НЕМЕЦКАЯ КАТАСТРОФА ИЛИ ЛОГИКА НЕМЕЦКОГО ПУТИ

НЕМЕЦКАЯ КАТАСТРОФА ИЛИ ЛОГИКА НЕМЕЦКОГО ПУТИ. января 1933 года не принесло с собой ничего, кроме смены правительства.

И все же общественность чувствовала, что назначение Гитлера канцлером было не сравнимо с формированием кабинетов прошлых лет. Вопреки всем хвастливым уверениям партнеров по коалиции из рядов дойч-националов, что они будут держать австрийского художника-неудачника на поводке Так высказывался в те дни Гинденбург, см. Meissner H Wilde H. Op. cit. S. 194 национал-социалисты с самого начала не скрывали своей решимости захватить всю полноту власти.

Словно по тайному паролю после 30-го января начались массовые перебежки в стан национал-социалистов. Один из современников описал еще до прихода Гитлера к власти, какие неизбежные последствия это должно было повлечь за собой Диктатура, ликвидация парламента, удушение всех духовных свобод, инфляция, террор, гражданская война ибо оппозицию было бы не так просто убрать следствием этого была бы всеобщая стачка.

Профсоюзы стали бы стержнем самого отчаянного сопротивления кроме того, выступил бы Рейхсбаннер и все силы, озабоченные будущим. И даже если Гитлер перетянул бы на свою сторону рейхсвер и заставил заговорить пушки все равно нашлись бы миллионы решительных людей Так писал Фридрих Франц фон Унру в серии статей под названием Национал-социализм, печатавшейся с 22 февраля по 3 марта 1931 года в Франкфуртер цайтунг Но этих решительных миллионов не было, а следовательно дело и не дошло до кровавых столкновений.

Гитлер пришел отнюдь не как разбойник ночи. Он годами говорил о том, к чему неизменно, не отвергая ни кружных путей, ни тактических маневров, стремился это была диктатура, антисемитизм, завоевание жизненного пространства. Уже в ходе плебисцита, проводившегося в 1933 году, немцы проголосовали за выход страны из Лиги Наций и против политики уступок и выбрали вместо этого политику мужества и чести.

Таким образом, германский народ сам выбрал войну, которую потом проиграл. Один из уроков эпохи состоит как раз в том, что тоталитарная система власти не может быть построена на одних только извращенных или даже преступных склонностях какого-то народа. Во многих странах существовали исторические, психологические, да и социальные условия, сходные с тем, что было в Германии, и часто всего-навсего узкий перешеек отделял народ от фашистского правления. Именно в ту эпоху к власти пришли многочисленные фашистские или фашистоидные режимы в Италии, Турции, Польше, Австрии или Испании.

Как раз взгляд на сравнимые системы в этих и других странах помогает понять, что конкретно в национал-социализме было неповторимо немецким он стал самой радикальной и абсолютной формой проявления фашизма. Если Муссолини считал своей целью восстановление исторического величия, Моррас мечтал о старом режиме и пытался вызвать к жизни славу божественной Франции, да и все другие виды фашизма не сумели избежать соблазна тоски по былому, то Гитлер думал об осуществлении цели искусственной, созданной в воображении и не имеющей какого-то реального подобия о мировой империи от Атлантики до Урала и от Нарвика до Суэца, созданной единственно волей к расовому самоутверждению.

Государства противились этому Он их подавит. Народы селились вопреки его планам Он их расселит по-другому. Расы не соответствовали его представлениям Он произведет селекцию, облагородит их или уничтожит, пока действительность не будет, наконец, соответствовать его представлениям.

Только в крайнем радикализме он казался тем, кем он был. В этом смысле национал-социализм без него немыслим. К неповторимо национальным чертам, отличавшим национал-социализм от фашистских движений других стран, относится и то, что для своего эксцентричного радикализма Гитлер всегда находил самых послушных исполнителей. Ни одно гуманное чувство не разгладило на физиономии режима то выражение концентрированной жестокости и исполнительности, которое сделало его единственным в своем роде. К кому апеллировал национал-социализм Прежде всего к людям с ярко выраженным, но не направленным стремлением к морали.

Привлечь такой тип людей, организовать его в элитарный строй он старался в первую очередь через СС. Кодекс внутренних ценностей охватывал по мнению Генриха Гиммлера верность, честность, послушание, твердость, добропорядочность, бедность и храбрость. Был воспитан тип бесчувственного экзекутора, требующего от самого себя холодного, даже каменного поведения и переставшего ощущать человеческие чувства Так писал Рудольф Гесс, бывший в одно время комендантом Освенцима, см. Gilbert G. M. The Psychology of Dictatorship.

New York, 1950, P. 250 Жестокость по отношению к себе давала ему внутреннее оправдание быть жестоким и с другими, а буквально требуемой способности шагать по трупам предшествовало умерщвление собственного я. Недостаток человеческого воображения, обнаружившийся, начиная с Нюрнбергских процессов, в ходе всех судов над действующими лицами тех лет, был не чем иным, как выражением этой утраты чувства реальности.

Она и была собственно неповторимым, типично немецким элементом в национал-социализме. Гитлер многократно излагал свои намерения открыто, без всякой интеллектуальной сдержанности. Но традиционное разделение придуманной и социальной реальности уже давно создало представление о том, что слова не стоят ничего, а его слова казались и вовсе дешевкой.

Рудольф Брайтшайд, председатель фракции СДПГ в рейхстаге, окончивший свои дни в концентрационном лагере Бухенвальд, радостно зааплодировал, узнав о назначении Гитлера рейхсканцлером, и сказал, что наконец-то Гитлер сам себя погубит. Другие, произведя предварительные расчеты, полагали, что Гитлер всегда будет в меньшинстве и ни за что не получит большинства в две трети, необходимого для изменения конституции. Кажется, никто не понимал, кем Гитлер был на самом деле. Почти ни одна из идей, под знаком которых страна пустилась в свою авантюру, не принадлежала ей одной но немецкой была та бесчеловечная серьезность, с которой она отринула свое существование в области воображения. 6.