Ради победы команды

 

15 мая 2007 года, 9.40

Перед зданием торгового центра «Шерон Хайтс», а точнее, перед входом в банк «Веллс Фарго» стоит белый минивэн. В машине сидит техник и выполняет первую за сегодняшний день проверку связи.

– Солнце жарит, – говорит Мэдден, ожидая заключения техника. – Значит, пусть идет в темных очках с микрофоном в дужке.

Хэнк кивает на левую полку, на которой лежит несколько пар солнечных очков в толстой оправе и рядом – полупустая кружка с кофе. На всех очках дужки из неопрена.

– Модель, конечно, не самая модная, но ты можешь просто повесить их на ворот. Если солнце будет бить в глаза, надевай, не стесняйся. Как солнечные очки они тоже работают.

Мэдден объясняет Когану, что передатчик подхватит звук с расстояния в пятьсот метров, но они припаркуются ближе. Еще один передатчик они присобачили к скамейке, так что, если Когану удастся держаться где-нибудь поблизости, они гарантированно не упустят ни слова. Хорошо, что сегодня ветра почти нет.

– Мы на тебе этот трюк уже пробовали, так что ты в курсе, – извиняющимся голосом говорит Мэдден. – Удивление долго не проработает. Он быстро сориентируется и замолчит. Важно расколоть его в первые тридцать секунд.

Коган кивает, вспомнив тот подстроенный телефонный разговор с Керри.

– Хочешь, пройдемся еще раз по сценарию? Или ты все запомнил?

– Запомнил, нормально, – отвечает Коган.

– Ладно. Мистер Бернс, как я уже говорил, будет выгуливать собаку у питьевого фонтанчика.

Мэдден показывает Когану собственноручно нарисованный на клочке бумаги план парка. Тремя крестами в центре отмечена та самая скамейка. Крестик в кружочке отмечает положение Бернса. Фонтанчик обозначен квадратиком. Еще три обычных крестика отмечают положение других скамеек в парке. Себя, находящегося за пределами парка, Мэдден тоже обозначил крестиком в кружочке. Технически они с Бернсом будут находиться примерно на одном расстоянии от скамейки, но Бернс будет гулять у всех на виду, а Мэдден – сидеть в минивэне за деревьями и кустами.

– Чересчур близко – тоже плохо, – продолжает Мэдден, – но ты его будешь видеть. Если все будет нормально, его помощь не потребуется.

– А если у вас не идет звук, он поднимет собаку на руки?

– Да.

– И какая у него будет собака?

– Не знаю пока. Маленькая. И белая.

– Это служебная собака?

– Нет, карманная. Он ее у девушки позаимствовал.

– То есть от собачки проку не будет?

– Не будет. Но она дрессированная.

– Ну, значит, так, – техник протягивает Когану очки, – у нас вроде все готово. Держи. Мы их еще раз протестируем, когда ты поближе к месту подойдешь.

Коган засовывает передатчик за шиворот рубашки и вешает очки на ворот.

– На кого я похож? – спрашивает он Мэддена.

– На себя. Чего мы и добивались, – отвечает тот.

 

* * *

 

До встречи остается еще пятнадцать минут, и Коган проводит их, сидя в машине и болтая с Кэролин. Говорит он в основном о будущем.

– Ты о чем думаешь? – спрашивает его Кэролин.

– О том, как поведет себя начальство в больнице. Конечно, они все равно могут меня выдавить. Но если уж уходить, то уходить на своих условиях.

– По-моему, сейчас не время об этом беспокоиться.

– Как думаешь, что она сделает, когда узнает?

– Кто?

– Керри.

– В смысле, изменит ли она показания? Это зависит от того, насколько она уверена в том, что видела тебя. Ей предстоит теперь много общаться с психологами.

– А если она будет продолжать настаивать?

– Да сколько угодно. Дело-то против тебя развалилось.

– А ты как бы отреагировала?

– На что?

– Если бы оказалось, что ты спала с кем-то, а ничего не помнишь?

– По-моему, маловероятно, что Кристен ничего не подозревала. Скорее всего, именно поэтому она и покончила с собой.

– Давай представим, что ты об этом не знала. Такое бывает.

– Тогда мне было бы очень трудно доверять людям. В особенности парням. Мне и сейчас это непросто, а так было бы еще раз в десять сложнее.

Тед кивает.

– Чего ты переживаешь? – спрашивает Кэролин.

– Просто я так сконцентрировался на том, чтобы добиться цели, что не подумал о последствиях. О том, что будет, если все получится.

– Ты сначала добейся, а потом уж будешь рефлексировать.

– Значит, ты на меня не злишься?

– Мы с тобой живем с разной скоростью. Ты жмешь на газ, а я торможу. Потом я жму на газ, а ты останавливаешься. Это жизнь.

– Глупо как-то, а? – Тед улыбается.

– Я бы добилась оправдания. Я же тебе обещала.

– Мне нужно было не просто «за недоказанностью».

Теперь уже Кэролин смеется.

– Ты чего?

– Послушать нас со стороны – мы вообще полный бред несем. Я обещаю тебя отмазать. Ты говоришь, тебе нужно не просто «за недоказанностью».

Они снова смеются, теперь уже вместе. От всей души. И тут Коган вспоминает про очки.

– Е-мое! А микрофон работает?

Кэролин в ужасе смотрит на него. Через секунду открывается дверь минивэна, Мэдден выходит на улицу и стучит в окно их машины. Коган опускает стекло.

– Работает, работает, – говорит Мэдден. – Мы все слышали. Мисс Дупви, мы начинаем. Пойдемте со мной, пожалуйста.

 

* * *

 

С самого начала все идет не так. Звук пишется, но Джим появляется совсем не с той стороны, с какой они ожидали. Парк почти круглый, по периметру проходит дорожка для роллеров и велосипедистов, в центре – асфальтовый пятачок с фонтанчиком, который с воздуха, наверное, выглядит как глаз циклона. Войти можно с любой стороны, но большинство входит с двух прилегающих улиц. Одна из них – четырехполосное шоссе, ведущее в горы, любимый маршрут байкеров. Джим появляется со стороны велосипедной дорожки, идущей параллельно улице. Там много деревьев, и потому эта часть парка особенно нравится собачникам.

Коган замечает Джима и машет ему. Пацан не двигается с места и знаком подзывает Теда к себе. Некоторое время каждый убеждает другого подойти. Наконец Коган нехотя покидает укрепленную позицию у центральной скамейки.

Слева он видит Бернса, выгуливающего собаку. Собака обнюхивает какую-то дрянь под кустом. Коган ждет сигнала остановиться, но его не поступает. Значит, все нормально. Передатчик на скамейке не пригодится, но микрофон в очках, по-видимому, работает. Тед старается идти спокойно и уверенно.

– Привет! – говорит Коган, подходя поближе.

– Привет!

Тед показывает на скамейку:

– Присядем?

– Не! Я уже насиделся сегодня. Давайте ближе к делу. Что вы хотели мне показать?

– Я тут кое-какие документы нарыл. Тебе понравится. – И протягивает Джиму конверт.

Джим читает. Выражение лица у него становится все более испуганным.

– Первый листок – это осмотр Кристен. А второй, как видишь, твой. Вы, оказывается, оба подхватили хламидиоз в одно и то же время. Удивительное совпадение, ты не находишь?

Джим оглядывается. Вдалеке прогуливается Биллингс.

– Кто вам это дал? – тихо спрашивает мальчик.

– Тот, кто тебя не любит.

– Это кто же?

– Я все знаю, Джим. Той ночью вы с Кристен занимались сексом. Вернее, она отключилась и ты ее трахнул.

– Она не отключалась.

– У нас есть свидетель. Он тебя сдал.

– Кто?

Тут Коган должен сказать, что сдал один из парней из общаги. Но в этот момент что-то тяжелое ударяет его в правый висок и затылок. Теда бросает вперед, и все темнеет, прежде чем он успевает коснуться земли.

 

* * *

 

Мэдден и Кэролин слышат удар. Хэнк включает рацию:

– Что там у вас?

– В смысле? – переспрашивает Бернс.

Через секунду из приемника снова слышится голос Джима:

– Что ты делаешь? У тебя чего, совсем крыша поехала?

Дальше шуршание, треск, удары.

– Я его не вижу, – говорит Бернс.

Снова треск и голос Джима:

– Придурок! У него же мог быть с собой микрофон!

Мэдден говорит в рацию:

– Бернс, мне нужно знать, что там происходит.

Другой голос:

– Тебе повезло, говнюк.

Бернс:

– Не понял, Хэнк.

– Вытаскивайте его оттуда, – резко говорит Кэролин.

– Блин, чувак! Ты опять пушку припер! – Это голос Джима.

– Бернс, он вооружен.

Другой голос:

– Я тебе говорил, Пенек, я в тюрягу не собираюсь. Думаешь, я пошутил?

– Повтори, что ты сказал, – говорит Бернс.

Голоса накладываются один на другой. Мэдден уже с трудом их различает.

– Вытаскивай его! – орет он в микрофон.

И тут Джим орет:

– Да пошел ты в жопу!

Мэдден не ждет ответа Воткинса. И не слышит, как Джим вытаскивает из кармана нож для разрезания бумаги и кричит:

– С меня хватит!

И не слышит, как стреляет Воткинс.

К тому времени Хэнк уже открывает дверь машины, выскакивает и мчится через парк.

 

* * *

 

Коган приходит в себя от хлопка пистолета с глушителем. Он лежит на боку и пошевелиться поначалу не может. Перед глазами все расплывается. Первое, что приходит ему в голову, – «возможно сотрясение мозга». Тед с трудом открывает и закрывает глаза. Сбоку от себя он видит чьи-то ноги и лежащее на земле тело. Потом слышит стоны и заставляет себя перевернуться и встать на колени.

– А, как раз вовремя, – произносит знакомый голос.

Тед поднимает голову. Над ним стоит Си-Джей Воткинс с пистолетом в руке. Это само по себе странно, но еще более странно, что на Воткинсе резиновые хирургические перчатки.

– Подержи минутку, – произносит Воткинс.

Тед не успевает ответить. Воткинс резко выворачивает ему руку, и Тед снова падает на землю. Воткинс прижимает пальцы Когана к пистолету.

– Извини, чувак, но иногда приходится жертвовать собой ради победы команды.

 

* * *

 

Мэдден, вылетающий из кустов, растрепанный и разъяренный, производит устрашающее впечатление. Больная нога в ортопедическом ботинке волочится за ним, точно якорь на цепи. Мэдден передвигается короткими рывками. Завидев его, потрясенный Бернс бросает поводок и кидается следом. Из него, конечно, бегун получше, но Мэдден уже успел разогнаться вниз по склону и потому добирается до места первым. Там, в тени деревьев, он замечает фигуру, целящуюся в тело на земле.

– Не надо! – кричит кто-то, и в тот же самый момент Мэдден, вытянув вперед обе руки с пистолетом, орет: «Стоять!»

Но нападающий стоять не собирается. Он поворачивается к Мэддену и начинает поднимать пистолет. Хэнк понимает, что он на линии огня, и жмет на курок.

Потом он часто задается вопросом, собирался ли Си-Джей Воткинс в него стрелять.

 

* * *

 

Тело, в которое целился Воткинс, оказалось не Коганом. Это был Джим, получивший ранение в шею. После того как отгремел выстрел инспектора, Коган снова поднимается на колени. Он видит, как Бернс пинком ноги отбрасывает в сторону пушку Воткинса, распростертого на земле.

– О господи, Хэнк! Ты же его замочил! – кричит Бернс, продолжая целиться в Воткинса.

Коган с трудом встает. Сначала он ощупывает собственную рану. Затылок и висок в крови, там пульсирует здоровенная шишка – это Воткинс ударил его рукояткой пистолета.

– Вы ранены? – спрашивает Бернс.

– Нет.

Тед смотрит на Воткинса. Да, этот точно пойдет на препараты. Если уже не пошел. Глаза закрыты, лицо пепельно-серое. На нем опять какая-то хламида с длинным рукавом и поверх оливкового цвета футболка. Несмотря на темный цвет одежды, Тед явственно видит пятно, расползающееся выше и левее солнечного сплетения. Пуля, по всей видимости, задела сердце. Коган поворачивается к лежащему на земле Джиму. Из раны в шее хлещет кровь. Под ним уже целая лужа натекла. Но Джим еще жив. Глаза его открыты. Он испуганно и умоляюще глядит на Когана. Тед зажимает рукой края раны так крепко, как только может. Джим пытается что-то сказать. Вместо слов из горла вырывается лишь кашель.

– Его надо срочно в больницу, – говорит Коган.

– Хэнк, ты как? – спрашивает Бернс Мэддена, который тупо застыл, опустив пистолет. – Хэнк!

В этот момент появляется Кэролин в абсолютно неуместном деловом костюме.

– О господи! – выдыхает она.

– Мэдден, иди сюда! – зовет Коган.

Хэнк наконец приходит в себя, сует пистолет в кобуру и приближается к пацану.

– Ох, елки! – говорит он.

– Ему нужно немедленно в больницу. Он много крови потерял. Давайте его в машину и быстро на шоссе. Минут за пять-шесть доберемся. Сейчас пробки везде, в Парквью мы быстрее доедем, чем в университетскую клинику.

Быстрее или нет – это еще вопрос, но в кризисный момент человек делает то, что привычнее. Парквью дальше, чем университетская клиника, километров на пять. Зато Коган точно знает, куда там бежать и что делать. И кому звонить.

– Может, лучше «скорой» дождаться? – спрашивает Мэдден.

Бернс по рации вызывает две «скорые». «У нас тут два огнестрела», – сообщает он.

– Если хочешь, чтобы он умер, то жди «скорой», – отвечает Коган. – Бери его за ноги. Кэролин, помоги нам.

Поначалу они никак не могут взяться правильно, поскольку Теду приходится еще держаться за рану (ему кажется, что с обратной стороны шеи он чувствует выходное отверстие). Но через несколько шагов все же приспосабливаются бежать шестью ногами одновременно и начинают довольно споро продвигаться по направлению к минивэну.

– А с этим что делать? – кричит им вслед Бернс.

– Просто жди «скорой», – отвечает Мэдден. – Сиди и жди.

У машины их встречает техник. Такого поворота он явно никак не ожидал. Дверь уже открыта, мотор работает.

– Я все слышал, – говорит техник. – И все записал.

– Вы знаете, как ехать в Парквью? – спрашивает Коган.

– Вроде да.

– Давайте я поведу, – предлагает Мэдден.

Со всей возможной осторожностью они устраивают Джима на затянутом ковровым покрытием полу машины. Тед старается зажимать края раны, но время от времени руки соскальзывают и кровь выплескивается на ладони. Если полностью рассечена сонная артерия или яремная вена, мальчишке крышка. Он либо помрет, либо останется навсегда идиотом – мозгу не хватит кислорода. Рана совсем рядом с трахеей, так что вполне возможно, что это артерия. Но с другой стороны, тут полно кровеносных сосудов, так что, чем черт не шутит, может, повезет. Все равно, пока не начнешь операцию, ничего точно сказать невозможно.

Тед просит Кэролин набрать номер клиники. Она прижимает трубку к его уху, с трудом удерживая ее на месте, поскольку машина быстро входит в поворот на шоссе.

– Кто это? – спрашивает Тед голос на том конце.

Ему отвечает Кэтрин, медсестра приемного отделения.

– Кэтрин, это Тед. Тед Коган. Слушай меня внимательно. У меня тут девятнадцатилетний парень, ранение в шею, большая потеря крови. Нам понадобится переливание, много физраствора и сосудистый хирург.

– Ты серьезно?

– Вполне. Давай, приступай. Мы будем минут через пять.

Коган снова поворачивается к Джиму. Глаза у того открыты, но дышит он с трудом. Отек вокруг раны, видимо, начинает перекрывать дыхательные пути.

Коган щупает запястье. Пульс частый и неровный. При большой кровопотере организм перенаправляет основной кровоток в первую очередь на жизненно важные органы, остальные сосуды пережимает спазм. И конечности теряют чувствительность.

– Джим, ты чувствуешь мою руку? Моргни, если чувствуешь.

Джим моргает. Это хорошо.

– Я могу чем-то помочь? – спрашивает Кэролин.

– Потрогай его лодыжку. Джим, ты чувствуешь ее руку? Моргни, если чувствуешь.

Он снова моргает.

– Отлично. Мы почти приехали. Давай, пацан, не отключайся! Постарайся не терять сознание. Еще чуть-чуть осталось. Тебя ранило в шею, но, раз ты руки-ноги чувствуешь, значит, все хорошо. Постарайся расслабиться, насколько сможешь. Через пару минут нами займутся врачи.

Коган видит, что мальчик умирает. Слышит по дыханию. Пойдет на препараты, и ничего тут не поделаешь. Остается только просить его держаться.

– Не смей помирать, Джим, – бормочет Коган. – Ты слышишь? Я тебе помереть не дам!

 

* * *

 

Все на месте: Ким, Векслер и два интерна, имена которых Тед постоянно забывает. Стоят у входа и ждут. И еще Марк Франклин. Он тут сегодня главный. Джима укладывают на носилки и мчат в смотровую. Медсестра тут же дает ему кислородную маску, Векслер срезает одежду, а другая сестра начинает ставить катетер в вену сначала на одной руке, потом на другой. Первый интерн берет анализ крови, второй ставит мочевой катетер, чтобы, когда начнется переливание крови и поставят капельницу с физраствором, они могли измерить объем выходящей жидкости. До тех пор, пока группу крови не определили, переливать будут первую.

Все, катетеры на месте. Тед поднимает голову и видит стоящего рядом Кима. Он перехватывает у Теда края раны и говорит:

– Все в порядке, я держу.

Коган делает шаг назад. Теперь он просто наблюдатель. Стоит вместе с Мэдденом в углу комнаты, не в силах пошевельнуться от усталости. Бригада выполняет положенные действия. Как это все знакомо! Адреналин в крови понемногу снижается, и Тед снова начинает чувствовать пульсацию в шишке на затылке. Франклин говорит:

– Так, давайте снимок шеи – и в операционную.

У Теда начинает кружиться голова.

Бригада бегом вывозит каталку в коридор. Они скрываются в дверях лифта, и тут Коган замечает Беклер, в изумлении уставившуюся на него. До Теда доходит, что рубашка и руки у него в крови.

– Привет, Энн. – Он прислоняется к стене. Ноги уже не держат.

– Боже правый, Коган! Что случилось? Джози мне сказала, что ты в приемном.

– Несчастный случай. Ничего страшного.

– Ничего страшного?!

Мэдден подходит к Когану и кладет ему руку на плечо:

– Ты как, держишься?

– Не нравится мне эта рана, – качает головой Векслер, осматривая затылок Теда. – Придется зашивать.

– Я сама, – твердо говорит Беклер.

Тед с трудом отрывается от стены.

– Прекрасно! – криво ухмыляется он. – Я всегда считал, что ты кого хочешь на тот свет загонишь. Не помню, я тебе это говорил, Беклер? – Тед обнимает Энн за плечи и, тяжело опираясь на нее, уходит в другую смотровую, по дороге сообщая: – Я твой должник. Они поймали злодея. Настоящего. Того, кто это сделал.

– Это тот самый, которого в операционную повезли?

– Ага. Хотя там все сложно.

Коган объясняет, что в пацана стрелял не коп, а другой мальчишка. И его тюкнул по маковке заодно. А почему – непонятно.

– Если я чего и сделала, Коган, – отвечает Беклер, – так только для себя. Они тебе уже замену искали. И оказалось, что главная кандидатура мне нравится еще меньше, чем ты.

– Я его знаю?

– Ее.

– А, понятно.

– Однако должна признаться, что унижение пошло тебе на пользу, Коган. Я наблюдаю положительные сдвиги в твоем поведении.

Тед улыбается. Они останавливаются рядом с пустой смотровой. Голова все еще раскалывается, но зато его больше не тошнит и предметы он видит отчетливо. Сознание потихоньку прояснилось.

– Хочешь кофе, Энн? Ты со мной никогда кофе не пила. Мне кажется, от этого все наши несчастья и происходили.

– Коган, сделай одолжение.

– Все, что пожелаешь.

– Заткнись!