Мои друзья и помощники

Калам и особенно заботливая Клич были моими
верными помощниками, я бы даже сказал - няньками,
в этом плавании. Калам играл в отношении меня роль
брата и наставника, он был предупредителен, прост
и деликатен, не замечал мои нередкие промахи и тер-
пеливо сносил мои бесконечные вопросы. Он всегда
был готов помочь мне в затруднении, однако не всегда
был уверен в себе, когда сталкивался с чем-то не-
обычным.

75 Архипелаг Макам

Отношения с Клич были совсем иными: меня к ней
неудержимо влекло, хотя, как мне казалось, это не
было эротическим влечением. Ее также тянуло ко
мне, я не мог в этом ошибаться. Клич не расставалась
со мной ни на час: по утрам она учила меня кушитско-
му языку, а вечерами, когда чайки с криками низко
кружились над реями, едва не задевая людей, мы
с ней молча сидели на палубе, и мне казалось, что мы
без остатка вмещали в себя море, небо и друг друга.
Я мог раскрываться с нею так глубоко, как ни с кем
больше. Рядом с ней я чувствовал себя безмятежно
и радостно, она понимала меня так, как никто другой,
а я узнавал в ней нечто пронзительно близкое и свое.

Еще в ресторане «Под вязами» в городе Хале я заме-
тил, что понимание чужого языка зависит от отноше-
ния к человеку: то, что мне говорила Клич, я восприни-
мал намного яснее, чем то, что говорили мне другие,
безразличные мне люди. Я спрашивал себя: каким об-
разом девушка на 34 года моложе меня, выросшая
в абсолютно чужом мире и говорящая на чужом языке,
могла вызывать во мне мучительное чувство узнавания
самого себя? Как могло случиться, что мы с ней встре-
тились? Я знал одно: наша встреча была предопреде-
лена всей моей жизнью и означала освобождение от
коросты, которой была покрыта моя душа.

Клич и Калам воспринимались мной как органич-
ные части меня самого, я понимал, что они посланы
мне, а я послан им и что мы составляем некое нераз-
дельное единство. В каком-то далеком прошлом или,
что то же, на какой-то глубине, мы - одно целое, и по-
тому здесь мы тянемся друг к другу и радуемся, что мы
вместе.

 

Небесные селения

С какого-то времени меня начала занимать мысль
о том, в каком море мы плаваем и какое расстояние
преодолеваем. Калам, когда я задал ему эти вопросы,
сказал, что мы пересекаем пространство между спон-
танной радостью бытия («халь») и усилиями, готовящи-
ми человека к штурму последних вершин («тахара»).
Расстояние между этими модусами бытия зависит от
многих субъективных и объективных моментов, но
прежде всего - от предрасположенности и от личной
судьбы путешественника. Из слов Калама получалось,
что Клич, я и он - все мы являемся попутчиками на этом
отрезке путешествия, который связан с изживанием
в себе стихийных элементов и обретением силы для
новых фаз нашей судьбы.

Наш корабль «Саха» («Великодушие») давно уже
был в пути, и путь этот не был простым: каждый день
плавания приносил мне новые вопросы. Вокруг было
море до самого горизонта и иногда острова - скалис-
тые или покрытые травой и мхом. Море было каждый
час новым, и все-таки оно было морем и только морем.
Признаюсь, мне хотелось увидеть другое обличие это-
го моря, разделяющего и соединяющего миры, его ре-
альную суть, а не просто пену и влагу, которая плеска-
лась за бортом нашего судна. Я знал, что окружающий
мир должен иметь иные и далеко не очевидные изме-
рения. Точно так же, испытывая благодарность к моим
друзьям и к людям, плывущим вместе со мной на этом
судне, я догадывался, что все это не случайно и имеет
какой-то особый дополнительный смысл. Однако чем
внимательней я вглядывался в происходящее и пытал-
ся угадать его иное значение, тем мучительнее был во

77 Архипелаг Макам

мне внутренний разлад, связанный с догадкой об ил-
люзорности этих и вообще всяких событий. Под ними
и за ними зияла тайна, к которой я не знал как подсту-
питься, и это мучило меня нестерпимо. К сожалению,
я не мог говорить обо всем этом с добрым и терпели-
вым Каламом, а тем более с Клич.

Разговор с Титом, молодым человеком в белой
одежде, происходил в кают-компании нашего судна
после обеда. Я уже отмечал в его лице неуловимое
и меняющееся выражение, которого до него я ни у ко-
го не встречал. Есть лица с настолько подвижной ми-
микой, что их невозможно запомнить как нечто опре-
деленное. Здесь мимики почти не было, а изменчи-
вость отражала какую-то тонкую и сильную вибрацию
света, несущего радостный поток энергии и свежести.
Красота - это и есть свежесть, не так ли? Потому
юные особы обоих полов и кажутся нам почти всегда
красивыми, что из них непроизвольно струится эта ра-
дость. У Тита это качество было доведено до высочай-
шего совершенства и внушительной силы.

Клич назвала Тита «человеком ветра» и сказала, что
для того, чтобы стать «человеком ветра», нужно совер-
шить путешествие Четырех Ветров, или Четырех Сто-
рон Света. Первая сторона - Юг, это Путь Змеи. Чело-
век отправляется в этот путь, чтобы оставить свое про-
шлое, как змея оставляет свою старую кожу. Путь Ягу-
ара лежит на Запад. На этом пути избавляешься от
страха и встречаешься со смертью лицом к лицу. Се-
вер - это Путь Дракона, здесь ты учишься читать серд-
ца и заключаешь союз с Божественным. И, наконец,
Путь Орла - это Восток, полет к Солнцу и обратно

Небесные селения

Архипелаг Макам

 

к своему дому, где осуществляется твое видение соб-
ственной судьбы. Немногие совершают этот путь по-
священия. Большинство останавливаются на середине
пути и довольствуются ролью целителей. Еще кто-то
попадает в ловушку силы, становясь могучим магом.
Путь свободы не для всех.

Того, что я узнал про Тита и что увидел в нем, было
достаточно, чтобы при встрече с ним почувствовать
некую робость. Однако робость эта растаяла, когда,
говоря со мной, он вдел в большую кривую иглу тон-
кую леску и, сняв с ноги одну из своих сандалий, стал
ее зашивать. Мы сидели за столиком перед иллюмина-
тором, так что солнечный луч, проникавший в каюту,
освещал его руки и лицо. Размышляя о том, как начать
разговор, я решил спросить у него, что он думает об
общем плане Большого Иллюзиона.

Меня давно занимал вопрос о том, что земляне се-
годня именуют «окружающим миром», а в более про-
свещенные времена называли «майей», или «пестрым
покровом реальности». Это и есть Большой Иллюзион,
выскочить из которого всегда было главным дерзнове-
нием человека. Однако, будто в насмешку над такого
рода выскакиванием, выскочивший, или выпавший,
оказывался каждый раз на соседнем Аттракционе.
И хотя это приключение может иногда иметь развлека-
тельный характер, а я знаю, что здесь возможны
и большие неприятности, вопрос состоит в выяснении
подлинной подосновы или последней тайны реальнос-
ти. Это особенно важно, когда белыми нитками сшиты
костюмы артистов, а за спиной у них обгорают декора-
ции и проступают ржавая подкладка и паутина кулис.
Такова ситуация современного мира, пережившего се-

бя и теперь донашивающего свои когда-то дорогие на-
ряды. Это же я чувствовал и в отношении пространст-
ва в котором очутился, «выпав» из города Дуракина.
Но что это: шутка Режиссера или ухищрения Директо-
ра, которому не хватает средств на новые костюмы
и фантазии для новых трюков?

Пока я говорил, Тит закончил свой ремонт и, пере-
кусив зубами леску, обул сандалию. Встал и походил
по кают-компании, проверяя качество своей работы.

- Я не имею об этом даже самого отдаленного пред-
ставления, - откровенно признался мне Тит и тут же
перевел разговор на мою ситуацию. - Вы, Ник, оказа-
лись в поле внимания нашей Коллегии, как только по-
явились в окрестностях Халя. Мне поручили вами за-
няться, и некоторое время я вас изучал. Должен вам
признаться, что это именно я занимался устройством
ваших обстоятельств и привел вас на этот корабль.
Скажите, Ник, нет ли у вас ко мне каких-либо претен-
зий или жалоб?

Заверив Тита, что его забота обо мне заслуживает
всяческих похвал и благодарности, я лишь уточнил,
руководствуясь каким принципом, он привел ко мне
Клич. Он ответил на это так же простодушно, как и на
мой вопрос о плане мироздания:

- Я смотрю в сердце человека и вижу, чего оно
ищет. Этому я научился на Пути Дракона.

Я был покорен идущей от него вибрацией света,
несущей с собой поток юношеской свежести. Однако
мне не понравилось, что мной так бесцеремонно рас-
поряжались, хотя бы даже и ради моей собственной
пользы. Очевидно, увидев во мне некоторое беспокой-
ство, Тит поспешно добавил:

Небесные селения

Архипелаг Макам

 

- Нам положено читать человеческие сердца и опре-
делять личные обстоятельства и судьбы. В этом нет
ничего обидного. А то, что вы видите меня, так сказать,
в телесной форме, так ведь это, как вы выразились,
просто-напросто очередной аттракцион. Или вы отка-
зываетесь от своих слов?

Мне нечего было ему возразить, и, вежливо его по-
благодарив, в гнетущем состоянии я отправился на
встречу с Каламом и Клич. Они ждали меня на носу суд-
на, там, где мы обычно встречали и провожали солнце.

Я шел и разговаривал сам с собой. Чем это ты рас-
строен, Николай? Ты огорчен тем, что обстоятельства
твоей жизни не складываются случайным образом,
а несут в себе некий замысел, а значит, являются чьей-
то мыслью и заботой? Или тем, что кто-то видит тебя,
тогда как ты сам не видишь себя и не хочешь видеть?
Или тем, что кто-то читает твое сердце, а ты боишься
в него заглянуть? Или просто тем, что кто-то вторгается
в твою жизнь, а ты хотел бы, чтобы этого не было. Ты
похож на мальчишку, которому помогли решить ариф-
метическую задачу, а он сердится, что ему не дали ре-
шить ее самому. Но ведь ты не способен этого сделать.
Ты прожил целую жизнь в бездействии, и, признайся,
ты рад тому, что тебя встряхнуло. Ну же, Николай, ус-
покойся и будь благодарен за все, что тебе дается.

Мне было тяжело разговаривать с Клич и Каламом,
как будто они были частью общего заговора, а между
тем я прекрасно помнил их объяснения обстоятельств
наших встреч. Калам говорил мне, что тем, кто прихо-
дит в их мир, на первое время предлагаются помощни-
ки и что это большой «халь» - помогать новеньким. Он

узнал обо мне от Елуана и пришел к нему, чтобы со
мной познакомиться и подружиться, а идея взять меня
с собой в экспедицию пришла к нему только во время
завтрака. Клич же рассказала мне о своих угрызениях
совести после того, как она и ее приятели оставили ме-
ня на улице Халя. Она была рада меня отыскать и по-
обещала всегда быть со мной. Так говорили мне Клич
и Калам, и у меня не было оснований им не верить.
И все же я шел к ним на встречу с тяжелым сердцем.

Я думал: человек хочет, чтобы правящий миром
(и, следовательно, им) Разум был анонимен. В каком-
то смысле легче иметь дело с безликим законом, чем
с личным покровителем. Личность означает ограни-
ченность, а ограниченность всегда предвзята. Мне
было бы легче считать, что я случайно выскользнул
в Щель и очутился в Хале, нежели знать, что за этими
событиями стоит чья-то конкретная воля, пусть даже
и дружественная. Нет, я не мог примириться с тем,
что услышал от Тита.

Мы встретились на корме судна. У Калама, как
всегда, были свежие новости. Он сообщил нам, что
наше плавание подходит к концу, и, по расчетам ка-
питана Фладда, завтра утром наш парусник должен
войти в бухту Тахарата. В связи с этим он должен ме-
ня предупредить, что на острове меня ждут сюрпри-
зы. Мне будет предложено вступить на Путь Змеи.
Человек отправляется в этот путь, чтобы оставить
свое прошлое, как змея оставляет свою старую кожу.
Я могу принять предложение или могу от него отка-
заться. Я могу формально согласиться и ничего не де-
лать. Все упиралось в мое решение и зависело от моей

 

Небесные селения

предрасположенности. В этом смысле я был абсолют-
но свободен и абсолютно зависим от своей собствен-
ной подлинности, на которую никто не собирался по-
сягать. Путь Змеи, по сути дела, и есть обращение
к этой основе, ее освоение или овладение ею. Все это
объяснил мне Калам и ушел собирать свои вещи.

Мы остались наедине с Клич, и она также сообщи-
ла мне новость. Оказалось, что она ждет от меня ре-
бенка и должна родить примерно через две недели.
Я был ошеломлен: сколько же продолжалось наше
плавание - месяц, два или год? Господи, как далека от
меня моя прежняя жизнь и оставленный мной и почти
забытый город Дуракин! Как быстро и неудержимо
все меняется! На корабле «Великодушие», буквально
на всех парусах, я несусь в неизвестность, ничего не
страшась, сбросив, как змея, свою старую кожу. Что
же сохраняется в потоке изменений и превращений?

В этот момент бледный солнечный шар, утратив-
ший свою дневную непримиримость, упруго коснул-
ся полоски земли на самом горизонте и начал за нее
опускаться.