Старшее поколение соколовцев . В.В.Латышев

Старшее поколение соколовцев. В.В.Латышев. На рубеже XIX - XX столетий еще продолжали свою научную и педагогическую деятельность зачинатели базировавшихся на эпиграфике историко-филологических штудий Ф. Ф. Соколов, И. В. Помяловский и П. В. Никитин.

Но теперь к этой группе основоположников присоединился целый ряд новых, молодых ученых, вышедших главным образом из пятничных семинаров Соколова, сумевших несказанно обогатить историко-филологическое направление и доставить ему наиболее авторитетное положение в отечественном дореволюционном антиковедении.

В. К. Ернштедт, В. В. Латышев, А. В. Никитский, Н. И. Новосадский, С. А. Жебелев, И. И. Толстой - вот имена лишь наиболее видных из соколовцев, тех, чьи научные труды и общественная деятельность заслужили самую высокую 219 оценку и признание как в Университете, так и в Академии наук. Старший в этой славной плеяде и первый, с которого мы начнем наш обзор Виктор Карлович Ернштедт 1854 - 1902 гг. .2 Выходец из шведской семьи, натурализовавшейся в России, он прошел курс наук в Петербургском университете, где на Историко-филологическом факультете его главными наставниками были профессора А. К. Наук, К. Я. Люгебиль и Ф. Ф. Соколов.

Первой печатной работой Ернштедта были Критические заметки на Светония, довольно большая статья, посвященная критике текста этого одного из самых интересных писателей времени Империи.3 Начав с латинской литературной традиции, Ернштедт, однако, очень скоро, под влиянием Наука и Соколова, переходит к греческой словесности и греческим древностям, которые и становятся исключительным предметом его научных изысканий.

Свидетельствами этой перемены научного интереса являются прежде всего опубликованные в 1878 - 1880 гг. работы, посвященные тексту так называемых малых аттических ораторов Антифонта, Андокида, Исея и др. к чему мы еще вернемся ниже, а также появившаяся чуть позже статья Саламинская битва .4 Последняя особенно примечательна, поскольку выполнена она именно в духе соколовского направления скрупулезный филологический анализ античной традиции, именно свидетельств Эсхила, Геродота, Диодора Эфора и Плутарха, служит здесь всесторонней, обстоятельной реконструкции исторического факта - знаменитого морского сражения греков с персами при Саламине в 480 г. до н. э. Роль Ф. Ф. Соколова в становлении Ернштедта как ученого была велика и не ограничивалась одним лишь непосредственным личным воздействием.

И иным, так сказать, внешним образом он был устроителем научной судьбы своих питомцев.

По его инициативе в 1880 г. двое старших из его учеников В. К. Ернштедт и В. В. Латышев были 220 отправлены в длительную заграничную командировку с целью более основательной подготовки к будущей профессорской деятельности.

Два года Ернштедт провел в Греции, на месте знакомясь с древними эпиграфическими памятниками и совершенствуясь в методах их исследования, а затем еще один год - в Италии, где предметом его занятий было изучение средневековых рукописей, содержащих произведения античных и византийских писателей.

Занятия рукописями в Италии окончательно определили дальнейший творческий путь молодого ученого хотя он не остался совершенно в стороне от историко-эпиграфических исследований и при случае мог откликнуться специальной статьей на новые эпиграфические находки в Балканской Греции или Причерноморье,5 главной областью его научных занятий оставались текстология и палеография.

Боvльшая часть ученых трудов Ернштедта посвящена изучению рукописного предания, критике и исправлению текста различных древних и средневековых греческих писателей.

Таковы были уже первые его опыты в греческой словесности статья Observationes Antiphonteae, посвященная толкованию и исправлению отдельных трудных мест в речах первого в каноне аттических ораторов Антидонта 6 магистерская диссертация Об основах текста Андокида, Исея, Динарха, Антифонта и Ликурга, где путем внимательного сличения различных дошедших до нашего времени рукописей были обоснованы, во-первых, предположение о наличии для всех этих манускриптов одного, единого архетипа, а во-вторых, предпочтительное перед другими значение двух кодексов N codex Oxoniensis, XIV в. и A codex Crippsianus, XIII в. 7 наконец, выполненное на основании этих исследований новое научное издание речей Антифонта - редкий пример осуществленного в России издания оригинала древнего классика.8 Позднее Ернштедт много занимался рукописями из собрания известного русского богослова и коллекционера, епископа Порфирия Успенского 1804 - 1885 гг Важнейшее из выполненных им в этой связи исследований касалось отрывков из комедий Менандра, виднейшего 221 представителя так называемой Новой аттической комедии рубеж IV - III вв. до н. э чье литературное наследие продолжает открываться нам во все новых и новых находках.

Объемистое это исследование, озаглавленное Порфириевские отрывки из аттической комедии палеографические и филологические этюды СПб 1891 , стало второй диссертацией Ернштедта, принесшей ему ученую степень доктора греческой словесности.

Из других работ Ернштедта, связанных с изучением греческого рукописного предания, отметим весьма ценные специальные исследования, посвященные забытым собраниям греческих пословиц и поговорок.9 К этому надо добавить целую серию мелких заметок, имевших целью критику и исправление текста Анакреонтовых стихотворений, Вакхилида, Эврипида, Аристофана, Фукидида, Аристотеля и афинского оратора Ликурга, заметок, если и не открывающих новых черт в Ернштедте как ученом, то все же свидетельствующих о завидной широте его филологических интересов.10 В. К. Ернштедт был несравненным мастером тонкого филологического анализа, строгим и вместе с тем осторожным критиком текста, прекрасным знатоком греческих рукописных сводов, внесшим большой вклад в изучение коллекций древних средневековых рукописей, хранящихся в России, Италии и Германии.

Его можно назвать одним из первых - если не первым - и лучших знатоков в России греческой палеографии .11 При этом, как мы могли убедиться, виртуозно проводимые текстологические и филологические исследования сочетались у Ернштедта с вниманием к реальной, вещной и событийной стороне античности, лучшему постижению которой и должны были служить все эти, с первого взгляда, донельзя специальные изыскания.

Осуществленные таким образом работы Ернштедта полностью сохраняют свое значение и в наше 222 время, а его исследования, касающиеся малых аттических ораторов и порфириевских отрывков из Менандра, вообще являются основополагающими и обязательными для всякого, кто станет заниматься этими разделами древнегреческой культуры.

Заканчивая характеристику научной деятельности старшего соколовца, отметим, что в последние годы своей жизни он, подобно многим другим русским классикам, обратился к изучению позднего периода греческой словесности.

В частности, совместно с В. Г. Васильевским он осуществил издание Стратегикона византийского писателя XI в. Кекавмена, сочинения, являющего собой собрание военных и иных поучительных наставлений и служащего ценным источником для изучения значительного периода византийской истории - от правления императора Василия II Болгаробойцы до Романа IV Диогена 976 - 1071 гг. .12 Научно-исследовательскую деятельность в области классической филологии В. К. Ернштедт сочетал с большой педагогической и общественной работой.

На историко-филологическом факультете Петербургского университета он начал преподавать еще в 1877 г. возвратившись из заграничной командировки, он возобновил чтение лекций и практические занятия в университете и не прекращал их уже до самой смерти.

В 1893 г. он был избран адъюнктом Российской Академии наук, и с этого времени его деятельность была неразрывно связана с жизнью не только Университета, но и Академии ее действительным членом он стал в 1898 г Ернштедт был также активным членом Русского Археологического общества и в течение трех лет исполнял обязанности секретаря его Классического отделения. Долгие годы - с 1892 по 1902 - он заведовал отделом классической филологии в важнейшем в старой России периодическом научном издании - в Журнале министерства народного просвещения, и при его участии увидели свет работы многих русских исследователей античности.

В те годы Журнал министерства народного просвещения был одним из главных - если не самым главным - органов, где печатались классики, и с этой точки зрения роль Ернштедта как руководителя отдела классической филологии в столь важном журнале заслуживает быть отмеченной особо.

В. К. Ернштедт сравнительно мало занимался эпиграфикой в точном смысле слова, его всегда гораздо больше интересовали вопросы 223 толкования и критики рукописного предания литературных текстов. Напротив, его сверстники и сотоварищи по соколовскому кружку В. В. Латышев, А. В. Никитский и Н. И. Новосадский всегда были эпиграфистами по преимуществу. Особое место в ряду питомцев соколовской школы принадлежит Василию Васильевичу Латышеву 1855 - 1921 гг который не только обогатил русскую науку о классической древности трудами, чье значение невозможно переоценить, но и достиг наивысшего, по меркам его профессии, общественного положения, что сделало его заглавной фигурой в русском дореволюционном антиковедении и одновременно символизировало безусловное торжество представляемого им историко-филологического направления. В этом надо отдавать себе отчет тем более, что выдвижение на первый план после смерти Латышева, в начале 20-х годов, сравнительно новых - впрочем, также без сомнения выдающихся - фигур С. А. Жебелева и М. И. Ростовцева может исказить представление о реальной значимости их всех в дореволюционное время, оттеснив Латышева как бы в тень, на второй план. В историографическом плане, во всяком случае, так оно и случилось если С. А. Жебелев еще при жизни своей, после сближения с новой властью, превратился в признанного классика советской науки, а М. И. Ростовцев стал кумиром науки западной а теперь и нашей, постсоветской, и о каждом из них памятная