Языковая личность

Глава 1. Языковая личность .1. Типы языковой личности .2. Аспекты изучения языковой личности .2.1 Ценностный аспект языковой личности .2. Познавательный аспект языковой личности3. Выводы . Так как восприятие и деятельность человека зависят отего представлений, то его отношение к предметам целикомобусловлено языком.Тем же самым актом, посредствомкоторого он из себя создает язык, человек отдает себя вего власть; каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг. Вильгельм фон Гумбольдт Введение Язык и культура – важнейшие понятия гуманитарного знания.

Размышляя осущности языка, ученые приходят к различным метафорам, объясняющимприроду этого удивительного явления: язык есть живой организм, или системаправил, подобных шахматной игре, или устройство для перевода глубинныхструктур в поверхностные, или зеркало сознания, или хранилище опыта, илиоболочка смыслов в виде дома бытия Каждое из объяснений имеет право насуществование, поскольку высвечивает одну из сторон языка.

Вместе с темнельзя не заметить, что если раньше ученых интересовало преимущественно то, как устроен язык сам по себе, то теперь на первый план выдвинулись вопросы отом, как язык связан с миром человека, в какой мере человек зависит от языка, каким образом ситуация общения определяет выбор языковых средств.

Стремясь ответить на эти вопросы, лингвисты были вынуждены расширитьпредмет своего изучения и совершили выход на территорию, традиционнозакрепленную за представителями смежных наук, в первую очередь, психологии, социологии, этнографии и культурологии, в результате чего возникли такиеобласти языкознания, как социолингвистика, психолингвистика, этнолингвистика. Произошел предсказанный Фердинандом де Соссюром перенос центра тяжести сизучения системы языка на исследование речи. Этот переход носил постепенныйхарактер и проявился в интересе к функционированию языка, далее – к условиями обстоятельствам речевой деятельности, затем – к влиянию всей совокупностиобщественных норм и стереотипов поведения на сознание человека говорящего. Схематично этот переход можно обозначить как движение от структурнойлингвистики к функциональной, далее – к прагмалингвистике и к культурологической лингвистике.

При этом следует заметить, что было быупрощением представлять богатую палитру современных лингвистическихисследований в виде примитивной линии.

Нам еще предстоит восхождение к В.Гумбольдту и А.А.Потебне, а также другим языковедам, идеи которых оказалисьвесьма созвучными новейшим лингвистическим теориям. Функциональнаялингвистика вовсе не исчерпала себя, прагмалингвистика как интегративнаяобширная область исследований изобилует белыми пятнами, и на фоне общегоинтереса к антропоцентрической лингвистике прослеживаются интересные новыеизыскания в ключе лингвоцентрического неоструктурализма.

В данной работе предпринята попытка рассмотреть проблемыкультурологической лингвистики с трех сторон: в аспекте языковой личности как хранителя и носителя культуры народа; в аспекте культурных концептов –многомерных смысловых образований, являющихся точками пересеченияментального мира человека и мира культуры; в аспекте дискурса, т.е. текста вситуации общения. 4 Эта книга представляет собой изложение исследовательской программы, воснову которой положены тезисы о существовании определенных постоянныххарактеристик в языковом сознании и коммуникативном поведении личности, социальной группы и этноса и о возможности объективного выявления имоделирования этих характеристик.

Различия между людьми, как и различиямежду народами, подразумевают изначальное и определяющее сходство тех идругих. Различия в видении мира сводятся не столько к наличию или отсутствиютех или иных признаков, сколько к степени актуальности выделяемых признаков вих специфической комбинаторике. Постоянные характеристики (константы)языкового сознания и коммуникативного поведения определяют тип личности, группы и этноса и в этом смысле выступают как доминанты сознания и поведения. Разумеется, в развивающемся мире все постоянное является относительнопостоянным.

Доминанты сознания и поведения в концентрированном видевыражаются как ценности культуры, систематическое осмысление которых вязыке дает основание выделить аксиологическую лингвистику – новую областьинтегративного гуманитарного знания. Данная работа является развитием тех положений, которые былисформулированы в книге "Язык социального статуса" (Карасик, 1992).Предложенная исследовательская программа получила отражение в публикацияхавтора и в ряде диссертационных работ, посвященных изучению культурныхконцептов и типов дискурса. Суть предлагаемой концепции сводится к следующим положениям:1. Человек осознает свою идентичность в рамках своей принадлежности этносуи исчисляемой совокупности социальных групп и в границах своей уникальнойличности.2. Такое осознание фиксируется в языковом сознании и коммуникативномповедении и может быть объективировано при помощи используемых влингвистике специальных исследовательских процедур.3. Языковое сознание членится на релевантные фрагменты осмыслениядействительности, которые имеют вербальное выражение и допускаютэтнокультурное, социокультурное и личностно-культурное измерения.4. Коммуникативное поведение выражается в текстах, возникающих вситуациях общения и характеризующих участников общения как принадлежащихэтнокультурной и социокультурной общности и как индивидуумов.5. Типизируемые ситуации общения соотносятся с фрагментамиосмысливаемой действительности, при этом выделение и типизациякоммуникативных ситуаций и фрагментов мира зависят от степени их значимостидля индивидуума, социальной группы и этноса, т.е. в основе значимоговыделения тех или иных признаков лежат ценностные приоритеты.6. Можно выделить а) типы языковых личностей, для которых ведущиммоментом будет осознание и переживание своей этнокультурной либосоциокультурной, либо индивидуально-культурной идентичности; б) типыконцептов, определяющих этнокультуру, социокультуру либо индивидуальнуюличность; в) типы дискурса, возникающего для поддержания и развитияэтнокультуры, социокультуры и индивидуально-личностной культуры человека.7. Языковая личность едина в ее различных проявлениях и аспектах изучения:изучая личность, мы должны прийти к специфическим для этой личностиконцептам и типам дискурса; моделируя концепты, мы выявляем характеристикитипизируемых личностей и типов дискурса; выделяя типы дискурса, мы с иныхпозиций устанавливаем характеристики личностей и определяем организующиетот или иной дискурс концепты.

Размышления, которые легли в основу этой книги, неоднократно обсуждалисьавтором с коллегами.

Эти плодотворные беседы мне очень дороги.

Я глубокоблагодарен Николаю Алексеевичу Красавскому, Василию Павловичу Москвину,Геннадию Геннадьевичу Слышкину и Елене Иосифовне Шейгал, прочитавшимрукопись на предварительном этапе ее подготовки, и выражаю искреннююпризнательность моим уважаемым официальным рецензентам – СергеюГригорьевичу Воркачеву, Михаилу Львовичу Макарову и Владимиру МихайловичуСавицкому. Глава 1. Языковая личность Социальная сущность языка заключается в том, что он существует преждевсего в языковом сознании — коллективном и индивидуальном.

Соответственноязыковой коллектив, с одной стороны, и индивидуум, с другой стороны, являютсяносителями культуры в языке.

Коллектив как этнос или нация и индивидуумявляются крайними точками на условной шкале языкового сознания. Носителем языкового сознания является языковая личность, т.е. человек, существующий в языковом пространстве — в общении, в стереотипах поведения, зафиксированных в языке, в значениях языковых единиц и смыслах текстов. Изучение языковой личности в отечественной лингвистике по праву связано сименем Ю.Н.Караулова, который под языковой личностью понимает"совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающихсоздание им речевых произведений (текстов)" (Караулов, 1989, с.3).Рассматриваемое понятие допускает двойственную интерпретацию: статическуюи динамическую. В первом случае мы принимаем индивида в качестве личности, т.е. субъекта социальных отношений, обладающего своим неповторимымнабором личностных качеств.

В какой мере эти качества релевантны дляконкретных ситуаций общения? Очевидно, что для определенных ситуаций важнытолько некоторые характеристики личности, связанные, например, с выполнениемопределенной социальной роли. Во втором случае мы предполагаем, что наопределенном этапе индивид еще не является личностью, т.е. не обладаетотличительными социально обусловленными характеристиками.

Впсихологическом плане такая постановка вопроса вполне оправданна: здесьследует принять во внимание этапы развития психики ребенка, активную рольсреды и воспитателей в становлении личности и, наконец, патопсихологиючеловека, т.е. движение в сторону разрушения личности.

В лингвистическомплане динамическое понимание личности разрабатывается прежде всегоприменительно к изучению детской речи и в лингводидактике. Языковую личность можно охарактеризовать с позиций языкового сознания иречевого поведения, т.е. с позиций лингвистической концептологии и теориидискурса.

Языковое сознание опредмечивается в речевой деятельности, т.е. впроцессах говорения (письма) и понимания, по Л.В.Щербе. Речевая деятельностьосуществляется индивидуумом и обусловлена его социопсихофизиологическойорганизацией.

Речевая деятельность и речевая организация человека тесновзаимосвязаны, но, тем не менее, могут быть противопоставлены как явление исущность, и в этом смысле троякая модель языковых явлений (речеваядеятельность — языковая система — языковой материал) закономерноуточняется как четырехчленное образование (Залевская, 1999, с.30).В речевой организации человека можно выделить пять аспектов: 1) языковаяспособность как органическая возможность научиться вести речевое общение(сюда входят психические и соматические особенности человека);2) коммуникативная потребность, т.е. адресатность, направленность накоммуникативные условия, на участников общения, языковой коллектив, носителей культуры; 3) коммуникативная компетенция как выработанноеумение осуществлять общение в его различных регистрах для оптимальногодостижения цели, компетенцией человек овладевает, в то время как способностиможно лишь развить; 4) языковое сознание как активное вербальное "отражениево внутреннем мире внешнего мира" (Лурия, 1998, с.24); 5) речевое поведение как осознанная и неосознанная система поступков, раскрывающих характер иобраз жизни человека.

Языковая способность и коммуникативная потребность выступают как предпосылки для овладения языком и осуществления общения, коммуникативнаякомпетенция — как проявление языкового сознания в выборе средств общения. Реализация этих средств в конкретном речевом действии выражается в тексте, который, отметим, обычно произносится или пишется отдельным индивидом, т.е.личностью, а не народом.

По мнению А.М.Шахнаровича, языковая способность –это "механизм, обеспечивающий использование " психологических орудий", в товремя как "процесс использования этих орудий, культурные правила их выбора иситуативная организация находятся вне собственно языковой способности.

Онипринадлежат коммуникативной компетенции, которая вместе с языковойспособностью составляет языковую личность" (Шахнарович, 1995, с.223).Перечисленные компоненты речевой организации человека неоднородны, наиболее конкретным является акт речевого поведения, наиболее абстрактным —языковое сознание человека, включающее чувства, волю, мышление, память в ихнеразрывном единстве. Важнейшим компонентом речевой организации человека является языковоесознание.

В.В.Красных (1998) противопоставляет два принципиально различныхтипа ментальных образований: знания и представления.

Знания трактуются как относительно стабильные, объективные и коллективные информационныеединицы, представления – как относительно лабильные, субъективные ииндивидуальные сущности, включающие собственно представления, образы ипонятия, а также связанные с ними коннотации и оценки.

В индивидуальном игрупповом языковом сознании знания и представления образуют целостноеединство, при этом выделяются три набора знаний и представлений:1) индивидуальное когнитивное пространство, 2) коллективное когнитивноепространство, 3) когнитивная база (Красных, 1998, с.41–45). Первый наборпредставляет собой уникальную совокупность всех знаний и представленийданного человека как личности, второй набор – это совокупность знаний ипредставлений, определяющих принадлежность человека к той или инойсоциальной группе, причем, поскольку любой индивид входит в различные малыеи большие группы, коллективное когнитивное пространство в его сознанииявляется "лоскутным" образованием, включающим информационные фрагментыразличных систем, третий набор содержит необходимые знания и представления, объединяющие всех носителей этих знаний и представлений в "национально-лингво-культурное сообщество" . В современных лингвистических исследованияхпервый набор интересует тех, кто изучает особенности языка и стиля того илииного автора, второй набор привлекает социолингвистов, а третий набортерминологически обозначается как лингвокультура и анализируетсяпредставителями когнитивной лингвистики и лингвокультурологии.

В.В.Красных(1998, с.96) выделяет и четвертый набор, но уже на другой основе, разграничиваятри типа прецедентных феноменов: социумно-прецедентные, национально-прецедентные и универсально-прецедентные. К последнему типу относятсяфеномены, известные любому среднему современному homo sapiens. Выстраивается линия: Х 1 как личность, Х 2 как член множества групп, Х 3 как носитель лингвокультуры, Х 4 как землянин.

Писатели-фантасты и создателикомпьютерных игр успешно продолжают эту линию: Х 5 как разумное существо. Может сложиться впечатление, что универсальное когнитивное пространство неявляется предметом изучения лингвистики, но это не так: во-первых, существуетминимум знаний и представлений, благодаря которому в принципе возможнакоммуникация между представителями любых земных цивилизаций, во-вторых, этот минимум может служить точкой отсчета для построения различныхлингвистических моделей. 8 Для психолога важно заострить внимание на психическом компонентеязыкового сознания: "В термине "языковое сознание" объединены две различныесущности: сознание – психический феномен нематериальной природы (его нельзяизмерить по пространственным признакам, нельзя услышать, посмотреть нанего) – и материальный феномен произносимой или записываемой речи, а такжефизиологический процесс формирования вербальных языковых связей" (Ушакова,2000, с.17). Подчеркивается, что было бы упрощением считать, что сознаниенаходит свое выражение в словах путем непосредственного взаимодействияпсихического и физиологического.

Лингвиста в данном феномене интересуютвыражаемые посредством языковых знаков ментальные образования. Т.М.Николаева выделяет три вида стереотипов в речевом поведении:1) речевой стереотип (отрезок высказывания, включенный в контекст, представленный "свободными" компонентами высказывания), это – чужая речь вречи говорящего; 2) коммуникативный стереотип (в одних и тех же ситуацияхупотребляются одни и те же обороты-клише), это – этикетные формулы, клишированные обороты делового общения и т.д а также менее изученныеиндивидуальные коммуникативные стереотипы, 3) ментальный стереотип(стремление мыслить дуальными либо градуальными категориями, первыеотносятся к более архаичному этапу сознания), например, ментальныестереотипы современного обывателя построены на дуальной категоризации мираи выражаются в виде тенденции к укрупнению факта или события, нелюбви к конкретному единичному факту и нелюбви к точной информации (Николаева,2000, с.162–178). Ментальные стереотипы в понимании Т.М.Николаевой – это, как мне представляется, определенные установки и привычные реакции, облекаемыев языковую или неязыковую форму и характеризующие языковую личность.

Еслитакие стереотипы являются доминирующими, они характеризуют языковойколлектив, а в определенных ситуациях и всю лингвокультурную общность(Клемперер, 1998).Говоря о языковой личности, нельзя не упомянуть о речевом паспортеговорящего и о языковом идиостиле человека.

Речевой паспорт — этосовокупность тех коммуникативных особенностей личности, которые и делают этуличность уникальной (или, по меньшей мере, узнаваемой). Идиостиль человека(если терминологически противопоставить его речевому паспорту) можно былобы трактовать как выбор говорящим тех или иных средств общения, посколькустиль предполагает выбор.

Речевой паспорт — это аспект коммуникативногоповедения, а идиостиль — аспект коммуникативной компетенции.

Компетенциятакже включает языковое чутье, т.е. "систему бессознательных оценок, отображающих системность языка в речи и общественные языковые идеалы"(Костомаров, 1994, с.22), и языковой вкус — систему установок человека вотношении языка и речи на этом языке. Исследование языковой личности – лингвистическая персонология, поВ.П.Нерознаку (1996), – неизбежно вовлекает в сферу интересов лингвистов тевопросы, которые объединяют всех специалистов, изучающих человека сразличных точек зрения. К числу важнейших вопросов теории языковой личности, относятся, на мой взгляд, выделение типов языковых личностей и освещениеподходов к их изучению. 1.1.Типы языковых личностей Типология языковых личностей может строиться на различных основаниях. С позиций этнокультурной лингвистики можно выделить типы носителейбазовой и маргинальной культур для соответствующего общества.

Здесь действует оппозиция «свой — чужой». В условиях межкультурного общениярелевантным оказывается дифференциация чужих по признаку реальности, естественности общения.

Условно можно разграничить следующие типыязыковых личностей: 1) человек, для которого общение на родном языке являетсяестественным в его коммуникативной среде; 2) человек, для которогоестественным является общение на чужом языке в его коммуникативной среде, здесь мы говорим о ксенолекте, т.е. той разновидности языка, которойпользуются, например, эмигранты, либо люди, длительно живущие в чужойстране, либо люди, пользующиеся языком международного общения в целяхестественной коммуникации, например, ученые, выступающие по-английски наконференции в Японии; 3) человек, который говорит на чужом языке с учебнымицелями, не относящимися к характеристикам естественной среды общения. С позиций психолингвистики уместно противопоставить типы личностей, выделяемые в психологии, и рассмотреть языковые и речевые способыпроявления соответствующих личностей. Такая типология окажется весьмадробной.

Детальная классификация психологических типов языковой личностиразработана в исследовании С.С.Сухих (1998). Автор выделяет экспонентный, субстанциональный и интенциональный уровни измерения языковой личности, напервом уровне знаковая деятельность коммуниканта может быть активной, созерцательной, убеждающей, сомневающейся, голословной, на втором уровне –конкретно или абстрактно вербализующей опыт, на третьем уровне –проявляющей себя юмористично или буквально, конфликтно или кооперативно, директивно или интегративно, центрированно или децентрированно (Сухих, 1998,с.17). Можно также анализировать специфику речевого поведения экстравертов иинтровертов (примером может послужить статья М.В.Ляпон (1995), гдепредпринята попытка дать психологическую интерпретацию прозаических текстовМ.Цветаевой), доминирующих и подчиняющихся, романтичных и прозаичных, невротичных и усредненно нормальных людей и т.д. Широко известнатрансактная модель общения, по Э.Берну, где противопоставляются условныеличности Взрослого, Ребенка и Родителя.

Весьма интересна концепцияК.Ф.Седова, который выделяет три типа языковой личности — инвективный, рационально-эвристический и куртуазный (Горелов, Седов, 1997, с.133).С позиций социокультурной лингвистики выделяются типы языковых личностейпо объективным статусным признакам — возраст, пол, уровень образования, стиль жизни и т.д. Заслуживает внимания социологическая типология личностей, которую строитО.Клапп, выделяя, например, социальные типы героев, злодеев, клоунов, жертв идр. (Klapp, 1964, p.43–50). Хрестоматийно известна функциональная типологияперсонажей волшебной сказки в известной работе В.Я.Проппа «Морфологиясказки» – герой, вредитель, посредник, даритель и др. (Пропп, 1928). Языковаяличность в социолингвистическом аспекте моделируется с позиций либозаданного социального типа, либо определенных знаков, рассматриваемых как индикаторы статуса или роли. В первом случае анализ направлен на выявлениетех знаков, которые характеризуют заранее определенный тип личности, например, телевизионного ведущего (Беспамятнова, 1994; Канчер, 2002),политика (Бакумова, 2002), предпринимателя (Тупицына, 2000). Такой анализпредставляет собой построение речевого портрета (Крысин, 2001). Во второмслучае предметом поиска является совокупность характеристик того социальноготипа, который выделяется на основании заданных знаков, например, определенных характерных фраз. Одним из возможных подходов к изучению языковой личности может бытьвыделение релевантных признаков модельной личности, т.е. типичного 10 представителя определенной этносоциальной группы, узнаваемого поспецифическим характеристикам вербального и невербального поведения ивыводимой ценностной ориентации. Например, это русский интеллигент, английский аристократ, немецкий офицер.

Модельная личность представляетсобой прототипный образ, границы которого весьма вариативны.

Многиехарактеристики этого концепта принципиально расходятся в языковом сознаниитех, кто относит себя к соответствующему типу модельной личности, и тех, ктопротивопоставляет себя этому типу. Модельная личность представляет собойстереотип поведения, который оказывает существенное воздействие на культурув целом и служит своеобразным символом данной культуры для представителейдругих этнокультур. В сообществах, относящихся к одному и тому же типу цивилизации, социальные роли в значительной мере изоморфны, вместе с тем спецификаличностей, которые становятся образцами для соответствующих моделейповедения, накладывает значительный отпечаток на исполнение таких ролей ипозволяет выделять в рамках той или иной лингвокультуры именно модельнуюличность.

Мы можем говорить о специфике эпохи благодаря таким модельнымличностям. В России XIX в. одним из таких узнаваемых социальных типов был"Гусар" — офицер, который всегда готов был совершить дерзкий подвиг, а всвободное от подвигов время должен был играть в карты, пить вино, писать стихи, влюбляться и завоевывать любовь и т.д. Этот образ жив в коллективномязыковом сознании носителей современной русской культуры благодарялитературе, живописи, кино. Важнейшей характеристикой модельной личностиявляется ее воздействие на все сообщество. Какие модельные личностивыделяются в современной России?Список этих социальных типов открыт, но представляется, что приоритетныепозиции в этом списке занимают "Братан", "Новый русский", "Телевизионныйведущий".Первый тип — это криминальная личность, узнаваемая по широкой шее(статусно необходимые занятия бодибилдингом), золотой цепи на шее итюремному жаргону ( разборки, наезд, мочить, кидать ), специфическойинтонации (модуляционная манерная растяжка речи, частичная назализация, удвоение согласных в интервокальной позиции). Ценностной ориентациейБратана является неписаный кодекс вора, который всегда противостоитофициальному закону и прежде всего стражам порядка, считает потерей лицалюбую работу и живет только сегодняшним днем (завтра высока вероятностьоказаться в тюрьме). Отличие современного Братана от прежнего вора состоит втом, что он чувствует себя хозяином положения в стране и легко переходит встатус Нового русского, т.е. молодого малообразованного очень богатогобизнесмена, который сумел сколотить капитал нечестным путем. Второй тип — Новый русский — должен демонстрировать свое богатство всуперлативе (самый дорогой автомобиль, самый шикарный мировой курорт), онодет очень ярко и безвкусно, изъясняется с помощью уголовного жаргона иприблизительных номинаций (характерный определитель – слово типа : " Я, что, типа быдло? "). Значимость этой модельной личности отражена в обширной сериипопулярных анекдотов.

Следует отметить то обстоятельство, что Новый русскийсоединяет в себе характеристики сказочного дурака (позитивный образ, противостоящий власти) и сумасбродного купца, транжирящего большие средствана виду у бедствующих людей. Третий тип — Телевизионный ведущий — в отличие от первых двухассоциируется с властью, является носителем голоса власти и в этом качестверезко противопоставлен тем типам, с которыми себя так или иначе может понимания: "Не жди смысла" и "Жди смысла". В случае неправильного выборапрочтения (ориентация на значение там, где нужно искать смысл) происходитнепонимание.

Этот тезис в сжатом виде раскрывает суть ситуативного, прагмалингвистического подхода к языку.

Исторически смыслы предшествуютзначениям, автор несомненно прав, утверждая, что передавать смыслы людиначали раньше, чем возник язык. По степени интенсивности интерпретативнойдеятельности адресата В.В.Дементьев предлагает выделить два типа непрямойкоммуникации: тексты, непрямой смысл которых является продолжением ихбуквального смысла, и тексты, предполагающие создание смысла, невытекающего из них непосредственно (с.42).Автор противопоставляет семиотические (одно-однозначные) и семантические(неоднозначные) системы, обсуждает соотношение значения и смысла, доказываяспиралевидный характер динамики смысла: смысл — значение — смысл, строитшкалу типов непрямой коммуникации, выделяя в качестве критериевклассификации жанровую типизацию высказываний, их конвенциональность, достаточность языковых средств для их реализации, их эксплицитность.

Общаямодель этих типов включает семь классов (ядерные предложения — нулевойкласс, неизосемические языковые конструкции, эллиптические конструкции, тропы, конвенциональные косвенные высказывания, фатические жанры иронии, флирта, светской беседы, а также непредсказуемую интерпретацию слушателя —максимально маркированный класс). Самая малая (нулевая) степень непрямойкоммуникации представлена ядерными (по Н.Хомскому) предложениями типа "Мальчик бежит". Эллиптические конструкции требуют от адресатадомысливания, хотя и минимального: "Ты собираешься в кино? И я с тобой. → И я с тобой пойду". Образные средства языка, тропы, языковая игра реализуютпотенциальные возможности языка, особенно тропы с напряженным типомэкспрессии, вместе с тем их подтекст осознается на основе текста.

Длявосприятия смысла конвенциональных косвенных иллокутивных актов типа "Выне могли бы открыть окно?" уже в принципе недостаточно языковых значений —ни реальных, ни потенциальных, утверждает автор.

Эти высказывания, впрочем, гораздо проще интерпретировать, чем поэтическую речь, но, с точки зрения ихнеконвенциональности, они должны быть расположены дальше от полюсабуквальных смыслов на условной шкале непрямой коммуникации, чем языковыетропы.

Еще дальше находятся фатические речевые жанры (например, флирт, иронические высказывания, светская беседа), интерпретация которых не заданаправилами языка, но более или менее осознанно регулируется коммуникантами врамках соответствующих жанровых канонов.

Центральную часть в них составляютневербальные средства.

Наконец, последнюю группу единиц непрямойкоммуникации составляют такие ситуации, где интерпретация текста слушающимвообще не опирается на этот текст.

Весьма убедителен следующий пример изизвестного произведения А.С.Пушкина: получив гневное письмо от АндреяГавриловича Дубровского (в ответ на судебное требование доказать, что селоКистеневка принадлежит ему по праву), заседатель Шабашкин "увидел, чтоДубровский мало знает толку в делах и что человека столь горячего и неосмотрительного нетрудно будет поставить в самое невыгодноеположение". Эти смыслы вытекают не из текста, а из жизненного опытаполучателя текста, который видит в текстовых знаках вовсе не то, чтосознательно вкладывал в них отправитель речи. В.В.Дементьев считает, что в языке нет специальных средств дляобслуживания непрямой коммуникации, а есть лишь средства для выражениянепрямой речи. Непланируемая непрямая коммуникация органически присущачеловеческому общению вследствие непредсказуемости поведения людей.

Автор 47 цитирует замечательный пример непланируемой непрямой коммуникации: Чтотам в овощном? — Ничё нету. — Совсем? — Токо картошка. — Молодая? —Нет, старая.

А больше ничего. — Ну пойду посмотрю (с.93). Второй типнепрямой коммуникации используется сознательно, как прием, имеющий цельюпрограммировать интерпретацию адресата в направлении, желательном дляадресанта.

Здесь реализуется непрямая речь, которая предназначена наединственную возможную интерпретацию со стороны адресата и в этом смыслегораздо легче поддается лингвистическому анализу.

Автор полемизирует слингвистами, считающими, что слова являются ключами к пониманию ситуации, идоказывает, что ситуация является ключом к пониманию слов. В.В.Дементьевпишет, что "неверно сводить явление непрямой коммуникации к языковойасимметрии. Правильнее было бы говорить о "речевой асимметрии", которуюможно определить как одновременное действие двух противоположныхтенденций в речи: с одной стороны, обусловленная человеческим фактором инеповторимостью параметров ситуации общения тенденция к выражениюличностных смыслов, с другой стороны, — тенденция к упрощению структурыречевых высказываний, проявляющаяся в элиминировании всего "лишнего",малоинформативного, а также тенденция к поливалентности языковых единиц вречи" (с.99). Обсуждая важнейшие функции языка, В.В.Дементьев в соответствии спринятой в отечественной лингвистике традицией обосновывает выделениенепрямого общения, сообщения и воздействия.

В этом разделе его книги речьидет об эвфемизмах, метафорах, косвенной речи (ее синтаксических параметрах),косвенных речевых актах, постулатах общения, фатических жанрах. Рассматривая непрямое воздействие, автор выделяет следующие причины, которые вынуждают говорящего прибегнуть к такой коммуникации: 1) начальникипри общении с подчиненными используют намеки, эллипсис или некий код, известный либо неизвестный адресату, для изощренной демонстрации своейвласти (Так, Атос в романе А.Дюма "Три мушкетера" приучил своего слугу Гримоисполнять свои требования по легкому движению губ. Если же слуга ошибался,Атос без малейшего гнева колотил его и бывал в такие дни несколькоразговорчивее); 2) адресант использует непрямое воздействие, чтобы не бытьуличенным в побуждении совершить неблаговидный поступок (например, вромане М.А.Булгакова "Мастер и Маргарита" прокуратор Понтий Пилат косвеннымобразом приказывает начальнику тайной стражи Афранию убить Иуду, формально отдавая совсем другой приказ — охранять его); 3) адресант отдаетприказ, дающий возможности для двоякого толкования, еще не осознав своегожелания (так, в романе Л.Н.Толстого "Война и мир" Наполеон во время встречи симператором Александром отвел назад руку, и свита истолковала этот жест как желание императора наградить орденом русского солдата); 4) адресантруководствуется принципами вежливости (с.132–134).В.В.Дементьев отмечает, что развитие языка в целом можно понимать как постепенную формализацию коммуникативных смыслов разных типов. Сознательное обращение к свойствам непрямой коммуникации означает, помнению автора, высокую степень осознаваемости данного явления носителямиязыка, а противопоставление непрямой коммуникации и непрямой речираскрывает риторический аспект непрямой коммуникации. Автор утверждает, что непрямая коммуникация имеет двоякое проявление — вкачестве периферийного компонента любого речевого жанра и как центральныймомент в жанрах фатического общения. В работе детально анализируютсяфатические речевые жанры — светская беседа и флирт, а также новый жанр всовременных средствах массовой информации — "послания" в газетных 48 объявлениях.

В.В.Дементьев убеждает читателя в том, что именно непрямаякоммуникация позволяет людям гибко устанавливать адекватность значения исмысла, т.е. понимать друг друга с той степенью достаточности, которая итребуется в каждом конкретном случае.

Развитие языка — это отнюдь не"выпрямление непрямой коммуникации" : если научный и деловой дискурсыподтверждают это положение, то художественный и обиходно-бытовой дискурсыиллюстрируют то, что выпрямление есть лишь временный момент в развитииизгиба.

Таким образом, гумбольдтовский список языковых антиномий дополняетсявесьма важной диадой, осмысление которой для современной лингвистикипредставляется очень своевременным. Существенной для характеристики языковой личности в поведенческом аспектеявляется теория речевых актов. Центральным моментом в речевом акте являетсяиллокуция, тип речевого воздействия.

Наиболее существенным признаком длявыделения того или иного типа речевого действия является интенция говорящего. Практически в любом речевом действии мы сталкиваемся с воздействием, дажеесли сообщаем о чем-то или выражаем эмоции.

Но существует тип речевых актов, для которых воздействие на партнера является ведущей характеристикой. Рассмотрим подробнее директивы как тип речевых актов.

В ряду речевых актов воздействия выделяются категоричные и некатегоричныедирективы: приказы, инструкции, запреты, с одной стороны, и просьбы, пожелания, советы и рекомендации, с другой стороны.

Мы солидарны сЯ.Н.Еремеевым (2001), считающим, что директив представляет собой весьмасложное речевое действие, в основе которого лежит коммуникативноевзаимодействие адресанта и адресата, при этом адресант, считая, что требуетсясовершить некоторое действие (либо не совершать определенного действия), изная, что адресат имеет представление о том, как осуществляется такоедействие, высказывает свою волю, говоря: "Сделай то-то!" "Надо заметить, чтохотя адресат во всех случаях сам принимает решение о совершении илинесовершении действия, адресант может в целях усиления воздействия наадресата использовать различные виды мотивации — угрозу, убеждение, просьбуи пр которые, по мнению адресанта, могут способствовать росту директивнойиллокутивной силы высказывания" (Еремеев, 2000, с.113). Цитируемый авторполагает, что существуют актуальный и виртуальный директивы, т.е. любойдиректив сводится к некоторой архетипической форме.

Имеется в виду, чтоимператив "Сделай Х!" является актуализацией исходной виртуальной формулы"Я считаю, что тебе следует сделать Х, так как…" Соглашаясь с пафосом автора, отстаивающим суверенность адресата, мы считаем, однако, что здесь происходитподмена иллокуции адресанта импликацией адресата: "Я понимаю, что тыхочешь, чтобы я сделал Х". Вопрос же о том, что соответствует глубиннойструктуре волеизъявления для адресанта, остается спорным.

А.Вежбицкая (1999,с.25) полагает, например, что предикат "хотеть" относится к неопределяемымсловам — семантическим примитивам. Классификация директивных речевых действий возможна на следующихоснованиях: 1) степень категоричности говорящего, т.е. мера психологическогодавления отправителя речи на адресата, выражающая волю говорящего;2) организационная определенность желаемого действия; 3) статусноесоотношение участников общения; 4) пропозициональный знак желаемогодействия (утверждение либо отрицание, т.е. побуждение либо запрет);5) первичность либо вторичность директива, т.е. выражение базовогонедифференцированного побуждения (непосредственный директив) либоосложненного директивного речевого действия (связанный директив) представителями протестантов и католиков один из протестантов заявил, чтокатоликам нельзя доверять, поскольку их главным приоритетом являетсялояльность по отношению к их церкви, а не поиск истины, и тогда оппонент заявилв ответ, что в таком случае никакая дискуссия невозможна, так как отравленисточник дискуссии); 5) аргумент "Tu Quoque" ("ты тоже") (Один студент замечает, что он видел, как другой студент списывал во время экзамена.

Тот в ответговорит, что текст письменной работы, сданной первым студентом, взят у одногоиз их друзей) (Walton, 1998, p.2–18).Приведенные доводы позволяют поставить вопрос о том, что манипуляции вэлитарном и массовом дискурсе имеют различный характер.

Принципиальноразличным является соотношение между рациональной и иррациональнойаргументацией в соответствующих видах дискурса: мы можем говорить одостаточно большой степени рациональности только в специфических видахдискурса, требующих основательной подготовки как со стороны агента, так и состороны клиента, прежде всего в научном дискурсе.

Выводы Языковая личность представляет собой срединное звено между языковымсознанием – коллективным и индивидуальным активным отражением опыта, зафиксированного в языковой семантике, с одной стороны, и речевымповедением – осознанной и неосознанной системой коммуникативных поступков, раскрывающих характер и образ жизни человека, с другой стороны. Типология языковых личностей может строиться на основании различныхкритериев, из которых наиболее разработаны психологические и социологическиепризнаки для выделения интересующих нас классов людей.

В данной работеведущим критерием признан социокультурный признак, с помощью которогоможно выделить модельные личности, представляющие престижную социальнуюгруппу и определяющие поведение многих членов этого общества в целом, противопоставить и охарактеризовать обобщенный тип и конкретногопредставителя социума, осветить языковую личность как динамическое илистатическое образование (установить те характеристики, которые позволяютизмерить переход от еще-не-личности к уже-личности, и те параметры, покоторым можно описать стандартную, суперстандартную и субстандартнуюязыковые личности).Языковая личность может быть изучена на основании лингвистическирелевантных индексов, число которых сравнительно невелико.

Эти индексыхарактеризуются стабильностью и вариативностью.

Стабильные индексыотражают статусные (биосоциальные) характеристики человека, вариативные –уточняют их в ситуативно-ролевом, эмоциональном и индивидуально-личностномаспектах. К числу ярких лингвистически релевантных индексов речевогоповедения относятся определенные фразеологические выражения, которыехарактеризуют говорящего как эгоцентрическую либо социоцентрическуюличность, а также как демонстративную или недемонстративную личность. Языковая личность в условиях общения – коммуникативная личность –характеризуется множеством признаков, которые можно рассматривать вценностном, понятийном и поведенческом аспектах.

Ценностный аспект языковой личности

Креативная сторона общения диалектически связана с его стандартной сто... В качестве примера в работерассматриваются директивные речевые действи... В работе предлагается дополнить известные коммуникативные принципысоли... Существует сходство междукреативной семантикой на уровнях слова первич... Если перформативная коммуникациянепременно направлена на адресата, то ...