Исторические воззрения Б. А. Тураева. Написанная А. Б. Тураевым «История древнего Востока» – выдающийся научный подвиг, по размаху охвата, географического и хронологического (он доводит свой труд вплоть до позднего эллинизма), труд Б. А. Тураева исключителен. Б. А. Тураев был историком в самом широком смысле этого слова – его интересовала не только политическая история, но и история культуры в ее самых разнообразных проявлениях, различные аспекты жизни древневосточных обществ.
Как ученый Б. А. Тураев сформировался до Октябрьской революции и был чужд марксистскому мировоззрению, а следовательно, и материалистическому подходу к истории в том смысле, какой вкладывали в это понятие верные приверженцы истмата. Даже М. А. Коростовцев, следуя этой традиции, писал, что «напрасно искать в его [Тураева] работах какие-либо исследовательские моменты в отношении социально-экономической структуры древневосточных обществ и ее развития.
Последовательной и четкой концепции исторического процесса у него нет». Однако это не совсем верно. Хотя А. Б. Тураев и не был марксистом и истматовцем, это не значит, что у него не было последовательной и четкой концепции исторического процесса, и тем более не значит, что он не уделял внимания социально-экономической истории древнего Востока (хотя, отметим, Тураев прежде всего интересовался культурой). Прежде всего отметим, что в своих трудах Б. А. Тураев не был связан какой-либо предвзятой концепцией вроде тех, какие нередко создавали современные ему историки, и в их числе знаменитый Э. Мейер. Б. А. Тураев стремился быть строго объективным и зависеть в своих выводах и обобщениях только от конкретного исторического материала.
Таким образом, по своему исследовательскому методу Тураев может быть назван праграматистом.
Однако это стало причиной критики его с позиций истмата: «Но всякий прагматизм, как бы ни был объективен историк, приводит к эклектике, в которой всегда преобладание получают идеалистические элементы. Так случилось и с Б. А. Тураевым». Впрочем, советские историки, и в частности, М. А. Коростовцев, признавали, что «полная непредвзятость и исключительная добросовестность в ряде случаев приводили его к выводам, показывающим, что Б. А. Тураев мог приближаться стихийно к положениям исторического материализма». Наверное, здесь дело в том, что Б. А. Тураев был чрезвычайно объективен в своих работах, придерживался конкретных фактов, а поэтому его мировоззрение и взгляды на исторический процесс были во многом материалистическими (то есть он искал объективные причины и взаимосвязи событий), однако историк был далек от вульгарного истмата и более свободен в своих научных изысканиях.
Приведем пример. В начале главы, посвященной «архаическому Египту», Б. А. Тураев говорит о древнейшем населении этой страны.
Надо сказать, что ряд зарубежных ученых объяснял быстрый, и, как они полагали, внезапный расцвет древнейшей культуры появлением в долине Нила «новой расы». Вот что пишет по этому поводу Б. А. Тураев: «Новейшие раскопки Райзнера у Нога-эд-Дер в Верхнем Египте и Навилля в Абидосе доказали, что перед нами не какая-то неизвестная доисторическая раса, а уже прямые предки классических египтян, что не было резкого перелома в культуре, объясняемого появлением другого этнографического элемента.
Изменения происходили постепенно под влияние прогресса техники, главным образом распространения металлических орудий». В этих словах Б.А. Тураева замечательны две мысли. Первая – о том, что изменения в культуре являются результатом прогресса техники; вторая – о том, что эти изменения не могут объясниться «расовыми соображениями».