Модель конфликта

Модель конфликта. Одним из первых и наиболее показательных этапов развертывающегося конфликта цивилизаций Хантингтон считает Югославию периода распада. Впечатляющий скачок цивилизационного самоотождествления имел место в Боснии, в особенности в мусульманской общине.

Исторически, общинная лояльность не была в Боснии сильной сербы, хорваты и мусульмане мирно жили бок о бок друг с другом, межобщинные браки были весьма частыми, религиозное отождествление - слабым. Мусульманами, по присловью, были боснийцы, не ходившие в мечеть, хорватами - не ходившие в католическую церковь, а сербами - не ходившие в православную. Но как только широкое югославское самоотождествление обрушилось, эти несерьезные религиозные отождествления приобрели новую актуальность, а с началом боев они усилились.

Многообщинность исчезла, и каждая из групп стала все больше отождествлять себя со своим более широким культурным сообществом и определять в религиозных терминах. С. Хантингтон видит в Югославии точку соприкосновения трех разных цивилизаций. Именно в таких точках, согласно его теории, разгораются межцивилизационные конфликты, которые могут переходить в контактные войны. Наибольшую опасность может повлечь втягивание в контактную войну двух или более, так называемых, сердцевинных стран различных цивилизаций война в таком случае приобретает мировой характер. Впрочем, по мнению Хантингтона, у сегодняшней мусульманской цивилизации нет срединной страны.

Как считает Хантингтон, события в Югославии развивались в рамках контактного конфликта. Когда католическая Хорватия провозгласила свою независимость, ее сразу же поддержала католическая Бавария, а под ее давлением - вся Германия, Европейский Союз, практически подтвердив ее суверенитет, предоставив ей дипломатическое признание.

Россия, в свою очередь, изначально встала на сторону православной Сербии. Единственной стороной, которая не имела возможности заручиться поддержкой в Европе, были, согласно концепции Хантингтона, боснийцы-мусульмане, но им стали оказывать помощь мусульманские страны Турция, Иран, Саудовская Аравия. Все три стороны данного конфликта, несмотря на эмбарго ООН, получали помощь оружие, стратегические товары от родных им цивилизаций сербы от России и Украины, хорваты от Германии, а мусульмане - от Турции и Ирана. Правда, Хантингтон все-таки вскользь признает, что Соединенные Штаты Америки, будучи сердцевинной державой Западной цивилизации, почему-то оказали поддержку мусульманам, но он всячески пытается преуменьшить масштабы этой помощи.

За подобной попыткой увести в тень факт помощи боснийским мусульманам кроется несоответствие реалиям конфликта концепции Столкновения цивилизаций. Сочувствие боснийцам-мусульманам в Европе и США было весьма широким и распространенным.

Не последнюю роль в сочувствии угнетенным мусульманам сыграли СМИ. Ни для кого не секрет, что на протяжении всего Югославского конфликта в наиболее влиятельных СМИ появлялись сообщения о зверствах сербов по отношению к официальным боснийским лицам, женщинам и детям, которые, впоследствии оказывались просто вымыслом. Источники подобных PR-акций вполне понятны, если учесть, что, по некоторым данным, до 75 информации, которая циркулирует в европейских СМИ американского происхождения.

И. А. Василенко Геополитика учебное пособие стр. 162, Москва, Логос Ясно, что Хантингтон, во благо работоспособности своей теории, игнорирует вполне реальные факты, и, если приглядеться весьма многочисленные Геноцид в Руанде был совершен одним африканским племенем по отношению к другому, их не разделяет ни религия, ни язык, и они столетиями жили бок о бок и вперемешку. Россия помогала мусульманской Абхазии в ее войне против православной Грузии.

В Южной Корее и на Тайване все шире распространяется христианство, никак не укладывающееся в китайскую цивилизацию, а заодно и демократия - считать ли это нарушением культурной дисциплины Именно подобное несоответствие концепции Хантингтона реалиям международным конфликтов, порой, служит веским доводом в устах оппонентов теории Столкновения цивилизацтй Под влиянием Хантингтона и набирающего силу неоевразийства геополитика ныне отводит заметное место в своих построениях культурно-цивилизационным и конфессиональным факторам.

В то же время хантингтоновская концепция столкновения цивилизаций неоднозначно оценивается геополитиками прежде всего потому, что большинство современных конфликтов протекают внутри отдельных цивилизаций, а всевозможные дуги нестабильности выстраиваются не столько на спорной, лимитрофной по отношению к нескольким цивилизациям территории, сколько внутри соответствующих социокультурных ареалов. Э. Г. Соловьев Геополитический анализ международных проблем современности, Pro et Contra 2.2. С. Хантингтон Современная глобальная политика - это век мусульманских войн. Во всем мире сегодня наблюдаются всплески насилия.

В чем их основная причина, и перерастут ли они в масштабный глобальный конфликт О предпосылках возможного столкновение цивилизаций рассуждает Сэмюэль ХантингтонСовременная глобальная политика - это век мусульманских войн. Мусульмане борются друг против друга, а также против немусульман намного чаще, чем народы, принадлежащие к другим цивилизациям.

Войны мусульман пришли на смену холодной войне, которая до этого являлась основной формой международного конфликта. К ним относятся террористические, партизанские, гражданские войны и межгосударственные конфликты. Эти примеры насилия мусульман могут перерасти в глобальное столкновение цивилизаций между Исламом и Западом, а также между Исламом и Остальными. Возможно, однако, что этого и не случится и, что более вероятно, всплески насилия при участии мусульман останутся хаотичными, частыми и различными по своей форме.

С. Хантингтон Век мусульманских войн, httpwww.wdi.rudefault.phpart34275182 В своих статьях, посвященных положению глобальной политики после 11 сентября, Хантингтон постоянно делает акцент на культурном аспекте, отводя ему главенствующую роль в большинстве современных конфликтов. Важными, по моему мнению, является присутствие в рассуждениях Хантингтона некоторых весьма интересных моментов 1. Взаимосвязь того, что Хантингтон называет возрождение исламского сознания с глобализационными процессами во всем мире, в частности, в азиатском регионе по западному стандарту.

Хантингтон пишет Это исламское возрождение в основном является ответом на модернизацию и глобализацию, и в большинстве случаев этот ответ весьма конструктивен. Там же Проблема заключается в том, что попытки модернизации мусульманского мира странами Запада проводились настолько, насколько эта модернизация позволяла контролировать данные страны в известных условиях международной системы до падения биполярного мира. Фигурально выражаясь, те модернизационные процессы, которые до сих пор имели места в мусульманском мире, были игрой в одни ворота.

Цели данной модернизации были продиктованы политикой сверхдержавы, соответствовали краткосрочными стратегическим интересам. Таким образом, в свете той политики, которая велась по отношению к странам третьего мира в известной степени было не учтено, на каком этапе развития происходит попытка навязывания западных моделей, каким образом данное государство будет проводить внешнюю политику вне присутствия на территории государства сил доминирующей державы.

Подобная тенденция выразилась в том, что во многих уголках развивающегося мира в условиях стремительных модернизационных процессов не сложились реально действующие государственные образования, отвечающие уровню развития культурных общностей. Я полностью согласен с мыслью Н. А. Цыганкова, который пишет В той мере, в какой государство-нация не соответствует социокультурным традициям обществ-импортеров, члены этих обществ не чувствуют связанными с данной моделью политического устройства, не идентифицируют себя с ней. Отсюда наблюдаемый в постколониальных странах феномен отторжения гражданских отношений.

А поскольку социальная динамика не терпит пустоты, это отторжение ведет социальных акторов к поиску новых идентичностей и иных форм социо-политической организации. С этим связано такое явление, получившее широкое распространение в современном мире и несущее в себе огромный конфликтный потенциал, как партикуляризм, который ошибочно отождествляют с национализмом и пробуждением наций.

На самом деле происходит как раз обратное. Инфляция идентичности характеризуется в действительности ненадежностью способов ее кристаллизации и поиском замещающих ее иных форм социальных и политических отношений. Такой поиск идет как в направлении микрокоммунитарных реконструкций я не чувствую себя гражданином, следовательно, вместо этого я рассматриваю себя прежде всего как члена моего клана, даже моей семьи, моей деревни, так и создание макрокоммунитарных связей я идентифицирую себя с определенной религией, с определенной языковой, культурной или исторической общностью, которая выходит за пространственные рамки прежних наций-государств.

П. А. Цыганков Теория международных отношений стр.34, Москва, Гардарики 2005 Вследствие дисбаланса развития территорий, на которые проводилась экспансия элементов развитого мира, неучтенного культурного фактора, отсутствия реального планомерного развития общества и становления национальных общественно-политических институтов, случилась вполне очевидная ситуация, когда, вследствие необратимых глобализационных тенденций, транспортных инфраструктур, миграционных процессов в глобальном масштабе, мир неизбежно перестает быть игрой в одни ворота.

Новый мир становится взаимозависимым, динамичным, многоликим, и развивающийся мир более не хочет сидеть на скамейке запасных, и, если кто-то считает, что он развивающийся мир не усвоил правила игры, он не замедлит придумать свои. 2. Еще один важный момент, который часто отмечает Хантингтон при характеристике современных международной системы это восхождение на мировую политическую арену новых акторов НПО неправительственных организации, включающие в себя транснациональные корпорации, всевозможные неправительственные организации Green Peace, общественно-политические движения антиглобалисты, криминальные структуры, включающие в себя террористические организации, вплоть до частных лиц, спонсирующих международный терроризм, различные религиозные движения. В своей книге Кто мы Хантингтон отмечает одно из главных различий новой цивилизационной угрозы от той, что исходила от коммунистического движения Коммунистические движения Запада имели опору в лице одного-единственного крупного государства.

Исламистов же поддерживает множество конкурирующих между собой государств, религиозных организаций и частных лиц. Самюэль Хантингтон Кто мы Вызовы американской национальной идентичности, стр. 560 Если подвергнуть явление НПО более тщательному анализу, можно придти к весьма интересным выводам, выходящим за рамки цивилизационной теории.

В этой связи, я хочу привести пример иного взгляда на миропорядок, после событий 11 сентября.

Речь идет об интервью Александра Неклессы журналу Эксперт, статья озаглавлена Первая война XXI века. В ответ на вопрос корреспондента, являются ли события 11 сентября обострением конфликта между севером и югом, А. Неклесса согласился с тем, что в мире существует подобная проблема, однако он склонен считать, что 11 сентября является последствием совершенно иной, более глубокой проблемы.

Можно было бы сформулировать данную проблему тем, что могущество США, широта ее стратегических интересов автоматически увеличивает возможные риски и угрозы ее гегемонизму. Однако, по мнению Александра Ивановича, налицо явные систематические сбои элементов высокоорганизованного общества, вызванные кризисом цивилизации.

Этот кризис характеризуется сбоем господствующей системы управления и рождением новых, альтернативных деятельных форм. Конфликт заключается в противостоянии старой и новой систем между легальной властью централизованной схемой управления и новой, неформальной. А. Неклесса видит кризис не в горизонтальном столкновении цивилизаций, а в вертикальном разломе цивилизации как таковой, через трещину которого проглядывает новый мир, с иными законами бытия и собственной шкалой ценностей.

Неклесса А. Первая война XXI века on-line проект Русский архипелаг httpwww.archipelag.rugeopoliticsstolknov enie11september114 Сетевая организация совершенно новая тенденция наших дней. По потенциалу своих управленческих кодов, по эффективности процедур она стоит выше привычных форм организационной культуры. Носителем традиционной организационной культуры является формальный институт, у сетевой же организации носителем выступает личность.

Если институты основаны на формальной иерархии, штатном расписании, ролевых функциях, стереотипизации процедур, то сетевая организация основана на концептуальном единстве, автономии частей, аутсорсинге, разделении рисков и выраженной креативности. Сетевая организация общность индивидуальных проектов и коалиций. Их основа синергия миссии и личностей. Кроме того, сетевая организация, являясь антибюрократичной, способна к преадаптации, т. е. может моментально подстраиваться под ту или иную тенденцию и готовить результат, для которого пока нет массового потребителя.

К тому же, новая культура способна встраиваться в старые социальные организмы, создавая конфликт между прежней централизованной иерархией и сетевой культурой между центростремительными и центробежными тенденциями. А. Неклесса считает, что в нынешней форме сетевая культура является порождением западной цивилизации, ее мощи, не столько промышленной, сколько инфраструктурной и инновационной, однако по своим амбициям и горизонтам сетевая культура перерастает рамки современного общества.

А. Неклесса полагает, что главным проводником сетевой культуры, на данный момент, являются НПО неправительственные организации. На планете выстраивается своего рода глобальный Undernet, эксплуатирующий открывающиеся возможности для не ограниченных моральными препонами форм деятельности и иллегальных организаций, где неформальность и гибкость подобных организмов оказывается их существенным преимуществом Там же По мнению Александра Ивановича, события 11 сентября ознаменовали воздействие диверсифицированной, духовно или идеологически мотивированной организации неопределенных пропорций, использующей для достижения своих целей террористические методы и широкий набор средств, созданных цивилизацией.

В некотором смысле, подобные организации используют принцип соборности, свободы личности и единства дела. Существующие структуры национальной безопасности, в данном случае, не работают, так как они настроены на традиционный класс угроз на борьбу с такими же государствами, их коалициями, новым акторам же присущ принцип диверсификации.

У новой угрозы нет выраженных институтов, четкого географического положения В условиях трансформации миропорядка, когда родовые признаки прежнего цивилизационного контекста и государственности отсутствуют или ослаблены, современные военные системы становятся все менее эффективными, вспомним конфуз Америки в распавшемся на кланы Сомали или вязкость ситуации в Косово и Македонии, когда вектор активности смещался от конфронтации с Сербией на Албанскую армию освобождения.

США, обладающие огромной мощью, столкнулись с безликим противником и анонимной агрессией. Там же Однако в рамках концепции новой сетевой культуры автор не выделяет определенную культурную общность, ответственную за все беды развитого мира. Здесь террористические организации являются лишь частью феномена сетевой организации. То, что средой сетевой культуры является лишь отсталый юг, автор считает лишь сложившимся стереотипом.

В появлении подобного стереотипа виновна вполне предсказуемая тенденция опредмечивания новой угрозы, что, я считаю, весьма опасно, т. к. ведет к подмене понятий, эскалации конфликта, использованию сложившейся нестабильной ситуации в пользу краткосрочных геостратегических целей. В итоге, исходя из данного взгляда сетевая культура, концепция Хантингтона выглядит весьма не состоятельно, хотя бы потому, что анализ проблемы довольно односторонен.

Предлагая деление мира на цивилизационные блоки в свете поставленной им же проблемы, как выразился один из аналитиков, Хантингтон собирается тушить едва вспыхнувший пожар керосином. Именно понимание идеологии террористов и социальной структуры террористических организаций может дать ключ к повышению эффективности борьбы с терроризмом в целом. Риторика Хантингтона, нацеленная на цивилизационное единство, подкрепленная предсказаниями о неминуемой угрозе, вполне могла бы послужить добрую службу для краткосрочного единства близких по духу государств, всем известно, что ничто так не сближает родственные народы, как внешняя угроза вспомним Отечественную Историю.

Но борьба с последствиями, а не с причинами кризиса международной системы может вылиться в достаточно затяжную компанию, что приведет к распаду цивилизационного союза. 2.3.