Жизненный путь Эпикура

Жизненный путь Эпикура. Эпикур родился в 341/340 г. до н.э. на острове Самосе - родине и Пифагора, и Мелисса, и астронома Аристарха.

Однако Эпикур - афинянин, а не самосец.

Его отец Неокл принадлежал к афинскому дему (дем - часть территориальной общины в Афинах) Гаргетта, к роду Филаидов, но жил на Самосе как один из афинских поселенцев клерухов. Эпикур происходил от незнатных и небогатых родителей.

Его отец был учителем словесности. Желая унизить Эпикура и вместе с ним его учение, вечные враги эпикуреизма - стоики рассказывали об Эпикуре, что он в свои отроческие годы «при матери ходил по лачугам, читая заклинания, а при отце учил азбуке за ничтожную плату» (цит. по 1, стр. 491). Будучи формально афинянином, Эпикур оказался в Афинах лишь в восемнадцатилетнем возрасте для докимасии - проверки гражданских прав лиц, достигших совершеннолетия.

Диоген Лаэртский говорит, что в это время в Академии преподавал Ксенократ, Аристотель же был уже в Халкиде на острове Эвбея. Следовательно, Эпикур оказался в Афинах в 323/322 гг этим и определяется время рождения Эпикура. Вернуться на родину Эпикур уже не смог: в наказание за восстание против Македонии афиняне были, в частности, изгнаны с Самоса, а их тамошняя колония ликвидирована.

Семья Эпикура (а кроме имен отца и матери мы знаем еще имена трех братьев Эпикура) была вынуждена скитаться. В конце концов, она обосновалась в Колофоне в Малой Азии. В этот город, бывший некогда родиной Ксенофана, и отправился из Афин прошедший докимасию двадцатилетний Эпикур. Мы не знаем, в какой мере Эпикур мог использовать для философских занятий свое пребывание в Афинах, где философская жизнь продолжалась даже в эти смутные годы и где преподавали не только академик Ксенократ, но и перипатетик Феофаст, да и многие другие философы.

Цицерон в своем труде «О происхождении богов» допускает, что Эпикур слушал лекции Ксенократа. Интерес к философии у Эпикура пробудился в его отроческие годы, когда он читал «Теогонию» Гесиода, в которой этот любопытный крестьянин спрашивает геликонских муз: «…что прежде всего зародилось?» (цит. по 1, стр. 491). На заданный вопрос музы ответили так: «Раньше всего зародился хаос» (цит. по 1, стр. 491). А что было до хаоса? Откуда хаос взялся? На эти вопросы Эпикура его учитель словесности (возможно, что его отец) не смог или не захотел ответить, сказав, что грамматики этими вопросами не занимаются, и посоветовал обратиться к философам.

Известно, что первым из учителей Эпикура в области философии был еще на острове Самос академик Памфилий, а во времена пребывания Эпикура в Афинах, возможно, как было сказано Ксенократ. Возвращаясь из Афин, Эпикур некоторое время учился на острове Родос у перипатетика Праксифана.

Известно также, что Эпикур изучал все еще существовавшие в те годы сочинения Демокрита и учился у демокритовца Нафсиана Теосского - автора «Треножника». Однако Эпикур любил называть себя самоучкой и отзывался презрительно и о Демокрите, которого называл «Лерокритом», т.е. «Пустокритом» (от «лерос» - пустяки, вздор, бессмыслица), и о Нафсифане, давая и ему обидные прозвища, и о Платоне, и об Аристотеле, и о Гераклите, и о Протагоре. Это говорит не в пользу Эпикура. Именно от него пошла легенда о том, что Левкипп не существовал.

Будучи энергичной и творческой личностью, Эпикур привлек к себе многих мыслящих людей и образовал свою школу сначала на острове Лесбос в Митилене, а затем в Лампсаке (в малоазийской Греции). В Митилене Эпикур приобрел дружбу лесбосца Гермарха, в Лампсаке - других преданных учеников: Метродора (это любимейший ученик Эпикура, умерший еще при жизни учителя), Полиэна, Леонтия, Колота, Идоменея, а также всех своих трех братьев (редкий случай в истории философии): Неокла, Хередема и Аристобула.

С этой-то когортой учеников и прибывает, наконец, афиняни Эпикур в 306 г. до н.э. в Афины. Купив за 80 мин (мина - около полкилограмма серебра) уединенный сад с домом, он поселяется там вместе со своими учениками. Так возник знаменитый «Сад Эпикура», над входом в который было начертано: «Гость, тебе будет здесь хорошо: здесь удовольствие - высшее благо» (цит. по 2, стр. 392). Однако школа Эпикура не была публичной философско-образовательной школой наподобие Академии или Ликея. «Сад» - замкнутое сотоварищество единомышленников. В отличие от Пифагорийского союза, Эпикурейский союз не обобществлял собственность своих членов: «Эпикур не считал, что добром нужно владеть сообща, по Пифагорову слову, что у друзей все общее это означало бы недоверие, а кто не доверяет, тот не друг» (цит. по 1, стр. 492). Также в отличие от Пифагорейского союза, Эпикур и его друзья нисколько не занимались политической деятельностью.

В основе неписаного устава школы лежал принцип Эпикура: «Проживи незаметно!» (цит. по 1, стр. 493). Он объясняется не только скромностью Эпикура, но и невозможностью граждан влиять на развитие политических событий и социальных явлений в условиях деспотических эллинистических монархий.

Однако в отличие от иногороднего основателя другой философской школы в Афинах - Хенона-стоика афинянин Эпикур был патриотом. Он мечтал об освобождении Греции от македонского ига. В своем «Саду» Эпикур провел вторую половину своей жизни, лишь изредка выезжая в Лампсак, где у него остался, по-видимому, как бы филиал его школы.

У Эпикура всячески поддерживался культ дружбы, это было в согласии с его учением: из того многого, что приносит мудрость для счастья, главный дар - дружба. В «Сад» временами съезжались эпикурейцы и со стороны. Жизнь в «Саду» была скромной и неприхотливой. Эпикур, как и все остальные состоятельные эллины, был рабовладельцем, но относился к своим рабам кротко, некоторые его рабы даже учавствовали в философских занятиях.

Некоторых своих рабов Эпикур отпустил на волю, и они стали полноправными членами «Сада». Таковым стал, например, раб по имени Мис. «Сад» просуществовал более восьмисот лет. 2. Добродетели Эпикура. Его отношение к Богу, смерти, страданиям Полагая наслаждение «началом и целью блаженной жизни», Эпикур понятие добродетели связывает с понятием средств достижений этой цели. «Красоту, добродетель и тому подобное следует ценить, если они доставляют удовольствие; если же не доставляют, то надо с ними распрощаться» (цит. по 3, стр. 220). Особое место среди добродетелей Эпикур отводит справедливости и мудрости. «Справедливость, происходящая от природы, есть договор о полезном - с целью не вредить друг другу и не терпеть вреда Справедливость сама по себе не есть нечто, но в сношениях людей друг с другом в каких бы то ни было местах, всегда она есть некоторый договор о том, чтобы не вредить и не терпеть вреда» (цит. по 3, стр. 230). Эпикур отмечает моменты абсолютности и относительности в категории справедливости: «В общем справедливость для всех одна и та же, потому что она есть нечто полезное в сношениях людей друг с другом; но в отношении индивидуальных особенностей страны и других каких бы то ни было обстоятельств справедливость оказывается не для всех одной и той же» (цит. по 3, стр. 217). Подобно Аристотелю, он отличает политическую справедливость от общей справедливости (т.е. от нравственного содержания справедливости). Итак, смысл добродетелей вести к наслаждению, способствовать достижению атараксии, т.е. безмятежно-спокойного и вместе с тем деятельного состояния души. Счастье вырастает из морального и физического здоровья.

И, подобно Демокриту, Эпикур полагает, что не может быть счастливым тот, кто исполнен ложных страхов перед неведомым страха перед богами и боязни смерти.

От того и другого избавляет мудрость, потому-то она и есть высшая из добродетелей. Эпикур, как и Демокрит, не отрицает существования богов, но стремится доказать, что боги никакого отношения к жизни людей не имеют.

Он предполагает рационалистическое доказательство безразличия бога (богов) к людям.

При этом он рассуждает следующим образом: бог (если допустить, что он существует, хотя люди не имеют тому никаких доказательств) должен обладать, по крайней мере, двумя атрибутами всемогуществом и всеблагостью (ведь утверждают же Платон и даже Аристотель, что бог есть добро!). Однако в мире существует зло. Доказывать истинность последней посылки нет нужды, ибо каждый человек в этом отношении имеет богатый опыт. Каково же отношение бога ко злу в мире? «Бог или желает уничтожение зла, но не может этого достичь; или же может его уничтожить, но не хочет; или же не хочет и не может; или же хочет и может.

В первом случае бог не всемогущ, чего предположить нельзя. Во втором случае у него не было бы благой воли, чего также предположить нельзя. В третьем случае бог был бы и не всемогущим и не благим.

Остается последнее: он может и хочет уничтожить зло. Почему же он этого не делает? Потому что он не вмешивается в события мира» (цит. по 3, стр. 233). Коль скоро боги не вмешиваются в жизнь людей и никаким способом не дают о себе знать, тогда законен вопрос: а есть ли они? И римский последователь Эпикура Лукреций отвечает на него - нет, и не было: признание их существования - лишь плод незрелого сознания. У Цицерона говорится, что Эпикур «до основания разрушил всю религию… учением своим опрокинул храмы и жертвенники бессмертных богов» (цит. по 1, стр. 501). Почему? Да «с какой стати люди должны почитать богов, когда боги не только не опекают людей, но вообще ни о чем не заботятся, ничего не делают?» (цит. по 1, стр. 501). Здесь очень хорошо выдана тайна веры в богов: боги нужны людям только ради выгоды.

Эпикуровы же боги бездеятельны, ибо блажены, а блаженство якобы и заключается в безделье. Говоря о страхе смерти, Эпикур утверждает, что его источником являются ложные представления о бессмертии души, а вместе с ними и о вечности страдания.

Но душа, так же как и тело, состоит из атомов. Когда распадается тело, распадается и душа, подобно тому, как все в природе возникает от сцепления атомов и исчезает с их распадением. Бессмысленны все рассуждения о перевоплощении души, о посмертном наказании или царстве мертвых: «Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Ведь все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения!» (цит. по 4, стр. 196).«Смерть не имеет никакого отношения к нам: ибо то, что разложилось, не чувствует, а то, что не чувствует, не имеет никакого отношения к нам» (цит. по 4, стр. 196). Чтобы доказать абсурдность страха смерти, Эпикур прибегает даже к парадоксальным, граничащим с софизмом утверждениям: « самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как когда мы существуем, смерть еще не присутствует; а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем.

Таким образом, смерть не имеет отношения ни к живущим, ни к умершим, так как для одних она не существует, а другие уже не существуют» (цит. по 3, стр. 209 - 210). Итак, страх перед смертью философ считал нелепым, однако как хороший психолог он понимал, что человеку присущ страх перед страданием, нередко предшествующим смерти.

Значит, чтобы добиться ясного, безмятежного состояния духа, надо учиться побеждать страдания. Рассуждая о путях их преодоления, Эпикур и в этом случае не соглашается с Аристиппом; выступает он также и против Гегесия, прозванного Учителем смерти.

Гегесий, современник Эпикура и последователь Аристиппа, учение о сиюминутном удовольствии довел до естественного завершения, обратив гедонизм в пессимизм. Высшее благо удовольствие, но оно мимолетно, преходяще и недостижимо для человека, так как страдание доминирует над удовольствием; сама жизнь непрерывная цепь страданий, и каждый новый прожитый день лишь новое звено в этой цепи; поэтому выход человек может найти только в смерти, которая одна освобождает его от страдания.

В эпоху упадка греческих полисов и распада империи Александра Македонского, сопровождавшихся политической неустойчивостью и войнами, страстная проповедь Гегесия, по свидетельству современников, производила ошеломляющее впечатление. Его выступления заканчивались иногда массовыми самоубийствами; из-за этого Птолемей Филадельф приказал даже выслать его из Египта как человека, вредного для государства. Обращаясь к Гегесию и его последователям, Эпикур восклицает: «Что за безумие бросаться в объятия смерти из отвращения к жизни, когда именно ваш род жизни и заставляет завидовать смерти Худший [из наших противников] это тот, кто повторяет вслед за поэтом: «Первым благом было бы совсем не родиться, вторым как можно раньше вступить во врата Аида». Если он действительно убежден в истине своих слов, почему же не покидает он жизни? Ведь он всегда может это сделать, если по размышлении твердо решился на это. Но если он говорит шутя, то он шутит с вещами, не терпящими шуток» (цит. по 5, стр. 137). Эпикур учит не избегать страданий, а побеждать их: «Всякое страдание есть зло, но не всякого страдания следует избегать» (цит. по 3, стр. 211). Страдание и удовольствие взаимосвязаны, необходимо понять эту связь, научиться верно оценивать меру страдания и меру удовольствий и проявлять стойкость в страдании.

Разумный подход к пониманию страданий обнаруживается не в стенаниях, воплях и трусливом бегстве от них или от жизни, полной страданий: человек должен различать страдания по качеству, силе, длительности и степени необходимости. «Не будем винить плоть, считая ее виновницей великих зол, и не будем наши неприятности сваливать на обстоятельства» (цит. по 4, стр. 197). Эпикур подчеркивает важность такого этического подхода к проблеме страдания.

Ведь многие и физические и духовные страдания мы испытываем по собственной вине, легкомыслию или неразумию.

Винить в них судьбу и ее обстоятельства признак ограниченности, невежества.

Если же речь идет о страданиях, причина которых не в нашей власти (страдания от тяжкого недуга, не явившегося следствием собственной невоздержности; страдания, которые выпадают на долю гражданина в условиях войн), сетование на них признак слабодушия. Должно учиться нравственной стойкости в перенесении страданий. Физическим страданиям нужно противопоставлять ясность и силу мысли; так могут быть побеждены самые жестокие физические страдания. Возвращаясь к критике Гегесия, Эпикур по-иному ставит вопрос о самоубийстве, к которому, по сути, сводилось все учение Учителя смерти. «Скверно жить в нужде, но никакая необходимость не приковывает нас к такой жизни. Если страдания сносим будем сносить их; если нет равнодушно выйдем из жизни, которая нам более не по душе, как покидают театр» (цит. по 5, стр. 145). Однако, говорит Эпикур, этот выход крайний, и определяется он мерой выпавших на долю человека страданий.

Какова же эта мера, философ показал собственным примером: с молодых лет страдая тяжелейшим и неизлечимым недугом (камни в мочевом пузыре, причинявшие ему такие страдания, что во время приступов он терял сознание от боли), он не только не покинул жизнь, но сохранил оптимизм и жизнерадостность до глубокой старости.

Человек может победить страдание, может избавиться от ложных страхов - все это доступно людям. Каждый способен достичь высшего блага - счастья, которое состоит в безмятежном, спокойном состоянии духа, в атараксии.

Атараксия Эпикура есть конкретизация евтимии Демокрита, она противостоит апатии (бесстрастию) Зенона-стоика. «Благополучие и счастье - не в обилии денег, не в высоте положения, не в должностях каких-либо или силе, но в свободе от печали, в умеренности чувств и расположении души, полагающих всему пределы, назначенные природой» (цит. по 3, стр. 235 -236). 3.