2 апреля 2007 года, 15.35
Первым Коган звонит Кляйну. Вернее, шлет сообщение на пейджер. Минуты не проходит, и Кляйн уже перезванивает.
– Здорово! Ты к нам едешь? – спрашивает он.
– Скоро буду. Ты занят?
– Да мне тут пару дел надо закончить. А что? Чего случилось?
– Зайдешь ко мне? Поговорить надо.
– Сейчас приду. Что, с телками проблемы?
– Можно и так сказать.
– Да ты что? И с которой? Я ее знаю?
– На этот раз все серьезно, Кляйни. Трындец как серьезно.
– О как… – растерянно говорит Боб. И через секунду: – Погоди, сейчас буду.
Через несколько минут он заходит в кабинет Теда. Вид у него какой-то напуганный, осторожный, как будто он боится столкновения с превосходящими силами противника. Коган понимает, что напугал Кляйна. За пять лет общения Тед ни разу, даже описывая жуткие скандалы при расставании, не использовал слово «серьезно».
– Садись, – тихо говорит Коган, и Кляйн устраивается за столом. – Слушай, всего я тебе рассказать не могу, поскольку сам еще всего не знаю, но краткая версия такая: помнишь ту девушку, которая попала в аварию? Моя пациентка, я тебе про нее рассказывал? Которую я постоянно везде встречал?
– Конечно, я ведь даже ее видел, когда к тебе заезжал.
Коган совсем про это забыл.
– Ну да, точно. Ты подъехал, а они с соседским мальчишкой тусовались. Так вот. Месяца два-три назад они с подружкой явились ко мне домой поздно ночью. Девчонка напилась практически до беспамятства. Они с вечеринки приехали.
– В смысле? Та самая твоя пациентка? Она напилась?
– Это было в твой день рождения. Мы куда-то ходили, помнишь? Я вернулся домой…
Кляйн, кажется, начинает вспоминать.
– Точно! Я тебе позвонил в тот вечер, услышал женские голоса и спросил, кто там у тебя. Ты сказал, это просто старая знакомая со своей подругой. Это они и были?
– Если честно, их было трое.
Коган объясняет Кляйну, зачем они приехали – про то, что друзья Кристен боялись везти ее в больницу из-за скандала, который им бы устроили родители. И они поехали к Когану, потому что знали его адрес.
Они умоляли его помочь. Тед сначала отказался, понимая, что потом неприятностей не оберешься. Но они прямо в ногах валялись, и он сдался. При обычных обстоятельствах он бы их послал подальше. Но в ту ночь Тед и сам был сильно пьян: они отмечали день рождения Кляйна. Тед выпил больше, чем предполагал, даже больше, чем Ринхарт, и его оценка ситуации не совсем совпадала с реальностью.
– И в каком она была состоянии? – спрашивает Кляйн.
– Не очень. Хотя… по сравнению с тем, что мы видим в приемном отделении, – очень даже ничего.
Тед решил, что он ее осмотрит и, если поймет, что в домашних условиях сделать ничего нельзя, отправит в больницу. Они заставили ее походить, накачали водой по самые уши. С ними была девушка постарше, студентка, она им тоже помогала. Все вместе они пронянчились с Кристен минут тридцать, и ей стало легче. В конце концов ее уложили в гостевой комнате, и девушка заснула. В половине девятого утра за ней заехал ее друг и забрал ее. Вот и вся история. С тех пор Коган о Кристен ничего не слышал. До сегодняшнего дня.
– Значит, она у тебя на ночь осталась?
– Ну да.
Кляйн неодобрительно качает головой.
– Слушай, я и без тебя знаю, какого свалял дурака. Но тогда мне казалось, что я просто оказываю помощь. Девушка напилась – с кем из нас такого в юности не бывало?
– Проблема в том, – говорит Кляйн, – что, когда ты становишься отцом, ты начинаешь воспринимать мир по-другому.
– Вот только не надо этого, а? Ты прямо как Триш, весь такой правильный-правильный. И кстати, если ты ей расскажешь, я из тебя дух вышибу. Никому ни слова.
– Ладно, прости. Ну и что дальше?
А дальше покатилось. Как снежный ком, хотя Тед об этом и не подозревал. Один раз она к нему приходила, думала, что посеяла у него дома сережку. И принесла ему подарок. Тед ее поблагодарил, но подарок не принял. Сказал, чтобы она больше не приходила, а не то у него могут быть неприятности. Она вроде все поняла. Через неделю он столкнулся с ней в магазине. Без эксцессов. Они поздоровались. Улыбнулись друг другу.
Это было в марте. А полчаса назад к нему пришли из полиции. Он и подумать не мог, что тут есть хоть какая-то связь. Тогда, в феврале, Тед пару недель поволновался, но, поскольку никаких последствий не было, он успокоился и думать об этом забыл.
– А как они узнали?
Тед смотрит на Кляйна.
– Не поверишь, – да он и сам не верит в то, что говорит, – девчонка вела дневник. Ее мамаша этот дневник нашла и прочитала.
– Черт. В Интернете? На фейсбуке?
– He-а. На бумаге. В тетрадке, я так понимаю.
– Я думал, такого уже не бывает.
– Как видишь, бывает.
– И она написала, как осталась у тебя ночевать?
Тед говорит еще тише, почти шепотом:
– Не только. Она описала, как занималась сексом. Со мной.
– Елки-палки!
– Погоди. Дальше хуже. В субботу она покончила с собой.
Вот теперь Кляйн тоже впал в ступор.
– Она умерла?
– Так они говорят. И по странному стечению обстоятельств, она мне звонила за пару часов до смерти.
– Ты с ней говорил?
– В том-то и дело. Я ей сказал, что не могу разговаривать. Она, видимо, хотела мне рассказать, что случилось. Предупредить, что мамаша нашла дневник. Но я ей и рта раскрыть не дал. Очень вежливо ее отшил. Сказал, что она замечательная девушка, и все такое, но продолжать общаться с ней я не могу. Но я был тактичен, честное слово. Тактичен, но тверд. И у меня на второй линии висел другой звонок. Я очень быстро закруглился. Кто же знал? Жеваный крот, кто мог такое предвидеть?
Кляйн молча смотрит в пол. Может, представляет, что бы он делал, если бы с ним такое случилось, думает Коган. Или решает, спал приятель с девчонкой или нет.
– Я с ней не спал. Она все выдумала. Целиком и полностью.
Кляйн поднимает голову и кивает:
– И что ты будешь делать?
– Не знаю. Надо бы адвоката найти.
– А они тебе предъявили обвинение?
– Пока нет.
– Как думаешь, дневника достаточно?
– Не знаю. Похоже, девчонка еще и подруге рассказала, что я с ней переспал. И подруга сообщила полиции, будто все видела своими глазами.
– Ох, е-мое!
– Ты не знаешь, кто был у Хансона адвокатом?
Хансона, их коллегу, обвинили в том, что он обследовал грудь пациентки без всякой на то медицинской необходимости. В конце концов его оправдали, но с работы выперли.
– Я не помню, – качает головой Кляйн. – Это ж года три назад было.
– Может, Ринхарт кого-нибудь посоветует?
– Слушай, а ты вроде с адвокатшей когда-то встречался? Она же как раз спец по криминалу.
– Это которая?
– Та, у которой «БМВ» кабриолет. Кэрен, Кэрол… Как же ее?
– Кэролин, – вспоминает Коган.
– Вот-вот. Она с домогательствами работала?
– Точно! – Тед вытаскивает из кармана «блекберри».
– У тебя ее телефон остался?
– Ищу.
Тед запускает поиск по имени, и, ура, вот она: Кэролин Дупви.
– Кэролин Дупви, – говорит он Кляйну, а тот в ответ бормочет что-то под нос. Вроде благодарит Господа за мобильные телефоны.
Коган смотрит на часы. Без четверти пять. Еще есть шанс застать ее на работе.
– А ты когда с ней последний раз разговаривал? – спрашивает Кляйн, пока Тед набирает номер.
– Года два – два с половиной назад. Приблизительно.
– И как вы разошлись?
– Трубку не бросит. Надеюсь.
В этот момент к телефону подходит секретарша адвокатской фирмы «Стивен, Кларк и Кришнер». Тед поднимает руку, чтобы Кляйн не мешал ему.
– Скажите, Кэролин Дупви у вас еще работает?
– Да, – отвечает секретарша. – Сейчас я вас переведу.
Трубку снимает другая секретарша:
– Приемная Кэролин Дупви.
– Она еще не ушла?
– А кто ее спрашивает?
– Тед Коган. Скажите, я по важному делу.
В трубке становится тихо. Наконец секретарша отвечает:
– Минуточку. Она сейчас подойдет.
– Неужто знаменитый Тед Коган собственной персоной? – спрашивает Кэролин хорошо поставленным дикторским голосом.
– Сейчас лучше подходит «печально известный».
– Чем обязана?
– Кэролин, мне нужен совет специалиста.
– Насколько я помню, я тебе это еще пару лет назад говорила.
– Я серьезно. У меня проблемы. И, кажется, большие. Мне нужен адвокат. По уголовным делам. Я надеялся, может, ты мне кого-то порекомендуешь. Ты по делам о сексуальных домогательствах еще работаешь?
Кэролин пару секунд молчит.
– Интересно, – наконец говорит она. Тед так и видит, как она улыбается. – И что у них на тебя есть?
– Это сложно объяснить, – повторяет Тед фразу Мэддена. – Смысл в том, что меня обвиняют в сексуальной связи с несовершеннолетней.
– Сколько ей было на тот момент?
– Шестнадцать.
– Только не говори, что ты не знал.
– Ничего не было. Она – моя пациентка.
– Еще интереснее. И кто работает по этому делу? К тебе уже кто-нибудь приходил?
– Да, двое полицейских. Пару часов назад. – Тед смотрит на карточку на столе. – Один – некий Хэн Мэдден.
– Хэнк Мэдден, – поправляет Кэролин. – Гордись! Сам Хэнк тобой заинтересовался. Он мелкими делами не занимается. Только серьезными. Даже убийствами иногда.
– Да, я так и понял. Я тебе еще главного не сказал: девчонка умерла. Ее нашли в субботу. Говорят, похоже на самоубийство.
– Боже мой!
Она вдруг становится серьезной.
– Ты с ним знакома? – спрашивает Тед. – С Мэдденом этим?
– Еще как. Он свое дело знает. И врачей очень не любит к тому же.
– В смысле?
– Я статью в газете читала. Примерно год назад. Попробую ее для тебя найти. Ты ему что-нибудь сказал?
– Более чем достаточно. Слушай, можно я приеду? Или порекомендуй кого-нибудь. Мне надо начинать шевелиться, и интенсивно.
– Прямо сейчас?
– Ну да. Или если не сейчас, то как можно скорее. До конца выходных мне надо кого-нибудь найти.
Кэролин молча листает страницы календаря, потом спрашивает.
– Ты завтра как? Часиков в десять утра?
Тед косится на Кляйна. В одиннадцать они договаривались играть в теннис.
– Я совершенно свободен. Куда приезжать?
– Как всегда. В твое любимое заведение.
– В кафе-мороженое?
– Ну а что такого?
– Ладно. Буду в десять.
– Жду с нетерпением.
– Верю.
Тед вешает трубку и закрывает лицо ладонями.
– Ну что? – спрашивает Кляйн.
– Нормально, – отвечает Тед и трет глаза. – Будь другом, не говори Киму, почему я играть не пришел. Ринхарту я сам вечером позвоню. Прости, старик, что так вышло.