Фредди Меркьюри в роли Фредди Крюгера

 

Безобразное отношение к Фредди не может не возмущать. Понятно, если бы биографам достался герой с мерзким характером и кучей пороков, но Фредди Меркьюри — совсем другой человек. Скупые отрывочные сведения из официальных биографий, уцелевшие среди фальшивок, интервью и творчество Меркьюри, рассказы знавших его людей свидетельствуют, что это не просто фантастически талантливый человек — он ещё и обладатель редких душевных качеств, какие почти не встретишь в нашем мире. Трудно найти другого человека, в котором сочеталось бы сразу столько талантов и одновременно столько достоинств.

Он был невероятно талантлив. Замечательный певец, обладатель самого мощного в истории рока голоса. Конечно, в опере много певцов с более мощными, чем у Фредди, голосами, но трудно представить себе кого‑либо из них в качестве лидера рок‑группы. Уникальность Фредди как певца состоит в том, что его вокальные и репертуарные возможности абсолютно не ограничены. Он одинаково блестяще пел оперу и рок‑н‑ролл. Трудно вспомнить, в каких жанрах он не пробовал себя. Он пел оперные арии с Монсеррат Кабалье и выступал в мюзикле с Клиффом Ричардом. Трудно вспомнить и те направления рока, в которых он не экспериментировал.

И что особенно важно — ему все удавалось! Конечно, вкусы у людей разные, и многие поклонники «Queen» не любят эстрадное и оперное творчество Меркьюри, а многие почитатели его работы с Кабалье считают, что он «разменялся» на рок. Кому‑то нравятся его лирические песни, кому‑то — «тяжёлые» композиции. Но если судить объективно, то приходиться признать, что в каждом из многочисленных жанров своего творчества он сумел достичь совершенства, более того — он всегда вносил что‑то новое, оригинальное, некую свежую струю, и его нововведениями потом пользовались сотни подражателей. Фредди создал свой собственный стиль в музыке и видеоклипах, известный как "стиль «Queen».

Трудно найти аналог его голосу. Фредди поднимал его до запредельных высот, порой перекрывая хор и оркестр. Извлекал из своего горла неземные, фантастические звуки. Мог на протяжении одного концерта продемонстрировать до сотни голосовых вариаций. Передавал своим пением тончайшие человеческие эмоции. Недаром говорят, что его голосу было тесно в рамках рок‑музыки. Впрочем, о голосе Меркьюри не надо говорить — его надо слушать.

Он гениальный пианист, хотя и не получил консерваторского образования. Работавшие с ним музыканты говорили о его замечательной игре на фортепьяно. Фредди мог сесть за рояль и на ходу сымпровизировать замечательную музыку. Он великий композитор — и его музыка от оперной до рок‑н‑ролльной до сих пор звучит по всему миру. Замечательный поэт — многие его стихи, если рассматривать их в отрыве от музыки, — очень хорошая поэзия. Меркьюри не столько следовал рок‑н‑ролльным канонам «Битлз», Пресли и Хендрикса, сколько продолжал классическую традицию — как персидскую, так и западноевропейскую. В его стихах можно встретить философию Низами и Месневи, фривольные городские романсы в стиле Вийона, изысканный эстетизм русского серебряного века. Поэтому все эти музыкальные «критики» с дискотек и рок‑тусовок не воспринимают лирику Меркьюри — ведь они давно разучились понимать нормальную человеческую речь.

Но и этим таланты Меркьюри не исчерпываются. Он ещё и великий танцор. Не только рок‑музыканты — профессионалы балета не в состоянии повторить то, что делал на сцене Фредди. Его манера танца произвела сенсацию, что неудивительно — Запад никогда не видел ничего подобного. Научиться этому невозможно, с этим надо родиться. Фредди Меркьюри принёс на сцену пластику, известную только на Востоке. Только в тюркской, персидской, арабской и индийской цивилизациях танцор умеет двигать всем телом одновременно, в отличие от статичных европейских и восточно‑азиатских танцев. Фредди владел своим телом не хуже любого акробата. Он извивался, как змея, прыгал, как пантера, плавно ходил по сцене, как кошка. Его гибкость и страстность не знала аналогов. Про него говорили: он на сцене, как бог.

А когда ему понадобилось станцевать с балетом в стиле Нижинского, ему хватило для этого нескольких уроков, и он стал двигаться не хуже любого профессионала, окончившего балетное училище.

Фредди Меркьюри также является изобретателем и гением видеоклипа. Он превратил своё изобретение в высокий жанр искусства. Его видеоклипы по красоте, интеллектуализму, образности, силе и мощи сценических приёмов до сих пор не имеют аналогов в мире, а его идеями беззастенчиво пользуется весь мировой шоу‑бизнес. В общей сложности более 30 идей Меркьюри регулярно используются в производстве видеоклипов.

Меркьюри можно признать и гениальным кинорежиссёром — знатоки мирового кино, видевшие его видеоклипы, говорят, что это гениально и находится на уровне самых признанных мастеров кинематографа. Если бы Меркьюри ушёл не в музыку, а в кино, он бы произвёл там переворот и вошёл в историю как великий режиссёр.

Помимо этого, его следует считать очень талантливым актёром: на концертах и в видеоклипах он не просто исполнял песню — он играл её, и играл гениально.

Он ещё и замечательный художник. Собственно, высшее образование он получил как дизайнер и книжный иллюстратор. И этот его талант не пропал — он был использован в оформлении обложек альбомов, в концертных шоу и сценических костюмах, в видеоклипах. Зрители, с восхищением любовавшиеся красотой его шоу и видео, обычно и не предполагали, что автором большинства оригинальных идей был сам Меркьюри. Например, именно ему принадлежит гениальная анимация видеоклипа «Innuendo».

Он также обладал талантом шоумена и режиссёра. Сам разрабатывал и ставил все свои шоу и видео. Оказывал магическое воздействие на аудиторию. Дэвида Боуи всегда удивляло, как Меркьюри заставлял подпевать себе многотысячные стадионы. Вспомните хотя бы его распевки — ни один рок‑певец не смог сделать ничего подобного.

Он был блестяще образованным человеком. Обладал безукоризненным эстетическим вкусом, о чем можно судить по его одежде, сценическим костюмам, шоу и видеоклипам. Прекрасно разбирался в классической музыке, обожал оперу и балет, имел дома огромную коллекцию музыкальной классики. В искусстве он разбирался ничуть не хуже музыки. Его дом напоминал жилище аристократа прошлых веков — он был переполнен картинами эпохи Ренессанса, японскими вазами и антикварной мебелью, и все это было подобрано с редким вкусом.

Он был очень начитан, прекрасно разбирался в классической литературе, философии и поэзии. Знал как восточную, так и западную литературную классику. Запросто цитировал в своих песнях Шекспира и Ницше, Месневи и Вийона. Знал несколько языков.

Фредди Меркьюри сделал то, чего до сих пор не смог добиться ни один рокер — он был первым, кто превратил рок‑музыку в высокое искусство. К сожалению, он же был и последним — пока никто не принял от него эстафету. С точки зрения акул шоу‑бизнеса Фредди совершил уголовное преступление — он посмел прививать молодёжи эстетический вкус, в то время как все усилия современной массовой культуры направлены на низведение её до животного уровня.

Без всяких преувеличений можно сказать: Фредди Меркьюри — гений. И не в одной, а сразу в нескольких сферах искусства.

Он и внешне был очень красив. Люди старшего возраста, обычно с юмором или недоумением относящиеся к увлечениям своих отпрысков, говорят, что прекрасно понимают, почему их дети без ума от Фредди.

Там действительно было на что смотреть — Фредди можно было любоваться, как картиной. Грациозная, изящная фигура. Стройное, красивое и сильное тело. Тонкое, благородное лицо ослепительной красоты. Добрые, сияющие глаза. Широкая обаятельная улыбка.

Он был прекрасным человеком с редкими душевными качествами. Гении нередко жестоки и эгоистичны — Фредди был совсем другим.

Практически все, кому довелось пообщаться с Фредди, единогласно говорят, что не встречали более доброго, щедрого и очаровательного человека. Он обладал потрясающим чувством юмора, был душой компании. Его одноклассник Деррик Бранч говорил, что в детстве Фредди все время улыбался — и таким он остался на всю жизнь. Он все время смеялся и шутил. Везде, где он появлялся, вокруг него собиралась толпа — он привлекал людей своим юмором и обаянием. Если в студии или на вечеринке звучал постоянный хохот, как в цирке — значит, там находился Фредди. Он постоянно рассказывал анекдоты и забавные истории, сыпал остротами, артистично изображал все ситуации в лицах, заставляя смеяться до колик.

Между тем, при всей своей весёлости, он очень страдал — у него несчастная личная жизнь. Его первый роман кончился крахом, попытки создать семью ничем не увенчались. Он был богат и красив, окружён любовью миллионов поклонников, но очень одинок. Когда он поздно вечером приходил домой — его никто не встречал, кроме кошек. И многие его песни полны тоски жаждущего любви одиночки, мечты о доме, где каждый день тебя ждёт и встречает любимый человек. У его друзей подрастали дети, а у него никого не было. Некоторые его друзья говорили, что он напоминал клоуна из знаменитого английского анекдота, который вечером смешит публику, а ночью рыдает в подушку. Фредди подтвердил эти слова, с огромным чувством исполнив ретро‑песню «The Great Pretender»: «О да, я великий притворщик, строю из себя смеющегося клоуна… я одинок, но никому об этом не говорю».

Но он не озлобился на людей, не ожесточился. Он обожал людей, никогда не впутывая их в свои проблемы. Он не требовал к себе внимания, но был очень внимателен к другим.

Он был очень добрым, щедрым и милосердным человеком. Всегда с интересом и беспокойством спрашивал у людей, как у них дела, и это не было просто вежливостью — его действительно глубоко волновали чужие проблемы. И не имело значения, кто это — его друг или случайный знакомый, коллега по сцене или уборщица. Если он узнавал, что у кого‑то проблемы, то немедленно предлагал свою помощь. Готов был участвовать в делах посторонних ему людей. Мог все бросить и поехать к случайному человеку, которому, по его мнению, было плохо, хотя ему самому порой было ещё хуже.

Он обладал качеством, очень редким среди звёзд — полным отсутствием гордыни и надменности. Всегда был очень прост, мил и вежлив в обращении с людьми.

Он был идеальным товарищем. Если заболевал его друг, он бросал все и мчался к нему, мог сутками просиживать у постели больного, ухаживая за ним, как сиделка. Его друзья вспоминали, что Фредди потом было трудно «выгнать» — он обязательно спрашивал: «Может быть, что‑нибудь ещё нужно?».

Он был очень чувствителен. Всегда безумно сопереживал чужим страданиям. Очень расстраивался, если не мог ничем помочь. А если мог, то оказывал помощь немедленно. Он обливался слезами из‑за чужих страданий, но совсем иначе относился к своим, в отличие от его зацикленных на себе коллег. В его песне «Made In Heaven» есть строчки: «Я страдаю от всех несчастий и надрываю душу», и это не поэтический образ.

Его щедрость так и просилась в восточные сказки. Он полностью выполнял заветы своей веры — богатство только тогда богоугодно, когда делишься им с другими людьми, даёшь кров бездомным, кормишь голодных. Фредди не понаслышке знал, что такое настоящая нищета и человеческие страдания. Он видел то, о чем западные люди знают только из прессы. Сам он вырос в обеспеченной семье, но в годы своего детства в Индии видел трущобы и нищих — а это страшное зрелище. Он всегда помнил: на свете есть люди, которым плохо, очень плохо, и им надо помочь.

Редкая благотворительная акция обходилась без его участия. Он жертвовал огромные деньги на помощь бедным. Но это лишь небольшая часть того, что он делал для людей. Как только он узнавал о чужой беде — по телевизору, из газет, со слов друзей и знакомых — он немедленно посылал чек на крупную сумму, это подтвердил его друг Дэйв Кларк. Но делал он это анонимно, помня правило маздаяснийской веры — грешно хвалиться добрыми делами, их надо просто делать. Другой на его месте устроил бы целое шоу в целях саморекламы, позируя для камер вместе с благодарными получателями чека — Фредди никогда не делал ничего подобного.

Если кто‑то хвалил вещь в его доме, он тут же говорил: «Тебе нравится? Забирай, она твоя»! Запросто делал роскошные подарки — ему это доставляло огромное удовольствие. Пачками раздавал деньги. Стоило кому‑нибудь заикнуться в его присутствии о денежных проблемах, и он тут же выписывал чек или давал крупную сумму наличными. Если у его друга или знакомого не было жилья — он покупал ему дом или квартиру. Он говорил: «У меня есть дом, а у него нет жилья. Я ему куплю…». Устраивал шикарные весёлые праздники, которые так любят восточные люди, и внимательно следил за тем, чтобы его гостям было весело. Увы, многие негодяи пользовались его щедростью и жили за его счёт — чтобы потом, к радости прессы и биографов, облить грязью человека, от которого не видели ничего, кроме добра.

И дело не в том, что он богат — как вспоминали его друзья и мать, он в юности готов был отдать последнюю рубашку и последние деньги, если его об этом просили. Сам он говорил: «Если бы у меня не было денег, я бы жил точно так же», — и это правда. Деньги для него были лишь дополнительным способом наслаждаться жизнью — и помогать людям. Но они вовсе не были для него целью и богом — его щедрость тому доказательство.

Вот вам и ответ, куда девалась большая часть его многомиллионного состояния. И потратил он его вовсе не на кокаин и любовников, как утверждают его биографы!

Будучи богатым и знаменитым, окружённый миллионами поклонников, он ни разу не возгордился. Он говорил про себя: «Я — обыкновенный человек. Во мне есть хорошие и дурные стороны. Я грешен, как и любой из вас». Позволял самоуничижительные высказывания. В одном из интервью он сказал: «Меньше всего я хотел бы, чтобы про меня написали: „О да, это действительно замечательный человек“. Я — такой же, как и все люди, во мне есть чёрное и белое, иногда могу быть жуткой сволочью»… Кстати, вот что ему как раз не грозило — пресса писала про него почти исключительно гадости… Но как это не похоже на горделивые слова многих рок‑звёзд: «Я бог, я лучше бога, я крутой»!

Свою замечательную музыку Меркьюри называл «одноразовыми салфетками» и в своих шоу и видео нередко подшучивал сам над собой.

Он был очень скромен в повседневной жизни — прост в общении, всегда скромно одевался, боялся кого‑либо смутить. Когда Фредди был крёстным у сына Рэйнхарда Мэка, после церемонии он оказался единственным, кто не пел хором — он боялся, что его голос перекроет хор, и промолчал. А биографы злобно говорят о его нескромности.

Он всегда умел видеть человека рядом с собой. Восхищался талантливыми людьми и с радостью помогал им. Всегда без зависти и с удовольствием отзывался о чужих успехах. Внимательно следил, чтобы люди вокруг него не страдали.

Когда на съёмках видеоклипа «I Was Born To Love You» у него упала и ушиблась танцовщица, он немедленно прервал съёмки, первый подбежал к девушке, вызвал скорую помощь, распорядился отнести девушку в гримерную, сам на руках отнёс её в машину «скорой», несмотря на позднее время, поехал с ней в больницу и просидел в приёмном покое несколько часов, пока девушке оказывали помощь. Сбежался народ — врачи и больные, и Фредди запросто раздавал автографы, а затем увёз девушку из больницы. Свидетель этого эпизода, дизайнер Диана Моузли, с восторгом отметила, что Меркьюри, в своём белом съёмочном костюме и с девушкой на руках, напоминал «белого рыцаря любви».

Фредди обожал детей и животных. В его доме жило шесть кошек, и он очень любил их, баловал, покупал им подарки и возился с ними. Своей любимой кошке Далиле он посвятил трогательную песню. Он охотно возился с детьми, приносил им подарки, менялся в их присутствии. Дети его друзей очень любили, когда он приходил — он заваливал их игрушками и сам играл с ними, мог вести с ними серьёзные разговоры на равных.

Он всегда чувствовал свою ответственность за других и никогда не злоупотреблял той властью, которую как рок‑кумир имел над миллионами своих поклонников. На его концертах не было безобразий, визгов и истерик. Когда во время концерта в Токио разбушевавшиеся фаны полезли на сцену, Фредди немедленно прервал выступление и потребовал тишины. Порядок был восстановлен.

Когда на концерте в Небуорте пострадал зритель, Фредди очень расстроился, хотя его вины в случившемся не было. Он несколько дней не мог успокоиться, и его не могли утешить ни хорошие отзывы в прессе, ни друзья. «Этого не должно было случиться, моя музыка должна приносить людям радость», — говорил он. Даже разбрасывая на концертах розы, он предварительно удалял с них шипы, чтобы никто из зрителей не поранился. За всю свою жизнь он так никому и не причинил зла — зато ему навредили многие.

Умирая в страшных мучениях, он проявил невероятное мужество. За годы непрерывных страданий и невыносимых болей никто не услышал от него ни крика, ни стона. Он продолжал работать, петь, записывая сквозь боль прекрасную музыку, не разу не пожаловавшись и не схалтурив. При этом он продолжал шутить, подбадривая других. Когда умирающий, прикованный к постели, он узнал, что Брайан Мэй решил отложить выпуск своего сольного сингла, считая это неприличным — Фредди оставалось жить несколько дней — то он шутливо сказал: «Передайте ему, чтобы немедленно выпустил. Когда ещё будет такая раскрутка!». И в этом — весь Фредди. А биографы потом назовут это «практичностью».

Умирая, он не озлобился на людей, а сочинял песни, полные любви к ним.

Перед самой смертью ему хватило сил и мужества вызвать зороастрийских священников — и распорядиться собственными похоронами.