Отношения отцов и детей

Отношения отцов и детей. Дети в древней Греции полностью находились под властью отца.3 На седьмой день после рождения ребенка совершалась церемония, называвшаяся «амфидромия». В этот день вход в дом украшался венками из листьев оливкового дерева, если новорожденный был мальчик, и гирляндами из шерсти, если это была девочка.

Женщины, помогавшие роженице, мыли себе руки в знак очищения. Одна из них брала ребенка на руки и быстро обносила его вокруг очага, приобщая его тем самым к домашнему культу; затем было пиршество, на которое собирались родственники и друзья семейства.

На десятый день ребенку давалось имя. Собирались родственники и друзья для жертвоприношения и пира, причем обычно ребенку дарили подарки: игрушки или маленькие украшения, вешавшиеся ему на шею. Исполнение этой церемонии служило доказательством, что отец признавал ребенка своим. Но в течение нескольких первых дней после рождения отец также имел право не признать ребенка, если только он сомневался в его законности.

Он имел право отказаться от него, даже если и считал его своим, иногда такое случалось, особенно когда дело шло о девочках. Во всяком случае, если отец был слишком беден, чтобы прокормить своего ребенка, он имел право отнести его к городским властям; они обязаны были содержать его за государственный счет, причем предполагалось, что тот человек, который возьмет его себе на воспитание, чтобы возместить свои расходы, воспользуется впоследствии ребенком как рабом.

Кроме того, отец имел право отречься от сына и, следовательно, лишить его наследства, если тот плохо вел себя по отношению к нему. Такое право признавалось за отцом в особенности законами Солона. На отца обязанность по этому вопросу обращаться к семейному совету и подчиняться решению большинства. Но этого не было даже в Афинах, и отцу достаточно было объявить свою волю публично через глашатая; над ним не было другого контроля, кроме общественного мнения.

Но такие случаи происходили очень редко.4 Наконец, отец имел право назначать опекунов к своим несовершеннолетним детям и назначить в своем завещании мужа, за которого его дочь была обязана выйти замуж. Власть отца над детьми кончалась с достижением ими совершеннолетия, которое совпадало или с истечением восемнадцатого года, или с его началом.5 Главная обязанность детей (в основном, сыновей) в Древней Греции состояла в том, чтобы почитать и повиноваться своим родителям. Эти две обязанности были основными и самыми важными, так что, все остальные обязанности перед ними меркнут.

Во-первых, сын обязан был заботиться о содержании родителей, если они в том нуждаются. Закон повелевает содержать родителей, родителями же считаются отец, мать, дед, бабка, прадед и прабабка. Была тесная связь между правом наследовать и обязанностью заботиться о пропитании. То есть, если бы наследодатель был еще жив и не имел средств к существованию, то обязанность заботиться о его пропитании лежала бы именно на наследнике.

Сын освобождался от этой необходимости только в одном случае: если отец, несмотря на свою бедность, не позаботился научить сына какому-либо ремеслу, он терял всякое право на материальное содержание от него. Во-вторых, сын обязан был воздавать своим умершим родителям почести, предписанные законами религии. Преступлением считалось уничтожение сыном могилы родителей и лишение их тех погребальных почестей, которых они требовали. Сын, не исполнявший этих обязанностей по отношению к своим родителям, мог быть предан правосудию.6 Выбор наказания предоставляли решению суда, который иногда выносил смертный приговор. 1.3. Положение женщины Положение женщины в древнегреческом государстве, в зависимости от того, в каком полисе она проживала, в Спарте или в Афинах, значительно различалось.

Спартанские женщины. В Спарте женщины пользовались большим уважением, чем где-либо в остальной Греции. Воспитание здесь сближало их с мужчинами; они привыкали с детства чувствовать себя гражданками и принимать близко к сердцу общественные интересы.

В мужестве, патриотизме и самоотречении они ничуть не уступали мужчинам: вот объяснение того почтения, которым они пользовались. Похвала или порицание со стороны женщин значили очень много; с их мнением считались даже в вопросах, выходивших из области их компетенции. Женское влияние в Спарте было таково, что остальные греки в шутку называли спартанское управление правлением женщин. Все это, однако, не мешало им исполнять обязанности жен и матерей.

Выйдя замуж, спартанская женщина сразу же вся уходила в заботы о доме. Она не занималась ни прядением, ни ткачеством, эти занятия предоставлялись невольницам, ей же принадлежало только общее наблюдение за хозяйством. Вместе с мужем она следила за воспитанием детей.7 Отношения замужних женщин к мужчинам были менее свободны, чем отношение молодых девушек. Самое лучшее для замужней женщины — когда о ней не говорят ничего ни хорошего, ни дурного.

На улицу женщины выходили не иначе, как в покрывалах, тогда как девушки ходили с незакрытыми лицами. Спартанцы объясняли происхождение этого обычая таким образом, что девушке надо еще найти мужа, тогда как замужней женщине остается только сберечь того, который уже есть. Эти слова показывают, что в выборе жены личные вкусы в Спарте имели большее значение, чем где-либо в Греции. Афинские женщины. Затворничество в Афинах строго предписывалось только девушкам, что же касается замужних женщин, то этот обычай был более снисходительным, а в некоторых случаях даже совсем не соблюдался.

Жена богатого гражданина могла легко соблюдать этот обычай и скрываться в глубине своих покоев, но в семьях мало зажиточных женщине ежеминутно приходилось выходить из дома по делам хозяйства. Ей нужно было и идти на рынок закупать провизию, и самой исполнять все то, что обычно должны были делать рабы. Иногда даже случалось, что женщины торговали на общественной площади. Нужда могла заставить некоторых женщин взяться за такое дело, но общее мнение строго порицало женщин за такие занятия.

Внутри своего дома женщины были полными хозяйками. Они наблюдали за рабами и руководили работой своих служанок; на них же лежала обязанность вести все хозяйство по дому и учитывать все расходы. Подобный порядок соблюдался не только у небогатых семей, но и в самых роскошных жилищах хозяйка дома не была полностью свободна от хозяйственных забот; у нее были многочисленные помощники, но она осуществляла общее руководство, никогда не переходившее к ее подчиненным.8 Вообще афинянка ревниво берегла свою власть в хозяйстве и держалась за нее, потому что не было никаких других занятий, которые могли бы отвлекать ее. Ей была присуща только одна эта роль, и она старалась сохранить за собой эту власть.

Иногда происходили и некоторые злоупотребления. Случалось, что нерадивые и нерасчетливые женщины расточительно тратили провизию. Тогда мужу приходилось вмешиваться в хозяйство и забирать у них ключи от кладовых.

Но обычно афинянки заслуживали ту похвалу, как опытные, хорошие хозяйки. В некоторых случаях даже их бережливость переходила в скупость. Им было тяжело смотреть на уничтожение тех запасов, которые они собирали с такой заботой, и они даже не делали различия между необходимыми расходами и излишествами, относясь к первым с такой же придирчивостью, как и к последним. Афинские жены радовались, когда мужья приносили домой деньги, и не скупились на едкие упреки, когда они их тратили.

У них был еще один недостаток. Зачастую они обладали очень властным характером, любили свою власть и не прочь были дать ее почувствовать при всяком удобном случае. Так как им приходилось жить почти все время среди рабов, отдавая им приказания, браня их за леность, за ошибки и упущения, то они, естественно, привыкали к власти и иной раз, не отличая и хозяина от невольника, обращались с ним в том же тоне. К этому надо еще прибавить, что они очень гордились своей добродетелью, и, сравнивая с легкими нравами мужчин серьезность своей личной жизни, усердное исполнение всех своих обязанностей и свою верность в оберегании чистоты своего домашнего очага, они легко убеждались в своем превосходстве.

Затаенные обиды, носимые женщинами в глубине своих сердец, делали их часто раздражительными и при малейшем же поводе вызывали самые сухие и грубые слова, самые резкие обращения по отношению к своим мужьям. Все эти недостатки были видны еще сильнее у тех богатых женщин, которые замужеством обогащали своих мужей.

Они крепко держались за богатство, входившее вместе с ними в хозяйство. Они становились еще более заносчивыми, сами никогда не забывали и другим не позволяли забывать, кто они и что имеют. Мужья страдали от этих недостатков, но они сами же были в них виноваты. Они ограничили женщину рамками хозяйственных домашних забот, а женщины, отдаваясь им без остатка, приобретали такие качества, от которых трудно было себя уберечь.9 Главный недостаток афинской семьи состоял в том, что в ней женщина не была тесно связана с жизнью своего мужа. И если бы греки сами понимали этот изъян, с которым заключались браки, то они меньше думали бы о приданом, а больше занялись изучением качеств и недостатков той девушки, на которой предполагали жениться. Но нет, они интересовались, большей частью, тысячью бесполезных вещей: кто был дед и бабка невесты; требовали, чтобы приданое было выложено на сто. Афинянин слишком охотно вел двойную жизнь.

Возвращаясь домой, он забывал или, вернее, замыкал наглухо в себе все то, что занимало его вне дома. Он присутствовал на общественной площади, заседал в собрании и в судах, вел беседы, обсуждал государственные или решал свои торговые дела, но он остерегался говорить своей жене что-либо из того, что он видел или слышал.

Эти мысли принадлежали ему, и он хотел сохранить их для себя одного. Роль афинянки даже в воспитании детей не была велика. С самого начала дети поручались кормилицам. Нет, это не означало, что мать пренебрегала ими. Она, напротив, интересовалась их играми, ласкала их, но между ней и детьми стоял чужой человек.

Когда кормилица берет на себя самые тяжелые заботы о детях, она забирает часть той любви, от которой отказывается мать, передавая служанке обязанности, которые не исполняет сама. Мальчики очень рано начинали учиться вне дома. Девочки оставались с матерями, но их образование было очень поверхностно. Когда наступало время женить или выдавать замуж детей, мать не приглашалась к участию в решении их судьбы; этот вопрос отец, в силу закона, решал один.10 С женщиной не советовались даже тогда, когда дело шло об ее собственной участи, как не спрашивали и при решении судьбы ее дочерей и сыновей.

Единственными событиями, нарушавшими однообразие жизни женщин, были посещения подруг и религиозные церемонии, совершавшиеся ими очень часто. Мужья относились с недоверием к этим посещениям женщин и к разговорам, которые они вели между собой, как будто они сходились только затем, чтобы жаловаться на мужей и придумывать план мести.

Женщины не только ходили в гости по соседству, они даже устраивали друг для друга званые пиры. Во время похорон главная роль принадлежала женщинам. Они же принимали значительное участие и в многочисленных городских празднествах. Им было запрещено присутствовать на великих греческих играх, но разрешалось посещать театральные представления. Эти празднества отрывали их на целый день от их обычных занятий и давали возможность отдохнуть от рутинной работы по дому. У афинянок, кроме национальных богов, были свои особые божества, к которым они относились с огромным благоговением.

Они тайно собирались в специальных домашних молельнях для почитания целого ряда богов, героев и гениев. Здесь повторялось то же, что и с пирами, которые они устраивали друг для друга. Держа женщин в стороне от своей жизни, мужчины тем самым толкали их к невольному обособлению и к созданию собственных верований и развлечений. Афинская женщина не была презираема.

Иначе она не сохранила бы за собой власть над домом. Афинянин уважал и любил свою жену, не зная ее. Занятый трудами и развлечениями вне дома, он жил возле нее, довольствуясь той добросовестностью, с которой она исполняет свои ежедневные обязанности, не требуя больше ничего.11 Женщина сама не подозревала, что она могла бы рассчитывать на лучшую участь и на жизнь с более полным духовным содержанием. Так как нравы того времени ограничивали ее узкой областью, она привыкла к такой жизни и обычно мирилась с этим без огорчения.