Лаборатория искусственного интеллекта в США и PDP-1

"Нет четкой грани между богами и людьми: одни переходят в других."

Ф. Херберт. "Мессия Дюны".

Персонал, обслуживавший правительственные компьютеры, относился к ра­боте серьезно и машинное время жестко протоколировалось, поэтому хакерство в то время было настолько экзотической редкостью, что не оставило заметного следа в истории. Нам остается только гадать, а существовали ли в самом деле хакеры во времена машин масштаба ЭНИАКа? Будем надеяться. Достоверно известно лишь то, что уже тогда сотрудников частенько увольняли за отклонение от технологических режимов работы аппаратуры. Было ли это следствием халат­ности или попытки получить от машины больше, чем предусмотрел ее создатель, уже нельзя установить.

В 1954 году был разработан первый массовый компьютер UNIVAC. Стоимость этого компьютера вполне позволяла ряду корпораций приобрести его для своих нужд. Обычно это были крупные технологические и исследовательские центры.

Впервые доступ к ЭВМ смогли получить гражданские лица. Помимо основной деятельности компьютер загружали бесполезными, но очень любопытными зада­чами. Появились первые головоломки и компьютерные парадоксы — такие, как программа, которая распечатывает свое содержимое или стирающая сама себя. Не принося никакой материальный выгоды, они имели только познавательную ценность и способствовали развитию информатики как отдельной дисциплины.

В то время всем уже было ясно, что будущее принадлежит этим электронным вычислителям и обеспечить его должны были профессионалы. Но специалисты не возникают сами по себе. Для этого требуется обучение и солидная материальная база. Осознав это, американцы начали поставлять ЭВМ в лучшие институты страны. Первые компьютеры на основе процессора PDP-1 были размещены в подвалах учебных заведений в начале шестидесятых годов. Отсюда и берет свое начало история хакерства.

Но даже в Америке никто не мог предвидеть, к чему это приведет. Новая электроника завоевала сердца тысяч студентов и они были готовы сидеть за машиной круглыми сутками, отказывая себе в еде, сне, отдыхе.

Эти люди и были первыми хакерами, оставившими едва заметный, но все же сохранившийся исторический след. Сложилось так, что хакер прежде всего социально ассоциируется со студентом. По определению, хакер — это человек, располагающий неограниченным свободным временем, которое он проводит нае­дине с машиной. Иначе и быть не может: копание в недрах железа и операцион­ных систем требует не только определенного склада ума и характера, но и времени.

Коммерческий программист, какими бы не были его наклонности, имеет очень мало шансов стать хакером. Работая по заказу, ограниченному жесткими времен­ными рамками, он просто не в состоянии углубляться в дебри чужеродного кода или ценой трех бессонных ночей сокращать уже до предела оптимизированную программу на один байт.

Это не значит, однако, что все хакеры были исключительно студентами. В те времена темпы развития вычислительной техники существенно отличались от сегодняшних и на разработку ПО отводилось достаточно много времени, так что познавательные эксперименты не были недостижимой роскошью. Особо отметим, что оптимизация тогда была не только показателем "крутости" программиста, но и необходимостью. При существовавших ограничениях памяти, скорости и воз­можностей периферии на той технике могли программировать лишь гении.

Хакерство на данном этапе ассоциировалось с изящностью программирования и профессионализмом. Компьютеры вызывали чувство глубокого уважения, и никто не мог представить, что когда-то возникнет такое малопринтнпе явление, как компьютерный вандализм. За машинами работал цвет интеллигенции. Это были культурные парни, и они могли что-нибудь испортить только по ошибке.

Но и на этом фоне заметно выделялась лаборатория искусственного интеллек­та МIТ (Массачусстский технологический институт Massachusets Institute of Technology), в которой работали сливки компьютерной общественности. Со временем эти люди, разъедутся по другим городам и займутся другой работой. распространяя повсюду свой жаргон и стиль жизни. Но об этом расскажем несколько позже.

Вторым центром хакерства в Америке был Корнеллский университет, распо­ложенный в пригороде Бостона. Лояльное отношение к студентам и предоставле­ние "ночного машинного времени" способствовало развитию интереса к вычисли­тельной технике и формированию хакерских традиций. Это поколение навсегда оставило след в истории "звездными войнами", открыв тем самым возможности компьютера как игровой платформы. Первые образцы ANSI-искусства были созданы именно Корнелловскими студентами. И хотя сегодня уже трудно устано­вить, кто первым применил символьный терминал для передачи графического образа, этот человек несомненно был хакером. Способность заставить систему делать то, чего никак не ожидал ее разработчик, поистине заслуживает восхищення. В СССР же картины, созданные на принтерах типа "Ромашка", появились гораздо позже и явно были копиями западных.

Поскольку СССР был тоталитарным государством, хакерство сформировалось здесь с большим опозданием и открыто подражало западной культуре. Доступ студентов к компьютерам был жестко ограничен, и хотя на фоне слабых препода­вателей знания отдельных студентов могли показаться достаточно глубокими, эти "выскочки" так и остались в одиночестве.

Последнее явление вообще стало национальной чертой русского андерграунда. Отсутствие клубов и разобщенность людей не способствовали развитию собственной субкультуры.

Центрами возникновения отечественных хакеров стали не нищие ВУЗы, а производственные предприятия и НИИ. Не секрет, что в то время в журналы загрузки машинного времени часто писали "липу", а рабочее время использовали для удовлетворения собственного любопытства.

Но вернемся в подвалы лаборатории М1Т. Трудно сказать почему именно здесь сложились благоприятные условия и хакеры росли как на дрожжах. Еще труднее сказать, что заставляло многих людей проводить ночи напролет, отказывая себе во всем, возле грохочущих телетайпов, клацающих реле и перемигивающихся огоньков. Психологи пока не ответили на вопрос, почему одни открывают в компьютере свою Вселенную, а другие не в состоянии увидеть в нем ничего, кроме груды металла, кремния и пластика?

Почему сегодня трудно представить хакера, поклоняющегося системе Win­dows, но мы совершенно отчетливо видим хакера, прокалывающего дырки на перфокарте? Дело в том, что Windows не является миром, который позволяет выражать собственное Я. В ее создании принимали участие сотни и тысячи людей, каждый из которых вносил часть своего видения мира, — в результате система потеряла общую концепцию и напоминает старый чулан где немало действительно блестящих и красивых инженерных решений скрылись под густым слоем пыли.

Заслуга разработчиков PDP в том, что они смогли создать не только идеоло­гически целостную, но и настолько гибкую архитектуру, что выражение програм­мистской мысли на ней превратилось в сущее удовольствие.

По непроверенным данным, первый PDP-1 был создан именно М1Т. Если это верно, то не приходится удивляться, что именно тут сформировалась особая субкультура людей, которые были настоящими волшебниками больших машин. Язык определяет стиль мышления, поэтому мышление программиста постепенно преображается под воздействием используемой архитектуры в образ мышления ее создателя. Это настолько очевидно, что никто из психологов в этом не сомневается.

Немного утрируя, можно сказать, что возникновением хакерства — такого, каким мы его знали в 60-х годах, — мы целиком и полностью обязаны человеку-легенде Кену Оулсену (Ken Olsen), основателю компании DEC и ведущему разработчику аппаратного обеспечения. Без сомненья, он был хакером и его образ мышления невольно копировали все пользователи его детища в течение двух десятков лет. Действительно, нужны чертовски нетривиальные мозги, чтобы создать компьютер, который стоил всего 120.000$, тогда как майнфреймы IBM обходились в миллионы. Конечно, майнфреймы IBM заведомо превосходили PDP, но последняя имела неповторимую архитектуру, сохранившую привлекательность и до сих пор. Даже в наше время суперпроцессоров Pentium PRO немало людей с упоением программируют на ассемблере PDP, используя эмулятор или даже сохранившееся аппаратное обеспечение.

Я не хочу бросать камни в огород других фирм, но шедевр PDP никто из них не повторил, да, похоже, не особо к этому и стремился. Популярность PDP обеспечивает и тот факт, что это машина профессионала и для профессионала. Низкая скорость компенсируется изящностью и гибкостью выражения программи­стской мысли. Более того, именно критически низкие ресурсы послужили мощ­ным толчком к глубокому изучению команд процессора и заставили программи­стов проводить бессонные ночи в поиске нужных комбинаций расположения сотен байт в скудной оперативной памяти. На больших машинах это было попросту ненужно: ресурсов хватало даже для выполнения достаточно "кривого" и необдуманного кода.

Именно в PDP нашли свой рай компьютерные гуру. Ее успех способствовал росту поставок DEC, расширению фирмы, а вместе с ним — возникновению полноводного хакерского течения в лабораториях крупнейших университетов.

Этот процесс оказал решающее влияние на последующее развитие хакерстца. Сегодня нам уже не понять психологию людей, работавших на машинах того времени. Средства ввода-вывода, а тем самым и язык общения с машиной, изменились коренным образом.

Клавиатуру и терминал никак нельзя сравнить с тем воистину магическим процессом, когда оператор вручную вводил с пульта программу загрузки, а затем мигающий огоньками исполин заглатывал стопку перфокарт и после длительного размышления выдавал узкой лентой результат, часто даже в двоичном виде.

Люди в белых халатах, стерильный воздух... все это безвозвратно ушло в прошлое и унесло с собой культуру компьютерных жрецов. Сохранившиеся ее элементы утратили прежнее значение. PDP-1 сегодня может быть редким музей­ным экспонатом, познавательной игрушкой в форме эмулятора или памятником инженерного гения, но живой машиной она не станет уже никогда. Ее дух ушел вместе с хакерами того времени...

Но ростки, пущенные PDP-1, живы и по сей день.