ПОСЛЕДСТВИЯ РЕФОРМ

ПОСЛЕДСТВИЯ РЕФОРМ. г В ЧЕХОСЛОВАКИИ 1. КРИЗИС В ЧЕХОСЛОВАКИИ В 1968 году примерно в течение восьми месяцев Чехословакия переживала период глубоких революционных перемен, беспрецедентных в истории коммунистического движения.

Мирная революция 1968 г. стала закономерным результатом десталинизации и нарастающего кризиса в развитой стране, в политической культуре которой глубоко укоренилось преимущественно демократические традиции. Процесс демократизации в Чехословакии, подготовленный реформистски настроенными кругами внутри Компартии Чехословакии, в течение ряда лет шел почти незаметно для большинства аналитиков и политических деятелей Запада и Востока, в том числе и для советских лидеров. Они неверно истолковали характер политического конфликта внутри компартии в конце 1967 г который привел к смещению в январе 1968 г. Первого секретаря Президиума ЦК КПЧ Антонина Новотного и избранию вместо него А. Дубчека.

Считая положение Новотного непрочным и, возможно, неверно понимая сложившуюся ситуацию, советское руководство не стало вмешиваться и заступаться за Новотного, который перед своим смещением искал советской поддержки.

Как пишет Х.Гордон Скиллинг в соей книге Прерванная революция в Чехословакии, падение Новотного было не просто итогом борьбы за власть внутри чехословатского руководства, а произошло по ряду причин, среди которых экономический кризис 1962-63 гг пробудивший стремление к экономическим реформам, нерешенность словацского вопроса, медленный ход процесса политической реабилитации, открытое инакомыслие писателей и студентов, пробуждение реформистски настроенных интеллектуальных слоев в партии, начавших борьбу за свободу мысли и выражения взглядов. 1 Поэтому нараставший кризис и недовольство привели вскоре не только к личному поражению Новотного, но и к поражению многих его консерватевно настроенных сторонников, к краху их репрессивной политики.

Более того, через несколько месяцев все это переросло в борьбу за демократизацию чехословацкого общества. Вопреки сложившемуся мнению, А. Дубчек ко времени прихода к власти не пользовался репутацией ни вождя антиновотновской фракции, ни прогрессиста.

В стан противников Новотного его толкнула защита словацких интересов и лишь во вторую очередь - желание способствовать успеху экономических реформ - два тесно связанных, по его мнению, вопроса. Все в Дубчеке указывало на то, что это осторожный прагматик и реалист без четкой собственной концепции, поначалу видевший свою задачу в консолидации системы и приведении ее в большее соответствие с прошлой демократической традицией страны. 2 Новое партийно-государственное руководство Чехословакии во главе с Александром Дубчеком, пришедшее к власти 3 января 1968 года, приступило к глубоким демократическим преобразованиям.

Целью их было разрушить централизованную систему управления и перейти к демократическому социализму, социализму с человеческим лицом. Наряду с демократизацией власти и реальным утверждением констиционных свобод намечался переход к рынку и многообразию форм собственности в экономике. Большинство населения Чехословакии с энтузиазмом поддержало начатые преобразования. 3 Затяжной характер политического кризиса, упорное противодействие Новотного и его сторонников Дубчеку, ряд скандальных происшествий 1968 г например, сенсационный побег в США генерала Яна Чейны, сопровождаемый слухами о неудавшейся попытке военного переворота с целью предотвратить падение Новотного, дальнейшее ослабление цензуры - все это способствовало мобилизации общественной поддержки нового руководства.

Заинтересованные в реформах лидеры Компартии Чехословакии включили свою плюралистическую концепцию социализма с человеческим лицом в Программу действий, принятую после некоторых колебаний в апреле 1968 г. в качестве Великой хартии вольностей нового руководства Дубчека. Во внутриполитической сфере она предусматривала прежде всего значительно большую степень внутрипартийной демократии, предоставление большей автономии государственному аппарату, другим политическим партиям и парламенту, восстановление гражданских прав свободы собраний и ассоциаций и более решительное продолжение политической реабилитации, восстановление национальных прав этнических меньшинств в рамках федеративного государственного устройства, проведение экономической реформы. Кроме того, Дубчек разрешил создание ряда новых политических клубов, а позже отменил цензуру.

В области внешней политики в программе действий руководство Дубчека заявило, что оно будет проводить более независимый курс, однако, отвечающий при этом интересам Варшавского Договора в целом и политики СССР в частности.

С марта-апреля 1968 г. в политической жизни Чехословакии все шире начинает развертываться свободное обсуждение программы реформ и путей ее реализации.

Чехословацкие средства массовой информации мобилизовывали общественное мнение в поддержку руководства Дубчека и реформистских сил, которые продолжали борьбу против Новотного, сохранявшего за собой пост президента страны до марта 1968 г. Средства массовой информации, освобожденные от запретов, высказывались все более критически не только в отношении Новотного и его сторонников, их прошлой политики в области прав человека, обвиняя бывшее руководство в ухудшении экономического положения, но иногда затрагивали также и вопросы внутренней политики соседних стран - союзников Чехословакии по Варшавскому Договору.

Поразительная стремительность событий в Чехословакии в январе - апреле 1968 г. создала дилемму для советского руководства. Отставка ориентировавшихся на Москву сторонников Новотного и особенно реформистские программы руководства Дубчека и возрождение свободы печати привели, с советской точки зрения, к опасной политической ситуации в одной из наиболее важных стран Восточной Европы.

Потенциально эта ситуация могла затронуть соседние восточноевропейские страны, да и сам Советский союз. Чехословацкий лозунг социализм с человеческим лицом подразумевал, что облик советского социализма вовсе не гуманный. Руководство Дубчека не бросало вызова основам обеспечения интересов национальной безопасности СССР, оно не выступало с предложениями о ревизии внешнеполитической ориентации Чехословакии.

Она сохраняла бы членство в Варшавском Договоре и Совете Экономической Взаимопомощи. Ограниченный плюрализм также не означал утрату общего контроля со стороны компартии, власть, хотя и несколько рассредоточенная, сохранялась бы в руках реформистски настроенного партийного руководства. Но несмотря на то, что реформы проводились постепенно и их результаты в тот момент еще были не совсем ясны, события в Чехословакии, с точки зрения советской стороны, создавали проблемы и были потенциально опасны.

Какая-либо угроза доминирующему влиянию Советского Союза в Восточной Европе имела все же потенциальный характер и оставалась бы таковой, а не была бы неизбежной. Долгое время советское руководство не могло определить свой курс в отношении событий в Чехословакии. Хотя советские руководители, несомненно, были едины в своем негативном отношении к чехословацкому реформизму, они долгое время были несклонны к вводу войск.

Некоторые из них занялись интенсивными поисками невоенного решения проблемы. Это стало очевидным после марта, когда советское руководство начало применять ряд средств политического и психологического давления с целью убедить Дубчека и его коллег в необходимости замедлить ход Пражской весны. Советская сторона оказывала политический нажим на руководство Дубчека в ходе различных встреч и переговоров на многосторонней встрече в Дрездене в марте, во время двухсторонней встречи руководителей КПСС и КПЧ в Москве в мае и на беспрецедентных переговорах на самом высоком уровне между Политбюро ЦК КПСС и Президиумом ЦК КПЧ в Чиерне-над- Тиссой в июле. Политический нажим сопровождался психологическим давлением вблизи границ Чехословакии проводились военные маневры войск Варшавского Договора с участием СССР, ГДР и Польши.

Позже использовался такой вид психологического воздействия, как присутствие войск Варшавского Договора на территории Чехословакии во время и после военных учений в июне и июле. Кроме того, некоторые советские руководители, по-видимому, не исключали возможность применения и экономических санкций как формы давления.

Но если бы советское руководство отказалось от экспорта в Чехословакию, то это дало бы руководству Дубчека блестящую возможность не только обратиться за экономической помощью к Западу, но и, возможно, даже предпринять ответные меры - прекратить поставки в Советский союз ряда таких важных товаров, как уран. Советские руководители, должно быть, быстро поняли, что экономическая война приведет к большим собственным потерям.

Таким образом, несмотря на появившиеся в конце апреля сообщения о сокращении поставок зерна, каких-либо реальных подтверждений использования экономического нажима не было. Применение силы рассматривалось в качестве последней альтернативы. Не вызывает сомнения тот факт, что вариант военного вмешательства обсуждался в советском руководстве в течение всего этого периода.

По оценкам чехословацкой военной разведки, приготовления к возможному вторжению начались в феврале - марте, примерно в то время, когда появились сообщения о мобилизации специалистов по чешскому языку с отделения славянских языков Ленинградского университета и некоторые совествие официальные лица стали намекать, что они опасаются военной акции против Чехословакии. Хотя большинство членов Политбюро медлило с приказом о вводе войск, где-то в мае, как позднее признался Брежнев, вопрос о военном вмешательстве стал обдумываться уже в качестве реального варианта действий, однако лишь на случай самого неблагоприятного развития событий.

В этой связи было решено ускорить сосредоточение войск вокруг Чехословакии. Такая концентрация войск была направлена на достижение двух целей 1. на решение задач подготовки материально-технического и тылового обеспечения, т.е. была репетиция наихудшего из возможных вариантов - вторжения. 2. Оказывала дополнительное психологическое давление на реформистов, серьезно предупреждая их о необходимости крепче держать в руках ход событий.

Таким образом, наращивание военной силы у границ Чехословакии началось ранней весной 1968 г. и продолжалось в течение нескольких месяцев развития кризиса. По некоторым сообщениям, к концу мая - началу июня находящиеся в ГДР и Польше советкие дивизии были сняты с мест своего постоянного расположения и размещены на границе с Чехословакией. В Эрцгебирге, на территории ГДР, примыкающей к северной границе ЧССР, были дислоцированы двенадцать советских танковых и мотострелковых дивизий и две дивизии ГДР. 4 Следует подчеркнуть, что вариант ввода войск рассматривался лишь в качестве самого крайнего шага на случай, если все другие средства воздействия - политическое и экономическое давление, тайные операции и военные маневры - не дадут желаемого результата. Окончательное решение о применении военной силы в Чехословакии зависело от меняющихся представлений в среде советской правящей элиты о характере событий в Чехословакии и от оценки возможного риска, связанного с подобной акцией, а также от развития процесса формирования конценсуса внутри советского руководства и среди его восточноевропейских союзников.

Фактически сосредоточение войск у границ Чехословакии было завершено к июню - июлю, однако политическое решение о введении их в страну было принято лишь в августе, после долгих согласований и утрясок в высшем руководстве.

Каждый из участников, в зависимости от занимаемой должности, внутриполитических интересов, личного опыта и индивидуальных пристрастий, по-разному, а иногда и неоднозначно истолковывал чехословацкую проблему.

Таким образом, участники имели противоречивые точки зрения на кризис и расходились во мнениях относительно средств, которые должны использоваться для выхода из него. Руководители, ответственные за состояние внутриполитических дел, были особенно озабочены возможным воздействием пражского реформизма на Советский Союз. По представлениям партийных деятелей ряда советских республик, таких, как П.Е. Шелест, член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Украины, и П.М. Машеров, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, отступнические идеи реформизма и федерализма могли выплеснуться из Чехословакии и подогреть националистические настроения в их собственных республиках.

Другая группа руководителей, тесно связанных с интересами возглавляемых ими ведомств, опасались, что реформизм в Чехословакии будет способствовать активизации советских диссидентов и сторонников реформ.

Реформизм представлял угрозу возложенным на КГБ функциям и его влиянию в Восточной Европе. Ряд руководителей, занимавшихся решением задач внешнеполитического характера, по-видимому, воспринимали чехословацкую проблему несколько иначе, считая, что ввод войск обернется слишком большими потерями. В начале июля 1968 г. чехословацкий кризис обострился и возросло давление со стороны Советского Союза и стран Восточной Европы в связи с усилением противоречий, вызванным появлением Манифеста 2000 слов, который был подготовлен чешским писателем Л. Вакуликом.

Обстановка в Чехословакии была в то время относительно спокойной. Руководство Дубчека не пыталось ни видоизменить свою внешнеполитическую ориентацию, ни создавать плюралистическую систему западного типа. Реформаторы, однако, были полны решимости продолжать осуществление своей программы. Советские лидеры были встревожены проведением реформ в Чехословакии, а также поляризацией сил в чехословацкой правящей элите. Появившиеся признаки предстоящего поражения антиреформистской коалиции на съезде пертии, возможно, придали мощный импульс советским сторонникам интервенции для усиления давления на реформаторов.

Общественный резонанс, вызванный опубликованным 27 июля Манифестом 2000 слов, а также ряд других проявлений пражского реформизма - преждевременное формирование социал-демократической партии и существование нескольких политических клубов, в частности Клуба беспартийных и К-231, членами которого являлись лица, ранее осужденные к тюремному заключению по Закону о защите республики 231 все это представило сторонникам интервенции прекрасный повод для возобновления своего нажима.

Вскоре после публикации манифеста временное перемирие, достигнутое в мае между Косыгиным и Дубчеком, закончилось, и начало нарастать давление со стороны Варшавского Договора. По существу, в манифесте выражалась поддержка прогрессивному крылу партии и ее Программе действий. В нем содержалось требование ускорения хода реформ и ухода в отставку партийных руководителей - противников реформ, предлагая начать этот процесс на предстоящих районных конференциях по выбору делегатов на чрезвычайные областные партийные конференции, которые в свою очередь изберут делегатов на Чрезвычайный съезд КПЧ, намеченный на 9 сентября.

В какой-то мере манифест отразил состояние поляризации сил внутри чехословацкой правящей элиты, в частности внутри выступавшей против Новотного коалиции, где размежевание началось после публикации Программы действий. В манифесте была также отражена внутриполитическая атмосфера лета 1968 г. Его составители, пытавшиеся повлиять на итоги областных партийных конференций, были прежде всего озабочены медленными темпами преобразований в Чехословакии и активизацией антиреформистских сил. Первоначальная цель автора манифеста состояла в том, чтобы активизировать общественную поддержку реформаторского движения и сломить растущее сопротивление процессу демократизации со стороны противников реформ, которое в то предсъездовское лето особенно заметно проявлялось на более низких уровнях государственной и партийной структуры.

Составители опасались свержения Дубчека, которое могло быть поддержано все еще находившимися в Чехословакии советскими войсками.

Антиреформистские силы в чехословацком руководстве воспользовались публикацией 2000 слов. Противник реформ Индра направил в партийные организации - с ведома чехословацкого руководства, но со своими собственными воинственными формулировками - срочные телеграммы с призывом к борьбе против контрреволюционных замыслов.

Однако действительные причины опасений таких антиреформистов, как Индра и Колдер, по поводу контрреволюции выявились в начале июля, во время областных партийных конференций. Если реформистски настроенная группа - Кригель, Смрковский, Шпачек, черник - в Президиуме ЦК КПЧ без труда получала мандат на переизбрание на съезде, то некоторые противники реформ, в том числе Индра и Кольдер, на этом этапе не были избраны делегатами на съезд Индра должен был быть избранным от нового округа в Центральной Словакии, а Кольдеру было выражено недвусмысленное недоверие. 5 В то время как противники реформ использовали манифест в качестве удобного предлога для наступления на чехословацкие реформы, реформаторы отнеслись к нему наиболее спокойно, пытаясь взять под контроль перегибы реформистского движения без применения репрессивных мер. Хотя манифест не смог оказать значительного влияния на события в Чехословакии, он возбудил общественное мнение в пользу реформаторского движения.

Он также сыграл решающую роль на заключительных этапах размежевания чехословацкой правящей элиты на две коалиции.

С одной стороны, он укрепил положение коалиции чехословацких реформаторов, обеспечив им народную поддержку. С другой - позволил сторонникам вооруженного вмешательства в Советском Союзе и странах Восточной Европы усилить свой нажим.

Манифест фигурировал в кремлевских дебатах как доказательство того, что политическая ситуация в Чехословакии вышла из-под контроля. Советская реакция на манифест в начале июля привела к разгару кризиса. Внутренние и внешние противники Пражской весны были озабочены прежде всего результатами предстоящего партийного съезда. Областные конференции избрали более 50 новых членов областных партийных комитетов и 1359 делегатов на съезд, из которых около 90 процентов поддерживали реформаторов - в основном с умеренных позиций.

В действительности многие члены антиреформистской коалиции потерпели поражение еще до того, как собрался сентябрьский съезд. Итоги районных и областных партийных конференций, которые по времени примерно совпали с публикацией манифеста, предопределили вероятный результат съезда КПЧ поражение значительного числа настроенных против реформ лидеров и придание законного характера реформаторской программе Дубчека.

В июле, как и в мае, советский нажим на Чехословакию включал в себя политические и психологические элементы. Против чехословацкого руководства была развернута интенсивная психологическая война, цель которой состояла в оказании поддержки антиреформистской коалиции. Командование Варшавского Договора после завершения военных учений задержало вывод своих войск из Чехословакии. Фактически, когда 1 июля Чехословацкое информационное агенство ЧТК объявило об окончании учений, ТАСС в этот день изъяло свое сообщение на эту тему. Под прикрытием военных учений командование Варшавского Договора Разместило на территории Чехословакии 16 тыс. человек личного состава и не хотело терять это небольшое, но важное тактическое преимущество.

Сохраняя свои войска на чехословацкой земле, главнокомандующий Объединенными вооруженными силами Варшавского Договора маршал Якубовский для оправдания заявлял, что в тот момент чехословацкая армия не смогла бы сдерживать обычные войска НАТО без помощи частей Варшавского Договора. Позднее сообщалось, что задержка вывода войск вызвана развитием внутриполитической обстановки.

После острого спора между Якубовским и чехословацкими лидерами советские войска начали действительно выходить. Однако через несколько дней их отвод замедлился.6 В то время когда советские генералы вели психологическую войну, чехословацкое руководство подвергалось политическому нажиму. 4 - 6 июля, когда Шелест и Брежнев выступили с публичными заявлениями, чехословацкие лидеры получили послания от своих союзников - Советского союза, ГДР, Польши, Венгрии и Болгарии в которых критиковались политические события в Чехословакии и содержалось предложение о проведении новой совместной встречи пяти членов Варшавского Договора, с целью обсуждения чехословацкой проблемы.

В этих посланиях обнаружились значительные расхождения в позициях например, депеша от руководства Восточной Германии была подчеркнуто враждебной, а письмо от венгерского руководства было заметно сдержанным.

В июле произошла встреча на высшем уровне пяти членов Варшавского Договора. Эта встреча застала врасплох общественность как Востока, так и Запада. 8 июля Генеральный секретарь Брежнев сообщил Дубчаку во время телефонного разговора, что она соберется 10 или 11 июля, и предложил, чтобы Чехословакия приняла в ней участие. Несмотря на отказ Чехословакии, Варшавская встреча была спешно и тайно открыта 14 июля. 13 июля днем чехословацкое руководство узнало из экстраординарного письма, переданного советским послом Червоненко, что представители пяти стран Варшавского Договора находятся на пути в Варшаву.

Во время встречи советская сторона использовала те же приемы и методы ведения дел, которые наблюдались в Дрездене в марте и в Москве в мае. Они включали в себя политическое давление, тайную дипломатию, психологическое наступление и поощрение антиреформистских элементов. Советские войска вновь придвинулись к границам Чехословакии. Хотя командование Варшавского Договора дало согласие начать вывод войск 13 июля, о чем было объявлено официальным представителям чехословацкого правительства 11 июля, к 14 - 15 июля, когда проходила Варшавская встреча, вывод войск практически прекратился.

В то время как советские и восточноевропейские руководители вели переговоры в Варшаве, руководство Чехословакии решило направить телеграмму Брежневу, в которой говорилось, что в интересах международных связей, соединяющих наши коммунистические партии, не следует предпринимать никаких шагов, способных оказать неблагоприятное воздействие на сложную ситуацию в Чехословакии 7. Участники Варшавской конференции были согласны, что положение в Чехословакии является серьезным и что в этой связи необходимо что-то сделать.

Однако, как и прежде, разногласия возникли по вопросу о том, что именно нужно предпринять. Делегации опять по-разному восприняли кризис и разделились на две группы сторонники вооруженного вмешательства и те, кто все еще сомневался в разумности подобного шага. Руководитель ГДР Ульбрихт решительно выступал за интервенцию.

По свидетельству очевидца Вейта, Ульбрихт заявил, что подобная акция уместна, поскольку часть чехословацкого руководства превратилась в пособников империализма. На Варшавской встрече произошло изменение позиции Болгарии, нападки которой на Чехословакию стали так же сильны, как и со стороны Восточной Германии и Польши. Гомулка доказывал, что ни при каких обстоятельствах не можем позволить, чтобы контрреволюция победила, однако при этом он проявлял осторожность и намеренно опустил в своей речи упоминание о каких бы то ни было выдах помощи, ожидая, возможно, чтобы другие делегации сделали свои предложения о том, каким образом справиться с контрреволюцией в Чехословакии.8 Как и на Маосковской встрече, партийный лидер Венгрии Кадар выступал за невмешательство.

Он высказывался в пользу умеренного политического курса, подчеркивая, что любые решения сверх этого могут привести к серьезным последствиям во всем мировом коммунистическом движении, а также внутри Чехословакии.

Ульбрихт был раздражен колебаниями своих союзников в связи с осуществлением акции против Чехословакии. Он убедительно продемонстрировал умение манипулировать и оказывать политический нажим на своих восточноевропейских коллег. Кадар получил от него целый выговор, в котором говорилось, что как только империалисты США и ФРГ возьмут Чехословакию под свой контроль, то наступит очередь Венгрии. Генеральный секретарь Брежнев был единственным выступающим от советской делегации на Варшавской конференции.

Брежнев занял жесткую позицию, не воспринимая оговорок Гадара и опасений Западноевропейских коммунистов. Он доказывал, что существуют некоторые общие принципы социалистического общества, сформулированные классиками марксизма-ленинизма, которых должны придерживаться все социалистические страны. Брежнев доказывал, что партийное руководство не контролирует ситуацию. Самым убедительным свидетельством является Манифест 2000 слов. В то же время Брежнев избегал ульбрихтовского экстремизма и проявил известную гибкость, заявив, что Советский союз не желает навязывать свои собственные мнения, позиции и методы какой бы то ни было социалистической стране.

Подобное стремление противоречило бы всей истории Советского союза и КПСС. Советский союз всегда придерживался мнения, что каждая партия в силу своего положения лучше других знает обстановку в своей собственной стране и будет применять общие принципы социалистического развития общества творчески, с учетом национальных особенностей.

Брежнев также заявил, что критика недостатков и ошибок доянварского периода в Чехословакии была полностью обоснована, и явно оправдывал итоги своей дипломатической миссии в декабре 1967 г отметил, что Советский союз за любую конструктивную критику .9 Но поскольку эта критика была использована в целях подрыва руководящей роли Коммунистической партии Чехословакии, долг других социалистических стран состоит в оказании помоци чехословацкому рабочему классу с тем, чтобы контрреволюция не прошла в Чехословакию.

Однако он не сказал, каким образом она будет остановлена. Фактически это показывает, что решение ввести войска в Чехословакию к тому моменту еще не было принято. В итоге на встрече в Варшаве было принято лишь решение направить чехословацкому руководству совместное письмо, что-то вроде ультиматума. Скептики, сомневающиеся в разумности интервенции, как Кадар, явно вздохнули с облегчением, тогда как защитники идеи вооруженного вмешательства, в частности Ульбрихт, были взбешены тем, что все еще не было принято окончательного решения, о чехословацких ревизионистах.

Ульбрихт, вероятно, боялся, что Советский союз согласится вести переговоры с Дубчеком, в результате которых будет достигнут новый компромисс. Варшавское письмо чехословацкому руководству было подготовлено редакционной комиссией, состоявшей из представителей от каждой делегации. В его основу были положены польский и советский проекты - они совпадали в принципе, хотя отличались терминологией.

Члены комиссии консультировались с другими членами делегаций практически по каждой строке текста. Фактически данное письмо стало итогом процесса, в ходе которого разнообразные интересы отдельных лиц постепенно трансформировались в единый групповой интерес. Подписавшие письмо провозгласили, что у них не было и нет намерения вмешиваться в такие дела, которые являются чисто внутренними делами Чехословакии, что они не будут мешать исправлению ошибок и недостатков, в том числе имевших место нарушений социалистической законности.

В письме не содержалось никаких упоминаний о предстоящем международном Совещании коммунистических и рабочих партий. Из всего письма лишь несколько фрагментов имели отношение к международным делам, но даже они отражали скорее взгляды Шелеста, Брежнева и особенно Ульбрихта. В документе отмечалось, что международное напряжение не ослабевает. Американский империализм не отказался от своей политики силы и открытой интервенции против народов, борющихся за свою свободу.

Гонка вооружений не заторможена. В нем не упоминается об ослаблении напряженности между Советским союзом и Соединенными штатами, как о том свидетельствовали Договор о нераспространении ядерного оружия и переговоры об СВТ, которым Косыгин и Громыкоза две недели до этого дали высокую оценку. В письме чехословацкому руководству предъявлялся ряд обвинений, часть который впоследствии могла бы стать обоснованием для военной акции.

Большинство этих обвинений касалось чехословацких внутренних дел, особенно политических событий. Из документа следовало, что Дубчек утратил политический контроль над положением в стране. В нем выражалось недовольство не только упорным стремлением социал-демократов создать собственную партию и образованием других политических организаций и клубов, но также и существованием ревизионистских сил внутри КПЧ, которые захватили в свои руки печать, радио и телевидение.

Поддержавшие Дубчака сторонники реформ в КПЧ и партийное руководство обвинялись в открытой поддержке таких антисоветских призывов, как Манифест 2000 слов, который был назван организационно-политической платформой контрреволюции. Письмо содержало мысль, напоминавшую один из постулатов будущей так называемой доктрины Брежнева, об общей обязанности всех социалистических государств не допускать утраты уже достигнутых революционных завоеваний. В этой связи защита социалистических завоеваний в Чехословакии была объявлена не только долгом Чехословакии, но и общей задачей всех стран Варшавского Договора.

В письме выражалась поддержка и была обещана всесторонняя помощь братских социалистических стран силам Чехословакии, способным защитить социализм и нанести поражение антисоциалистическим элементам. В письме был дан перечень того, что следует делать чехословацкому антиреформистскому блоку, чтобы удовлетворить своих союзников возобновить цензуру, запретить политические клубы и подавить так называемые правые силы внутри партии.

Текст Варшавского письма, принятого 15 июля, был опубликован в Правде 18 июля, в день, когда ЦК КПЧ собрался в пленум, чтобы обсудить его содержание. В это время ЦК КПСС проводил другой пленум, посвященный исключительно чехословацкой ситуации. Политбюро ЦК КПСС готовилось принимать одно из наиболее трудных решений вмешиваться или не вмешиваться? Этот вопрос стал центральным для последующих пяти недель.10 Постановление июльского Пленума единодушно одобрило деятельность делегации КПСС в Варшаве и вывод состоявшейся там встречи и необходимости решительной борьбы за дело социализма в Чехословакии.

В нем также выражалась надежда, что Варшавское письмо найдет понимание со стороны КП и народа Чехословакии. Другими словами, это был намек на то, что Дубчеку и его сторонникам необходимо принять ультиматум или их заставили бы это сделать, организовав государственный переворот с помощью внутренних или внешних сил. Такие крупные решения, как начало ввода войск, вероятно, не принимаются на пленумах ЦК. После пленума ЦК, на котором группа сторонников интервенции попыталась создать консенсус в пользу твердой политики в отношении Чехословакии, Политбюро ЦК КПСС должно было решить, какие действия предпринять. Все высшие руководители Советского союза были осведомлены о превалирующих настроениях среди различных групп в ЦК. Имелись также признаки, что круги, настроенные на интервенцию, усилили свое давление с целью изменить соотношение сил внутри Политбюро между двумя коалициями. 19 июля, через два дня после Пленума ЦК, Правда сообщила, что в районе чехословацко-западногерманской границы был обнаружен тайный склад оружия американского производства. В этом же номере Правды было сообщено, что советские власти достали копию американского секретного плана, направленного на свержение режима в Праге из чего следовало, что США замешано в чехословацком контрреволюционном движении.

Подобные обвинения были отвергнуты государственным секретарем США Раском.

В ходе расследования, проведенного сотрудниками чехословацкой службы госбезопасности, было обнаружено, что найденное оружие имело американское происхождение времен второй мировой войны, однако упаковано в мешки советского производства.

Сообщение Правды от 19 июля об обнаружении оружия в Чехословакии и причастности США к событиям в этой стране, сфабрикованное КГБ, вскрыло новый элемент в советской политике, связанной с выработкой решения, а именно политико-психологические методы. Публикацию в тот период этих и подобных материалов в советской печати можно рассматривать лишь как форму политического давления на чехословацкое руководство или, возможно, как подготовку советского общественного мнения в военной оккупации Чехословакии.

В Москве начали распространяться слухи о возможности в скором времени ввода войск в Чехословакию. Усиление советского давления дало обратный ожидавшемуся эффект. Варшавское письмо не упрочило положение антиреформистской коалиции, как того хотели участники встречи в Варшаве наоборот, оно вызвало ощущение национального единения, которое было использовано возглавлявшейся Дубчеком реформистской коалицией для укрепления своих позиций.

Члены антиреформистской группировки боялись предпринимать политические действия. Советский нажим сыграл решающую роль в том, что Дубчек и некоторые его сторонники после нескольких месяцев нерешительности выступили как лидеры независимого государства и бросили вызов советскому государству. После 19 июля выбор действий для Политбюро ЦК КПСС был ограничен.

Оно могло либо попытаться ужиться с руководством Дубчека, влияя на ход событий в Чехословакии с помощью политических и экономических рычагов, либо поддержать путч прямым применением военной силы. Решение Политбюро ЦК КПСС провести двусторонние переговоры с Президиумом ЦК КПЧ на территории Чехословакии, в Чиерне-над- Тиссой, не имело прецедентов в советской истории. Скрытый смысл этого решения и последующих переговоров в Чиерне-над-Тиссой и в Братиславе имеет ключевое значение для рассмотрения вопроса о формировании советского политического курса в период кризиса.

Сам состав советской делегации в Чиерне показывает, что эта встреча была не политическим блефом или дымовой завесой перед вооруженным вторжением, а являлась последней попыткой, по крайней мере со стороны отдельных советских лидеров, достичь соглашения В делегацию вошли секретари ЦК КПСС Пономарев и Катушев.

Советская делегация, которую возглавлял Брежнев была сформирована как из защитников идей вооруженного вмешательства, так и из скептиков. В защиту ввода войск в Чехословакию выступали Шелест, Пельше, Подгорный, Машеров и Демичев, а среди тех, кто ставил под вопрос ее разумность, были Суслов, Косыгин и Пономарев. Какие позиции занимали остальные советские участники переговоров в Чиерне - Шелепин, Воронов, Мазуров и Катушев, не известно. Советским лидерам было известно еще до переговоров, что угроза Чехословакии со стороны Запада невелика.

Правительства США и Западной Германии предприняли шаги, которые давали Советскому Союзу четкие сигналы, что они не хотят осложнять ход внутренних событий в Чехословакии. Так, в начале июля расположенные в ФРГ войска США получили приказ воздерживаться от излишнего наземного и воздушного патрулирования и избегать каких-либо инцидентов у границ Чехословакии. Переговоры в Чиерне в целом показали неопытность руководства Дубчека в ведении международных дел. Дубчек человек искренний и честный, он представлял собой тип коммуниста-романтика, неспособного проводить политику в соответствии с наставлениями Макиавели.

Дубчек понимал необходимость добиться советского одобрения своих реформ. Он смог стать выразителем интересов большинства народа Чехословакии. Хотя он был искусным тактиком в вопросах внутрипартийной политики, во внешнеполитической стратегии ему недоставало проницательности и дипломатического мастерства. Советская делегация прибыла на встречу в Чиерне в сопровождении большой группы специалистов, с собственной радиосвязью и массой документов.

Руководство Дубчека приехало с несколькими советниками и без подготовленных материалов. Советское руководство имело специальную группу экспертов, изучавших развитие внутриполитической обстановки в Чехословакии на протяжении нескольких месяцев, а Дубчек в конце концов согласился создать у себя небольшую группу специалистов по Советскому Союзу лишь за несколько дней до конференции.

Большинство советников Дубчека составляли интеллектуалы-реформаторы и эксперты в области истории, экономики и политической жизни Чехословакии, среди них было мало специалистов по международным отношениям. Еще было важно то, что никто из этих специалистов не имел опыта в области внешней политики. Ошибкой чехословацкого руководства было то, что оно не сумело выработать развернутой внешнеполитической стратегии и провести серьезное изучение проблем внешней политики.

Кроме того, отсутствие творческой, активной политики в отношении своих союзников по крайней мере отчасти объясняет, почему чехословацкая сторона была не на высоте во время переговоров со своими советскими партнерами в Чиерне и почему позиции различных руководителей, в частности Суслова, часто вызывали у нее недоумение. Встреча в Чиерне проходила на железнодорожной станции в вагоне поезда, принадлежащего советскому Политбюро. Каждое утро в Чиерне появлялся специальный состав, привозивший членов Политбюро ЦК КПСС, которые, вероятно опасаясь спать в Чехословакии, ежевечерне непременно возвращались этим же поездом на советскую территорию, находившуюся неподалеку.

Как и в Варшаве, данная конференция началась с длинного выступления Брежнева. В основном он отстаивал формулировки Варшавского письма, вновь обвинив чехословацких лидеров в утрате политического контроля над событиями в ЧССР, которые поставили под угрозу политическую стабильность в соседних странах. Он упрекал их в попытках воздействовать на ход переговоров через националистически настроенную общественность.

Речь Брежнева была густо приправлена тенденциозными цитатами из чехословацкой прессы. Снова разговор пошел о Манифесте 2000 слов. Приводя очередное доказательство контрреволюционной опасности, Брежнев сослался на письмо, подготовленное в Праге, от имени 99 рабочих завода АвтоПрага всего на этом заводе 4500 рабочих, в котором одобрялось присутствие советских войск в Чехословакии. Это было единственное письмо такого рода. Отвечая Брежневу от имени чехословацкой делегации, Дубчек отстаивал программу реформистского крыла Компартии Чехословакии и в то же время подтвердил верность ЧССР своим обязательствам в отношении Варшавского Договора и СЭВ. Однако он отверг обвинения, содержавшиеся в Варшавском письме. Речь Дубчека была хорошо подготовлена и выдержана в умеренном духе тем не менее в ходе дискуссии последующих дней он понял, насколько трудно, если это вообще возможно, убеждать советских участников переговоров силой идей и представлений о собственном варианте социализма.

Переговоры в Чиерне продемонстрировали, что за фасадом единства были скрыты различия интересов внутри обеих делегаций.

И хотя первоначально для переговоров был отведен один-полтора дня, трудный поиск урегулирования взаимных претензий продлился четыре дня. Деятельность обеих делегаций на этой встрече можно сравнить с классическим переговорным процессом, в ходе которого выигрыш различных участников и четырех представленных коалиций был максимально сбалансирован.

С чехословацкой стороны члены антиреформистской коалиции оценивали свою выгоду с точки зрения сохранения своих позиций с помощью Советов. Они не были заинтересованы в том, чтобы убеждать советских руководителей, что Дубчек способен удержать события в Чехословакии под своим контролем. Правда в опубликованном после интервенции изложения 22 августа утверждала, что на переговорах в Чиерне правые оппортунисты, то есть Дубчек и его сторонники, находились в меньшинстве и что большинство членов проводили принципиальную линию и подчеркивали необходимость решительной борьбы против антисоциалистических сил.11 Просоветские лидеры в Чехословакии, оставаясь в составе Президиума ЦК КПЧ, подрывали позиции реформаторов во время переговоров, а в самый день советской интервенции попытались создать антидубчековское правительство.

Хотя советская делегация и не была столь резко разделена, тем не менее среди советских участников переговоров в Чиерне существовали некоторые разногласия.

У Смрковского сложилось впечатление, что советские лидеры к этому времени еще не решились на ввод войск. По его словам, среди них не было полного единства. Видя разные грани чехословацкой проблемы, каждый советский участник пытался добиться собственной выгоды. Шелест, выражая интересы группировки сторонников интервенции, открыто выступил с самыми резкими нападками на чехословацкое руководство. Его поведение в Чиерне ясно показывало, что он не был заинтересован в достижении какого-либо здравого компромисса.

Наоборот, Шелест был явно заинтересован в том, чтобы провалить переговоры, он явился инициатором злобных и грубых нападок на Дубчека и его сторонников. После того как Шелест выступил со своими обвинениями, Дубчек и его сторонники в чехословацкой делегации ушли. Переговоры были полностью прерваны и некоторые чехословацкие руководители намеревались покинуть конференцию. 1 август переговоры были возобновлены.

Договоренность об этом была достигнута в ходе личной беседы Брежнева и Дубчека. Они решили искать политический компромисс путем переговоров между двумя группами с ограниченным составом - из четырех участников с каждой стороны. Эти переговоры имеют важное значение для понимания характера и сферы достигнутого позже компромисса в Чиерне. В состав советской стороны входили два высших советских руководителя - Суслов и Косыгин которые отвечали в основном за вопросы внешней политики и скептически относились к идее военной интервенции.

Советских сторонников вооруженного вмешательства представлял Подгорный, а всю команду возглавлял Брежнев. В состав чехословацкой группы вошли лишь те, кто в наибольшей степени был заинтересован в достижении компромисса с советской стороной Дубчек, Смрковский, Черник и президент Свобода. В ходе дискуссии Брежнев, Косыгин и особенно Суслов высказывались в примирительном тоне. Суслов заявил, что чехословацкий вопрос необходимо уладить путем соглашения, если мы не хотим, чтобы был причинен огромный вред международному движению и его единству .12 Чехословацкая группа снова сделала заверения в верности Варшавскому Договору и Совету Экономической взаимопомощи и обещала обуздать деятельность различных политических клубов, в частности КАН и К-231, предотвратить возрождение Социал-демократической партии в это время некоторые политические клубы сами приостановили свою деятельность и практически перестали существовать и возобновить цензуру в прессе 29 июля министр внутренних дел ЧССР Павел распространил среди редакторов Список секретных сведений Чехословакии. Дубчек представил советским участникам встречи доклад о Методах контроля над средствами информации. Взамен советская переговорная группа пообещала забыть о большинстве из выдвинутых в Варшавском письме обвинений.

Советская сторона также обещала вывести войска из Чехословакии, также Брежнев пообещал предоставить запрашиваемый заем. Обе делегации обязались прекратить полемику и договорились провести еще одну встречу на высшем уровне шести стран - членов Варшавского Договора в столице Словакии Братиславе через два дня. В целом итоги переговоров в Чиерне представляли собой компромисс, хотя он был расплывчатым и допускал двоякое толкование. Нет никаких официальных отчетов о переговорах, обе стороны дали только устные обещания, которые не нашли отражения ни в Чиерском коммюнике, ни в Братиславской декларации.

Братиславская встреча шести стран СССР, ГДР, Польша, Венгрия, Болгария и Чехословакия состоялась 3 августа.

Эта встреча ознаменовала последнюю попытку советских интервенции найти политическое решение кризиса, убедить тех, кто в Восточной Германии и Польше выступал за вооруженное вмешательство, чтобы они, хотя бы временно, отказались от своей воинственной позиции.

Дубчек пытался убедить советских участников переговоров, что его руководство сдержит данные в Чиерне обязательства. Братиславская встреча была посвящена подготовке документа, который получил известность как Братиславское заявление.

Вначале члены советской делегации представили предварительный проект, затем несколько групп чехословацких советников сформулировали поправки и изменения к нему. Доработка окончательного варианта декларации осуществлялась совместно в рамках редакционного комитета, в который вошли по два-три представителя от каждой делегации. По настоянию чехословацкой стороны в тексте нигде нет прямого упоминания Чехословакии. В результате получился неопределенно сформулированный документ, написанный идеологизированным языком и в некотором отношении напоминавший Варшавское письмо. Заявление провозглашало, что непоколебимая верность марксизму-ленинизму, воспитание народных масс в духе идей социализма, пролетарского интернационализма, непримиримой борьбы против буржуазной идеологии, против всех антисоциалистических сил являются залогом успехов в укреплении позиций социализма и в опоре проискам империализма, также подчеркивалось, что братские партии твердо и решительно противопоставляют свою высокую бдительность, нерушимую солидарность любым попыткам империализма, а также всех других антикоммунистических сил ослабить руководящую роль рабочего класса и коммунистических партий и социалистические страны никогда никому не позволят вбить клин между социалистическими государствами, подорвать основы социалистического общественного строя .13 Что касается Чехословакии, то в Братиславском заявлении подчеркивалось, что коммунистические партии должны идти вперед по пути социализма и коммунизму, строго и последовательно руководствуясь общими закономерностями строительства социалистического общества .14 Эта формулировка может быть истолкована как чехословацкое согласие строго придерживаться советской модели социализма.

В то же время в заявлении подчеркивалось, что при этом каждая братская партия, творчески решая вопросы дальнейшего социалистического развития, учитывает национальные особенности и условия .15 Данное положение можно понимать как частичное одобрение программы внутренних реформ Дубчека.

Братиславское заявление было готово.

Однако у некоторых участников сохранялось мрачное настроение.

Когда Дубчек уже собрался зачитать текст заявления, Брежнев с шумом встал и заявил, что проведена большая плодотворная работа и соглашение достигнуто. Затем он огласил заявление сам. В целом Братиславское заявление от 3 августа не означало коренной перемены в прежней политики. Встречи в Чиерне и Братиславе означали последние попытки активных противников интервенции во главе с Сусловым, которые отвечали за вопросы внешней политики, избежать военной акции.

Последние подразделения советских войск покинули Чехословакию 3 августа - в день подписания Братиславского заявления. Однако они не возвратились на места своей постоянной дислокации, а расположились на лагерной стоянке в приграничных районах. Данный факт подчеркивает неопределенный характер достигнутого в Чиерне и Братиславе компромисса.

Политбюро ЦК КПСС решило не отказываться от сосредоточения военной силы вокруг Чехословакии. Другими словами, советские лидеры воспринимали Чиерну и Братиславу лишь как временное урегулирование, при котором сохранялась возможность интервенции в случае, если чехословацкие реформаторы не выполнят соглашений. С 3 по 20 августа Чехословакия жила в обстановке величайшего риска для своей независимости. В это время с 3 по 20 августа чехословацкая антиреформистская коалиция восприняла Братиславское соглашение как поражение своей антидубчековской политики.

В первые дни после Братиславы члены этой коалиции, поставленные в тупик советским решением, активно занялись решением основных задач партийного съезда, в частности подготовкой нового устава КПЧ. Выразитель интересов этой коалиции Индра - председатель комиссии по подготовке нового устава партии - неожиданно выступил на пресс-конференции в защиту одного из важных положений нового устава. Он заявил, что меньшинство имеет право сохранять свою точку зрения даже после того, как она была отвергнута большинством голосов.

У антиреформистской коалиции была только одна надежда - продолжать ту тактику, которую она использовала в начале июля, не поддерживать и даже саботировать усилия Дубчека по стабилизации положения в Чехословакии. Цель заключалась в том, чтобы убедить Политбюро ЦК КПСС, будто в Чехословакии имеется острая угроза политической нестабильности и контрреволюции, то есть что Президиум ЦК КПЧ разваливается, что радикалы берут верх. Антиреформисты были обеспокоены международной поддержкой и признанием, которые получили сторонники Дубчека от президента Югославии Тито и румынского лидера Чаушеску, нанесших в то время визиты в Прагу. Еще один антиреформист Швестка, главный редактор партийной газеты Руде право распорядился подвергнуть цензуре сообщения о визите Тито в Прагу. А 14 августа он уволил трех своих реформистски настроенных заместителей и 17 и 19 августа поместил в газете сообщения о тревожном характере положения в Чехословакии, в которых подробно говорилось о найденных листовках с требованиями физической расправы над Народной милицией, описывались бесчинства молодежи перед зданиями партийных комитетов и угрозы в адрес 99 классово сознательных рабочих завода Авто- Прага, письмо которых было напечатано в июле в Правде. В большой статье Швестка подверг критике ряд аспектов политики реформ и деятельность антисоциалистических сил. Не имевшие достаточного опыта Дубчек и его сторонники неверно истолковали признаки нарастающего давления со стороны тех, кто выступал за военную интервенцию как внутри страны, так и за границей.

Они ошибочно приняли эти сигналы за элементы психологического давления. Чехословацкие антиреформисты оказывали давление на советское руководство, посылая тревожные сигналы и сообщая через советского посла Червоненко, по каналам КГБ, через средства массовой информации и своих сторонников в Советском Союзе об угрозе правого контрреволюционного переворота в Чехословакии. 2.2. ВВОД ВОЙСК В ЧЕХОСЛОВАКИЮ Наиболее важные решения в Советском Союзе принимались группой находящихся у власти руководителей.

Новая дискуссия по чехословацкой проблеме возникла в Москве 15 - 17 августа. 17 августа советская пресса прекратила всякое освещение деятельности советских лидеров. 16 - 17 августа состоялось заседание Политбюро и Секретариата ЦК КПСС, полностью посвященное положению в Чехословакии, оно проводилось по настоянию тех, кто выступал за ввод войск, и их сторонников на уровне ЦК. Сторонники ввода войск представили срочные донесения от Червоненко, Ульбрихта, Гомулки, КГБ и чехословацких антиреформистов Кольдера, Индры и Биляка в качестве доказательства того, что в стране происходит контрреволюция и утверждали, что ухудшающее положение в Чехословакии угрожает политической сплоченности Восточной Европы и стабильности на западе СССР и что единственный выбор действий - это вооруженное вмешательство.

Аргументы были подкреплены сведениями о тыловом обеспечении войск и данными о том, что чехословацкая армия не окажет сопротивления, а также свидетельствами, что Соединенные Штаты не предпримут ради Чехословакии ничего существенного.

Позже Брежнев признал, что Политбюро тщательно рассмотрело все аспекты военного вмешательства в Чехословакии, и дал понять, что, согласно одной из высказывавшихся течек зрения, этот шаг поставит под угрозу авторитет Советского Союза в глазах народов мира он раздует национальные чувства и приведет к потере советского престижа в Чехословакии. Суслов даже во время этой дискуссии выражал некоторые сомнения в целесообразности вооруженного вмешательства и настаивал, что несмотря на явный подъем контрреволюционных сил, еще возможно урегулировать чехословацкое дело политическими средствами. Согласно различным источникам, несколько советских руководителей - Суслов, Косыгин и Пономарев - ставили под вопрос разумность интервенции.16 Но нажим со стороны интервенционной коалиции, который усилился в ночь на 17 августа, оказался достаточным, чтобы заставить некоторых колеблющихся советских высших руководителей согласиться на вторжение.

Окончательное решение о вводе войск было принято на расширенном заседании Политбюро ЦК КПСС и получило одобрение остальных глав компартий, представлявших страны - участницы вторжения на встрече в Москве 18 августа.

Вторжению был придан характер интернациональной акции.

Смысл военной операции сводился к своего рода хирургической операции по отстранению от власти утративших доверие союзников и передаче власти в Чехословакии в руки более ортодоксальных и послушных лидеров.

Ставка была сделана на верхушечный переворот переворот в Президиуме ЦК КПЧ, на заседании которого здоровые силы, имевшие, по советским данным, перевес, постараются вызвать окончательный раскол, выразить недоверие команде Дубчека и официально обратиться за помощью к государствам - участникам Варшавского пакта.

Главы пяти компартий были полностью уверены в успехе акции, заручившись поддержкой половины Президиума ЦК КПЧ и значительной части чехословацких партийных функционеров на местах, которым надлежало, получив сигнал от обновленного Президиума, с цветами встретить советские части, восстановить партийный контроль, арестовать и интернировать кого надо, освободив союзные войска от какого бы то ни было вмешательство во внутренние дела.17 В тот вечер, за два дня до начала ввода войск, оперативные сотрудники Советской Армии и КГБ получили приказ подготовить окончательные детали операции.

Советское командование Варшавского Договора и командование Сухопутных войск получили приказ преобразовать планы действий в особой обстановке в планы действительного вторжения.

Операция проводилась под общим командованием главнокомандующего Сухопутными войсками генерала Павловскогою Она координировалась с передвижением войсковых соединений других стран Варшавского Договора под командованием генерала Штеменко.

Накануне вторжения, когда войска были приведены в боевую готовность, командование над ними были передано из рук постоянного штаба Варшавского Договора Советскому высшему командованию. Дата была назначена на вечер вторника 20 августа, когда проводилось заседание Президиума ЦК КПЧ. Хотя вооруженного сопротивления не ожидалось, советскому Генеральному штабу были даны указания предпринять необходимые меры предосторожности, чтобы избежать конфликта с подразделениями чехословацкой армии. С чисто военной точки зрения исполнение советского решения войсками Варшавского Договора было проведено гладко и в высшей степени эффективно.

Советское высшее командование проявило значительную смелость и мастерство, и при этом войска вторжения - общее количество 500 тысяч человек - не пересекли границ Западной Германии и Австрии. Командовавший этими силами генерал Павловский опасался столкновений с войсками НАТО. В соответствии с этим пять советских дивизий были развернуты непосредственно на юг вдоль основного шоссе Карловы Вары Пльзень - Будеевище и прилегающих дорог в одну линию на расстояние примерно пяти километров от территории Западной Германии и обращены в противоположные стороны.

В течение тридцати шести часов армии стран Варшавского Договора установили полный контроль над чехословацкой территорией без какого-либо сопротивления. Согласно первоначальному сценарию, никто не собирался интернировать в СССР Дубчека и его соратников - это была последующая скороспелая импровизация.

Предполагалось лишь сместить баланс сил в пользу промосковской фракции, отправив Дубчека на время в отпуск, удалив из Президиума несколько радикальных деятелей, совсем не восприимчивых к советам из Кремля, а затем руками команды Дубчека и в присутствии советских войск провести последовательную нормализацию политической жизни.18 На 20 августа было назначено начало советской операции в Праге. Во второй половине этого дня Президиум ЦК КПЧ собрался на свое заседание с двумя основными вопросами в повестке дня сообщение Дубчека о ходе подготовки к съезду партии и обсуждение точки зрения Кольдера и Индры относительно положения КПЧ в стране.

На этом съезде были арестованы и похищены Дубчек и его сторонники в Президиуме ЦК КПЧ Смрковский, Шпачек, Кригель, Черник и Шимон. Советское руководство никогда не вело переговоров с арестованными коммунистическими лидерами, которые были публично заклеймены как правые оппортунисты. Но они оказались за столом переговоров с чехословацкими реформистами.

Через несколько часов после похищения Дубчек и его сторонники сначала были привезены в штаб-квартиру Варшавского Договора в Польше, а затем доставлены в Закарпатье на Украине, где их держали как пленников в тюрьме КГБ. К 23 августа произошла важная перемена, вызвавшая смягчение советской позиции. Наиболее важным фактором, вызвавшим эту перемену, была обстановка в самой Чехословакии. Не удалось ни добиться официального приглашения от Президиума ЦК КПЧ, ни создать марионеточное правительство, ни предотвратить партийный съезд, решительно осудивший вторжение, ни привлечь на свою сторону президента Свободу, призванного своим авторитетом освятить смену руководства, ни справиться с пассивным сопротивлением населения.

Представитель Политбюро ЦК КПСС К. Мазуров, скрывавшийся в посольстве под именем генерала Трофимова, слал в Москву панические телеграммы из Праги Теперь на улицах крик где Дубчек, Смрковский и Черник? Правые активизируются, а левые пассивны предлагаем еще раз переговорить с Дубчеком и Черником.

Вечером может быть поздно и в Праге дойдет до настоящих сражений. В конце концов советским вождям пришлось вести переговоры с деятелями КПЧ, которые по их приказу были арестованы.19 Вечером 22 августа Брежнев признал, что предшествовавшие вводу войск разведдонесения были неверными. Только через три дня, 23 августа, их привезли в Москву для переговоров с советскими лидерами. Советскую сторону представляли Брежнев, Суслов, Косыгин и Подгорный, а чехословацкую - Дубчек, Смрковский, Черник и Свобода.

Итогом переговоров стал Московский протокол - соглашение, достигнутое не только в ходе трудных поисков компромиссов между лидерами и с учетом переговоров и уступок внутри каждой делегации, готовившей свой проект протокола, но также и путем консультаций с лидерами четырех восточноевропейских стран, участвовавших на встречах на высшем уровне на предшествовавших этапах кризиса в Дрездене, Москве, Варшаве и Братиславе Ульбрихтом, Гомулкой, Кадаром и Живковым.

В состав советской делегации были включены министр обороны Гречко и министр иностранных дел Громыко. В Московском протоколе не содержалось какого-либо упоминания о правоопуртонистической группе Дубчека и ее политике и об угрозе контрреволюции в Чехословакии. Протокол не давал одобрения вооруженному вторжению. Чехословацким реформистам удалось включить в него пункт в пользу продолжения политики Дубчека. Советское руководство разрешило чехословацким реформистам остаться у власти. Политической ущерб от предпринятой акции наряду с прямыми неблагоприятными последствиями в области внешней политики предоставил возможность убедить большинство членов Политбюро в выгоде компромисса с Дубчеком и его сторонниками.

Московский протокол ознаменовал начало конца чехословацкого эксперимента в области реформ. Дубчек и многие из его сторонников остались у власти, хотя некоторых из них вынудили уйти в отставку - Кригеля, Цисаржа, Шика и Павела. Советское руководство согласилось с требования реформистов о смещении со своих постов таких антиреформистов, как Колдер, Швестка, Риго и Капек. Несмотря на вооруженное вмешательство, многие черты реформистской программы остались в силе. Московский компромисс, достигнутый в неблагоприятных условиях, когда Чехословакия была уже оккупирована, претворялся в жизнь медленно и стал политическим диктатом только после апреля 1969 года, когда Дубчека и его сторонников заставили уйти в отставку.

В последующий период между 1969 и 1971 годами все остатки чехословацкого реформизма были ликвидированы.

Журналисты-очевидцы пражской весны 1968 г. рассказали о том, с какими трудностями была сопряжена их работа в Чехословакии. События в братской стране нарастали с каждым днем, и журналисты испытывали понятную и жгучую потребность рассказать о них советским людям, однако ничего в печать не шло.20 Считалось, что ввод войск в Чехословакию обошлось без человеческих жертв, поскольку при вводе войск боевых действий не велось.

Однако выясняется, что это не так. В ходе передислокации и размещения советских войск в Чехословакии с 21 августа по 20 октября 1968 в результате недружественных действий отдельных граждан ЧССР погибли 11 и были травмированы 87 советских военнослужащих. Кроме того, погибли в катастрофах, авариях, при неосторожном обращении с оружием и боевой техникой, в результате других происшествий и умерли от болезней 85 человек. С 21 августа по 17 декабря 1968 года погибли 94 и получили тяжелые ранения 345 граждан Чехословакии.

Долгие годы эти данные были засекречены как в СССР, так и ЧССР.21 3.