Восстание. г. После 1111 г. донские половцы надолго потеряли способность к ведению активной войны против Руси, затихли и приднепровские половцы. Но нарастало внутреннее напряжение в русских землях, особенно в крупных городах, вызванное наступлением князей, бояр, дружинников, духовенства на крестьянские земли, на доходы смердов, ремесленников.
Все больше людей не имело возможности самостоятельно вести свое хозяйство в сельской местности и в городах; они шли в кабалу к богатым, брали деньги, семена, орудия труда в долг. Потом не могли вернуть этот долг своим заимодавцам, задерживали выплату процентов. Особенно злодействовали ростовщики, которые ссужа¬ли нуждающихся людей деньгами, но под долг брали с них высокие проценты. Большим сребролюбцем и жестоким ростовщиком слыл и сам великий князь Святополк.
Положение простого люда, особенно ухудшилось со времени смуты с начала 90-х гг. XI в. Междукняжеские битвы сопровожда¬лись поджогом городов, разорением сел, поборами с крестьян и горожан. Порой насильно смердов, ремесленников, торговцев гнали на войну. Дело довершали и нескончаемые половецкие, набеги. На сечи с половцами уходили народные силы и средства. Деньги для откупа брались все с тех же городов, все с тех же смердов. Ситуация обострилась, когда в Киеве 16 апреля 1113 г. неожи¬данно умер великий князь Святополк.
Сразу начали борьбу за власть сторонники различных княжеских кланов. На власть мог претендовать старший из князей — Олег, но он был постоянно болен, его брат Давыд отошел от политических дел и ни на что не претендовал. Затем по старшинству шел Владимир Мономах, Были свои сторонники и у сыновей покойного Святополка. Киевский тысяцкий Путята начал уговаривать киевлян пригласить Олега, но против Святославичей сплотилась партия Мономаха.
Ее представители поскакали в Переяславль звать Владимира на киевский престол. А в это время загудел торгово-ремесленный Подол. Там прошел слух, что ненавистный Путята сносится с Святославичами, что он держит сторону ростовщиков, среди которых было много евреев. Не исключено, что эти слухи разносили по городу сторонники Мономаха. Сотни людей с топорами, косами, вилами, палками в руках двинулись в центр Киева. Раздавались угрозы в адрес бояр, ростовщиков. Толпа разгромила двор Путяты, дворы ростовщиков, удар пришелся и по еврейским купцам и ростовщикам, которые заперлись в киевской синагоге.
В Софийском соборе по зову митрополита Никифора сошлись бояре и старшие дружинники, епископы, игумены монастырей. Их решение было однозначным: немедленно звать в Киев Мономаха, только он, князь — воин и патриот, мог унять начавшееся выступление народа. Но поначалу переяславский князь не внял этому призыву. Он боялся вновь ввергнуть страну в междоусобицу, если бы вдруг Святославичи, бывшие старше его в роду, опротестовали его решение.
Страшился он и киевской верхушки, которая долгие годы служила его скрытому противнику Святополку. У него также не было желания противопоставлять себя восставшим киевлянам. На следующее утро народ снова высыпал на улицы Киева. В осаде оказался княжеский дворец. Большая толпа бросилась в сторону Печерского и Выдубицкого монастырей. Мятеж нарас¬тал, вовлекая в свои водоворот все новые и новые сотни людей; пробудились окрестные слободы и деревни, поднялись против своих господ смерды, закупы, рядовичи.
Должники отказывались выплачивать проценты и расправлялись с наиболее ненавистными заимодавцами, холопы вышли из повиновения господам. И вновь митрополит собрал верхушку города. Вновь было принято решение пригласить Мономаха в Киев. Гонец вёз Мономаху письмо, в котором говорилось: «Пойди, князь, в Киев; если же не пойдешь, то знай, что много зла произойдет, это не только Путятин двор или сотских, или евреев пограбят, а еще нападут на невестку твою (вдову Святополка), и на бояр, и на монастыри, и будешь ты ответ держать, князь, если разграбят монастыри» . 20 апреля Владимир Мономах вместе с переяславской дружиной вступил в Киев. Вступление Владимира в Киев способствовало подавлению восстания в городе.
Мономаха знали как справедливого и честного правителя именно по этому эму доверили управление Киевом, в котором он становился борцом за справедливость. Наконец то у горожан появилась надежда на порядок, которого в Киеве давно уже не было, надежда на правосудие, надежда на защиту от врагов не столько внешних, сколько внутренних.