Мэри Хиггинс КЛАРК
ЛЮБИТ МУЗЫКУ, ЛЮБИТ ТАНЦЕВАТЬ
Что есть друг? Одна душа - два тела.
Аристотель
1. ПОНЕДЕЛЬНИК, 18 ФЕВРАЛЯ
В комнате было темно. Он сидел на стуле, руками обхватив колени. Снова начиналось. Чарли никак не желал оставаться взаперти. Чарли заставлял думать и думать об Эрин. "Еще только две, - шептал Чарли, - и я остановлюсь".
Он знал, что сопротивляться бесполезно. Но опасность возрастала. Чарли становился неосторожным. Ему хотелось показать свою силу. "Уходи, Чарли, оставь меня в покое", - умолял он. Издевательский смех Чарли прокатился по комнате.
Если бы только он нравился Нэн, подумал он. Если бы только она пригласила его на свой день рождения тогда, пятнадцать лет назад... Он так любил ее! Он поехал к ней в Дэриен с подарком, который купил в магазине уцененных товаров, - парой танцевальных туфелек. Картонная коробка была простой и дешевой, и он старался, рисуя на крышке туфельки, чтобы придать ей нарядный вид.
День рождения был двенадцатого марта, во время весенних каникул. Он приехал в Дэриен, мечтая приятно удивить ее подарком. Подъехав к дому, он увидел во всех окнах яркий свет. Слуги парковали машины. Потрясенный, ошеломленный, он медленно проехал мимо, узнав среди приглашенных некоторых студентов из Брауна.
Ему до сих пор было стыдно вспоминать, что тогда он плакал, как ребенок, разворачивая машину, чтобы ехать обратно. Затем, вспомнив о подарке, он передумал. Нэн когда-то говорила, что каждое утро в семь часов в любую погоду она бегает в лесочке неподалеку от дома. На следующее утро он поджидал ее там.
Даже сейчас он отчетливо помнил, как она удивилась, увидев его. Удивилась. Не обрадовалась. Она остановилась, тяжело дыша. Светлые шелковистые волосы убраны под вязаную шапочку, школьный свитер поверх спортивного костюма, на ногах кроссовки.
Он поздравил ее с днем рождения. Он смотрел, как она открывает коробку, слушал, как она неискренне благодарит его. Он обнял ее. "Нэн, я так люблю тебя. Разреши мне посмотреть, как будут выглядеть твои хорошенькие ножки в этих туфельках. Я сам тебе их застегну. Мы можем потанцевать прямо здесь".
"Отстань!" - Она оттолкнула его, бросила в него коробку и побежала дальше.
И тогда Чарли, теперь уже это был он, догнал ее, схватил, повалил на землю. Чарли сжимал ее горло, пока ее руки не перестали молотить его. Чарли надел на ноги Нэн туфельки и танцевал с ней, ее голова слегка покачивалась у него на плече. Чарли уложил ее на землю, на правой ноге от оставил танцевальную туфельку, на левую снова надел кроссовку.
Прошло много времени. Чарли превратился в слабое воспоминание, в неясный образ, затаившийся где-то в глубине его сознания. Но вдруг, два года назад, Чарли снова начала напоминать ему о Нэн, о ее изящных ножках с высоким подъемом, ее тонких щиколотках, ее красоте и грации, когда она с ним танцевала...
"Тили-тили-тошки, танцуют резво ножки. Раз, два, три, четыре, пять постарайся их поймать. Десять поросят - десять пальчиков. - Так с ним играла мать, когда он был маленьким. - Первый на базар пошел, второй остался дома".
"Поиграем еще. Сколько пальчиков на ножках? Давай поиграем с каждым пальчиком", - приставал он к ней.
Мать так любила его! Потом она изменилась. Он как будто еще слышал ее голос. "Что это за журналы у тебя в комнате? Почему ты вытащил из шкафа мои выходные туфли? И это после всего, что мы для тебя сделали! Нам стыдно за тебя".
Когда Чарли снова появился два года назад, он приказал ему дать в газеты объявления о знакомствах. Много-много объявлений. Чарли сам продиктовал, что требовалось написать в том, особом.
И вот на его участке закопано семь девушек, у каждой на правой ноге танцевальная туфелька, а на левой - ее собственная туфля, или спортивная тапочка, или сапог...
Он умолял Чарли, чтобы тот разрешил ему остановиться. Он больше не хочет. Он говорил Чарли, что земля промерзла, - он не сможет их закопать, а держать тела в морозильнике опасно. Но Чарли кричал: "Я хочу, чтобы этих двух обнаружили. Я хочу, чтобы их обнаружили так же, как тогда Нэн".
Чарли выбрал этих двух, последних, точно так же, как он выбирал всех других после Нэн. Их звали Эрин Келли и Дарси Скотт. Обе они ответили на два разных объявления, которые он дал в газете. А самое главное, они обе откликнулись и на то, особое объявление.
Из всех ответов, которые он получил, именно их письма и фотографии сразу же бросились ему в глаза. Письма были интересные; Чарли понравились их живые интонации, самоирония, острый суховатый юмор. Он их читал - и будто снова слышал голос Нэн. Да, еще были фотографии. Каждая привлекала по-своему...
Эрин Келли прислала снимок, где она сидит на краешке письменного стола. Она слегка наклонилась вперед, как бы говоря что-то, глаза сияют, стройное тело напряжено, будто она ждет, что ее вот-вот пригласят танцевать.
Дарси Скотт была снята стоящей у мягкого кресла у окна, рукой она придерживала занавеску. Снимок был сделан вполоборота. Было совершенно очевидно, она не ожидала, что ее сфотографируют. Через руку перевешивалось полотнище ткани, взгляд был сосредоточенным и в то же время лукавым. Широкие скулы, стройная фигура, длинные ноги с тонкими щиколотками, узкие ступни в осенних закрытых туфлях. "А насколько привлекательнее они смотрелись бы в танцевальных туфельках!" - вздохнул он про себя.
Он встал и потянулся. Его больше не беспокоили длинные мрачные тени в комнате. Теперь Чарли окончательно вернулся, и он был этому рад. И никакой жалобный голос больше не умолял его сопротивляться.
После того, как Чарли уже по своей воле забрался в темную пещеру, из которой недавно вылез, он еще раз перечитал письмо Эрин, кончиками пальцев погладил ее фотографию.
Он громко рассмеялся при мысли о том коварном объявлении, которое толкнуло Эрин к нему.
Оно начиналось словами: "Любит музыку, любит танцевать".
2. ВТОРНИК, 19 ФЕВРАЛЯ
Холодно. Слякотно. Сыро. Ужасное движение. Но все это не имеет значения. Так хорошо снова быть в Нью-Йорке.
Дарси с удовольствием сбросила пальто, поправила руками волосы и взглянула на почту, аккуратно разложенную на письменном столе. Бев Ротхаус, худая, целеустремленная умная студентка вечернего отделения в Школе дизайна Парсонс и незаменимый секретарь Дарси, разложила всю кучу бумаг в порядке их важности.
- Счета, - указала она на правую крайнюю стопку. - Дальше квитанции денежных поступлений. Полно.
- Надеюсь, хватит, - согласилась Дарси.
- Вполне прилично, - подтвердила Бев. - Вот там - то, что просили тебе передать. Хотят, чтобы ты взялась за две квартиры, их собираются сдавать. Ты знала, что делаешь, когда занялась подержанной мебелью.
Дарси засмеялась. "Сэнфорд и сын". Это про меня". "Уголок Дарси. Оформление интерьера по низким ценам" - значилось на двери ее офиса. Офис располагался в небоскребе Флэтайрон на Двадцать третьей улице.
- Как Калифорния? - спросила Бев.
Дарси с удивлением услышала нотки благоговения в голосе молодой женщины. На самом деле Бев хотела спросить: "Как твои мать и отец? Как с такими живется? Они на самом деле такие замечательные, как в кино?"
И тогда ответ, подумала Дарси, будет: "Да, они замечательные. Да, они чудесные. Да, я люблю их и горжусь ими. Просто я никогда не чувствовала себя уютно в их мире".
- Когда они уезжают в Австралию? - Бев спросила как бы между прочим.
- Они уже уехали. Я успела на самолет из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк после того, как их проводила.
Дарси удалось совместить визит к родителям с деловой поездкой на озеро Таху, где у нее был контракт на оформление интерьера типового высотного дома, который собирались продать по умеренной цене. Ее родители отправлялись в заграничное турне со своей пьесой. Они не увидятся по крайней мере полгода.
Она открыла термокружку с кофе, купленную в ближайшей закусочной, и уселась за письменный стол.
- Прекрасно выглядишь, - заметила Бев, - отличный костюмчик. Красное шерстяное платье с квадратным вырезом и такого же цвета жакет были одним из результатов вояжа по магазинам на Родео Дайв, на котором настояла ее мать.
"Такая хорошенькая девушка, как ты, дорогая, должна уделять одежде больше внимания, - суетилась мать. - Тебе нужно подчеркнуть эту чудесную воздушность". Как частенько говаривал отец, Дарси вполне могла бы позировать для портрета своей прапрабабушки по материнской линии, в честь которой ее и назвали. Та Дарси уехала из Ирландии к своему жениху, французу, офицеру, сражавшемуся в войсках Лафайета. И у той и у другой были те же широко посаженные глаза, скорее зеленые, чем карие, те же мягкие светло-каштановые волосы, отливающие золотом, тот же прямой нос.
"Мы чуть-чуть подросли с тех пор, - любила вставить Дарси. - Во мне сто семьдесят два сантиметра. Дарси Первая была малявка. Ей было проще выглядеть воздушной".
Тогда ей было всего шесть лет, но случайно услышанные слова директора навсегда врезались ей в память: "И как только двум таким красивым людям удалось произвести на свет этакого мышонка?"
Она прекрасно помнила, как стояла, онемев от обиды. Спустя несколько минут, когда мать захотела познакомить ее с кем-то из своих коллег: "А вот моя малышка Дарси", она закричала: "Нет!" и убежала. Потом она извинялась за грубость.
Сегодня утром, сойдя с трапа самолета в аэропорту Кеннеди, она забросила вещи на квартиру и, даже не переодевшись в джинсы и свитер, свою обычную униформу, поехала прямо в офис. Бев подождала, пока она не начнет пить кофе, и взяла в руки записку.
- Мне созвониться с ними?
- Я только позвоню Эрин.
Эрин сразу взяла трубку. По ее деловому тону Дарси поняла, что она уже сидит за своим рабочим столом. Прежде, когда они учились в колледже в Маунт Холиоук, они жили в одной комнате. Потом Эрин начала изучать ювелирное дело. Недавно она получила престижную премию Н.У.Эйера, как один из лучших молодых ювелиров.
Дарси тоже нашла себя в профессиональном смысле. Она четыре года пробовала себя в рекламном агентстве, прежде чем ее профессиональные интересы переключились с бухгалтерского дела на работу по оформлению недорогих интерьеров. Обеим было сейчас по двадцать восемь лет, и они оставались такими же близкими подругами, какими были еще тогда, когда жили вместе, учась в колледже.
Дарси представила себе Эрин, сидящую за рабочим столом, в джинсах и свободном свитере; ее рыжие волосы, должно быть, схвачены сзади заколкой или убраны в хвостик, сидит - ни на что не обращает внимания, вся в работе.
Как только она узнала голос Дарси, от ее делового тона не осталось и следа, она радостно вскрикнула.
- Ты занята, - сказала Дарси, - я не буду тебя отвлекать. Просто хотела доложить, что прибыла, и, конечно, узнать, как там Билли.
Билли, отец Эрин, последние три года жил в доме инвалидов в Массачусетсе.
- Да все так же, - ответила Эрин.
- А как колье? Когда я звонила в пятницу, мне показалось, у тебя были какие-то сложности. - Как раз после отъезда Дарси в прошлом месяце Эрин получила заказ от ювелирной фирмы "Бертолини" на изготовление колье из фамильных драгоценных камней заказчика. "Бертолини" была фирма такого же класса, как "Картье" и "Тиффони".
- Меня страшно пугало, что колье подведет. Работа и вправду оказалась очень непростой. Но теперь все в порядке. Я отдаю его сегодня утром, и хоть и неудобно самой так говорить, но получилось здорово. А как Бель-Эйр?
- Восторг. - Они обе расхохотались, затем Дарси сказала:
- Введи меня в курс нашей программы знакомств.
Нона Робертс, редактор кабельного канала компании Хадсон, подружилась с Дарси и Эрин в оздоровительном спортивном клубе. Нона готовила документальный фильм на материале газетных объявлений о знакомствах фильм о людях, которые дают подобные объявления и отвечают на них, об их личном опыте, отрицательном или положительном. Нона попросила Дарси и Эрин ей помочь и для этого ответить на несколько объявлений. "Совершенно не обязательно встречаться с кем-нибудь больше одного раза, - убеждала она, половина наших, с телевидения, занимаются этим и после ужасно забавляются. И потом, кто знает, может быть, вам попадется что-нибудь потрясающее. В общем, подумайте".
Эрин, обычно более склонная к авантюрам, чем Дарси, на этот раз вдруг уперлась. Дарси уговаривала ее, объясняя, что все это может быть ужасно весело. "Мы же не будем давать собственные объявления, - убеждала она, мы просто ответим на некоторые, если они нам покажутся интересными. Адреса не дадим, только телефоны. Будем встречаться на людях. Чего бояться-то?"
Они приступили к этому месяца полтора назад. До отъезда на озеро Таху и в Бель-Эйр у Дарси хватило времени только на одно свидание. Тот мужчина написал, что его рост сто восемьдесят пять сантиметров. Потом она говорила Эрин, что он, должно быть, измерял свой рост, забравшись на стремянку. Кроме того, он заявил, что является агентом по рекламе, но, когда Дарси в разговоре с ним обронила несколько названий фирм и агентств, стало ясно, что он абсолютно не в курсе. "Врун и жулик", - сообщила она Эрин и Ноне. Теперь, предвкушая удовольствие, Дарси попросила Эрин рассказать о ее самых последних знакомствах.
- Потерпи, услышишь обо всем этом завтра вечером, когда соберемся все вместе, - сказала Эрин. - Я все записываю подробно в том блокноте, который ты подарила мне на Рождество. Могу сказать только, что с момента нашего последнего разговора я ходила еще на два свидания. Всего получается восемь свиданий за последний три недели. Ерунда все это, они ровным счетом ничего из себя не представляют. С одним, как оказалось, мы уже встречались раньше. Еще один, правда, мне очень понравился, но, как и следовало ожидать, больше не позвонил. Сегодня вечером у меня тоже свидание. По голосу вроде ничего, но кто знает, поживем - увидим.
Дарси усмехнулась:
- Кажется, я не много потеряла. А на сколько объявлений ты ответила за меня?
- Да штук десять. Я подумала, будет забавно послать и твой и мой ответ на одни и те же объявления. Потом можем сравнить свои записи, если эти придурки позвонят.
- Отличная идея. А где ты сегодня встречаешься с этим сокровищем?
- В баре на площади Вашингтона.
- Чем он занимается?
- Юрист из акционерного общества. Он из Филадельфии. Переводится сюда. Завтра вечером ты как, свободна?
- Конечно. - Они собирались поужинать вместе с Ноной.
- Я рада, что ты вернулась в город, Дарс, - тон Эрин изменился, - я соскучилась.
- Я тоже, - тепло ответила Дарси. - Ну ладно, пока. - Она уже хотела попрощаться, потом вдруг почему-то спросила:
- А как зовут этого кота в мешке?
- Чарлз Норт.
- Звучит. Ну желаю хорошо провести время, Эрин, моя Эрин [Эрин (Ирин) - древнее название Ирландии]. - Дарси повесила трубку.
Бев терпеливо ожидала с бумагами в руках. Теперь в ее голосе прозвучала откровенная зависть.
- Вы прямо как школьницы становитесь, когда общаетесь друг с другом. Вы ближе, чем сестры. А если взять нас с сестрой, так, я думаю, вы гораздо ближе.
- Ты совершенно права, - спокойно сказала Дарси.
Аукцион в галерее Шеридан по Семьдесят восьмой улице сразу к востоку от Мэдисон авеню, был в самом разгаре. Распродажа обстановки и утвари огромного загородного дома Мэйсона Гейтса, недавно скончавшегося нефтяного барона, привлекла толпы бизнесменов и коллекционеров.
Крис Шеридан наблюдал за происходящим, сидя в дальнем углу комнаты. Он с удовольствием размышлял о том, что отвоеванная им честь распродажи этой коллекции поставила его фирму в один ряд с Сотби и Кристи. Великолепнейшая мебель эпохи королевы Анны; живописные полотна, ценные не столь мастерством создателей, сколь своей редкостью; старинное серебро Ревер, за которое, он не сомневался, будут предложены сумасшедшие цены.
В свои тридцать три года Крис Шеридан выглядел скорее проворным полузащитником, кем он и был в колледже, чем ведущим специалистом по антикварной мебели. Прямая осанка подчеркивала его рост - сто девяносто три сантиметра. У него были широкие плечи и узкая талия. Лицо с мужественными чертами обрамляли светлые волосы. Взгляд голубых глаз был располагающим и дружелюбным, однако, как отлично знали его конкуренты, этот взгляд мог быстро стать острым и проницательным.
Скрестив на груди руки, Крис наблюдал заключительную стадию борьбы за бюро Доминико Кучи 1683 года, отделанное филенками из pietra dura и по центру инкрустированное камнями. Хотя это бюро было меньше по размеру и менее изысканно, чем пара, выполненная Кучи для Людовика XIV, оно все-таки представляло собой великолепное произведение искусства, и, как он знал, именно такое отчаянно хотелось приобрести музею Метрополитен.
По мере того как торговля между двумя крупными игроками, компанией Метрополитен и представителем японского банка, продолжалась, в зале становилось все тише. Крис почувствовал, как кто-то прикоснулся к его руке и, недовольно нахмурившись, обернулся. Это была Сара Джонсон, его помощница, искусствовед, которую он переманил из одного частного музея в Бостоне. Она выглядела обеспокоенной.
- Крис, боюсь, что-то случилось, - сказала она. - Тебе звонит мать, хочет срочно поговорить. Кажется, она чем-то расстроена.
- Все эта чертова передача! - Крис направился к двери, резко распахнул ее и, проскочив мимо лифта, взбежал по ступенькам.
Месяц назад в популярном телесериале "Невыдуманные преступления" был показан отрывок, посвященный нераскрытому убийству сестры-двойняшки Криса, Нэн. Это было в Коннектикуте. Каждое утро Нэн бегала неподалеку от их дома в Дэриене. Тогда ее и задушили. Ей было девятнадцать лет. Несмотря на яростный протест Криса телевизионщики отсняли дом и участок и даже имитацию сцены убийства Нэн в лесочке, где было обнаружено ее тело.
Он умолял мать не смотреть эту передачу, но она настояла, и они смотрели ее вместе. Режиссерам удалось найти молодую актрису, удивительно похожую на Нэн. Телезрители могли видеть, как Нэн бежит; как из-за прикрытия деревьев за ней кто-то наблюдает; как он заговаривает с ней; как она пытается убежать; как убийца хватает ее, душит, снимает с ее правой ноги кроссовку и надевает туфельку на высоком каблуке.
Сочный голос диктора, читавшего текст за кадром, непонятно почему, звучал испуганно. "Кто оказался на пути прекрасной талантливой Нэн Шеридан? Знала ли она его? Они вместе с братом-близнецом праздновали свой день рождения в семейном поместье как раз накануне случившегося. Стал ли убийцей кто-нибудь, кого Нэн знала? Кто, возможно, поднимал бокал в ее честь за праздничным столом? Никто за эти пятнадцать лет не смог предоставить ни малейшей информации, которая помогла бы раскрыть это кошмарное преступление. Оказалась ли Нэн Шеридан случайной жертвой маньяка или ее смерть была актом личной мести?"
Затем следовали завершающие кадры. Дом и участок в разных ракурсах. Телефон, по которому можно позвонить, "если вы обладаете какой-то информацией". В конце крупным планом показали фотографию тела Нэн, сделанную на месте убийства. Нэн лежала на земле, руки сложены на животе, на левой ноге кроссовка, а на правой - туфелька с блестками.
И заключительная фраза: "Где же вторая кроссовка? Где же вторая изящная вечерняя туфелька? Хранит ли их еще убийца?"
Грета Шеридан смотрела передачу с сухими глазами. Когда она закончилась, Грета сказала: "Крис, я столько раз прокручивала все это у себя в голове. Вот почему я хотела посмотреть этот фильм. Я перестала нормально соображать после смерти Нэн, разучилась думать. А ведь Нэн так часто рассказывала мне о школе. Я... я вот что подумала: если я посмотрю эту передачу, может быть, я смогу вспомнить что-нибудь важное. Помнишь день похорон? Огромная толпа. Вся эта молодежь из колледжа. Помнишь, шеф Хэриман сказал, что он убежден - ее убийца находится здесь, среди тех, кто пришел на похороны. Помнишь, как они установили камеры, чтобы заснять всех, кто пришел на прощание и в церковь?" И вдруг, как будто ее наотмашь ударили по лицу, Грета Шеридан разразилась душераздирающими рыданиями. "Та девочка так похожа на Нэн, правда? Ах, Крис, мне так не хватало ее все эти годы. Отец был бы еще жив, если бы она была с нами. Его сердце в конце концов не выдержало горя".
"Лучше бы я изрубил топором все телевизоры в доме, чем дал матери посмотреть эту проклятую передачу", - думал Крис, стремительно шагая по коридору к своему кабинету. Он схватил трубку и нервно забарабанил по столу пальцами левой руки.
- Что случилось, мама?
В голосе Греты Шеридан слышалась растерянность и испуг.
- Крис, извини, что беспокою тебя во время аукциона, но только что принесли очень странное письмо.
Еще одно последствие этой гнусной передачи, взорвался Крис. Эти дурацкие письма. Кто только их ни писал - начиная психами, предлагающими провести спиритические сеансы, и кончая людьми, выпрашивающими деньги за обещание молиться.
- Ну зачем ты читаешь всю эту чушь? - говорил он. - Ты же мучаешь себя.
- Крис, это письмо не такое. Тут написано, что в память о Нэн вечером 19 февраля умрет еще одна девушка, танцовщица из Манхэттена. И точно так же, как умерла Нэн. - Грета Шеридан заговорила громче: - Крис, а что, если это серьезно? Мы можем что-нибудь сделать? Мы можем кого-нибудь предупредить?
Дуг Фокс надел галстук, тщательно завязал узел и стал внимательно рассматривать себя в зеркале. Вчера он ходил на массаж лица, и кожа его заметно посвежела. Благодаря укладке его редеющие волосы казались густыми, а оттеночный шампунь совершенно скрывал легкую седину, пробивающуюся на висках.
"Симпатичный парень", - убедился он, с удовлетворением отметив, как накрахмаленная белая сорочка облегает его мускулистый торс и стройную талию. Он потянулся за пиджаком, тонкая шотландская шерсть была приятна на ощупь. Темно-синяя ткань в узкую полоску отлично сочеталась с мелким красным рисунком на французском галстуке. С ног до головы он выглядел именно так, как и должен выглядеть преуспевающий банкир, уважаемый гражданин Скарсдейла, верный супруг Сьюзан Фроли Фокс, отец четырех очаровательных отпрысков.
Никому бы и в голову не пришло заподозрить, подумал Дуг с удовлетворением, что он ведет и другую жизнь, жизнь холостого свободного художника с квартирой в Лондон Террас на Двадцать третьей улице в западной части города, где, слава Богу, никто никого не знает, да уголком в Полинге, да новым комби "вольво".
Дуг последний раз взглянул на себя в большое зеркало, поправил уголок платка, выглядывающего из кармана. Осмотревшись вокруг и убедившись, что ничего не забыл, он направился к двери. Спальня его всегда раздражала. Черт знает что, эту комнату оформлял один из лучших дизайнеров, тут стоит старинная французская мебель, а Сьюзан каким-то образом умудряется превращать ее в некое подобие чулана. На пуфике грудой навалена одежда, серебряные безделушки в беспорядке раскиданы по всему туалетному столику, к стене прикреплены детские рисунки. "Скорее бы выбраться отсюда", подумал Дуг.
На кухне царил обычный бедлам. Тринадцатилетний Донни и двенадцатилетняя Бет запихивали в рот еду. Сьюзан подгоняла их на автобус. Малыш в мокрых штанишках ковылял по кухне, хватаясь за все липкими ручонками. Триш ныла: она не хочет сегодня идти в детский сад, а хочет остаться дома и смотреть с мамой передачу "Все мои дети".
Сьюзан была в старом фланелевом халате, надетом на ночную рубашку. Когда они поженились, она была очень хорошенькой. А теперь так опустилась. Она улыбнулась Дугу и налила ему кофе.
- Будешь блинчики или еще что-нибудь?
- Нет. - И когда прекратят его закармливать? Малыш попытался обнять ногу Дуга, и тот едва успел отскочить. - Черт возьми, Сьюзан, если уж ты не можешь содержать ребенка в чистоте, следи, по крайней мере, чтобы он не крутился вокруг меня. Я не могу прийти на службы весь залапанный.
- Автобус! - завопила Бет. - Мам, пока. Пап, пока.
Донни схватил учебники.
- Папа, ты сможешь прийти сегодня к нам не соревнования по баскетболу?
- Меня не будет дома допоздна, сынок. Важное совещание. В следующий раз обязательно, обещаю.
Три минуты спустя Дуг в "мерседесе" ехал к вокзалу. В его ушах все еще стоял упрек Сьюзан: "Постарайся не слишком поздно". Дуг почувствовал, как постепенно спадает напряжение. В тридцать шесть лет связан по рукам и ногам семьей - толстой женой и четырьмя неугомонными детьми, и домом в пригороде. Вот она, американская мечта. В двадцать два, когда он женился на Сьюзан, ему казалось, он делает великолепную партию.
К сожалению, жениться на дочери человека с деньгами - не то же самое, что жениться на деньгах. Отец Сьюзан был скряга. Одалживай, но не давай. Этот девиз вполне можно было написать у него на лбу. Не то, чтобы он не любил детей или не заботился о Сьюзан. Просто не надо было ему так рано обзаводиться семьей. Он не успел насладиться свободой. Жизнь его в качестве Дугласа Фокса, преуспевающего банкира, уважаемого гражданина Скарсдейла, - сплошная скука.
Он припарковал машину и побежал на поезд, утешая себя мыслью, что его жизнь в качестве Дуга Филдза, холостого художника, охотника до знакомств по объявлениям, полна приключений и тайн, и, когда возникают темные желания, всегда есть возможность их удовлетворить.
3. СРЕДА, 20 ФЕВРАЛЯ
Ровно в полседьмого в среду вечером Дарси приехала в офис Ноны Робертс. У нее была деловая встреча с клиентом на Риверсайд Драйв, и она позвонила оттуда Ноне, предложив вместе доехать до ресторана на такси.
Офис Ноны представлял собой тесную комнатушку, одну из многих таких же комнатушек на десятом этаже здания компании кабельного телевидения Хадсон. В ней был видавший виды дубовый письменный стол, заваленный бумагами, несколько шкафов с папками, ящики, которые полностью никогда не закрывались, полки со справочниками и пленками, весьма нерасполагающего вида диван и крутящийся стул, на котором, насколько Дарси знала, уже давно невозможно было крутиться. Цветок на узком подоконнике, который Нона всегда забывала вовремя поливать, безжизненно поник.
Нона любила свой кабинет. А Дарси не переставала про себя удивляться, как это можно сюда запихнуть такое немыслимое обилие вещей. Когда она приехала, Нона говорила по телефону, и Дарси вышла поискать воды для цветка.
- Он просит пощады, - сказала она, вернувшись.
Нона только что закончила разговор. Она вскочила, чтобы обнять Дарси. "У меня цветы не живут". На ней был шерстяной костюм цвета хаки, плотно облегающий ее миниатюрную фигурку. Талию подчеркивал узкий кожаный ремешок с золотой пряжкой в виде соединенных рук. Ее светло-русые волосы с легкой проседью были ровно подстрижены и едва достигали середины шеи. Живое лицо можно было назвать скорее интересным, чем красивым.
Дарси с радостью отметила, что сейчас боль почти совсем уступила место едкой иронии. Недавний развод оказался для Ноны серьезным ударом. Как она выразилась: "Довольно тяжело подходить к сорока, когда муж променял тебя на двадцатилетнюю нимфетку".
- Я тут провозилась, - извинилась Нона. - Мы встречаемся с Эрин в семь?
- Между семью и четвертью восьмого, - ответила Дарси, пытаясь отщипнуть засохшие листья с цветка.
- Отсюда ехать пятнадцать минут, если я брошусь под первое свободное такси. Отлично. Мне надо еще кое-что сделать, прежде чем мы уйдем. Пойдем со мной, посмотришь, как телевидение проявляет сострадание.
- А оно его проявляет? - Дарси взял свою сумочку.
Все офисы располагались вокруг большого центрального зала, где за столами сидели секретарши и сценаристы. Гудели компьютеры, стучали факсы. В конце зала диктор перед камерой делал обзор последних новостей. Нона, не останавливаясь, поздоровалась сразу со всеми.
- В этом сумасшедшем доме все, у кого нет семьи, отвечают для меня на объявления. Я, по правде говоря, подозреваю, что некоторые семейные тоже втихаря играют в эти игры.
Она провела Дарси в просмотровую и познакомила с Джоан Най, миловидной блондинкой, которой нельзя бы дать больше двадцати двух.
- Джоан занимается некрологами, - объяснила она. - Она только что обновила один важный некролог и хочет, чтобы я взглянула. - Она повернулась к Най. - Не сомневаюсь, у тебя все отлично получилось, добавила она ободряюще.
Джоан вздохнула.
- Надеюсь, - сказал она и нажала на кнопку, - лента закрутилась.
На экране крупным планом появилось лицо Эн Бушар, известной кинозвезды. Приятный голос Гэри Финча, ведущего телекомпании Хадсон, звучал сообразно случаю, приглушенно: "Эн Бушар была удостоена первого Оскара в возрасте девятнадцати лет за роль в фильме "Опасный путь", который стал классикой 1928 года. Она в нем снялась вместо заболевшей Лилиан Маркер..."
После небольших отрывков из фильмов с Эн Бушар, где она сыграла свои лучшие роли, рассказывалось об основных моментах ее личной жизни: семь браков, дома, нашумевшие баталии с представителями студий, выдержки из бесчисленных интервью на протяжении всей ее карьеры, ее эмоциональная реакция на признание публики: "Я была счастлива. Меня любили. И я вас всех люблю".
Фильм закончился.
- А я не знала, что Эн Бушар умерла, - воскликнула Дарси. - Господи, мама только на прошлой неделе разговаривала с ней по телефону. Когда это случилось?
- А это еще не случилось, - сказала Нона. - Мы так же, как и газеты, готовим некрологи знаменитостей заранее. И мы их периодически освежаем. Последнее "прости" Джорджу Бернсу мы перерабатывали двадцать два раза. Когда неизбежное случается, нам остается только приделать самое начало. Мы называем это весьма неприлично - "Клуб Тю-тю".
- "Клуб Тю-тю"?
- Ага. Мы все подчищаем и говорим "тю-тю". - Она повернулась к Най. Потрясающе. Я просто глотаю слезы. Кстати, ты больше не отвечала на объявления?
Най усмехнулась.
- С тебя приходится, Нона. На днях у меня было свидание с одним типом. Естественно, попала в пробку. Припарковала машину во втором ряду, побежала предупредить его, что сейчас вернусь. Кинулась обратно - а там полицейский выписывает штраф. Нашла наконец стоянку за несколько кварталов, а когда вернулась...
- Его уже не было, - предположила Нона.
Глаза Най широко раскрылись.
- Откуда ты знаешь?
- Потому что мне уже про такие штучки рассказывали. Не принимай это на свой счет. Ну все, нам пора бежать. - В дверях Нона обернулась: - Дай мне квитанцию. Я займусь этим.
Пока они ехали в такси, Дарси думала, что же это заставляет людей проделывать такое. Может быть, Най показалась слишком юной мужчине, с которым должна была встретиться? Но ведь, отвечая на объявление, она наверняка указала свой возраст. Может быть, Най не соответствовала тому образу, который он себе нарисовал?
Эта мысль не давала ей покоя. Такси, то и дело притормаживая, пробиралось по запруженной машинами Семьдесят второй улице. Она поделилась с Ноной своими сомнениями:
- Когда мы начали отвечать на объявления, я относилась к этому, как к шутке. Теперь не знаю. Ведь идешь на свидание с совершенно незнакомым человеком, о котором ничегошеньки не знаешь, - не то, что, когда тебя знакомят с лучшим другом брата подруги. Ты можешь себе представить, чтобы на это пошел кто-нибудь из твоих знакомых мужчин? Даже если почему-то человеку, который встречался с Най, не понравилось, как она одета или причесана, он мог просто заказать чего-нибудь выпить и объяснить, что торопится на самолет. И сам бы отделался быстренько, и ее бы не оставил в дурочках.
- Дарси, уж если на то пошло, - ответила Нона, - судя по тому, что мне рассказывают, большинство из тех, кто дает объявления или отвечает на них, - люди со странностями. А еще больше пугает то, что как раз сегодня я получила письмо от сотрудника ФБР, который слышал о передаче и хочет поговорить со мной. Он предлагает включить в передачу предупреждение о том, что эти объявления - прямой шанс для сексуальных извращенцев.
- Очень мило!
Как всегда в "Белла Вита" было по-домашнему уютно. Войдя, они почувствовали знакомый чудесный запах чесночного соуса. В зале стоял негромкий гул голосов и слышался смех. Адам, хозяин, поприветствовал их.
- А, прекрасные дамы. Ваш столик, - он указал на стол у окна.
- С минуты на минуту должна подойти Эрин, - сказала ему Дарси, когда он их усадил. - Странно, что ее еще нет. Она всегда так пунктуальна, у меня даже комплекс развивается.
- Может, она попала в пробку, - сказала Нона. - Давай закажем вина, она наверняка будет шабли.
Через полчаса Дарси поднялась из-за стола.
- Пойду позвоню Эрин. Может быть, когда она отдавала колье, которое делала для "Бертолини", срочно потребовались какие-то доработки. Это единственное, что я могу себе представить. А когда она работает, то забывает обо всем на свете.
У Эрин был включен автоответчик. Дарси вернулась к столу, она увидела, как на лице Ноны отразилось ее собственное беспокойство.
- Я передала, что мы ждем ее здесь и чтобы она позвонила, если не сможет прийти.
Они заказали ужин. Дарси очень нравилось, как здесь готовят, но сегодня она едва сознавала, что ест. Она то и дело смотрела на дверь в надежде, что вот-вот влетит Эрин и замечательным образом объяснит свое опоздание.
Она не пришла.
Дарси жила на последнем этаже невысокого кирпичного дома на Сорок девятой улице в восточной части города. Нона - в кооперативном доме в Западном районе Сентрал Парк. Выйдя из ресторана, они взяли разные такси, пообещав друг другу сообщить, если узнают что-нибудь об Эрин.
Как только Дарси пришла домой, она сразу набрала номер Эрин. Позвонила еще час спустя, прежде чем лечь спать. На этот раз она говорила очень настойчиво:
- Эрин, я очень боюсь за тебя. Сегодня среда, двадцать три пятнадцать. Когда бы ты ни пришла, позвони.
Наконец Дарси заснула беспокойным сном. Когда в шесть утра она проснулась, ее первой мыслью было - Эрин так и не позвонила.
Джей Стрэттон любовался прекрасным видом, открывающимся из углового окна его квартиры на тринадцатом этаже в Уотерсайд Плаза на углу Двадцать пятой улицы и Ист Ривер Драйв: Бруклинский и Уильямсбургский мосты, перекинутые через Ист Ривер, справа были видны две одинаковые башни, за ними Гудзон. Поток машин, медленно агонизирующий в вечерний час пик, теперь продвигался довольно быстро. Было половина восьмого.
Джей нахмурился, и его и без того узкие глаза почти исчезли. Темные волосы, элегантно подернутые сединой, дорогая стрижка придавали его холеной внешности нарочито небрежный вид. Он знал, что начал полнеть в талии, и яростно занимался физкультурой. Он понимал, что выглядит несколько старше своих тридцати семи лет, но это также имело свои преимущества. Многие считали его необычайно привлекательным.
Безусловно, вдова газетного магната, которую он на прошлой неделе сопровождал в казино "Тадж Махал" в Атлантик-Сити, считала его красивым, хотя, когда он упомянул, что ему бы хотелось заказать для нее кое-что из драгоценностей, ее лицо окаменело. "Никаких, пожалуйста, сделок. Давай сразу договоримся".
Он выбросил ее из головы. Джей не любил тратить время зря. Сегодня он обедал в "Жокей-Клубе" и, пока ждал столик, завязал разговор с пожилой парой. Эштоны приехали на недельку в Нью-Йорк отметить сороковую годовщину свой супружеской жизни. Видимо, привыкшие ощущать себя уверенно дома, в Северной Каролине, они чувствовали себя несколько растерянно за пределами знакомого окружения и охотно вступили в беседу.
Супруг был весьма польщен вопросом Джея, поинтересовавшегося, не выбрал ли он еще подходящие украшения своей жене в качестве памятного подарка на их годовщину.
- Я все время говорю Фрэнсис: давай я тебе куплю какое-нибудь красивое дорогое украшение, но она говорит, что мы должны экономить деньги для Фрэнсис-младшей.
Джей предположил, что когда-нибудь в отдаленном будущем Фрэнсис-младшая, возможно, будет с удовольствием носить красивое колье или браслет и рассказывать своей собственной дочери или внучке, что это особая вещь, дедушкин подарок их бабушке.
- Так веками было принято в королевских семьях, - объяснил он, протягивая свою визитную карточку.
Зазвонил телефон, Джей поспешил взять трубку. Может быть, это Эштоны, подумал он.
Это был Альдо Марко, менеджер компании "Бертолини".
- Альдо, - воскликнул Джей, - я как раз собирался вам позвонить. Все хорошо, надеюсь?
- Все плохо, - ответил Марко ледяным тоном. - Когда вы познакомили меня с Эрин Келли, она произвела на меня самое благоприятное впечатление, и ее работа тоже. Эскиз колье был великолепен, и, как вам известно, мы дали ей драгоценные камни нашего клиента, чтобы она вставила их в свою оправу. Предполагалось, что колье будет доставлено сегодня утром. Мисс Келли не явилась на встречу и упорно не отвечает на все наши звонки. Мистер Стрэттон, я требую немедленно либо колье, либо камни моего клиента.
Джей облизнул губы. Он почувствовал, как его рука, держащая трубку, стала влажной. Он совсем забыл про колье. Он старался тщательно выбирать слова.
- Я встречался с мисс Келли неделю назад. Она показала мне колье. Оно прелестно. Видимо, здесь какое-то недоразумение.
- Это недоразумение заключается в том, что она не соизволила доставить колье, которое должно быть у клиента в пятницу вечером - у них помолвка. Повторяю, я требую, чтобы колье или драгоценные камни моего клиента завтра были у нас. Я считаю вас ответственным за тот или иной исход. Надеюсь, ясно?
В трубке послышались гудки.
В среду в пять часов Майкл Нэш принимал своего последнего пациента, Джералда Ренквиста. Ренквист ушел на покой с поста директора международной фармацевтической компании. Отставка заставила этого человека, чья жизнь была неотделима от козней и интриг управленческого аппарата, стать всего лишь сторонним наблюдателем.
- Я понимаю, что в общем-то мне повезло, - говорил Ренквист, - но я чувствую себя настолько не у дел. Даже жена тут мне повторила известную истину: "Я вышла замуж, чтобы делить с тобой горе и радость, но не обед".
- Вы ведь как-то готовились к пенсии, - осторожно предположил Нэш.
Ренквист засмеялся.
- Готовился. Все надеялся ее избежать.
"Депрессия", - подумал Нэш. Нечто вроде насморка при психических расстройствах. Он осознавал, что устал и не уделяет Ренквисту должного внимания. "Несправедливо, - сказал он себе. - Он платит мне, чтобы я его слушал". Все-таки без десяти шесть он закончил прием с чувством облегчения.
Как только Ренквист ушел, он засобирался домой. Его офис располагался на углу Семьдесят первой улицы и Парка, а его квартира - на двадцатом этаже того же здания. Он вышел в дверь, которая вела в холл у лифтов.
Новая соседка из квартиры 20-Б, блондинка чуть за тридцать, ждала лифт. Он не хотел ехать с ней, но подавил в себе раздражение. Откровенный интерес в ее взгляде был неприятен, как и настойчивые приглашения зайти выпить.
Эта же проблема часто возникала у Майкла Нэша и с пациентками. Он словно читал их мысли. Симпатичный, разведен, без детей, еще нет сорока, только руку протяни. Мягкая сдержанность стала его второй натурой.
По крайней мере, сегодня соседка не повторила приглашение. Может быть, она поняла наконец. Когда они вышли из лифта, он пробормотал: "Всего доброго".
Любовь к порядку во всем сказывалась и на его жилище. Два одинаковых дивана в гостиной были обиты такой же льняной тканью цвета слоновой кости, как и стулья вокруг дубового стола в столовой. Этот стол он купил на аукционе антикварной мебели в Бакс Каунти. Рисунок на коврах перекликался с геометрическими фигурами обивки. Книжные шкафы вдоль стены, цветы на подоконнике, старинный умывальник времен колониальных войн, который он использовал вместо бара, изящные безделушки, привезенные из заграничных поездок, хорошие картины. Удобная приятная комната.
Кухня и кабинет были расположены слева от гостиной, спальня и ванная - справа. Хорошая квартира и отличное дополнение к большому дому в Бриджуотере, некогда предмету гордости родителей. Нэш несколько раз едва устоял, чтобы не продать дом, но его останавливала мысль, что ему будет не хватать прогулок верхом в выходные.
Он скинул пиджак и некоторое время раздумывал, досмотреть ли конец программы шестичасовых новостей или послушать новый компакт-диск, симфонию Моцарта. Победил Моцарт. Как только зазвучала знакомая тема первой части симфонии, раздался звонок в дверь.
Нэш сразу догадался, кто это. Делать нечего, пришлось открыть. В дверях стояла соседка с ведерком для льда в руках - известный способ, описанный во многих романах. Слава Богу, он не успел еще себе налить. Он дал ей лед, объяснил, что ну никак не может составить ей компанию, собирается уходить, и проводил ее до дверей. Она ушла, все еще бормоча "как-нибудь в следующий раз". Он подошел к бару, налил себе сухого мартини и досадливо встряхнул головой.
Сидя на диване у окна, он протягивал приятный мягкий мартини и думал о молодой особе, с которой они должны были поужинать в восемь часов. Ее ответ на его объявление очень его позабавил.
Издатель был в восторге от первой части книги, над которой он работал. В ней он анализировал мотивы, заставляющие людей давать такие объявления, либо отвечать на них, их психическое состояние, полеты фантазии, в которые они пускаются, описывая самих себя.
Рабочее название книги было "Объявления о знакомствах: потребность общения или уход от реальности?"
4. ЧЕТВЕРГ, 21 ФЕВРАЛЯ
Дарси сидела за столиком на диване и пила кофе, глядя невидящими глазами в окно, выходящее в парк. Сейчас деревья голые, кое-где лежит нерастаявший снег - не то, что летом, когда аллеи выметены, газоны подстрижены, клумбы идеально ухожены. Среди знатных владельцев этих невысоких престижных частных домов, выходящих задней стороной в парк, были и Ага Хан, и Кэтрин Хэпберн.
Эрин любила приходить сюда, когда все расцветало. "С улицы нельзя даже представить себе, что здесь есть парк, - любила она повторять, - как же тебе повезло, Дарси, что ты нашла это место".
Эрин, где она? Как только Дарси проснулась и осознала, что Эрин так и не позвонила, она связалась с домом инвалидов в Массачусетсе. Самочувствие мистера Келли остается прежним. Полукоматозное состояние может развиваться без видимых изменений, хотя он заметно слабеет. Нет, его дочь сюда не вызывали. Дежурная сестра не знает, звонила ли Эрин, как обычно, вчера вечером.
"Что делать?" - вслух произнесла Дарси. Заявить, что она пропала? Позвонить в полицию и навести справки о несчастных случаях?
Внезапная догадка заставила ее вздрогнуть. А что, если с Эрин что-нибудь случилось прямо в квартире? У нее была привычка раскачиваться на стуле, когда она старалась сосредоточиться. Вдруг она все это время лежит там без сознания!
Она собралась за три минуты - переоделась в свитер и брюки, схватила куртку и перчатки. Несколько минут ей пришлось понервничать, ожидая такси на Второй авеню.
- Улица Кристофер, 101, и пожалуйста, побыстрее.
- Все просят "побыстрее". А я говорю - не спешите, проживете дольше, - подмигнул таксист, глядя на нее в зеркало заднего вида.
Дарси отвернулась. У нее не было настроения пускаться в болтовню с шофером. И почему ей сразу не пришла в голову мысль о несчастном случае? В прошлом месяце, как раз накануне отъезда в Калифорнию, Эрин как-то забежала к ней поужинать. Они смотрели программу новостей. В одной рекламе показывали беспомощную старуху: она упала, не могла сама подняться и вызвала помощь, прикоснувшись к специальной пластинке "вызов" на цепочке, которую носила на шее. "Через пятьдесят лет и мы такими будем", - сказала Эрин. Она застонала, пародируя рекламу: "Помогите, помогите! Я упала, не могу подняться!".
Гас Боксер, консьерж дома 101 по улице Кристофер, всегда обращал внимание на хорошеньких женщин. Вот почему, когда настойчивый звонок заставил его поспешить в коридор, его хмурая физиономия быстро приняла угодливое выражение.
То, что он увидел, ему понравилось. Светло-каштановые волосы посетительницы слегка растрепались от ветра. Они падали ей на лицо, напоминая ему о фильме "Озеро Вероника", который он частенько смотрел допоздна. Ее кожаная куртка до бедер была старой, но дорогой, такие шикарные вещи Гас научился безошибочно отличать еще со времен работы в Гринвич Виллидж.
Его одобрительный взгляд задержался на ее длинных стройных ногах. Наконец он понял, откуда знает ее. Он видел ее пару раз с жиличкой из 3-Б, Эрин Келли. Боксер открыл входную дверь и отступил. "К вашим услугам", произнес он, как ему показалось, со всем возможным обаянием.
Дарси прошла мимо него, стараясь не показать своей неприязни. Иногда Эрин жаловалась на этого шестидесятилетнего казанову в грязных тренировочных штанах. "У меня от его вида мурашки бегают, - частенько говорила она. - Мне страшно не нравится, что у него есть запасной ключ от моей квартиры. Однажды я вошла и увидела его там, он начал нести какую-то чушь о протечке в стене".
"А вещи никогда не пропадали?" - спросила Дарси.
"Нет. Все драгоценности, с которыми я работаю, я держу в сейфе, а больше красть нечего. Самое противное - что он все время заигрывает. А, ладно. Когда я дома, то закрываюсь на задвижку. Зато квартира дешевая. Он, может быть, и не опасен".
Дарси сразу перешла к делу.
- Я беспокоюсь об Эрин Келли, - сказала она Боксеру. - Мы договорились встретиться вчера вечером, но она не пришла. Она не отвечает на звонки. Мне нужно заглянуть к ней в квартиру. Может быть, с ней что-то случилось.
Боксер искоса взглянул на нее.
- Вчера с ней было все в порядке.
- Вчера?
Дряблые веки нависли над поблекшими глазами. Он стоял с приоткрытым ртом, облизывая губы и морща лоб, пытаясь собраться с мыслями.
- А, нет, постойте-ка. Я... это, видел ее во вторник. После обеда. Она пришла из магазина. - Тут он вставил: - Я предложил донести ей сумки наверх.
- Так, это было во вторник днем. Вы видели, как она выходила или возвращалась во вторник вечером?
- Не-а, не могу такого сказать. Но, послушайте, я вам не швейцар. У жильцов свои собственные ключи. Если доставляют покупки на дом, то ребята из магазина пользуются переговорным устройством.
Дарси кивнула. Прежде чем вызвать консьержа, она позвонила в квартиру Эрин, хотя и была уверена, что это бесполезно.
- Прошу вас, я боюсь, что-то произошло. Мне необходимо войти в ее квартиру. У вас есть ключ?
На его лице снова появилась кривая улыбка.
- Вообще-то я не пускаю никого в квартиру только потому, что им хочется войти. Но вас я видал с Келли. Я знаю, вы - подруги. Вы как она. Шикарная такая. Симпатичная.
Не обращая внимания на комплимент, Дарси поднималась наверх по мрачной, хотя и чистой лестнице. Замазанные там и сям пятна на темно-серых стенах, неровные плитки на ступенях. Попасть с такой лестницы в квартиру Эрин было все равно, что выйти из пещеры на дневной свет. Когда Эрин переехала сюда три года назад, Дарси помогала ей делать ремонт. Они наняли машину для перевозки грузов и совершили набег в Коннектикут и в Нью-Джерси, где на распродажах можно было приобрести мебель по дешевке.
Стены они покрасили в чисто-белый цвет. Яркие индейские коврики прикрывали кое-где обшарпанный полированный паркет. Музейные репродукции в рамках висели над диваном, покрытым ярко-красным велюровым покрывалом; по нему были разбросаны разноцветные подушки.
Окна выходили на улицу. Даже при облачном небе в квартире было много света. На рабочем столе Эрин, у окна, были аккуратно разложены ее инструменты: фонарик, ручная дрель, напильничек и щипцы, зажимы для колец и пружинные пинцеты, паяльники, лекало, сверла. Дарси всегда было интересно смотреть, как Эрин работает, как ее тонкие пальцы умело обращаются с маленькими камушками.
Рядом со столом стоял высокий фармацевтический шкаф девятнадцатого века с несколькими десятками узких выдвижных ящичков, предмет гордости Эрин. За нижними ящичками скрывался потайной сейф. Легкий стул, телевизор и хорошая стереосистема довершали меблировку этой приятной комнаты.
Первое, что испытала Дарси, войдя в комнату, было чувство огромного облегчения. Здесь все было в порядке. Гас Боксер следовал за ней по пятам. Она быстро прошла на кухню, совсем маленькую, без окон. Кухню они покрасили в ярко-желтый цвет, а на стенах повесили декоративные полотенца в рамках.
Узкий коридор вел в спальню. Единственной мебелью в этой комнате размером со шкаф была железная кровать с медными шарами и небольшой платяной шкаф. Кровать застелена. Все как всегда.
На вешалке в ванной висели чистые сухие полотенца. Дарси открыла шкафчик. Она безошибочно определила, что зубная щетка Эрин, ее косметика и кремы - все было на месте.
Боксер начал проявлять нетерпение.
- По-моему, все нормально. Вы довольны?
- Нет. - Дарси вернулась в гостиную и подошла к рабочему столу. Автоответчик зарегистрировал двенадцать звонков. Она нажала на кнопку перемотки.
- Послушайте, я не знаю...
Она оборвала возражения Боксера:
- Эрин пропала. Вы понимаете? Пропала. Я собираюсь прослушать запись - может быть, она натолкнет меня на мысль, где она. Затем я хочу позвонить в полицию и навести справки о несчастных случаях. Вполне возможно, она в какой-нибудь больнице, без сознания. Вы можете остаться со мной или заняться своими делами. Что вы выбираете?
Боксер пожал плечами.
- Да ничего, наверное, если вы здесь останетесь одна.
Дарси повернулась к нему спиной, открыла сумочку и достала записную книжку и ручку. Заработал автоответчик, и она уже не слышала, как Боксер вышел. Первый звонок был записан во вторник в 18.45. Какой-то Том Шварц благодарил за ответ на объявление. Узнал об одном отличном недорогом ресторанчике. Может, поужинаем там? Он позвонит еще.
Эрин должна была встретиться с Чарлзом Нортом во вторник в семь часов недалеко от площади Вашингтона. Без четверти семь она наверняка уже ушла, подумала Дарси.
Следующий звонок был в 19.25. Майкл Нэш. "Эрин, я очень рад, что встретился с тобой, и надеюсь, ты будешь как-нибудь свободна вечером на этой неделе, мы можем вместе поужинать. Если будет возможность, позвони мне сегодня вечером". Нэш оставил свой домашний и рабочий телефоны.
В среду утром звонки начались в девять. Вначале обычные деловые звонки. То, что сказал Альдо Марко из компании "Бертолини", заставило Дарси затаить дыхание. "Мисс Келли, я разочарован, что вы не пришли на встречу, назначенную на десять часов. Мне необходимо посмотреть колье и убедиться, что в последнюю минуту не потребуется никаких доработок. Прошу вас, немедленно свяжитесь со мной".
Этот звонок был зарегистрирован в одиннадцать. Затем последовало еще три звонка от этого же человека, раздраженность и нервозность в его голосе возрастала с каждым разом. Были звонки самой Дарси и, кроме этого, еще один - по поводу заказа "Бертолини".
"Эрин, это Джей Стрэттон. Что происходит? Марко не дает мне покоя с этим колье и считает, что я отвечаю за все, раз я тебя порекомендовал".
Дарси знала, что Стрэттон - это ювелир, который порекомендовал работы Эрин компании "Бертолини". Его звонок был зарегистрирован около семи вечера в среду. Дарси хотела было уже стереть запись, но в последний момент передумала. Может быть, лучше оставить все как есть. Она посмотрела в справочнике телефон местного полицейского участка. "Я хочу заявить об исчезновении человека", - сказала она, когда там подняли трубку. Ей сообщили, что необходимо обратиться лично, такого рода заявления о взрослом дееспособном человеке по телефону не принимаются.
"Я зайду туда по дороге домой", - решила Дарси. Она прошла на кухню и приготовила кофе, заметив, что единственный пакет с молоком не вскрыт. Эрин начинала день с чашки кофе и всегда пила с молоком. Боксер видел ее с покупками во вторник днем. Дарси заглянула в мусорное ведро под раковиной. Там был какой-то мусор, но пустого пакета из-под молока не было. "Вчера утром Эрин не было дома, - подумала Дарси. - Она так и не вернулась во вторник вечером".
С чашкой кофе она вернулась к рабочему столу. Блокнот Эрин, где она записывала, что ей нужно сделать каждый день, хранился в верхнем ящике. Она пролистала его, начиная с сегодняшнего дня. Никаких деловых встреч. Вчера, в среду, их было две: "Бертолини" - в 10 утра; "Белла Вита" - в 7 веч. (Дарси и Нона).
В последние недели были отмечены свидания с мужчинами, имена которых были незнакомы Дарси. Обычно они происходили между пятью и семью часами. Чаще всего Эрин указывала место свидания: "О'Нил", "Микки Мэнтл", "П.Дж.Кларк", "Плаза", "Шератон"... - либо коктейль-холлы в гостиницах, либо известные бары.
Зазвонил телефон. "Хоть бы это была Эрин", - взмолилась Дарси, хватая трубку. "Алло".
- Эрин? - Мужской голос.
- Нет. Это Дарси Скотт. Подруга Эрин.
- Не знаете, как я могу найти Эрин?
Дарси захлестнуло отчаяние.
- Кто это?
- Джей Стрэттон.
Джей Стрэттон звонил по поводу драгоценностей "Бертолини". Что он там говорит?
- ...Если вы догадываетесь, где может быть Эрин, пожалуйста, передайте ей, что если они не получат колье, то обратятся в полицию.
Дарси быстро взглянула на кабинет. Она знала, что у Эрин шифр записан в записной книжке под именем компании, изготовившей сейф. Стрэттон продолжал говорить.
- Я знаю, что Эрин держит колье в сейфе у себя дома. Не могли бы вы проверить, вдруг оно там? - настаивал он.
- Подождите минутку. - Дарси прикрыла рукой трубку и подумала: "Господи, какая глупость!" И не у кого спросить совета. Но мысленно она спрашивала Эрин. Если колье в сейфе нет, это означает, что Эрин, возможно, оказалась жертвой ограбления, доставляя его "Бертолини". Если же оно там, то совершенно точно, с ней что-то случилось. Ничего не могло бы помешать Эрин вовремя доставить колье.
Она открыла записную книжку Эрин на букве Д. Рядом с названием "Дэлтон Сейф" стояли цифры.
- Я нашла шифр, - сказала она Стрэттону. - Приезжайте. Я не хочу открывать сейф Эрин без свидетелей. И если колье окажется там, я попрошу у вас расписку.
Он пообещал скоро приехать. Дарси положила трубку. Она решила, что попросит также присутствовать и консьержа. Она ничего не знала о Джее Стрэттоне кроме того, что слышала от Эрин: он ювелир, и именно от него она получила заказ "Бертолини".
Ожидая Стрэттона, Дарси просматривала папки Эрин. В папке "Программа знакомств" она обнаружила несколько страниц с объявлениями о знакомствах, вырванных из журналов и газет. На каждой странице было обведено несколько объявлений. Ответила на них Эрин, или только думала ответить? Дарси растерялась, отметив, что их по крайней мере два десятка. Какое из них дал Чарлз Норт, человек, с которым Эрин собиралась встретиться во вторник вечером, и есть ли оно здесь вообще?
Согласившись отвечать на объявления, они с Эрин принялись за дело методично. Они заказали недорогую почтовую бумагу, где значились только их имена. Каждая выбрала любимую фотографию, чтобы послать, если потребуется. Однажды они развлекались весь вечер - хохотали до упаду, сочиняя письма, которые и не думали отправлять. "Обожаю чистить, мыть, скрести, предложила Эрин, - мое хобби - стирка вручную. В наследство от бабушки мне досталась стиральная доска. Двоюродная сестра тоже хотела ее заполучить. Возник большой семейный скандал. Во время менструации у меня немножко портится характер, но вообще-то я очень хороший человек. Пожалуйста, позвоните скорее".
Наконец удалось составить, как им показалось, достаточно соблазнительные ответы. Когда Дарси уезжала в Калифорнию, Эрин сказала: "Дарс, я отправлю твои примерно за две недели до твоего возвращения. Я просто изменю парочку предложений, чтобы они подходили к конкретному объявлению".
У Эрин не было компьютера. Дарси знала, что она печатала ответы на своей электрической машинке, но ксерокопии не делала. Все основные сведения она записывала в блокнот, который носила в сумочке: номера объявлений, на которые отвечала, имена мужчин, которым звонила, впечатления о тех, с кем встречалась.
В такси Джей Стрэттон откинулся и прикрыл глаза. Из динамика у его правого уха ревел рок.
- Можно сделать потише? - крикнул он.
- Послушайте, вы хотите лишить меня права на музыку? - Водителю было едва за двадцать. Спутанные волосы свисали по шее сосульками. Он оглянулся, заметил выражение лица Стрэттона и, недовольно бормоча себе под нос, убавил звук.
Стрэттон почувствовал, что вспотел. Надо как-то провернуть это. Он пощупал карман. Расписки, полученные от Эрин за камни "Бертолини" и за бриллианты, которые он ей дал на прошлой неделе, лежали в бумажнике. Судя по голосу, Дарси Скотт - проницательная особа. Ему нельзя вызвать ни малейшего подозрения.
Консьерж, всегда проявлявший излишнее любопытство, должно быть, поджидал его. Когда Стрэттон подъехал, он уже стоял в холле. Видимо, он его узнал.
- Я провожу вас наверх, - сказал он, - я должен присутствовать, пока она открывает сейф.
Стрэттон выругался про себя, поднимаясь по лестнице за этим толстяком. Два свидетеля ему ни к чему. Когда Дарси открыла дверь, Стрэттону уже удалось придать своему лицу приятное и несколько озабоченное выражение. Он хотел было выразить Дарси сочувствие, но неподдельная тревога в ее глазах удержала его от банальностей. Ему оставалось только согласиться с ней, что, должно быть, случилось что-то ужасное.
"Умная девушка", - подумал он. Даже запомнила шифр сейфа. Она не собиралась никому выдать место, где Эрин хранила шифр. Ручка и блокнот были у нее наготове.
- Я хочу составить опись всего, что там есть.
Стрэттон демонстративно отвернулся, пока она набирала шифр. Когда она открыла дверцу, он склонился рядом с ней. Сейф был довольно глубоким. По полкам были разложены коробочки и мешочки.
- Давайте я буду все доставать оттуда и называть, - предложил он, - а вы - записывать.
Дарси заколебалась, потом поняла, что это разумное предложение. Он как-никак ювелир. Стрэттон задел ее рукавом. Она инстинктивно отодвинулась.
Стрэттон обернулся. Боксер закуривал сигарету и нервно затягивался, оглядывая комнату, видимо, в поисках пепельницы. Теперь или никогда, решил Стрэттон.
- Я думаю, вот в этом бархатном футляре Эрин и держит колье. Протянув к нему руку, он нарочно уронил на пол маленькую коробочку.
Дарси вскочила, увидев как блестящие камушки рассыпаются вокруг нее, и бросилась их собирать. Секунду спустя Стрэттон был подле нее, проклиная свою неуклюжесть. Они тщательно осмотрели все вокруг.
- Я уверен, мы все подобрали, - сказал он. - Это полудрагоценные камни, хороши для вечернего платья. Но самое главное... - Он открыл бархатный футляр. - Вот и "Бертолини".
Дарси разглядывала изумительное колье. Бриллианты, сапфиры, лунные камни, опалы, изумруды и рубины были вставлены в искусно выполненную оправу, напоминавшую ей средневековые драгоценности, которые она видела на портретах в музее Метрополитен.
- Прелесть, правда? - спросил Стрэттон. - Теперь вы понимаете, почему менеджер "Бертолини" был так расстроен при мысли, что с колье что-то произошло. Эрин необычайно талантлива. Ей не только удалось создать оправу, благодаря которой эти камни выглядят в десять раз дороже своей реальной стоимости, но и выполнить ее в византийском стиле. Семейство, заказавшее это колье, родом из России. Эти камни были единственной ценностью, которую они смогли вывезти, когда убегали в 1917 году.
Дарси представила себе, как Эрин сидит за этим рабочим столом, зацепившись за ножки стула носками туфель. Так она всегда сидела, когда они вместе готовили уроки в колледже. Дарси охватило безысходное отчаяние. Куда могла пойти Эрин по своей воле, не доставив колье вовремя?
"По своей воле - никуда", - решила она.
Прикусив дрожащие губы, она взяла ручку.
- Опишите его мне, пожалуйста, и, я полагаю, нам нужно отдельно указать каждый камень, чтобы не возникло подозрение, что чего-нибудь недостает.
Стрэттон доставал из сейфа оставшиеся мешочки, бархатные футляры и коробочки. Она обратила внимание, что он все больше волнуется. Наконец, он сказал:
- Я открою их все сразу, потом мы занесем их в опись. - Он посмотрел ей прямо в глаза. - Колье "Бертолини" здесь, а вот мешочка с бриллиантами, который я дал Эрин, на четверть миллиона долларов, здесь нет.
Дарси вышла из квартиры вместе со Стрэттоном.
- Я иду в полицейский участок, чтобы заявить об исчезновении Эрин, сказала она.
- Вы совершенно правы, - ответил Стрэттон, - я немедленно доставлю колье "Бертолини" и, если мы ничего за это время не узнаем об Эрин, через неделю свяжусь со страховой компанией по поводу бриллиантов.
Ровно в полдень Дарси вошла в помещение шестого участка по улице Чарлз. После ее настойчивых требований - "произошло что-то ужасное" - к ней вышел следователь. Это был высокий негр лет за сорок, с военной выправкой. Дин Томпсон - так он представился - сочувственно выслушал ее и попытался развеять ее опасения.
- Мы, правда, не можем принять заявление об исчезновении взрослой женщины только потому, что ее никто не видел день-два, - объяснил он. Это было бы нарушением права на свободу передвижения. Единственное, что я могу сделать, если вы оставите мне ее описание, так это проверить все зарегистрированные несчастные случаи.
Волнуясь, Дарси продиктовала. Рост 167,5 см, вес 57 кг, рыжеватые волосы, голубые глаза, двадцать восемь лет.
- Подождите, у меня в сумочке есть ее фотография.
Томпсон изучил фотографию и вернул ее Дарси.
- Очень красивая женщина. - Он попросил у Дарси визитную карточку и дал ей свою. - Будем держать друг друга в курсе.
Сьюзан Фроли Фокс, обнимая пятилетнюю Триш за плечи, вела ее к школьному автобусу, который должен был отвезти ее в детский сад. Триш упиралась. По ее несчастному личику было видно, что она вот-вот расплачется. Малыш, которого Сьюзан крепко прижимала к себе другой рукой, наклонился и дернул Триш за волосы. Это и оказалось последней каплей. Триш завопила.
Сьюзан прикусила губу, испытывая одновременно и раздражение и жалость.
- Он ведь не сделал тебе больно, а дома ты не останешься.
Водитель автобуса, почтенная женщина с ласковой улыбкой, сказала примиряюще:
- Ну же, давай, Триш. Сядешь рядом со мной? На переднем сиденье.
Сьюзан энергично помахала рукой и, когда автобус отошел, с облегчением вздохнула. Пересадив малыша на другую руку, она поспешила домой. Штукатурка со стен их кирпичного дома кое-где осыпалась. На газонах все еще лежал неубранный снег. Деревья безжизненно чернели на фоне серого неба. Через несколько месяцев буйно зацветет живая изгородь, и голые ветви ив свесятся каскадом листвы. Еще в детстве Сьюзан всегда наблюдала за ивами, ожидая первых признаков весны.
Она толкнула боковую дверь, подогрела бутылку малышу, отнесла его в комнату, поменяла пеленки и уложила спать. Наступило время, когда она была предоставлена самой себе - полтора часа до того, как он проснется. Она знала, что нужно много чего успеть сделать. Были не застелены кровати. На кухне царил беспорядок. Сегодня утром Триш захотела испечь печенье в формочках, и стол был все еще измазан маслом.
Сьюзан взглянула на противень и улыбнулась. Печенье выглядело восхитительно. Если бы только Триш не капризничала так из-за садика. Скоро мар