Октябрьское вооруженное восстание в Москве

Октябрьское вооруженное восстание в Москве. октября 1917 г… Ленин захватил власть в Петрограде. В Москве беспокойство… Сведения из Петрограда смутны и отрывочны. Междугородний телефон бездействует. Московская городская дума ведет долгие дебаты по вопросу о конструкции власти и, наконец, признает единственной законной властью в городе себя. Избирается Комитет общественной безопасности с В.В. Рудневым во главе.

А высшая военная власть? Командующий Московского военного округа Генерального штаба полковник Рябцев становится членом этого комитета и тем самым подчиняет комитету вверенные ему войска, войска девяти губерний округа, которых немало, но среди которых надежных частей недостаточно. В этот же день приступают к организации и большевистские элементы. Создается Военно-революционный комитет, во главе которого становятся П.Г. Смидович и В.П. Ногин. Утром 26 октября у городской думы появляются юнкерские караулы, вызванные командующим войсками для защиты демократических избранников.

Охрана же наиболее стратегически важных объектов не была им организована. Более того: он не препятствует развозу сложенных в Кремле на площади перед арсеналом винтовок и ручных гранат грузовиками, отправленными с заводов и фабрик, разбору оружия рабочими и революционно настроенными солдатами и уступает просьбе Ногина выставить юнкерские караулы не с внутренней, а с наружной стороны Троицких ворот Московского Кремля.

Целый день идет вооружение солдат, примыкающих к восстанию, и рабочих. Они образуют отряды Красной гвардии, и отряды эти проходят по Тверской. Военно-революционный штаб обосновался на Тверской, в доме генерал-губернатора. В городской думе представители Комитета безопасности ведут переговоры с делегатами Военно-революционного комитета об организации власти на паритетных началах.

Лозунг дня в думе: избежать кровопролития во что бы то ни стало. На следующий день, 27 октября, в думе продолжается обсуждение вопроса о разделе власти между двумя комитетами. А распропагандированный большевиками 1-й батальон 56-ого запасного пехотного полка, расквартированный в Кремле, арестовав, начиная с командира полка, всех офицеров батальона и посадив их на гауптвахту Кремля, присоединился к большевикам и заперся в Кремле. Комендантом Кремля был назначен прапорщик мятежного батальона Берзин.

В Александровском военном училище же в это время проходило экстренное собрание нескольких сот юнкеров и группы офицеров, на котором после долгих обсуждений было решено дать отпор большевикам, и из присутствующих были составлены боевые группы. В этот же день в нескольких местах (например, в Художественном электротеатре на Арбатской площади) производилась запись добровольцев, желающих вступить в борьбу с большевиками, коими в основном являлись студенты и гимназисты. Были сформированы несколько студенческих и гимназических рот. Настроение у добровольцев было отличное, но отсутствовала военная подготовка (как правило, владела оружием в таких ротах примерно 1/5). Офицеров откликнулось мало – необходим был приказ от авторитетного начальства, чтобы поднять эту массу. 28 октября к Кремлю был послан взвод юнкеров Александровского военного училища под командованием прапорщика 56-ого запасного полка Тремболевского с заданием проникнуть в Кремль и открыть все ворота.

В то время, когда Тремболевский с юнкерами пробирался к секретному ходу Боровицких ворот, одна из боевых офицерских групп с пушкой сосредоточилась у выходных ворот московского Манежа, как раз напротив Боровицких ворот.

Несмотря на их энергичные требования открыть ворота, Кремль отвечал молчанием. Тогда, чтобы не терять времени, эта группа офицеров на руках выкатила пушку из Манежа и прямой наводкой решила разбить ворота. Но вдруг ворота открылись, и кто-то знаками показал этой группе, что путь свободен.

Тем временем юнкерский отряд, связав часового и открыв ворота, бегом пустился к Никольским воротам, попутно разоружая встречавшихся солдат 1-ого батальона, открыл их без задержки и так же бегом вдоль Оружейной палаты устремился к Спасской башне. Здесь из амбразур башни по юнкерам был открыт огонь, однако нападавшим удалось проскользнуть в проход Спасских ворот. Под угрозой их винтовок караульные сложили оружие и отворили ворота, в которые немедленно вбежала группа юнкеров, скрывавшаяся за Лобным местом.

Таким образом, Кремль оказался в руках противников большевиков. Комендантом его был назначен полковник Мороз, в распоряжение которого поступили юнкера Александровского военного училища и 6 московских школ прапорщиков. Однако после взятия Кремля юнкера 2-й школы прапорщиков отказались стрелять «в своих» - и потому были разоружены и заперты в подвалах Кремля вместе с 1-м батальоном 56-ого запасного пехотного полка. В Александровском военном училище при входе и лестнице стояли пулеметы; коридоры, классы были набиты юнкерами, офицерами, солдатами; слышались команды; приходили и уходили небольшие отряды. Высшего командования не было никакого, и действиями по отдельным районам распоряжались различные офицеры.

Авторитетнее других распоряжался полковник Дорофеев. Первый день, как собравшиеся в училище перешли к наступательным действиям, дал много. Был взят Кремль, занят Почтамт, телефонная станция. Юнкера заняли также здание «Метрополя», как важный стратегический пункт. Образовавшаяся уже Красная гвардия нигде не могла выдержать удара.

Наутро намечалась атака революционного штаба, в доме генерал-губернатора. Алексеевское военное училище и кадеты старших классов трех московских корпусов и Суворовского кадетского корпуса, находившиеся в Лефортово, были окружены взбунтовавшимися солдатами и вооруженными рабочими московских заводов в здании Алексеевского военного училища и потому не могли присоединиться к общим действиям. К утру 29 октября противники большевиков удерживали в своих руках Кремль, Манеж, Александровское юнкерское училище, штаб Московского военного округа, дом градоначальника, Городскую думу. Они же занимали Арбатскую площадь, Знаменку, Моховую улицу, Воздвиженку, Смоленский рынок, Бородинский мост, Брянский вокзал, Остоженку, Крымский мост, Кудринскую площадь, Никитские ворота, Тверской бульвар.

Военно-революционный комитет оказался отрезанным почти от всех районов города. Наладить связь под обстрелом не удавалось.

Надо было подтягивать силы Красной гвардии к центру и одновременно уничтожать в районах все очаги сопротивления противника. Таков был план Партийного центра и Военно-революционного комитета. После 12 часов дня большевики начали наступать по всем направлениям, и им удалось сделать прорыв со стороны Армянского переулка и занять колокольню англиканской церкви, на которой, поставив пулемет, они начали владеть близлежащей местностью, что сильно угрожало не только Художественному электротеатру, но и самому Александровскому училищу. К вечеру 29 октября началась со стороны Красной площади неистовая атака большевиков на Спасские и Никольские ворота Кремля.

Огонь велся изо всех окон и подворотен, находившихся на противоположной стороне площади. Большевики подвезли бомбометы, и огонь был сконцентрирован по Никольским воротам. Борьба продолжалась и принимала все более ожесточенный характер. Большевики, видя крайнее упорство со стороны своих недругов и явное несочувствие подавляющего числа жителей Москвы, решили вступить в переговоры с полковником Рябцевым о заключении перемирия, которое и было им подписано в тот же день по настоянию Комитета общественной безопасности.

Думские политики, желавшие установить власть путем «сговора», были, как оказалось, потрясены тем, что при взятии Кремля юнкера перекололи несколько солдат. Они настойчиво требовали «прекращения кровопролития». Офицерство негодовало по поводу этого перемирия, которое, несомненно, было заключено во вред делу. Обстановка требовала именно действий, быстрых и решительных.

Надо было развить успех и покончить с Военно-революционным штабом. Всюду, несмотря на перемирие, была заметна подготовка к решительным действиям с большевистской стороны. Большевики везли пушки и устанавливали их на площадях и больших улицах, прилегающих к училищу, рыли окопы, занимали те или иные здания, имеющие боевое значение. Перемирие явно было использовано военно-революционным штабом для усиления своего положения, нарушено самым вопиющим образом.

В городе прошел слух о подходе со стороны фронта казачьих полков, верных Временному правительству, или, как тогда говорили, «стоящих на платформе Временного правительства». В училище с доверием ждали подходящих конных частей, с помощью которых можно было легко восстановить порядок. В Александровском училище шло лихорадочное обсуждение, кого же назначить командующим силами сопротивления большевикам. Полковник Рябцев, предпочитавший отсиживаться в думском комитете, несмотря на ярую поддержку со стороны Совета офицерских депутатов, уже никак не мог устроить белых в этом качестве, т.к. заключил перемирие в пользу противника, что и лишило его доверия и авторитета. Авторитетный же генерал Брусилов, к которому прислали депутацию с просьбой принять команду, наотрез отказался, что было страшным ударом для белых, хотя их не оставляла надежда, что кто-нибудь из крупных военачальников все же возьмет дело в свои руки. Офицеры, возглавлявшие белые отряды, знали, что большевики намеревались использовать перемирие с целью нанесения им предательского удара, и это было ими учтено.

Особенное внимание было ими обращено на приведение в оборонительное положение дома Коробкина в самом начале Тверского бульвара, так как, по сведениям, большевики должны были обрушиться на них главными силами со стороны угла бульвара, с тем чтобы захватить Никитские ворота, с захватом которых на плечах ворваться через Никитский бульвар на Арбатскую площадь и таким маневром ликвидировать борьбу.

Как предполагалось, так и вышло.

Как раз в этом месте и разгорелся сильный бой между большевиками и их противниками, окончившийся благодаря героическим усилиям последних в их пользу, причем большой дом Коробкина сгорел до основания, равно как и приспособленная к обороне аптека между Тверским и Никитским бульварами. С утра 30-го числа заговорили пушки. Большевики били по Кремлю прямой наводкой из орудий, поставленных в Замоскворечье.

Распоряжался стрельбой, очевидно, человек, не очень сведущий, потому что снаряды попали в Архангельский и Успенский соборы, сносили главы собора Василия Блаженного. От Большого театра стреляли по «Метрополю», занятому юнкерами, по краю городской думы. Упорно старались занять телефонную станцию и, как уже говорилось выше, захватить дом градоначальника, зачем и вели наступление на Никитском бульваре. Было столкновение на Большой Дмитровке. Успех всюду, кроме градоначальства, сопутствовал белым, и Красная гвардия несла значительные потери.

Конец Поварской, примыкавшей к Кудринской площади, был занят большевиками. Оттуда они обстреливал всю Поварскую, но огонь их был безвреден. В стане белых обозначились потери, но в наступление они так и не перешли и неизвестно для какой цели продолжали вести оборонительные действия. Командования не было. Большевики уже вели настоящие атаки против Никитских ворот, но александровцы держались твердо и атаки отбивали. Население попряталось: на улицах не видно было не души, лишь кое-где несколько сестер милосердия устраивали перевязочные пункты, оказывавшие помощь раненым обеих сторон. 1 ноября принесло белым новые разочарования.

Союз железнодорожников, т.н. Викжель, после долговременного обсуждения постановил не пропускать в Москву казачьих эшелонов, дабы не брать тем самым сторону белых в гражданской войне. Труднее и труднее становилось александровцам. Бессменные дежурства в караулах, на постах, недостаточное продовольствие, ежечасные потери, нарастающее сознание, что дело проиграно, ощущение безысходности, становившееся яснее и яснее все это понижало боеспособность немногочисленных белых отрядов.

Пришлось оставить «Метрополь», в котором невозможно было держаться после того, как большевики поставили пушку в расположенном напротив Малом театре. Уже трудно было держаться в Кремле, в котором были разбиты несколько ворот подвезенными орудиями. 2 ноября между Комитетом общественной безопасности и военно-революционным штабом был заключен и подписан мир. По условиям этого мира власть переходила к Советам, Комитет безопасности упразднялся, юнкера сдавали занятые здания, Кремль, Александровское училище, оружие.

Всем александровцам, юнкерам и офицерам гарантировалась безопасность и безнаказанность. Многие из них, однако, не поверили большевистскому миру и, когда стемнело, ушли из училища. Большевики выпустили из Александровского училища всех. Однако уже на следующий день начались аресты среди участников, а потом и расстрелы.

Те же, кому удалось выбраться, уехали на Дон, в Ростов и Новочеркасск, положив начало Добровольческой армии. Около того же времени состоялись «красные похороны» «героев октябрьской революции» - хоронили около 2000 человек; были митинги, речи.