Соотнесенность с идеалом

Соотнесенность с идеалом. В историческом развитии ценностного сознания, в истории мо¬ральной философии и моралистики, несмотря на сохранение лексического единства («старое доброе вино», «добрый конь», «добрая работа», «доброе деяние», «одобрение»), происходит понимание смысловых различий в употреблении слова «добро». Самым важным при этом было различение добра в относительном и абсолютном смысле. «Доброе» в одном случае — это хорошее, т.е. приятное и полезное, а значит, ценное ради чего-то другого, Ценное для данного индивида, в сложившихся обстоятельствах и т.д а в другом — есть выражение добра, т.е. ценного самого по себе и не служащего средством ради иной цели. Добро в этом втором абсолютном значении — моральное, этическое понятие.

Оно выражает положительное значение явлений или событий в их отношении к высшей ценности — к идеалу.

Зло есть противоположность добра.

Исторический процесс формирования этих понятий был про¬цессом становления и развития самой морали. Что здесь происхо¬дит? Во-первых, добро и зло осознаются как особого рода ценнос¬ти, которые не касаются природных или стихийных событий и явлений. То, что совершается само по себе, т.е. стихийно, может иметь благие или злые последствия для человека. Но такие стихий¬но совершающиеся события и явления сами по себе не имеют отношения к тому, о чем мыслят в категориях добра и зла, они лежат по ту сторону добра и зла. Добро и зло характеризуют намеренные действия, совершенные свободно, т.е. поступки.

Во-вторых, добро и зло обозначают не просто свободные поступки, но действия, сознательно соотнесенные с определенным стандартом — в конечном счете с идеалом. В стихии прорывается изначальный хаос. Природа слепа в своих стихийных проявлениях. Человек же обладает силой в какой-то мере обуздывать стихию. По крайней мере, стихию своего характе¬ра: не поддаваться гневу, не предаваться искушениям (искушениям сладострастия, корысти, власти или славы), не распускаться и воздерживаться от распущенности и т.д. Во всех этих случаях обу¬здание следует понимать в почти буквальном смысле этого слова — надевания, узды. Человек может обуздывать себя. Добавим к этому, пока в порядке парадокса: через самообуздание человек обретает свободу.

Итак, содержание добра и зла обусловлено идеалом нравствен¬ного совершенства: добро — это то, что приближает к идеалу, зло — то, что отдаляет от него. Зная, что в истории существовали различные мнения относительно того, к чему должен стремиться человек, чтобы достичь совершенства, легко представить концеп¬туальное разнообразие в трактовках добра и зла. В зависимости от нормативного содержания, вкладываемого в представление об идеале, добро и зло трактовались как счастье и несчастье, наслаждение и страдание, польза и вред, соответствующее обстоятельст¬вам и противоречащее им и т.д. Наблюдение и поверхностное осмысление действительного раз¬нообразия в содержательном истолковании добра и зла может вести к выводу об относительности понятий о добре и зле, т.е. к релятивизму в моральных суждениях и решениях: одним нравится удовольствие, другим — благочестие.

Доведенная до крайности, такая позиция чревата моральным волюнтаризмом: сегодня я исполняю долг, а на праздник потешу себя удовольствиями, ну, а если понравится, так и в последующие будни можно будет про¬должить наслаждаться.

Чреватый волюнтаризмом, релятивизм фактически знаменует положенность себя вне морали, потусторон¬ность индивида добру и злу, а, в конечном счете — аморальность, поскольку всякое (обнаруживаемое ли по лености души или по вялости духа) безразличие в отношении добра и зла знаменует отвращенность от добра и, по меньшей мере, потенциальную открытость злу. Это и есть необузданность, открытость стихии внутреннего хаоса.

В кантовских рассуждениях о том, что потака¬ние склонности означает потворствование злу, отражена именно эта особенность нравственной жизни.

Наконец, в-третьих, добро и зло как моральные понятия связаны с душевным и духовным опытом самого человека и существуют через этот опыт. Как бы ни определялись философами источники добра и зла — творятся они человеком по мерке его внутреннего мира. Соответственно утверждение добра и борьба со злом достигаются главным образом в духовных усилиях человека. Внешние действия, пусть и полезные для окружающих, но не одухотворенные стремлением человека к добродеянию, остаются лишь формальным обрядом.

Более того, любые ценности — на¬слаждение, польза, слава, красота и т.д. — могут быть как добром, так и злом в зависимости от того, как индивид переживает свой конкретный опыт «освоения» этих ценностей в отношении к идеалу, к высшему благу. 4.