на купеческой бирже. Есть описание Иерусалимского монастыря, сделанное в 1910 году Н. Абрамовичем Монастырь представляет собой массивное белое здание с греческим фронтоном, подпираемым огромнейшими колоннами. Стоит он на площади и красиво высится своими белыми стенами, а рядом осеняют колонны листвою огромные дубы. Над дверью прибита мраморная доска, удостоверяющая, что монастырь этот построен волею и средствами купца Варваци Подле икон повешены золотые и серебряные кораблики - дар моряков, спасшихся после бури. Еще в 1818 году Иван Андреевич пожертвовал часть своего монастырского дома под больницу для бедных.

Этот дом находился в переулке, который горожане назвали Варвациевским. В 1816 году Иван Варваций делает большой вклад на сооружение в Таганроге соборной церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы. В это время Иван Андреевич уже живет и в Астрахани, и в Таганроге. В Астрахани его делами умело заправляет астраханский купец Федор Щукин. Не так уж много мы знаем о жизни Варвация в Таганроге.

Его недвижимости там было немало. В 1820 году Иван Андреевич пожертвовал в Таганрогский Приказ Общественного призрения свое имение на балке Малая Черепаха, которое он купил в 1813 году у первого председателя коммерческого суда Таганрога Шауфуса. Имелся у Варвация в Таганроге и собственный дом на Мало-Греческой улице. Был он каменный двухэтажный, с полуподвальными просторными помещениями для товаров.

Построен был в духе классицизма с большим широким балконом по фасаду и с высоким крыльцом. Этот дом сохранился лишь на фотографии в Таганрогском краеведческом музее. 22 мая 1855 года, когда англо-французский флот обстрелял Таганрог, под огонь корабельной артиллерии попал и дом Варвация. И он долгое время хранил в своих стенах неразорвавшиеся вражеские ядра. В доме Варвация часто собирались члены общества Фелики - Этерия и обсуждали планы освобождения Греции. Они были в тревожном предчувствии и ждали лишь сигнала к началу всеобщего выступления.

И они дождались своего часа. 23 февраля 1821 года в Яссах начинается греческое народное восстание против турецкого ига. Восстание возглавил офицер русской армии, грек по национальности, Александр Ипсиланти. Весь турецкий гарнизон в Яссах был перебит. Ипсиланти считал, что все средства хороши для достижения свободы. Он приказал арестовать валашского банкира Андреа и потребовал за него выкуп. Восстание поддержали не только многие балканские народы, но и передовые люди России.

Александр Сергеевич Пушкин писал, что дело Греции вызывает во мне горячее сочувствие. В.К. Кюхельбекер откликнулся стихом-воззванием Друзья! Нас ждут сыны Эллады! Кто даст нам крылья? Полетим! Сокройтесь, горы реки грады, Они нас ждут - скорее к ним! Пушкин критиковал это стихотворение, но не за содержание, а за форму Читал стихи Кюхельбекера - что за чудак! Только в его голову могла войти жидовская мысль воспеть Грецию, великолепную, классическую, поэтическую Грецию, Грецию, где все дышит мифологией и героизмом, славяно-русскими стихами, целиком взятыми из Иеремия.

Что бы сказали Гомер и Пиндар. Пушкин тоже написал стихотворение, больше похожее на призыв Возстанъ, о Греция, еозстанъ! Не даром напрягаешь силы, Не даром потрясает брань Олимп и Пинд, и Формопилы. Под сенью ветхой их вершин Свобода древняя возникла, Святые мраморы Афин, Гроба Тезея и Перикла. Страна героев и богов, Расторгни рабские вериги, При пенъи пламенных стихов Тиртея, Байрона и Риги! Пушкин упоминает здесь Тиртея - спартанского поэта VII века до новой эры, автора воинственных гимнов, и Константина Ригу Ригаса, казненного турками в Белграде в 1798 году. Рига написал греческую национальную песню, ставшую гимном.

Пушкин знал этот гимн по переводу Байрона. В марте 1821 года Александр Сергеевич писал В.Л. Давыдову из Кишинева 21 февраля генерал князь Александр Ипсиланти с двумя из своих братьев и с князем Георгием Кантакузиным прибыл в Яссы из Кишинева, где оставил он мать, сестер и двух братии.

Он был встречен тремястами арнаутов, князем Суццо и русским консулом и тотчас принял начальство города. Там издал он прокламации, которые разлетелись повсюду в них сказано, что Феникс Греции воскреснет из своего пепла, что час гибели для Турции настал и проч и что Великая держава одобряет подвиг великодушный Восторг умов дошел до высочайшей степени, все мысли устремлены к одному предмету - к независимости древнего отечества Первый шаг Александра Ипсиланти прекрасен и блистателен.

Он счастливо начал - и, мертвый или победитель, отныне он принадлежит истории Важный вопрос что станет делать Россия, займем ли мы Молдавию и Валахию под видом миролюбивых посредников, перейдем ли мы за Дунай союзниками греков и врагами их врагов? Во всяком случае, буду уведомлять. Все думали, что Россия открыто выступит на стороне Греции. Ожидания не сбылись. Александр I не решился на разрыв с Турцией, и греки были предоставлены собственным силам. Борьба затянулась, со всеми случайностями, какие представляла страна, при ее лабиринте гор, архипелагов, островов, без государственной организации, без порядка в управлении повстанческими отрядами перед могущественной мусульманской империей.

Турки старались подавить национальное выступление греков самыми варварскими методами. Они начали террор против христиан в самом Константинополе. Никто не знал, что такое пощада. Но самым ужасным моментом в этой кровавой драме была казнь Вселенского патриарха Григория V. 10 апреля 1821 года, в день Пасхи, патриарх служил праздничную литургию.

Во время службы в храм вошли турецкие чиновники и передали патриарху приказание султана немедленно явиться в Порту. Григорий V просил дать ему окончить литургию, затем его доставили в султанский дворец. Там он подвергся строгому допросу о вождях греческого восстания. Была сделана попытка заставить его отречься от веры. Он ответил Патриарх христианский умирает христианином. Озлобленные янычары повели Григория V в его же резиденцию.

Там через архитрав патриаршего двора перекинули веревку с петлей. Под петлей установили небольшой помост. Туда палач возвел патриарха и накинул ему петлю на шею. На грудь повесили доску с надписью Это главный преступник, виновник восстания, соучастник и соотечественник бунтовщиков. Через минуту все было кончено. Три дня висело тело под лучами знойного солнца. Затем турки связали мертвого патриарха за руки и поволокли по улицам Константинополя.

Потом обезображенный труп отвезли на лодке на середину залива и бросили в воду. 16 апреля тело всплыло у борта ионийского судна, стоявшего у Галаты и собирающегося отплыть в Одессу. Патриарх был узнан по одеянию. Капитан судна, дождавшись ночи, поднял труп на борт и спрятал в балластном песке. 19 июня Григорий V был погребен тремя архиереями в одной из греческих церквей Одессы. В 1871 году тело патриарха Григория было перевезено из Одессы в Афины. За казнью патриарха последовали жесточайшее гонение на греков, разрушение церквей, грабеж и насилие.

В ужасе христиане бежали из Константинополя. Многие устремились к границам России. В Астраханском государственном архиве есть Дело о помощи грекам. Оно относится к 1821 году и открывается своеобразным обращением к жителям губернии. Всей России известны ужасные происшествия в Константинополе. Множество единоверных нам христиан, дабы избегнуть смерти, устремились к пределам России. Тысячи несчастных жертв гонения с самого марта месяца сего 1821 года ищут убежища в Одессе, Бессарабской области, изгнанники приняты гостеприимно и славят милосердие монарха и сострадание тамошних жителей.

Они, спасая жизнь свою, честь жен и детей, утратили все свое достояние. Столь бедственная участь братии наших сама собою вопиет о помощи 11. Далее приводится целый список жертвователей, начиная с астраханского губернатора И.И. Попова. Он внес в фонд помощи грекам 50 рублей. А общая сумма, собранная по губернии, была немалая.

В апреле 1823 года в Астрахани была сделана подписка на выкуп греков, взятых в плен в Сидонии, Александрии, на острове Хиос. Но император России, как глава Священного Союза, был против насильственного акта, даже во имя свободы. Он осуждал ранее испанскую революцию 1820 года. Александр I официально заявил, что не имеет ничего общего с движением Ипсиланти и даже предложил Турции помощь для его подавления. Это было полной неожиданностью для руководителей греческого восстания и этеристов в России.

И все же в Таганроге с марта по ноябрь 1821 года в фонд освободительного движения Греции было собрано 162 тысячи рублей. Из них 100 тысяч внес Варваций. Кроме того, Иван Андреевич закупил в Туле большую партию оружия. В августе 1821 года девять возов этого оружия прибыли в Дубоссары. Между тем Ипсиланти потерпел два сильных поражения и 27 июня бежал в Австрию, где был арестован и посажен в тюрьму. Его армия распалась на несколько отрядов, которые продолжали упорную борьбу с турками.

Есть редкое издание в двух томах, опубликованное в С Петербурге в 1824 году, Записки полковника Вутье о нынешней войне греков. Там приведено немало примеров их удивительного героизма. Особенно впечатляет смерть капитана Иоргаки. После разгрома Ипсиланти у него осталось около двухсот воинов, с которыми он держался целое лето. Наконец он укрылся в один из монастырей и отчаянно отбивался. Не стало пуль. Тогда он решил взорвать себя. Запасы пороха у повстанцев были большие.

Он обратился к своим товарищам Братия! Мы погибнем, но не постыдно Прощай, капитан Иоргаки Турки ринулись в монастырь, тогда Иоргаки бросил факел в пороховую бочку. Страшный взрыв потряс окрестности. В это время восстание охватывает почти всю Морею. Подавленное в одном месте, оно вспыхивало в другом. Появилось много мятежных командиров. Большой популярностью в народе пользовался предводитель дружины этерист Колокотронис. С Пелопонеса восстание распространилось на острова Идру, Специю, Псару Когда Варваций узнал об освобождении своего родного острова, то послал землякам 100 тысяч рублей и отправил туда несколько судов, груженных пшеницей.

У греков появился даже свой флот под начальством капитана Томбази. Он нанес при Митилене довольно сильное поражение туркам. Греция была почти вся освобождена. 1 января 1822 года собралось Народное собрание. Председателем его был избран глава умеренной партии порядка Маврокордато, который имел много сторонников среди горожан.

На этом же собрании была принята Декларация независимости. Там указывалось, что восстание было единственной возможностью получить свободу. Именно тогда Варваций решил продать все свои рыболовные промыслы в Астрахани. А. Штылько писал в 1892 году в газете Астраханский листок 52 В 1822 году принадлежавшее Варварию имение со всеми угодьями, промыслами, рыбными ловлями и с крестьянами, поселенными в имении, куплено П. С. Сапожниковым, а так как купцы не имели права владеть крестьянами, то последние были записаны на имя дочери Сапожникова, бывшей замужем за камергером Милашевым. Огромные деньги, полученные от продажи выгодных рыбных промыслов и вод, Иван Андреевич спешил обратить на дело освобождения своей родины. По данным исследователя Е. Карновича, Иван Андреевич Варваций пожертвовал всего на общественную пользу в России до 3,5 миллиона рублей и до 1,5 миллиона представил в пользу Греции. Между тем турки, подтянув подкрепления, начали возвращать под свое владычество освобожденные территории.

Подавив восстания в Македонии и Кандии, флот произвел резню на острове Хиос под предлогом, что там была сделана попытка к восстанию.

Насчитывали до 23 тысяч убитых и 47 тысяч проданных в рабство. Среди погибших была и первая жена Варвация, монахиня Мария. В это тяжелое для Греции время Иван Андреевич решил вернуться на родину. Он уезжал один, почти тайком, оставив в России всю свою семью. Его напутствовал духовный наставник протоиерей Евстафий Сакелари. Тяжело больной, Варваций понимал, насколько опасно для него это путешествие.

Но, покидая Таганрог он напевал гимн Ивоса Ригаса Лучше один час свободный жизни, чем сорок лет тюрмы и рабства. Уезжая, Варваций передал в распоряжение Приказа Общественного призрения свое загородное имение. Он пожелал, чтоб там устроили богадельню. Имение состояло из пятнадцати десяти земли с деревянным домом со службами. Чувствуя, что вряд ли ему доведется вернутся в круг родных и близких, Варваций составил духовное завещание.

Он так распределил все свое достояние А дочери своей Марье, находящейся в замужестве за греческим дворянином купцом Комниным, в вечное потомственное владение неделимое имущество, состоящее в Ростовском уезде Екатеринославской губернии слободу Лакедемоновку. Б внукам, сыновьям другой дочери Николаю и Ивану Шкилевым, каждому единовременно по 25 тысяч рублей. В душеприказчикам капитан-лейтенанту Бозо, титулярному советнику Талалаеву и купцу Десанего - все остальное имущество, заключающееся в капитале, домах и прочее, с тем, чтоб из оного 15 тысяч отдать племяннику завещателя Андрею Варвацию и 5 тысяч правнуку Ивану Мавриани, и чтобы прочее имущество обратить на благотворительные предметы, и помнить, что воля завещателя должна быть свято исполнена 2 . Первым среди душеприказчиков Варвация значит капитан-лейтенант Бозо. Это был близкий Ивану Андреевичу человек.

Иван Пантелеевич Бозо родился в Греции, но также, как Варваций, вынужден был покинуть родные края. Учился в Петербурге в Греческом кадетском корпусе, затем был переведен в Морской кадетский корпус.

В 1785 году произведен в мичманы. Через три года он уже лейтенант. Бозо был в походах на Балтийском, Белом и Каспийском морях и в Северном океане. Он принимал неоднократное участие в сражениях со шведским флотом. За осемнадцать шестимесячных компаний на море 1 был награжден орденом Св. Георгия 4-го класса. В 1806 году Иван Бозо был уволен со службы с мундиром и с пенсионом полного жалованья. Последнее время он плавал на судах Каспийской флотилии.

После увольнения тут же перешел на службу к Варвацию. Стал его комиссионером на Сальянских рыбных промыслах. В книге, изданной в Париже в 1826 году, Путешествие в Южную Россию и провинции, расположенные за Кавказом, совершенное кавалером Гамба, королевским консулом в Тифлисе, есть такие строки Прежде чем покинуть карантин, чтоб достичь Астрахани, мы пересекли Волгу, которая против города имеет ширину более километра. Почтовые лошади подвозят путешественников только до берега реки. Прибыв с другого берега, нам пришлось тащить нашу бричку людьми к господину Боцо, греку с острова Гидра, другу богача Варвация и его компаньону по эксплуатации рыбных промыслов.

Я был у него на жительстве в 1818 году во время моего первого путешествия. Несомненно, господин Боцо и капитан-лейтенант Бозо - одно и то же лицо. Иван Бозо был старым холостяком. И семья Варвация была для него в России самой близкой и родной. Это он готовил поездку Ивана Андреевича на мятежную родину.

Варваций приехал в Грецию весной 1824 года. Он был свидетелем, как радостно встречали греки английского поэта Байрона. Вполне возможно, что он беседовал с Байроном. Ведь их маршруты почти совпали. Так, поэт двигался к осажденной турками крепости Миссолунги в сопровождении Маврокордато. Варваций тоже неоднократно встречался с председателем Народного Собрания. Английский поэт воспел Грецию в своих замечательных стихах Но все же ты еще прекрасна, Страна потерянных богов, Ты хороша, хоть и несчастна.

Везде - средь пышных берегов, Там, где бегут, сверкая, воды, Где аромат и тишина Видна везде любовь природы К тебе, печальная страна Твои классические зданья Среди классической земли Лежат обломками в пыли В Миссолунги Байрон сильно простудился, но продолжал заниматься делом освобождения Греции. После очередной поездки по стране он заболел еще больше и 19 апреля 1824 года скончался. Последние его слова были бедная Греция я отдал ей время, состояние, здоровье теперь отдаю и жизнь. Эти же слова мог бы сказать и Варваций.

Его удручало то, что среди греческих вождей не было единства. Они не могли договориться ни по поводу структуры государственной власти, ни по владению землей, ни по вопросу самоуправления островов. Партия порядка, или политиков, имела огромные средства, на ее стороне был флот. Она избрала новое правительство, а президентом стал бей Петр Мавромихали называли его и Петробей. В правительство вошли многие вожди боевых дружин, кроме предводителя клефтов Теодороса Колокотрониса.

Наступает раскол правительства. В мае 1824 года Варваций - в Нанплии Наполиди Романия, где жертвует 25 тысяч на строительство греческого училища. Но он тут же едет к Моденской крепости, где шли бои с турками. Иван Андреевич формирует отряд повстанцев, снабжает оружием, подбирает начальника для продолжения осады. Но он хотел, чтобы общее руководство осадой взял на себя Колокотронис. И, главное, он думал, что сумеет привлечь русское правительство на сторону греков.

Он спешит на корабле к Патрасскому заливу, вдоль берега которого расположена цепь Ионических островов и среди них воспетый поэтами остров Занте Закинтос. Вот как описывал этот остров друг художника Карла Брюллова Владимир Давыдов Занте представляется путешественнику длинной, однообразной массой гор, идущих по самой большой части острова с севера на юг. Гора Монтесоро, отделяясь от них, выдается далеко в море. Город Занте с возвышающимся над ним укреплением имеет для приезжающих с моря довольно величественный вид, может быть поставлен наряду с Корфу. Я долго гулял по окрестности города и долго любовался обширной равниной, которая вся обращена в виноградные сады. На острове Занте находился русский вице-консул А. Сандрини.

К нему и спешил Варваций. Здесь Иван Андреевич узнает, что Колокотронис поднял мятеж против правительства, но он закончился поражением. Храбрый клефт - в оковах на острове Идра. Вице-консул заверил, что доложит Александру I о событиях, которые потрясают Грецию.

Сам он обещать ничего не мог, ибо знал, что русский император считает греков бунтовщиками, давшими ввергнуть себя в дикий пожар безначалия. Все это сокрушило последние силы Варвация, и он умирает в окружении нескольких друзей в военном госпитале на острове Занте. Перед смертью он завещал Греции весь свой капитал - 1 миллион 400 тысяч рублей. Часть денег должна была пойти на нужды жителей о. Занте. Иван Андреевич был похоронен на острове 12 января 1825 года. В Афинах, в тенистом парке, ему был установлен памятник из белого мрамора, выполненный известным скульптором Леонидом Дросси.

Иван Андреевич стоит на фоне пышной кущи деревьев. В правой руке он держит свиток - карту Греции По углам постамента изображены музы-покровительницы. Варваций смотрит вдаль, на Афины, на Грецию, до полной свободы которой он не дожил всего пять лет. 3 февраля 1830 года Лондонская конференция, созванная по инициативе России, признала Грецию совершенно не зависимым государством и избавила ее от дани и других унизительных договоров.

Для сынов Эллады наступили новые, более счастливые времена. Я хочу сделать небольшое послесловие, очень примечательное. Когда умирал Варваций, император Александр I получил очередное послание своего духовного наставника архимандрита Фотия, где тот пытался запугать государя картинами политических заговоров, опасностью государственного переворота и тревожного настроения умов в связи с чудовищными признаками революции в Греции. Это послание привело императора в подавленное состояние. Еще более ухудшилось его настроение в связи с болезнью императрицы Елизаветы Алексеевны.

Врачи рекомендовали ей подумать о новой поездке на юг. Александр I решил, что местом ее пребывания на отдыхе будет Таганрог. Он сам пожелал сопровождать императрицу. Александр любил путешествовать. У него была какая-то постоянная необходимость в передвижении. Может быть, в этом он находил успокоение для своей смятенной души. Отъезд императора из Петербурга сопровождался его ночным посещением Александро-Невской лавры.

В этом было что-то необычное, на что и обращали позже внимание историки. Вот как написал об этом Г. Василич В четыре часа пополуночи коляска, запряженная тройкою, остановилась у монастырских ворот Невской лавры. Александр в фуражке, шинели и сюртуке, без шпаги поспешно вышел из коляски, приложился к кресту, был окроплен святою водою, благословлен митрополитом Серафимом и, приказав запереть за собою ворота, направился в соборную церковь.

Войдя в собор, Александр остановился перед ракою Александра Невского, и началось молебствие. Длинный ряд монахов, встретивших государя у входа в лавру, господствующая вокруг темнота и ярко освещенная рака, видневшаяся вдали в растворенные соборные двери, поразили его своим особенным настроением Александр плакал во время молебна. Дальше Александр был еще более потрясен при посещении кельи схимника этой лавры, у которого вместо постели в келье стоял гроб. Александр и его свита прибыли в Таганрог 13 сентября.

Они разместились в каменном одноэтажном доме, где был и полуподвал для прислуги. Половина императрицы состояла из восьми небольших комнат. У императора было две комнаты. Одна, просторная, предназначалась для кабинета, небольшая, полукруглая, с окном, выходящим во двор, была и туалетной, и уборной. Непритязательный в жизни, император был доволен своим жильем и писал Аракчееву Здесь мое помещение мне довольно нравится.

Воздух прекрасный, вид на море, жилье довольно хорошее впрочем, надеюсь, что сам увидишь. Но Аракчееву было не до поездок. В ответном письме императору он сообщил об убийстве дворовыми его домоуправительницы Настасьи Минкиной. Александр знал, что Минкина была любовницей Аракчеева, и считал, что это не простое убийство. Император был ужасно потрясен и, чтоб как-то развеяться, решил совершить путешествие по югу России. Он планировал заехать и в далекую Астрахань. Там уже были извещены об этой поездке.

На Чаганском учужном промысле иждивением купцов Сапожниковых был построен специальный павильон с колоннадами для приема высочайшей особы. Но трагическая болезнь пресекла все замыслы императора. Находясь в Таганроге, Александр побывал в порту, на верфи, в окрестностях города. Осмотрел все достопримечательности, отстоял службу в храме греческого Иерусалимского Александровского монастыря. Ему очень понравился этот храм, построенный в духе классицизма, с двумя колокольнями по фасаду и массивным куполом.

Вход сделан в форме греческого портика. Императору сказали, что монастырь сооружен на средства богатого грека Варвация. Вряд ли Александр вспомнил, что встречался с ним и даже награждал его. Пройдет всего несколько лет, и на площади перед храмом появится бронзовая статуя Александра I, завернутая в греческую тогу и обращенная к храму. Позади императора бронзовый орел будет держать в клюве лавровый венок. Пока императрица отдыхала и лечилась, Александр решил посетить Крым. Туда его пригласил новороссийский генерал-губернатор граф Воронцов.

Маршрут был рассчитан на 17 дней. Почти перед самым отъездом произошел такой случай. Александр сидел днем над бумагами, и вдруг началась гроза. Враз все потемнело. Император велел камердинеру принести свечи. Гроза прошла, а император все читал, забыв о горящих свечах. Вошел камердинер, потушил свечи и заметил - На Руси считается дурной приметой сидеть при свечах днем. Могут подумать, что лежит покойник.

Позже Александр припомнит этот случай. Поездка по Крыму была нелегкой. Император много ездил верхом по плохим дорогам, в Балаклаве расстроил живот жирной рыбой, по дороге в Георгиевский монастырь его продуло. Но он поехал в Севастополь, осматривал береговые укрепления и корабли Черноморского флота. Потом отправился в Бахчисарай. В Перекле осматривал госпиталь. Никто не замечал особых изменений в его здоровье. Он лишь слегка подкашливал. В Мариуполе болезнь дала о себе знать.

Лейб-медик Валлис определил у Александра развитие лихорадки. Но император решил во что бы то ни стало ехать в Таганрог. Туда он прибыл 5 ноября в семь часов вечера. В Таганроге его ждала императрица, которая поинтересовалась самочувствием супруга. Он ответил, что простудился, прихватил крымскую лихорадку, но чувствует себя терпимо. У него был тиф, но врачи не смогли поставить правильный диагноз. Ему приписали различные снадобья и полный покой. Но он был очень возбужденным. Припомнил последний случай со свечами, а также случившееся несколько дней назад в селе Знаменское несчастье с фельдъегерем Масковым.

Вверив императору депеши, Масков лихо развернул экипаж, но наскочил на кочку, от толчка был выброшен в сторону, ударился головой о землю и тут же скончался. С этого времени император почувствовал себя хуже. Но Александр отказывался принимать лекарства, чем усугубил болезнь. И в Таганроге он почти не притрагивался к лекарствам. Императрица старалась не отходить от его постели, а когда Александру стало совсем плохо, пригласила священника.

Больной сказал ему - Прошу исповедовать меня не как императора, а как мирянина. Извольте начинать, я готов приступить к святому таинству Александр причастился, а через несколько часов скончался. Было это 19 ноября в 10 часов 50 минут ночи. На другой день тело покойного было набальзамировано. Четыре гарнизонных фельдшера под руководством двух врачей проделали эту непростую операцию. Они жаловались на недостаток материалов для бальзамирования.

В бальзамировании принимал участие и таганрогский городской доктор Борис Лакиер. Позже его сын Александр женится вторым браком на правнучке Варвация Елене Марковне Комнин-Варваци. Через неделю лицо покойного стало темнеть. Тогда тело императора решили перенести в церковь греческого Иерусалимско-Александровского монастыря, там было больше свежего воздуха и прохлады. 11 декабря при огромном стечении народа траурная колесница, запряженная восемью лошадьми, тронулась к монастырю.

Впереди - полицмейстер верхом. За ним - жандармы в два ряда. Колесницу вели шестнадцать человек в мантиях. Столько же было факельщиков Колокольный звон начался за полчаса до церемонии, как на панихиде, и продолжался до конца ее. Архимандрит греческого монастыря встретил печальную церемонию с причтом, церковными хоругвями и фонарями впереди церкви у западного портала. Прибыв в Таганрог, Александр любовался этим храмом и мог ли тогда предположить, что вскоре будет лежать в нем бездыханным под мрачным балдахином.

Да, невероятны превратности судьбы. Они умерли в один год - и храмоздатель монастыря грек Варваций, и русский император Александр I. Оба поднимались по мраморным ступеням храма и молились у иконы святого Александра Невского. Один - о даровании свободы сынам Эллады, другой - о спокойствии Европы и обуздании революции. На долю Варвация выпала редкая участь - пройти огромный путь греческого освободительного движения, начиная с корсарских налетов на турецкие корабли и кончая всеобщим всплеском всенародного гнева.