Религия и верования скифов

Религия и верования скифов. Религия является важным источником для воссоздания культуры и ис-тории скифского общества.

Каждое божество древних религий имело какую-то определённую функцию, важную для общества в целом, то есть как бы ре-гулировало отношения между человеком и природой, человеком и общест-вом. Главные из этих функций – управление, плодородие, защита. К тому же, сами имена божеств, их количество и старшинство – всё это характеризует уровень развития общества, а также показывает, где, когда и из каких источ-ников сложилась его культура.

По обрядности и способам общения с божеством скифская религия от-носилась к числу шаманистских. Для этих религий, сложившихся в основном на территории Сибири и Центральной Азии, характерны представления о делении Вселенной на верхний, средний и нижний миры, посредником меж-ду которыми является шаман. Во время камлания шаман с помощью нарко-тических средств впадает в транс и в таком состоянии, обычно с помощью духов-помощников, посещает иные миры, где и получает необходимые про-рочества или помощь от их обитателей Многочисленные свидетельства ша-манизма (утварь, одежда, изображения) найдены в алтайских и тувинских курганах скифского времени.

У скифов Северного Причерноморья черты шаманизма не так очевидны, но всё же достаточно выразительны. Религия скифов, удалившихся достаточно далеко от центральноазиатской прародины, хотя и не порывавшей с ней связей, испытала воздействие со стороны разви-тых религий Передней Азии и Греции, а также восприняла ряд верований и культов местного причерноморского населения.

Одним из основных и наиболее ценных источников для изучения скиф-ской религии является опять-таки Геродот. Вот что он пишет в своей «Исто-рии»: «Богов они умилостивляют только таких: больше всего Гестию, кроме того, Зевса и Гею, полагая, что Гея – жена Зевса, после них Аполлона и Аф-родиту Уранию и ещё Геракла и Ареса. Этих богов почитают все скифы. Скифы же, которых называют царскими, приносят жертвы также Посейдону.

Гестия у скифов называется Табити, Зевс вполне правильно, по моему мне-нию, зовётся Папай, Гея – Апи, Аполлон – Гойтосир, Афродита Урания – Ар-гимпаса, Посейдон – Тагимасад. У них не принято воздвигать ни изображе-ний, ни алтарей, ни храмов никому из богов, кроме Ареса. Ему же они воз-двигают» (IV, 59). Зевс – Папай считался прародителем скифов. Согласно легенде о про-исхождении скифов, Зевс и дочь реки Борисфена были родителями первого скифа – Таргитая. Важно отметить, что царь Идантирс в ответе Дарию во время скифо-персидской войны подчеркнул: «Владыками же своими я счи-таю только Зевса, моего предка, и Гестию, царицу скифов» (IV, 127). Гея – Апи, т.е. Земля, олицетворяет землю и воду как одно из основных порождающих начал. А брачные узы Зевса и Геи – это союз неба и земли.

Эта триада – Табити, Папай, Апи – возглавляла пантеон высших скиф-ских божеств. В Аполлоне – Гойтосире исследователи видят охранника скота, побе-дителя чудовищ, лучника, волшебника.

Афродиту Уранию, т.е. Небесную – Аргимпасу, считают владычицей умерших, великим божеством жизни и смерти. Скифский Геракл – это победитель мифических чудовищ, прославлен-ный герой, аналогичный греческому Гераклу. Его образ был особенно попу-лярен в изобразительном искусстве. Во время Археологических раскопок часто встречаются различные ювелирные изделия, украшения, скульптуры с изображением этого божества. Арес – как известно, бог войны. Кровавый культ этого божества играл особенно важную роль в жизни скифов, соответственно тому, как велика бы-ла роль войны и военного сословия в скифском обществе. Об этом наглядно свидетельствует хотя бы тот факт, что скифы воздвигали святилища из всех божеств только одному – именно Аресу: «У всех у них по кругам их областей устраиваются святилища Ареса вот таким образом: нагромождают связки хвороста, приблизительно три стадии в длину и в ширину, в высоту же меньше.

Наверху сделана ровная четырёхугольная площадка, три её стороны обрывистые, с одной же стороны она имеет доступ.

Каждый год они навали-вают сто пятьдесят повозок хвороста: ведь кучи хвороста всегда оседают от непогоды. Поверх этой кучи во всех округах водружён древний железный акинак; он и является изображением Ареса. Этому акинаку ежегодно прино-сят в жертву мелкий скот и лошадей; и вообще ему в отличие от других богов приносят сверх того ещё и такие жертвы. Сколько бы они не захватили в плен врагов, одного мужа из каждой сотни они приносят в жертву, но не как скот, а иначе.

Полив головы пленных вином, они закалывают людей над сосудом и затем, подняв его вверх на кучу хвороста, выливают кровь на акинак. Кровь они несут наверх, а внизу у святилища делают следующее. От-рубая у всех убитых людей правое плечо вместе с рукой, бросают их в воз-дух, и затем, совершив остальные жертвоприношения, они удаляются. Рука лежит в том месте, куда упадёт, а труп отдельно» (Геродот, IV, 62). Человеческие жертвоприношения скифы совершали только Аресу. Другим богам жертвовали различных животных.

Этим и ограничивались – крови людей требовало лишь кровожадное божество войны. Жертвоприношения другим богам заключалось в удушении животных. Затем скифы варили мясо жертвенных животных – иногда в котлах, иногда же в желудках этих же животных, бросая в костёр их кости. Почему? К. Нойман считал, что это делалось для того, чтобы не пролить не еди-ной капли крови: её полностью собирали в сосуд и зарывали в землю, посвя-щая божеству. В доказательство учёный привёл примеры таких бескровных жертвоприношений у бурятов и калмыков.

Вернёмся, однако, к скифским божествам. Сведения о семи верховных божествах, которым поклонялись все скифы, изложены выше. Кроме того, царские скифы поклонялись Посейдону – Тагимасаду. Важно отметить, что эти скифы жили вблизи Меотиды и Понта Эвксинского и больше других племён были связаны с морем. Поэтому многие исследователи вполне обос-нованно считают это божество морским. Некоторые же полагают, что море не играло большой роли в жизни скифов и связывают этот культ со скифски-ми реками.

Но реки были у всех скифских племён, а Посейдону – Тагимаса-ду, поклонялись лишь царские скифы, которые жили рядом с морем. Поэто-му, видимо, это божество следует считать именно морским. Его сопоставля-ют также с Посейдоном Гиппием и видят в этом культе почитание коня. Таковы основные божества, которым поклонялись скифы. Перейдём теперь к знакомству со скифскими жрецами. У скифов, как и у других ин-доиранских народов, существовало много жрецов. Это была обособленная социальная группа, отдельные категории которой занимали довольно высо-кое положение.

Геродот пишет, что « Они прорицают с помощью большого числа ивовых прутиков следующим образом: принеся большие пучки прутиков, они, положив их на землю, разъединяют и, раскладывая прутья по одному, вещают и, произнося прорицания, одновременно снова собирают прутья и опять по одному складывают их. У них это искусство прорицания, идущее от отцов, а энареи – женоподобные мужчины, говорят, что им искусство прори-цания дала Афродита.

Так вот они прорицают по коре липы. Прорицатель, разрезав кусок коры на три части, переплетая и расплетая их вокруг своих пальцев, пророчествует» (IV, 67). Эти данные подтверждаются не только археологическими находками, но и этнографическим материалом – подобный способ гадания описан иссле-дователями у осетин. Теперь об энареях – женоподобных мужчинах. Этот термин специали-сты выводят от иранского слова нара – мужчина, которое с приставкой э (а) означает не мужчина.

В начале своего труда Геродот рассказывает о том, как скифы во время господства в Передней Азии, двинулись на Египет. Псамметих, царь Египта, встретил их с богатыми дарами и мольбами упросил не идти дальше. Скифы вняли его просьбе и повернули обратно. На обратном пути часть скифов раз-грабила храм Афродиты Урании в сирийском городе Аскалона – древнейшее святилище этой богини. За это Афродита наказала их «женской болезнью». Интересно, что сами энареи не считали себя наказанными, а говорили, что Афродита дала им искусство прорицания.

Псевдо-Гиппократ в своём трактате «О воздухе, водах и местности» отрицает божественное происхождение болезни энареев и выдвигает про-стую естественную причину. Он считает, что причиной этой болезни являет-ся «верховая езда, при которой ноги постоянно висят по бокам лошади». Это приводит к образованию опухоли, от которой скифы лечатся несколько ори-гинальным способом: они разрезают себе с обеих сторон жилы позади ушей. От потери крови больные впадают в дремоту, после которой одни выздорав-ливают, а другие – нет. После этого наступает половое бессилие.

Мужчины не обращают на это внимания в первый раз, но если это становится нормой, то они решают что разгневали божество, надевают женское платье и вместе с женщинами занимаются их работой. «Этой болезни подвержены скифские богачи, не люди самого низкого происхождения, а, напротив, самые благо-родные и пользующиеся наибольшим могуществом; бедные люди менее страдают ею, так как не ездят верхом». Эти сведения не только позволяют полнее понять процесс появления энареев как обособленной социальной группы, их имущественное и социаль-ное положение, но и раскрывают в определённой степени картину глубокого неравенства богатых и неимущих слоёв скифского общества.

Несмотря на богатство особое положение, жрецы, если их предсказание не сбывалось, рисковали многим, даже жизнью. Определённые жреческие функции выполняли скифские цари. Напри-мер, они совершали жертвоприношения в честь священных золотых релик-вий, якобы дарованных небесным божеством первым царям.

В этом обряде принимал участие и ритуальный заместитель царя. Он должен был охранять золотые реликвии, и если он засыпал возле них, то его предавали смерти до истечения года. А перед этим эму давали такой надел земли, который он мог объехать верхом за день. Вероятно, эти обряды с участием царя и его двой-ника входили в ритуал новогоднего празднества, на котором повторялись са-кральные действия, совершённые божеством при творении мира. И в то же время это было новое творение мира, обновление всего природного жизнен-ного цикла. Интересно, что в числе главных реликвий скифов были, наряду с секирой и чашей жрецов, золотые плуг с ярмом – символы оседлого земле-дельческого хозяйства: возможно, они появились в скифской мифологии и культах после покорения оседлого лесостепного населения.

В число новогодних ритуалов входил и священный брак царя и богини плодородия, которую представляла её жрица.

Это событие, сопровождаемое пиршеством-жертвоприношением, изображено на золотой пластине головно- го убора, найденной в кургане у с. Сахновка на Черкасщине. В центре – си-дящая на троне богиня с зеркалом в руке, перед нею коленопреклонённый бородатый скиф с посохом или скипетром. Здесь же сказитель, аккомпани-рующий себе на струнном инструменте, прислужники, разливающие напитки и ведущие жертвенного барана и т.д. Сюжет и отчасти композиция позаимст-вованы из передневосточного искусства, но все персонажи одеты в скифские костюмы.

Главное место в новогодних ритуалах занимал поединок героя-первопредка с чудовищем. Победа героя означала торжество света, добра над силами зла, с неё начинался новый годовой цикл. 5. КУЛЬ-ОБА В последних числах декабря 1820 г. один из жителей Керчи, добывая в окрестностях города «на цепи скалистых холмов» камень для постройки, не-ожиданно наткнулся на великолепный построенный из тёсаных камней склеп, потолок которого возвышался в виде ступенчатой пирамиды.

Как пи-сал из Керчи граф де Сансе президенту Академии художеств А.Н.Оленину, пробравшись в него, «грек, ослеплённый массою находившихся там предме-тов, поспешно захватил один или два золотых листка… несколько пуговиц из того же металла и глиняный сосуд в аршин высоты и поспешил выйти, побу-ждаемый обвалом земли». 12 января 1821 г. в склеп проникли матросы гребной транспортной флотилии. Они захватили всё, что там находилось, и отнесли своему коман-диру, капитан-лейтенанту Патиниотти (именно по его имени в науку вошла и находка и сам курган, насыпанный над гробницей, где она была обнаружена). Капитан отослал находки графу де Ланжерону, тогдашнему генерал-губернатору Новороссийского края, от которого они якобы позднее поступи-ли в Одесский музей.

Дальнейшие их следы теряются, но сохранились опи-сание и рисунки найденных вещей. Среди них были массивный шейный об-руч (т.н. гривна) из электра, украшенная на концах львиными головками, два золотых браслета, небольшая электровая «статуйка» скифа с рогом для вина в руке и множество золотых бляшек с дырочками – нашивных украшений одежды.

В склепе были также медные котлы с бараньими костями, большое количество наконечников стрел и глиняная амфора с клеймом на горле. Находка осталась незамеченной и лишь десятилетие спустя привлекла внимание учёных в связи с новой находкой, сделанной тоже совершенно случайно в непосредственном соседстве с курганом Патиниотти.

В марте 1830 г. было решено переселить 108 семей отставных матросов из Севастополя в Керчь. Для этого предполагалось постройки за счёт казны небольшие домики «с малыми расходами». Срочность и стремление макси-мально сократить расходы привели местное начальство к решению отрядить солдат резервного полка Воронежского пехотного батальона собирать камень на большом холме, расположенном в 6 верстах от города по дороге в Феодо-сию и носившем у местного населения название Куль-Оба («Холм пепла»). Работы начались в первых числах сентября и до начала зимы дома должны были быть построены.

В Керчь потянулись обозы с камнем. При этих работах в качестве наблюдателя присутствовал смотритель керченских соляных озёр Павел Дюбрюкс. Чутьё и опыт исследователя подсказывали ему, что Куль-Оба не естественный холм, а курган, насыпанный людьми, и под насыпью должна быть древняя гробница. После сообщения Дюбрюкса градоначальник Керчи Стемпковский приказал увеличить количество солдат, работавших на северной стороне кургана: Дюбрюкс был уверен, что именно там находится вход в гробницу.

И он не ошибся: 19 сентября градоначальни-ку доложили об открытии части строения из тёсаного камня. Это был узкий проход в склеп и в конце его дверь, заложенная камнями. Ещё три дня спустя дромос был очищен и через отверстие, проделанное в верхней части зало-женной камнями двери, можно было проникнуть в склеп. Он представлял со-бой квадратную камеру площадью около 20 м2, сложенную из огромных пре-красно отёсанных и тщательно пригнанных друг к другу известняковых кам-ней. Свод возвышался в виде ступенчатой пирамиды: каждый верхний ряд камней несколько выступал над нижними, образуя ступеньку.

Погребение оказалось совершенно нетронутым. Лишь дерево, ткани и кости частично истлели и рассыпались. В склепе были похоронены три человека. Главное захоронение принад-лежало знатному воину, лежавшему на деревянном катафалке. Это был чело-век высокого роста – около 193 см. Одет он был в праздничный наряд.

На го-лове – войлочная остроконечная шапка в форме башлыка, богато украшенная золотыми бляшками. На шее – массивный золотой обруч-гривна, весом 461г, скрученный в виде жгута из шести толстых проволок; концы его украшены скульптурными фигурками верховых скифов. На руках и ногах воина – золо-тые браслеты тончайшей работы. Вся одежда погребённого была расшита множеством золотых тиснённых бляшек. Рядом лежало его оружие: меч, лук и стрелы, поножи. Рукоятка и нож-ны меча, а также футляр для лука и стрел (налучье или горит), были выложе-ны золотыми пластинками с вытесненными на них изображениями борю-щихся зверей и фантастических животных; бронзовые поножи – покрыты по-золотой.

Там же была рукоятка кожаной нагайки, оплетённая золотой лентой. Рядом с оружием был точильный камень в золотой оправе и роскошная золо-тая чаша весом в 698 г, богато орнаментированная чеканными изображения-ми бородатой головы скифа и маски медузы Горгоны, многократно повто-ряющимися.

Всё свидетельствовало о том, что погребённый здесь человек был представителем высшей знати. Рядом с ним, на полу, была погребена женщина, очевидно его жена или наложница. Некогда её тело было положено в саркофаг-гроб из кипарисового дерева с росписью и отделкой из пластин слоновой кости. Часть этих пласти-нок украшена поразительными по тонкости и изысканности гравированными и отчасти раскрашенными рисунками. На низ изображены сцены из древне-греческих мифов, охота скифов на зайцев и т.д. Женщина похоронена в одежде, расшитой золотыми и электровыми бляшками, число которых достигало нескольких сотен.

Голову её украшала электровая диадема. Найденные здесь золотые подвески представляют собой замечательное произведение искусства – это два медальона с изображение головы Афины Девы (Партенос), воспроизводящей голову статуи богини, из-ваянную в V в. до н.э. Фидием для Парфенона в Афинах. Ещё две пары золо-тых подвесок также подлинные шедевры ювелирного искусства.

Изображе-ния в медальонах можно рассмотреть лишь через сильное увеличительное стекло. На одном – сцена на сюжет из «Илиады»: богиня Фетида и нереиды приносят Ахиллу оружие, выкованное для него Гефестом. Фигурки богинь и оружие переданы так реалистично и точно, что просто поражаешься челове-ческому гению, изготовившему их. На шее женщины были ожерелье и тяжёлая золотая гривна весом 473 г. Возле погребённой лежали два широких золотых браслета и бронзовое зер-кало, ручка которого обложена листовым золотом.

Все предметы, подобно оружию мужчины, украшены изображениями зверей. У ног женщины был найден круглый электровый сосуд, на котором вычеканены и выгравированы четыре сцены из жизни скифов. В первой – изображён сидящий царь или военачальник, опирающийся обеими руками о копьё и внимательно выслушивающий донесение воина. Следующая сцена – воин, натягивающий тетиву на лук. В других сценах представлено врачева-ние скифов: стоящий на коленях скиф лечит другому зуб; на лице пациента – боль и страдание, своей правой рукой он схватил руку лекаря.

В последней сцене изображён воин, перевязывающий ногу своему раненому товарищу. С поразительным реализмом и этнографической точностью художник передал одежду скифов, их оружие. Широко распространённым является мнение, что на Куль-Обинской вазе изображён скифский лагерь после боя. В пользу такого понимания гово-рят все четыре описанные сцены. Но такое толкование не является единст-венно возможным и бесспорным. Присутствовавший при находке сосуда, Е.Шевелев высказал предположение, что здесь показаны различные эпизоды из жизни мужчины, похороненного в кургане.

Чтобы проверить свою догад-ку, Шевелев попросил передать ему найденный череп. Каково же было удив-ление присутствующих, когда оказалось, что в нижней челюсти покойника был больной зуб, расположенный как раз в том месте, где манипулирует ле-карь, изображённый на вазе. Дюбрюкс также отмечает, что «замечательнее всего то, что на сосуде из электрума в одной группе изображён человек, ко-торому, кажется, рвут зуб, и что в нижней челюсти царя недоставало двух коренных зубов, а третий, возле них, был больной, отчего челюсть в этом месте напухла; этот последний зуб лежит гораздо глубже остальных, которые очень хороши, совершенно здоровы и принадлежали человеку от тридцати до сорока лет». Это позволило предположить, что сцена на вазе передаёт реаль-ный эпизод из жизни покойника, который страдал болезнью зубов.

В таком случае на Куль-Обинском электровом сосуде все сцены относятся к жизни самого мужчины, являются своеобразной его «биографией в картинках». Изображение на найденной в кургане Куль-Оба вазе впервые дали ре-альное представление о жизни скифов, об их облике, одежде, вооружении и т.д. Скифы носили длинные волосы, бороду и усы, одевались в кожаную или льняную одежду – кафтан с поясом и длинные штаны-шаровары; обувались в мягкие кожаные сапоги, перехваченные на щиколотках ремешками; голову покрывали остроконечными войлочными шапками.

Их оружие состояло из короткого меча, лука и стрел, вкладывавшихся в горит, копья и четырёх-угольного щита. Помимо электровой вазы изображения скифов сохранились на других предметах, найденных в Куль-Обе. На золотой бляшке – два скифа, пьющие из одного ритона.

Здесь перед нами сцена обряда побратимства, о котором известно из рассказов древних авторов об обычаях скифов. На других золотых бляшках – скифы с горитами на поясе и сосудами в руке, два скифа, стреляющие из луков, скифский всадник с занесённым копь-ём. За саркофагом мужчины лежал скелет раба-конюха.

За его головой в специальном углублении, были кости лошади, греческие бронзовые поножи (греки называли их кнемидами) и шлем. По стенам склепа стояли два сереб-ряных позолоченных таза и большое серебряное блюдо, а в них – целый на-бор серебряных сосудов: на одном из них – чеканные позолоченные изобра-жения львов, терзающих оленей, на другом – дикие гуси, ловящие и поедаю-щие рыб; кроме того,  два ритона и килик – чаши для питья вина. По обеим сторонам дверей стояли два больших медных котла, а вдоль стены – четыре глиняных амфоры, в которых когда-то было вино с острова Фасос. Об этом свидетельствует клеймо, оттиснутое на ручке одной из них. Вино в амфорах, как и мясо в котлах, были поставлены в склеп во время погребальной цере-монии.

На каменном полу склепа было найдено несколько сотен бронзовых наконечников стрел и копий. Легко представить, какое впечатление произвели сокровища на людей, присутствовавших при их открытии.

Но, увы, судьба кургана была довольно печальной. Непрерывные поиски длились в течение трёх дней и к концу 24 сентяб-ря работа была в основном закончена. Лишь небольшая часть склепа остава-лась неисследованной. Дюбрюкс был уверен, что ночью никто не решится войти в гробницу, так как сотни любопытных зрителей видели, как обруши-лась южная стена, чуть не задавив работавших в ней. Выставленные на ночь караульные, ссылаясь на холодную ночь и отсутствие пиши, оставили пост. Дюбрюкс не возражал против этого.

И напрасно. Утром оказалось, что неисследованная часть кургана ограблена. Граби-тели выворотили камни в полу склепа и открыли тайник. Там была тяжёлая шейная гривна, украшенная на концах золотыми львиными головками, сама же она была сделана из бронзы и лишь обёрнута тонким золотым листом. Она была разломана на три части. Остались лишь львиные головки. Одну из них вернул Дмитрий Бавро, а уже значительно позднее вторая была приобре-тена у состоявшего на русской службе французского нумизмата Сабатье и поступила в Эрмитаж.

Та же участь, что гривну, постигла золотую обкладку горита, обломки которой Дюбрюкс ещё успел увидеть у скупщика краденного. По-видимому, ещё многие бесценные творения искусства были похищены. Часть из них была переплавлена в слитки, часть продана, часть припрятана самими граби- телями. Много лет спустя, в 1959 г в Керчи было скуплено 18 золотых бля-шек из Куль-Обы. Единственная ценная находка, которую удалось спасти,  это золотая бляха в виде оленя, возвращённая властям Дмитрием Бавро. Это массивная бляха (вес её 266 г) служила, по-видимому, центральным украшением кожа-ного щита. Она представляет собой стилизованную фигуру лежащего с по-догнутыми ногами оленя.

На его туловище помещены изображения льва, си-дящего грифона и прыгающего зайца. Под шеей оленя – лежащая собака; один из его рогов заканчивается головой барана; вместо хвоста – птичья го-лова. Кто же был похоронен в Куль-Обе с такой пышностью? Первые иссле-дователи высказывали по этому поводу самые различные предположения.

Некоторые полагали, что в кургане похоронен боспорский царь. Поскольку курган был сооружён в самой непосредственной близости от Пантикапея, та-кой вывод казался естественным. На олене имеются буквы «ПАI»,  по-видимому, сокращение имени мастера, изготовившего его. Исследователи же решили, что эти буквы – начало имени боспорского царя Перисада (по-гречески Пайрисадес), правившего на Боспоре с 349 по 311 гг. до н.э. и при котором государство достигло наибольшего могущества.

Но боспорские цари, хотя они, возможно, и не были греческого проис-хождения, вели внешне типичный для греков образ жизни, поклонялись гре-ческим богам. А в захоронении заметны черты скифского погребального об-ряда: захоронение женщины (наложницы), слуги, золотая посуда; над умер-шим скифы насыпали большой курган. Очевидно, похоронен в Куль-Обе скифский царь, который находился под сильным влиянием греческой куль-туры. Почему он погребён не в Скифии, а на Боспоре, можно только гадать.

Куль-Обинское погребение относится к последней четверти IV в. до н.э ко времени когда скифское общество было уже на ступени большого со-циального расслоения. 6.