Командир полка -нос до потолка

Шухлик хотел бы увидеть во сне маму-ослицу.

Но сновидения были странные. Не то чтобы совсем кошмарные, хотя и не очень-то добрые. Словом, на первых порах Шухлик выслушал много горькой правды.

 

Всё началось с беседы со своим собственным позвоночником, который ослик по-дружески называл По.

Этот По оказался очень умным - сверху донизу наполненным становым мозгом, - разговорчивым, но большим нытиком.

 

"Нелёгкая у меня доля, - жаловался он. - То тяжеленные корзины с камнями, то гнилое дерево! Все шишки на меня валятся! Чудом пока держусь! Хорошо, когда я неслышно, как платан, позваниваю, радуясь жизни. Куда хуже, если скриплю и похрустываю, как лестничные ступеньки под твоими копытами!"

 

"Ну что ты, дорогой По! - отвечал во сне Шухлик. - Я так тебе обязан, так ценю! На тебе вся моя стать держится!"

 

"Хороша стать! - ворчал По. - С горбиком на спине! Какая-то старая кляча, а не молодой осёл!"

"Да, изрядный зануда, - подумал ослик. - Впрочем, придётся к нему прислушаться".

 

"Ещё бы! - воскликнул По. - Я и за твои глаза в ответе! Если мне плохо, у тебя зрение ухудшается! Не знаю, о чём и чем ты думаешь. Хоть бы постарался укрепить мышцы - ведь они поддерживают меня!

 

Прикажи им набраться сил! Иначе искривлюсь и зачахну, как дерево в саду Ворона. Будешь подслеповатым и перекошенным калекой - одно плечо выше, другое ниже. Ты этого хочешь?!"

 

Да кто же такого хочет? Шухлик размышлял, как бы побыстрее успокоить позвоночник, пообещав ему заботу и ласку, но тут донеслись новые голоса, вялые, еле слышные и недовольные.

 

При этом у ослика зашевелились уши и хвост, и он во сне начал перебирать ногами, будто бежал неведомо куда. Наверное, хотел скрыться от жалоб и укоров. Да не тут-то было! Голоса не отставали, напротив - сделались громче.

 

"Куда ты? - попискивали они. - Совсем о нас позабыл? Погляди, на кого мы похожи - дряблые и сонные, будто увядающее растение. А должны быть резвыми, прыткими, шустрыми, как мышки. Недаром же нас называют "мышцы"!"

 

"Отовсюду одни попрёки, - вздыхал ослик. - Вероятно, так бывает на родительском собрании в школе, где распекают нерадивого ученика. Конечно, все правы, кроме меня самого".

 

"Ты знаешь, как приятно ощущать нас под кожей, когда мы полны сил? - не умолкали мышцы. - Мы бегаем, играем, точно настоящие мышки, если нас заставлять каждый день трудиться. А без твоего участия разленимся и ожиреем! Почему бы тебе всерьёз не заняться нами? Или хочешь быть "жиртрестом", который кое-как ноги двигает?"

 

В общем, картина получалась печальная. Кривой, слепой и жирный рыжий осёл! Действительно, похоже на кошмар. Проснуться бы и не вспоминать этот сон!

 

Однако разговорилось вдруг всё тело Шухлика. Каждая клеточка его организма спешила вставить словечко. Ослик и не догадывался, что их столько - целая великая армия.

 

"Да ты весь-весь, от кончика носа до кисточки хвоста, сложен из нас, из живых клеток! Как час состоит из секунд, так и ты - из клеток! - жужжали они, будто пчёлы в улье. - Мы вроде крохотных комнаток или кладовых, где хранится множество добра. Например, твоё наследство - сведения и знания, передаваемые от родителей детям. Вот почему ты вспомнил испанскую сарабанду, которую танцевал твой дедушка Бур-рито".

 

"Спасибо! - отвечал удивлённый Шухлик. - Приятно познакомиться! Неужели я умудрился и каждой из вас чем-то не угодить?"

 

Клетки ахнули и запели разными голосами - нервными, костными, мышечными, - из которых, впрочем, вышел стройный хор. Интересно было слушать поющее во сне тело!

 

"Совсем не о том речь! Все мы - основа твоего существа, которое живёт, растёт, стареет и умирает! Но мы подчиняемся твоей душе, её радостям и печалям, то есть твоим чувствам. Если на душе у тебя плохо, мрачно, то в наших комнатках тоже - потёмки и до болезни рукой подать. А когда с тобой Ок-Тава, когда в твоей душе свет огромной секунды счастья, нам так хорошо, что любая хворь отступает".

 

"Это я замечал, - вздохнул Шухлик, вспомнив крылатую ослицу. - Чего же вы от меня хотите?"

"Наполни нас любовью к жизни, как пчёлы наполняют соты мёдом, и непременно станешь здоровым, как могучий платан! - воскликнули клетки. - Призови Ок-Таву и направь свою любовь, как поток чистого горного ручья, в то место, где болит. Например, к хвосту, укушенному змеёй. Этот поток промоет наши комнатки от яда и унесёт, как сор, недуги. Твоя душа командует нами, как генерал войском! Только прикажи, и мы ответим: "Слушаем и повинуемся!"

 

"Неужели всё так просто и ловко получится?" - думал Шухлик.

Вообще забавно ощущать себя генералом, которому подчиняется армия клеток. Очень важный чин и слишком ответственный. Надо бы привыкнуть к такому назначению!

 

А клетки, перебивая друг друга, твердили:

"Запомни, ты полководец, а все органы твоего тела - солдаты. Знай, что можешь приказывать им, и они подчинятся, исполнят твою волю! А уж мы, твои клетки, постараемся, поможем! Ты наш властелин! Всё в твоих силах! И всё будет так, как ты пожелаешь! Скажи, "да будет так!" И так будет!"

 

Они до того разволновались, раскричались, особенно нервные клетки, что у Шухлика по всему телу мурашки побежали, а потом стало очень щекотно в носу. Он чуть было не расчихался, но утерпел, потому что хотелось дальше послушать. Сон изменился к лучшему. Всё же приятно, когда тебя называют полководцем, генералом и даже властелином! И не какой-то джинн Малай, которого выручил из горшочка, а свои родные клетки.

 

"Помнишь, что говорил Диван-биби, - здоровье у тебя в голове! - продолжали они. - Твои мысли влияют на чувства. А твоя кровь, будто гонец, передаст эти добрые чувства нездоровому солдату, который, приняв их как приказ, как орден, обязательно пойдёт на поправку!"

 

"Как только проснусь, - решил Шухлик, - по всему телу разошлю гонцов с приказами и орденами! Пора уже навести порядок в армии!"

 

А клетки всё уговаривали ослика, настойчиво убеждали:

"Все силы своей души, всю любовь пошли больному солдату, и он обязательно откликнется - это мы обещаем! - начнёт выздоравливать. Поток чистого горного ручья унесёт печали и боли. Только верь в это!

 

Если ты поверил в своё исцеление, то эта вера передаётся и нам, клеткам. Значит, ты приблизился на ступеньку к выздоровлению, потому что мы, не ленясь, возьмёмся за дело - изживём немощи и недуги!"

 

"Да вы просто золотые клеточки! - улыбался и радовался во сне Шухлик. - С такой армией все болезни разгромлю!"

 

"Бесспорно! Нет сомнений! - поддакивали клетки. - Взгляни на свои болячки со стороны, вроде бы с командного пункта. Спокойно и твёрдо прикажи им как совершенно постороннему стаду сайгаков, убираться из твоего тела, из расположения твоих войск. гони их прочь!"

 

Шухлик уже представил себя в генеральском мундире, в штанах с широченными золотыми лампасами и огромной фуражке с кокардой. Он стоял на возвышенности, оглядывая поле боя, где выстроилась его армия - бесчисленные клетки, готовые для него на всё. Впрочем, они ни на секунду не умолкали в строю.

 

"Вспомни, как помог своему копыту, - доносилось то с одного фланга, то с другого. - Ты отвечаешь за каждого солдата, всё равно хвост это, глаза или позвоночник. Ты велишь ногам идти, хвосту - махать, а глазам - подмигивать. Точно также можешь повелеть выздоравливать! Прикажи, например, своим глазам видеть лучше, и они подчинятся!"

 

"Позвольте! - неожиданно вмешались глаза. - Вы тут кое о чём позабыли! Воля, вера, любовь и Ок-Тава - всё прекрасно! Но есть ещё пятая ступенька стремянки - действие! Без упражнений, простите, мы не восстановим зрение".

 

Шухлику очень не понравилось это замечание. Генералу ведь нельзя прекословить! Что за бунтовщики в собственном теле?

 

"Стало быть, простого приказа вам недостаточно?! - оскорбился он. - Не будете слушать своего командира?!"

 

"Командир полка - нос до потолка!" - раздался хвостливый голосок.

"Отставить разговорчики! - прикрикнул во сне Шухлик и поджал хвост, чтобы знал своё место. - Так как же - отказываетесь выполнять приказ?" - гневно обратился к глазам.

 

"Мы бы с радостью, - сказал правый. - Сами хотим хорошо видеть!"

Но подбитый левый глаз отвечал дерзко:

 

"Ты чего, командир? Где это видано, чтобы солдат без подготовки сразу прыгал с парашютом или стрелял из танка? Сначала приказывают научиться! А для обучения нужны специальные упражнения, которые мы с удовольствием выполним".

 

И правый поддержал брата:

"Конечно, командир, куда важнее ваш порыв души, вера в поеду, но в глазном деле пустяков не бывает! Придётся подняться на пятую ступеньку, иначе не доберёшься до верхушки дерева, до здоровья".

"Сорок дней занятий, - моргнул левый, - и мы обещаем запросто, без телескопа и подзорной трубы, разглядеть Ок-Таву в ночном небе!"

 

Шухлик уже понял, что глаза правы. Однако генералу как-то неловко признаваться перед солдатами в своих ошибках.

 

"А почему именно сорок дней?" - заупрямился ослик, будто позабыл, что говорил ему Диван-биби.

Все его клетки вновь застрекотали, как сороки, стараясь растолковать:

 

"О, это такая важная цифра! В старину всё считали сороками - первые сорок, другие сорок. Целых сорок недель, прежде чем родиться, человеческий ребёнок в животе у матери! А нам всего-то сорок дней надо, чтобы свыкнуться с тем, что мы здоровы! И ты будто заново родишься - в новой золотой сорочке, крепкий, как дерево!"

 

"К тому же за сорок дней научишься искусству побеждать и станешь умелым командиром. Твоё тело будет слушаться тебя, как отца родного", - осторожно шепнул хвост.

 

А левый глаз нарочно приоткрылся, намекая, что пора вставать и приниматься за дело. Пришлось и правый открывать.

 

- Упражнения - это празднество! - услышал Шухлик, уже проснувшись. - Потому что каждая секунда жизни праздник! Так что сорок дней это всего лишь около трёх с половиной миллионов праздничных секунд! Не теряй их попусту.