Эпатажность журналистики – не свойство собственно журналистики. Пожалуй, можно сказать, что это – свойство любого массового зрелища, к которому журналистика преимущественно относится (особенно телевидение). Вернемся к теории Эйзенштейна, о которой мы говорили ранее. Режиссер утверждал, что характерный признак любого творчества – обращение к неизменной составляющей «от времен стародавних до времен самых современных, почти без учета стран, эпох и народов, проносящих свой первобытный облик, интересующий и волнующий вне и без наличия содержания»[113].
Исследуя, например, феномен циркового искусства, Эйзенштейн отмечает, что никакие попытки усложнить цирковое представление, наполнить его идеологией и сложным метафорическим содержанием, не дали результата. Аудитория проявляла интерес к примитивному зрелищу. Сложному, но примитивному. Да, заставить тигра встать на колени перед человекам сложно. Но в основе своей – примитивно. Не об том ли мечтали наши пещерные предки? Да, пройти по канату невероятно тяжело, но «каждый, если не головою и памятью, то ушным лабиринтом и когда-то отбитыми локтями и коленями, помнит ту трудную полосу детства, когда почти единственным содержанием в борьбе за место под солнцем у каждого из ас ребенком была проблема равновесия при переходе от четвероногого стояния «ползунка» к гордому двуногому стоянию повелителя вселенной. Отзвук личной биографии ребенка, векового прошлого всего рода и вида»[114].
Многие постановщики телевизионных шоу, в ответ на критику эстетов и интеллектуалов, часто отвечают: «Неужели вы думаете, что мы не понимаем, что делаем. Мы могли бы сделать сложнее, глубже. Но аудитории нужно другое». И в этом они будут отчасти правы. В шоу и массовом зрелище аудитории, действительно, нужно другое – то, что эпатирует и возвращает к древним переживаниям. Ибо те, кто находятся у экранов, погружаются в свое родовое прошлое. И каждый находящийся у телевизора психологически внедряет себя в такой тип сознания, «которому неведомо ярмо классовости в его создании и определении. Эти переживания сквозные, не связанные с эпохой – «универсальны, как универсален метод метафоры или синекдохи – как метод неизменных от Гомера до Маяковского, и как форма выражения одинаково близких и Пушкину, и Ацтеку, но по содержанию совсем несоизмеримых от года к году, от эпохи к эпохе… и от индивидуальности к индивидуальности, по-своему отражающей и преломляющей социальную действительность через свое собственное единичное внутри коллектива… сознание»[115]. Вот почему эпатажность журналистики будет неизменным ее свойством. И мы с вами будем по-разному ее оценивать, но изменить это свойство мы не сможем.
Однако стремление эпатировать публику часто в психологическом плане рождает негативные эффекты[116]. Не случайно сегодня в обороте телевизионщиков появилась такая категория, как «шок-шоу» - зрелище, основанное на апелляции к инстинктивным и атавистическим ощущениям аудитории. Думается, журналисту не стоит забывать, что негативное воздействие оказывает любое злоупотребление чем бы то ни было. И у востребованных эпатирующих материалов обязательно должна быть альтернатива, причем альтернатива эта должна быть не менее широкой и не менее разнообразной, чем сами эпатирующие сообщения.
Причина обращения журналистов к эпатирующим сообщениям не так прозрачна, как кажется.
- Почему журналисты создают шоковые материалы?
- Потому что аудитория интересуется ими.
- А почему аудитория проявляет интерес к такого рода материалам?
- Да потому что мы реагируем не на состояние покоя, не на состояние стабильности, а, в силу действия инстинкта самосохранения, в силу непроизвольности реакций, на моменты слома этой стабильности, на моменты превращения покоя в непокой. И чем более интенсивными будут эти состояния нестабильности, чем больше они будут отличаться от состояния покоя, тем больше зритель будет реагировать на него. «Сверхсильными «сигналами», чрезмерными раздражителями для человека с психологической точки зрения являются происшествия, связанные с болью, смертью, увечьями; картины горя, отчаяния; сцены насилия, издевательств, унижения; последствия стихийных бедствий, техногенных катастроф; а также ситуации неопределенности, угрозы и опасности, - словом, все то, что у каждого человека вызвало бы чувства страха, ужаса, беспомощности», - замечает Е.Е. Пронина[117].
- Так, может быть, журналисты и должны поступать таким образом?
- Это первый, и самый простой, «физиологический» путь. Конечно, эпатирующие сообщения часто принадлежат к группе так называемой дестабилизирующей информации, способной всколыхнуть общественное мнение и оказать значительное влияние на аудиторию. Однако последствия могут быть поистине ужасающими.
Первое, и самое очевидное – психическая травма, которая, по мнению психологов, выражается в первую очередь в утрате веры в возможность человека хотя бы отчасти контролировать свою жизнь, в утрате веры в ее упорядоченность, разумность. Таким образом разрушаются базовые человеческие иллюзии, необходимые для нормальной жизни человека в обществе и в мире вообще.
Другое, не менее страшное последствие заключается в том, что демонстрируемые модели, часто появляющиеся в СМИ, становятся фундаментом для формирования моделей поведенческих. Ведь последние формируются на основе тех моделей поведения, которые человек с детства видит чаще всего. И если все мы постоянно видим, как в нашу жизнь (а ребенок с трудом различает реальность и документальное изображение) вторгается насилие, как человеку удается получить то, что он хочет, с помощью агрессии, мы неизбежно будем примерять эти модели на себя. СМИ буквально превращаются в наших воспитателей и учителей. Известный французский культуролог Абрам Моль отмечает: «С появлением масс-медиа прежнее культурное достояние общества или индивида утрачивает свое значение. Даже базовая система образования, принятая в обществе, также перестает играть прежнюю роль. Для рядового человека гораздо большее значение имеет сегодня не сумма знаний, полученная в семье или колледже, а то, что он услышит по радио, увидит по телевизору или в кино, прочитает в афише или газете».[118]
Образуется ужасная спираль зависимости. Возьмем один только параметр «сбоя» - насилие: Человеку интересны сцены насилия – журналист предоставляет в изобилии информацию о насилии – человек примеряет насилие на себя и действует более агрессивно, чем без воздействия медиапродукции – поскольку все общество подвержено такому воздействию, само общество становится более агрессивным – для агрессивного общества порог раздражимости повышается, и требуются все более агрессивные сцены для привлечения внимания – журналист отыскивает еще более эпатирующие сюжеты. Круг замыкается. До какого предела он может дойти? Ответ на этот вопрос даст нам время, если журналисты не примут на себя ответственность за происходящее и не откажутся быть винтиками этого страшного механизма. Наблюдая же за сегодняшним процессом эпатирования аудитории, можно согласиться с К. Лоренцем в том, что самый страшный враг человечества – не экологическая катастрофа, не падение метеорита, а внутривидовая агрессия.