рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Она шагнула. «В огне не горит только огонь».

Она шагнула. «В огне не горит только огонь». - раздел Искусство, И еще, она о чем-то все время говорила. *** *** «Счастливо Умерет...

***

***

«Счастливо умереть», — сказал Мастер на прощание, когда она по его совету за одни сутки оставила всю свою предыдущую жизнь, и отправилась в края совершенно неведомые без сожаления и страха, в сильном волнении и без надежд. Рада бы надеяться, да непонятно было на что.

Старик в чалме, халате и верхом на осле на фоне глинобитной стены, за которой виднелись невысокие купола — это все, что она помнила долгое время о своих первых минутах в Средней Азии. Нет, не все, еще она отчетливо помнила зной и блеклое, как будто много раз стираное небо. Как она выбралась на трассу, как голосовала, как договаривалась с водителем КаМАЗа, она вспомнила уже значительно позже. Из странного и не свойственного ей полузабытья вывела огромная надпись, выложенная белыми камешками на откосе дороги: «Верным путем идете, товарищи!». Это было так нелепо, так неожиданно и так смешно, что она мгновенно пришла в себя и всю оставшуюся дорогу, пост ГАИ и деревню, дом и двор, куда она, наконец, добралась, запомнила сразу в мельчайших подробностях и навсегда.

Хозяина дома не было. И вообще никого в доме не было. Правда, если бы ей не описали так подробно всю дорогу от поста ГАИ до нужного ей дома, она вообще не поняла, что это жилой дом. Вдоль деревенской улицы тянулись высокие заборы с калитками, некоторые с высокими воротами, украшенными затейливой резьбой, а здесь только мостки из шатких досок через арык, узкий проход между высокими незнакомой породы деревьями и пустой двор. Железная печка посреди двора, сундук, гора одеял и настил под навесом дома, похожим на полузаброшенный сарай. И одна совершенно удивительная деталь: рядом с печкой в изящном изогнутом сосуде стоял большой букет уже увядающих полевых цветов, составленный умело и продуманно. (Она тогда еще не умела «видеть» или эту способность лучше назвать «чувствованием»? И долго удивлялась этой детали, пока Тень Великого Мастера не объяснил ей, что незадолго до ее приезда здесь была женщина по имени Сказочница и это ее знак.)

Она огляделась. Память навсегда сохранила тишину и любопытные личики чумазых, загорелых бритоголовых ребятишек, не решавшихся подходить близко к не совсем обычному дому. Она опустилась на раскаленный камень на самом солнцепеке и стала ждать. Тишина становилась все более плотной.

«Я дома, дома».

С тех пор прошло столько всего: лет, жизней, людей событий и переживаний, но память о моменте, когда затертые, до неприличия их повторять, слова о том, что человек должен прийти «домой», «к себе» наконец, заполнились чувством и смыслом, перестали быть перепевом чужих, пережитых и выстраданных слов, и стали ее собственными. Память о том, как хотелось попросить прощения у всех, кто их пережил и обрел по праву задолго до нее, была жива до сих пор и очень часто работала будильником и напоминателем, когда от слабости и страха ей опять хотелось иронизировать и усмехаться.

Теперь она прекрасно видела, что именно тогда, пока она сидела на этом раскаленном камне в полном блаженстве, вся ее прежняя жизнь свернулась, как сворачивают декорации после последнего спектакля, когда пьеса уже снята с репертуара. Именно тогда она окончательно и навсегда спустилась с крыши, стоя на краю, которой пыталась разглядеть свою жизнь и, увидеть есть ли у нее еще эта жизнь. Тогда началась для нее дорога, на которой она истово и в меру сил сражалась и боролась, (конечно, «за», не «против»), думая, что живет и радуется, пока однажды в совершенно «неподходящей ситуации», тщательнейшим образом исполняя ответственную социальную роль, не услышала в пространстве громовой развеселый хохот и не мелькнула в голове ясная, простая и спасительная мысль. «Нет, я не Жанна Д Арк, и это не стены Парижа!» И рассмеялась, впервые в жизни, по честному. Сама над собой.

 

Сколько прошло времени? А что такое время? Ни мыслей, ни эмоций. Сколько сил было потрачено для достижения этого состояния. Оно почти никогда ей не давалось. Здесь, казалось, все происходит само собой, просто не может быть по-другому. Все остановилось. «Присутствие» — вплыла в сознание мысль. «Присутствие — при сути».

— Платок есть? Надень. — Голос бы странный с сильным акцентом, но ведь только что здесь никого не было.

Первое, что она увидела и узнала, был посох, который несколько недель назад Мастер вырезал в лесу у озера, в месте, которое здесь казалось невозможным. Хозяин дома стоял перед ней: довольно высокий, грузный, в странной одежде из фланелевых красных в желтый цветочек штанов и длинной рубахи из белой бязи. На шее немыслимое количество бус, каких-то висюлек, ожерелий. Ей было никак не увидеть его лицо. Солнце что ли мешало? Казалось глаза его отражают солнечный свет, и блики не дают рассмотреть.

Его сопровождал неожиданной внешности человек непонятного возраста, сутулый, прихрамывающий в теплом халате и тюбетейке. Что там Булгаков писал о взгляде Воланда? Тень.

***

***

Она ехала туда, где все начиналось. Когда-то Карлос Кастанеда очень веселил ее своим постоянным беспокойством о том, сможет ли он вернуться в Лос-Анжелес? Как будто нужна большая духовная продвинутость, чтобы понять, что никогда никуда вернуться нельзя.

Очаровательный, ухоженный, спокойный и зажиточный край. «Рай»,— говорил Великий Мастер. «Ложись и помирай», — добавлял, хихикая, Мастер, постоянно подначивая мечущихся между желанием комфорта и экзотики местных жителей. Но в семье не без урода, и здесь были друзья, те, кто рискнул отказаться от гарантированного будущего ради не гарантированного, но полного переживаний и смысла настоящего.

«Сколько можно учить! Третья неделя на исходе и до сих пор не могу добиться, чтобы еда для меня была в любой момент!» Мастер кричал громко, если бы не почтение, то следовало бы сказать: орал во все горло. Его прекрасный, поставленный актерский голос разносился далеко над озером и был тем более потрясающ, что вот уже третью неделю на берегу этого озера, в палаточном городке, где проходил практикум, никто не разговаривал. И даже сам Мастер, единственный, кому позволено было говорить, делал это, обычно, тихим спокойным голосом.

Она метнулась к зарослям малины, где в тени должен был находиться отложенный специально для него обед. Боже мой, только пустые, перевернутые миски, вместо прекрасных оладьев, протертой с сахаром земляники и вкуснейшего холодного борща. Она попыталась всеми возможными способами привлечь его внимание к этому ужасу, но момент был явно не подходящий.

Пространство гудело, шаталось, ей показалось, что над озером поднялся ветер, и оставив тщетные попытки, она бросилась к палатке-складу.

…Мука, сметана, яйца. С какой-то невозможной скоростью, под не прекращающийся крик, она замесила тесто, обрадовалась, что решетка, которая служила плитой на костре, еще совсем горячая, поставила сковородку, подхватила бутылку с растительным маслом. И вдруг, как при замедленной съемке, увидела, как та выскальзывает из ее рук, взмокших от волнения и палящих лучей июльского солнца над головой, и медленно-медленно падает прямо в костер. Она увидела себя также медленно ступающей босой ногой на раскаленную решетку и подхватывающей эту бутылку у самого огня. Стоп кадр.

— Сними ногу с решетки, поставь бутылку, сядь — она вопросительно посмотрела на замешанное тесто, на сковородку, на Мастера.

— Не волнуйся, я тоже умею печь оладьи.

Он пек оладьи, она сидела на пне, тупо глядя на свою ногу, на которой не осталось ничего кроме сажи. Тишина, какой не может быть в лесу, оглушала. Листья на деревьях не шевелились, трава не колыхалась, не плескалось о берег озеро, ни звука не издавали лесные обитатели. Двигался только он. Пек оладьи.

— Когда-нибудь ты сама станешь как эта тишина и все, что произошло сегодня, увидится ясным и понятным. Пока ты занята собой и твой мир вертится вокруг тебя, никакого другого мира для тебя просто не существует, так что ступай-ка ты спать. Я знаю, что обед был. Твое послушничество кончилось. Она поднялась и двинулась к своей палатке.

— И чтоб спала не менее суток», — раздалось в след.

«Это не возможно», — была ее последняя мысль, перед тем как провалиться в сон.

***

«Кухня место силы, кухня место силы! Спокойно. Кастрюли не должны греметь, спина должна быть прямая. Состояние должно быть правильным. Я занимаюсь своим делом, и меня не интересует, о чем они там за моей спиной разговаривают. Еще как не интересует. Господи, какое жаркое лето! Распределенное внимание, распределенное внимание! Ничего, сейчас домою посуду и уйду в ванную стирать, там можно закрыться, и есть вполне законный повод побыть одной».

— Чайку сделаешь?

— Сейчас — это вслух.

«Чайник с водой на плиту, стол накрыть заново, заварочный чайник согреть. Спокойно. Пять флюидов, восемь эманаций. Если я даже сяду на него, он не закипит быстрее, чем закипит.

Место силы изменить нельзя!?»

— Что ты с ними возишься? Это же женщины. Столько сил, столько работы, а толку?

Тень Великого Мастера приехал неожиданно, как собственно приезжали в этот дом все.

— Ты не боишься, что за все хорошее они тебя когда-нибудь просто отравят?

— Ну, не скажи. За эти несколько лет она только один раз пыталась меня отравить, но ты же знаешь мой организм.

Мастер веселился.

Она спиной чувствовала многозначительный взгляд. Проклятый чайник все не закипал.

— Ты ¾ воин, уважаемая Тень, тебя так учили, но, поверь, женщины стоят тех трудов, которые приходится на них тратить, если даже только одна прорвется. Мы без них мертвы. Мы, мужчины, логос, знание, а знание мертво, если не соединено со стихией бытия, с плотью жизни, а это они, женщины.

— Плоть-то я вижу, а жизнь, и тем более бытия не очень.

— Терпение, мой друг, терпение. То, что растет правильно, растет медленно. Они делают все, что могут. Они приблизились к самому главному: им стали интересны женщины, а не мужчины, они могут уже по несколько часов общаться между собой и находить другие темы для разговоров кроме мужчин. Они почти поверили, что быть женщиной — это просто быть женщиной, а не нести наказание. Скажу больше, они уже минут пятнадцать в день могут прожить не соревнуясь.

¾ Ты великий Мастер!

 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

И еще, она о чем-то все время говорила.

На сайте allrefs.net читайте: И еще, она о чем-то все время говорила....

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Она шагнула. «В огне не горит только огонь».

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Без сантиментов, пожалуйста.
— Твое здоровье, без сантиментов *** Поэта она нашла на скамейке около своего любимого Собора. Как бы ни менялся, мир вечные ценности будут существоват

Я же сказал: спокойно.
Она медленно вышла на улицу, отошла в сторону, закурила и стала ждать. Надо было стоять и ждать. В собор входили люди, среди них она уже без удивления увидела кое-кого из учеников. Некоторые остана

Все привычное растворилось и сгорело в золотистом свете. Чистый взгляд — ни радости, ни горя, ни любви.
  Порыв ветра с моря взметнул шторы на окнах, раздался звон разбитого о мрамор веранды стакана, телефонный звонок и обрывки разговора. Видение исчезло, мир уплотнился и… стал

Смотри, как бы они тебя не «увидели».
  Они съезжались весь следующий день. Большими или меньшими компаниями, прилетая разными рейсами, из разных городов. Все как обычно. Более или менее искренние объятия, более или менее

А что? Кто-то жалуется?
*** Очень раннее утро началось с голоса Птицы Певчей. Она сновала по дому Мастера, то, появляясь на веранде, то, исчезая в саду. Это не была какая-то определенная песня, казалось, ее голос

Стыдно? Это хорошо.
Ворота Храма закрылись за ее спиной навсегда. Учитель еще был рядом, но казался уже недостижимо далеким и неприступным. Как и она, он был в одежде странника, направляясь по неведомому для нее

Что скисла? Пробуй. Путь не заказан.
*** Поэт буквально налетел на нее, споткнувшись о камень у самого берега, рядом с которым она сидела уже давно, наблюдая, как гаснут краски дня, как меняется море. Уже совсем стемне

Не страшно. Главное, что у них все это есть.
  — Это женское место. Здесь женщине одной безопасно. Жди. Великий Мастер привел ее к каким-то развалинам на краю старого кладбища и исчез. Сначала ей все было инт

Ты этого слишком хотела.
Она прокручивала и прокручивала перед внутренним взором то, что только что произошло. «Как они смотрели друг на друга! Напряженно, настороженно, всеми силами хорошо обученных личностей, ма

Работа такая.
И он продолжил. — Один йог тридцать лет медитировал в пещере. Наконец решил, что уже просветлел, достиг, преобразился и спустился в город. Кто-то случайно задел его плечом, и он воспылал г

Я стараюсь.
— Будьте осторожны! Скандальная известность человека, которому вы так доверяете без всяких на то оснований, растет. Почему вы не хотите признать, что так может жить только человек распущенный и

Некому было передать.
  — И тогда я сам себе сказал: «Ты артист! Иди и играй! Может быть, кто-то придет на тебя посмотреть». И это как-то помогло, и потихонечку я начал вылезать и научился придумывать и ра

С приездом, подруга!
— Ты, что уже субъект, чтобы со мной разговаривать, кто ты такой, чтобы приходить без звонка и навязывать мне свое общество, когда, я совершенно не имею желания не только с тобой разговаривать, но

Я помню, конечно, помню: не помогай, если не просят. Не живи чужой жизнью, не взваливай свою на других. Во всяком случае, стараюсь помнить.
*** — Снять дистанцию, впустить человека в себя — это все, что нужно сделать, чтобы действительно увидеть Другого, как Другого, потому что как только вы это сделаете, между вами, как таков

Господи, я ни чему не научилась!
  — А зачем это, вообще надо? Другого видеть, себя, как Другого воспринимать и знать? Живут же люди без этого и часто совсем не плохо живут? — А ни зачем. Это нужно только те

Вспомнила бабушка девичник!
— Надеюсь, вы обязательно придете. — Мы Вас очень ждем. — Мы так вам всегда рады, почему Вы так редко приезжаете к нам.   — Они зовут меня совсем не ради

Мастер. У себя дома. В ашраме.
*** — Сколько я себя помню, с ранней юности меня смущали и глухо раздражали разговоры про любовь, тосты за любовь, песни о любви. Мне всегда чудилось, что они о чем-то не том говорят, как-

Вы, может быть, и были, а мне все равно страшно стало. Гри улыбнулся ей как маленькой и исчез.
— Ты слышишь, Барин ушел. — Слышу. Не грусти. Он все успел. А в это время на самой середине озера в лодке сидел уже не первый час молчаливый и сосредоточенный ры

Боже, я опять, как всегда выпала из времени! Нет меня точно, когда-нибудь уже окончательно не простят.
Делая все одновременно, — прощаясь, собирая свои постоянные, изящные пакеты и пакетики, роясь в сумочке в поисках ключей от машины, отвечая на внезапно посыпавшиеся один за другим звонки, она мгнов

А что делать тем, кто его не понимает? Что за текст прочтут они?
  И это создает в ней внутренний конфликт между социальным давлением по поводу того, как ей жить, и необходимостью этого самоистязания, без которого никак. Поэтому, женщины, вы не оби

Они что делают?
Он продолжал. Его голос заботливого отца обвалакивал и утешал, осушая их готовые пролиться слезы. А особенно громкое щелканье клювов аистов казалось издевательскими аплодисментами. Большинство м

Ну, вот я их и пожалел.
  Поэтому, дорогие мои любимые женщины, я всегда вам сочувствовал, но именно потому, что хочется вам помочь, а не хочется вас обманывать. И так многие на вас зарабатывают. Вы должны п

Виновата, Мастер.
— Вся проблема в одном — девочка родилась, созрела, и уже женщина, по факту. Вот и есть с кем разговаривать. А когда станет человек, родившийся мальчиком, мужчиной, и станет ли им вообще — это, еще

Решительный миг наступил. Проклятье или восхищение? Жизнь или смерть?
Зал был полон и рукоплескал. Гора цветов у ног певицы росла не прекращаясь. Участники концерта, актеры, музыканты, танцоры, уже давно откланявшись, отступили в глубину сцены. Птица-певчая стояла од

Крик бабочки. Последнее оружие, последний шанс. Решительный миг наступил. Свет или тьма. Жизнь или смерть?
*** Сверкающие стеклянные шарики катились по белому шелку, устилавшему стол, вспыхивая в свете прожекторов, подобно искрам костра. Они входили в Игру, как люди входят в жи

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги