Плавание за океан. Зима и весна 1862 года принесли в семью Римских-Корсаковых новые глубокие перемены. Умер отец. Мать и дядя перебрались на жить в Петербург, к Воину Андреевичу. Вместе с тем оборвались последние нити, связывавшие Нику с тихвинским детством побывать в родном городе после 1862 года ему больше не удалось.
Весною он окончил Морское училище и почти сразу был зачислен в экипаж быстроходного парусного судна, клипера Алмаз, готовившегося к дальнему плаванию. Идти в него Николаю Андреевичу не хотелось. Ещ первые месяцы после отплытия Алмаза творческий подъм продолжался, и третья часть симфонии Анданте, написанная в конце 1862 года, оказалось лучшей, самой оригинальной е частью. Возникали новые музыкальные мысли и планы для уже задуманной, но так и оставшейся в зачатке второй симфонии.
Но на этом вс остановилось, источник иссяк. Николай Андреевич был в глубоком унынии. Сказалась его склонность, замеченная ещ Андреем Петровичем, к нетерпеливости и гореванию в случае неудачи чего-либо предпринятого. И правда, в последующие два года с лишком плавания ему не только не писалось, но и мысль о композиторстве стала казаться несбыточной, а жизнь - сложившейся как нельзя более неудачно. Как бы мне хотелось в Питер, чтобы быть с Вами, о многом бы мы перетолковали пишет Ника Балакиреву в ноябре 1863 года. С матерью и братом у меня стало так мало общих интересов мать для меня стара, а брат очень мало может мне дать, как я вижу из его писем это служащий, деловой человек.
Мать мне пишет боговдохновенные письма, жалеет об упадке молодого поколения, просит молиться богу, не говорить с вольнодумцами и проч. Если б она взглянула мне в душу, то не перенесла бы. Бедная мама А брат, да что брат Вы не пишете, и я совершенно один. Музыка.
Двадцать первого мая1865 года Алмаз бросил якорь в кронштадском порту. Заграничное плавание закончилось. Пережитое отодвинулось в прошлое. К осени друзья съехались в Петербург, возобновились музыкальные встречи. Бодрящая, вдохновляющая атмосфера взаимной заинтересованности, дружбы, чувство общего дела снова захватили вернувшегося. Пришла к быстрому завершению работа над симфонией. Уже 19 декабря состоялось е исполнение.
Дирижировал с увлечением Балакирев. На вызовы выходил и чуть угловато раскланивался высокий мичман с обветренным загорелым лицом За годы его отсутствия обновилась музыкальная жизнь Петербурга. Глашатаем новых идей стал в газете Санкт- Петербургские ведомости не кто иной, Как Цезарь Кюи. Он писал задорно, уверенно, бойко. Восхищался Берлиозом, Глинкой, Балакиревым, молодыми произведениями Римского-Корсакова и Бородина. Десятилетием позже остроумный Апухтин посвятил критику насмешливые строки Но кто сей Цезарь, сей Кюи Он стал фельетонистом.
Он мечет грозные статьи На радость гимназистам. Он, как Ратклиф, наводит страх, Ничто ему Бетховен, И даже престарелый Бах Бывал пред ним виновен. Горячая защита своих и колкая полемика принесли балакиревцам, пожалуй, больше вреда, чем пользы, основательно поссорив их со многими музыкальными деятелями, оттолкнув от них талантливых критиков. Ближайшие восемь лет после возвращения из плавания Николай Андреевич остатся на службе. Но подлинная жизнь композитора проходила не там. Уже в Первой симфонии, в сущности ученической и впоследствии переработанной автором, ярко выделилось свежестью чисто русских поворотов гармонии уже упоминавшееся Анданте.
Личная особенность дарования ещ ярче и определннее сказалась в двух наиболее значительных его сочинениях второй половины 1860-х годов в написанной в 1867 году музыкальной картине для оркестра Садко и во Второй симфонии Антар, много позже переименованной в симфоническую сюиту.
В Садко, музыка которого через несколько десятков лет целиком войдт в одноимнную оперу Корсакова, сказка-небывальщина о том, как новгородский гусляр погостил у царя водяного и как разымчивой игрой на гуслях пустил трепаком вс подводное царство, нашла совершенно оригинальное выражение. Старинный друк Глинки, мыслитель и музыкант князь В. Ф. Одоевский записал в дневнике, послушав музыкальную картинуСадко Корсакова чудная вещь, полная фантазии, оригинально оркестрованная. Ежели Корсаков не остановится на пути, то будет огромный талант.
Корсаков не остановился. В написанном годом позже Антаре он почти с непостижимой уверенностью вошл круг изысканных и прихотливых звучаний арабской музыки. Но Антар, в котором молодой композитор использовал и подлинные арабские напевы, замечателен не только прекрасным восточным колоритом, не тольоко живой картинностью музыки. Антар - произведение безусловно великолепное и во многих отношениях образцовое писал его автору Чайковский после исполнения Антара в Москве.