ОТДЕЛИВШИЕСЯ

 

 

1. Алким умер ок. 160 г., разбитый параличом. Незадолгодо смерти онпредпринял перестройки в Храме, которые вызвали общее негодование.(1Макк 9,54-57). См.: Е. Shurer. Тhе Нistory of the Jewish people..., Еdinburgh, 1973, v.1, р. 175.

2. Оний IV бежал после убийства отца в 171 г. в Египет. Там, не надеясь на восстановление мира в Иерусалиме, он с позволения Птолемеев построил: храм в Леонтополе (154 г.). Этот храм просуществовал до конца I в. н.э. (И. Флавий. Арх. XIII, 1-3; Иуд. война, I, 1, 1; 7, 10, 2-4). Иерусалимская Община не признала законности этого храма. См.: Мишна, Менахот, XIII, 10.

3. 1 Макк 14, 41. Этот «истинный пророк» был, по-видимому,одной из фигур позднеиудейской эсхатологии (Втор 18, 15; Ин 1, 21; 6, 14). См.: С. Трубецкой. Учение о Логосе, с. 282-283.

4. И. Флавий. Арх.XIII, 11, 4.

5. Тацит. История, V, 8. История Хасмонейской династииизложена в1 Макк и у Иосифа Флавия.

6. См.: Г. Скарданицкий. Фарисеи и саддукеи. Киев, 1905, с. 73-76. Сообщения Флавия о саддукеях: Иуд. война, II, 8, 14; Арх. XIII, XVIII. Обзористочников: J. Le Moine. Les sadducceens. Paris, 1972.

7. И. Флавий. Арх. XIII, 10, 5. В этом рассказе выпад против царяисходиллишь со стороны одного из фарисеев, но историк дает понять, что все фарисеи были против двойной власти Хасмонеев. См.: И. Каценельсон. Фарисеии саддукеи. — «Восход», 1897, № 12, с. 173-179.

8. См.: Г. Скарданицкий. Ук. соч., с. 47-50. И. Флавий о фарисеях: Иуд. война, I, 5, 2; 29, 2; II, 8, 14; 17, 3; Арх. XIII, XVII, XVIII. Талмуд: Мишна, Хагига,II, 7; Эрувин, VI, 2; Сота, III, 4; Маккот, 1, 6; Ядаим, IV, 6-8; Нидда, IV, 2;Пара, II, 1, 3, 7. Воззрения фарисеев, по-видимому, отражает 2-я Маккавейская книга. См.: Н. Саzelles. Nаissance de l'Eglise. Paris, 1968, р. 54. Большинство исследователей согласно в том, что фарисейское движение зародилось в недрах хасидского. См., напр.: М. Nоth. Тhe History of Israel, р. 374.

9. Мишна, Сота, III, 4.

10. См.: Ин 3, 1-2; Деян 16, 5; 23, 6; Филип З, 5. Аргументы в пользу близости фарисейского учения к христианству собраны израильским историкомД. Флюссером (D. Flusser. Jesus. Раris, 1970).

11. «Религиозная жизнь иудейского народа,— пишет Г. Мур,—быласпасена переходом от Торы как законченного откровения, от мертвой буквы—к букве,вновь обретшей жизнь, от старинного застывшего текста, чье знание, ничто немогло изменить и ничего нового не могло сказать,— к тексту, чье значение было пластическим, поскольку он получал новое толкование в свете возраставшей от века к веку мудрости религиозных учителей» (G.F. Moore. Judaism in the Centuries of the Christian Era. Cambridge, 1962, V. I, р. 66).

12. О ветхозаветном Предании как прообразе новозаветного см. в специальномприложении к книге: Л. Буйе. О Библии и Евангелии, с. 213.

13. Псалмы Соломоновы, 18, 7-8; 17, 7-8. Псалмы эти были написаны в 60-х годах I в. до н.э. На русский язык переведены прот. А. Смирновым.

14. Из античных и средневековых авторов о ессеях писали Филон Александрийский, Плиний Старший (I в.), Иосиф Флавий, Климент Александрийский (II-III вв.), Ипполит Римский (III в.), Евсевий Кесарийский (IV в.), бл. Иероним (IV в.), Нил Синайский (V в.), Георгий Амартол (IX в.), натр. Фотий (IX в.), Михаил Сирийский (XII в.). Античные, то есть наиболее достоверные, свидетельства даны в новом Переводе. ТК, I, с. 339-391.

15.И. Флавий. Иуд. война, II, 8, 2; Плиний. Естественная история, V, 17, 73.

16. См. И. Амусин. Рукописи Мертвого моря, с 243 cл.; J. Danielои. Les manuscrits de la Mer Morte et les origines du christianisme. Paris, 1957, р. 111, Тh. Gaster. Тhe Dead Sea Scriptures. N.Y., 1956, р. 12 ff.

17. См.: R. Brown. New Testaments Essays. N.Y., 1965, р. 138 ff.

18. Как мы увидим (см. ниже, прим. 31), вполне вероятна тесная связь между ессеямии христианами Дамаска. О ессейских элементах фразеологии ап. Павла см.: J. Danielои. Les manuscrits..., р. 94.

19. Напр., для кумранцев характерна тема «двух путей»—Правды и Кривды (Устав, III, 15 cл.), и на этой же теме построено вступление к «Дидахе» (I-V). Этот памятник ранней Церкви был написан ок. 100 г. См. его перевод ЖМП, 1975, №11, с. 68-73.

20. По мнению некоторых историков, под «законодателем» у Флавия (Иуд. война, II, 8, 9) подразумевается Учитель Праведности. Но в этом тексте речь можетидти и о Моисее.

21. Основные источники и литература, касающиеся Учителя Праведности, приведены в статье: И. Амусин. «Учитель Праведности» кумранской общины.— ЕМИРА, 1964, т. VII, с. 253-277; К. Старкова. Литературные памятники кумранской общины. Л., 1973, с. 43-116; J.Carmignac.Christ and the Teacher of Righteousness. Ваltimorе, 1962; J. Starcky. Le Maitre de Justice et Jesus.— «Le monde de la Bible», 1978, № 4, р. 53. В дальнейшем изложении мы будем придерживаться выводов, к которым пришел один из главных руководителей раскопок Кумрана о. Ролан де Во, а также о. Ж. Малик, Д. Флюссер, Ф. Кросс и др. В антирелигиозной литературе, как и следовало ожидать, Учитель был объявлен мифом (см. А. Каждан. Новые рукописи, открытые на побережье Мертвого моря. «Вопросы истории религии и атеизма», М., 1956, т. 4, с. 312).

22. Толкование на Аввак VII, 4-5, ТК, I, с. 154.

23. Гимны, XII, 19 (по нумерации G. Vermes).

24. Один из кумранских текстов говорит, что «исполняющих Закон» Бог спасет «за их старание и веру в Учителя Праведности» (Толк. на Аввак VIII, 1-3). Однакоевр. слово эмуна (вера) отнюдь не обязательно указывает, что члены общиныверили в Учителя как в Мессию. Эмуна прежде всего означает верность, преданность, доверие. См.: К. Старкова. Ук. соч., с. 60 сл.

25. Гимны, III 5; VII, 12. 13.

26. Толкование на Мих, 6-7.

27. Устав, VIII, 13-14, IX, 19-20.

28. Дд, I, 5-12. Дамасский документ, или «Садокитский трактат», был найден впервые еще в 1896 г. в Египте. Впоследствии фрагменты его были обнаружены в Кумране (см. англ. пер. G. Vermes. Тhe Dead Sea Scrolls, 1976, р. 97-117). И Амусин датирует его началом I в. до н.э. (ТК, I, с. 117 сл.).

29. На восточноарамейском диалекте слово хасидим звучит как хасайа, что весьма близко к греческому - ессеи. См.: F.М. Сross. Тhe Ancient Library of Qumran and Modern Biblical Studies. N.Y., 1958, р. 51-52.

30. Толкование на пророка Наума придает большое значение периоду «от Антиоха до появления правителя киттиев», т.е. от 175 по 63 гг. до н. э. (Толк. на пр. Наума, 1,3). Упоминание Антиоха, вероятно, указывает на начало деятельности секты.

31. В «Гимнах» (IV, 7) и Дд (IX) есть прямые указания на то, что Учитель и его адепты покинули пределы Иудеи. То, что сразу же после Пятидесятницы в Дамаске возникла христианская община, показывает, что там было много людей, воодушевленных мессианскими чаяниями. См.: Деян 9, 2; 22,5.

32. Толк. на Аввак VIII, 8-13.

33. Там же, VIII, 10-11; XI, 12-15; XII, 8-9; ТК, I, с. 309.

34. Толк. на Аввак V, 8-11; XI, 9-12; XI, 4-8; Толк. на Пс 37; III, 8-10 См.: К. Старкова. Ук. соч., с. 5, где приведены аргументы в пользу перевода слова токахат словом «обличать», которое иногда переводят как «наказать».

35. См . И. Амусин. Рукописи Мертвого моря, с. 161, М. Елизарова. Община терапевтов. М. , 1972, с. 66. А. Жебар выдвинула предположение, что ученики Христовы тоже пользовались календарем, отличным от официального, чем и объясняется совершение Тайной Вечери до наступления дня праздника(A. Jaubert. The Calendar of Qumran and the Passion Narrative. — In: John and Qumran, 1972, р. 62-75). См. об этом статью Карминьяка ( J. Саrmignac) в «Revue Qumran» (1964, № 5, р. 59-79).

36. Гимны, II, 1, 2, IV, 7.

37. Толк. на Аввак X, 9-1.

38. Гимны, V, 9.

39. Так же, V, 8, VII, II.

40. В Толк. на Аввак (IX, 9-12) сказано, что «Нечестивого священника» (Ионатана) «за вину перед Учителем Праведности и людьми его общины Бог предал в руки врагов его, чтобы истязать его мукой и изнурять в горестях души за то, что он учинил нечестие над Избранником Его». Известно, что Ионатан был захвачен в плен сирийцами и потом убит (1 Макк 12, 39-13, 23).

41. Самая старая монета, найденная в Кумране, датируется 136 г. до н. э.

См.: И. Амусин. Находки у Мертвого моря. М. , 1964, с. 28.

Глава двадцатая

«СЫНЫ СВЕТА»

Иудея, 135—63 гг. до н.э.

 

 

Кто говорит, что он во свете,

а ненавидит брата своего,

тот еще во тьме.

Ап. Иоанн

 

Когда ессейский караван прибыл к цели своего путешествия, перед ним открылись серо-желтые, опаленные солнцем скалы и неподвижные, мертвые воды. Но эта картина не могла испугать Учителя и его людей; она напоминала им о днях Моисея, себя же они чувствовали Израилем, которому предстояло начинать все сначала. Далеко за горами остался растленный мир; «сыны света», вздохнув наконец свободно, отрясли прах и повернулись к нему спиной.

Вскоре безлюдное плоскогорье ожило: десятки палаток раскинулись вокруг руин заброшенной крепости, и на ее месте день ото дня стал вырастать лагерь ессеев. Он был обнесен стеной, которая вначале имела не столько оборонительное, сколько символическое значение.

Люди, поселившиеся в Кумране, любили называть себя просто «Израилем», ибо считали, что лишь они достойны этого славного имени. Старый Завет нарушался уже многими поколениями, соблазненными духом беззакония и нечестия. Теперь здесь, в пустыне, ессеи надеялись заключить с Богом Новый Завет, который будет принят непорочным Остатком, бедняками, чающими Дня Господня.

Сама мысль о возобновлении Завета не была изобретена кумранцами. Ведь, согласно Писанию, он заключался множество раз:

с Ноем и с Авраамом, на Синае и в Сихеме, при царе Иосии и при Эзре. А ввиду приближавшегося Суда Учитедь полагал, что настало время для того вечного Завета, о котором пророчествовал Иеремия.

Поскольку срок мирового переворота не был известен, ессеям предстояло прочно обосноваться на берегу Мертвого моря и жить там, неукоснительно следуя велениям Закона. Помимо Торы правилом для колонии являлся Устав.

Благодаря ему мы можем и сегодня узнать многое о распорядке жизни в секте.

В основу Устава была положена Книга Второзакония, которая предписывала ежегодно совершать обряд обновления Завета (1). Из нее вожди ессеев заимствовали торжественную присягу верности, во время принятия которой левиты призывали благословения на праведных и проклятия на беззаконных. Созданная в годы напряженной борьбы с язычеством, Пятая Моисеева книга в высшей степени отвечала настроению добровольных изгнанников. Но Учитель пошел дальше Второзакония. Если оно требовало отделиться лишь от идолопоклонников, то Устав призывал порвать со всеми «сынами тьмы» — будь они иноверцы или иудеи. Только полная изоляция может спасти «новый Израиль». Раз Храм в руках «нечестивого священника» — никто из «избранников» не должен переступать его порога.

Не следует покидать пустыню, разве что в случае крайней нужды; с «сынами тьмы» нельзя поддерживать никаких отношений, даже торговать с ними. Нужно забыть о деньгах, на которых начертаны имена язычников и недостойных царей Иудеи (2). В жизни ессеев царило отвращение к греху; они жаждали чистоты — нравственной, телесной, ритуальной. О ней должны были напоминать и белая одежда братьев, и постоянные омовения, и отказ принимать участие в «делах тьмы». Истинные бедняки Господни обязывались быть непорочными, как священники пред алтарем, и тогда лишь они могли стать достойными своего избрания.

Но, готовясь к вступлению в Царство Божие, кумранскйй Учитель в конце концов создал настоящий культ исключительности. Его стремление соблюсти чистоту веры привело к отталкивающей сектантской гордыне.

Устав гласил, что члены яхада (союза) должны «любить всех сынов света, каждого сообразно его жребию в Совете Божием, и ненавидеть всех сынов тьмы, каждого по его прегрешениям» (3). Между Израилем и царством дьявола-Велиала полагалась «вечная вражда». А к этому царству относились, по существу, все, кроме ессеев.

Человек из «мира», раскаявшийся в грехах и поверивший Учителю Праведности, мог, разумеется, войти в общину. Но добиться этого было не просто. На пути неофита ставили множество препятствий. Его подвергали тщательной проверке и испытаниям, а до этого он не имел права даже входить в лагерь.

Невольно вспоминается порядок подготовки посвящаемых в мистерии. Не исключено, что Учитель кое-что заимствовал из практики эллинистических религиозных обществ. Во всяком случае, структура его ордена родственна им, а в Ветхом Завете не имеет аналогий. Таким образом, осуждая весь мир, ессеи, однако, были обязаны ему многим, и не только в правилах, но и в мировоззрении. Допускали в яхад только мужчин. Брак отвергался ввиду близости последних времен (4) . Слепые, хромые и вообще лица, имевшие телесные недостатки, не могли стать полноправными членами секты (5).

Послушник обязан был два года ждать, пока удостоится принятия в общину. По истечении этого срока он приносил страшные клятвы, обязуясь хранить в тайне ессейские законы и подчиняться им, что давало ему право отдать яхаду свои «знания, свой труд и имущество».

Община была построена по военному образцу, в ней господствовала жесткая дисциплина. Основателям ее, иерусалимским священникам, принадлежала верховная власть, им подчинялись выборные надзиратели и комментаторы Писания. «Лишь сыны Аарона,—говорится в Уставе,—управляют судом и имуществом, и по их приказу исходит жребий для всякого правила людей общины» (6). Три священника и двенадцать «старших», по числу колен Израилевых, составляли своего рода орденский совет. Каждую десятку возглавлял священник. Во всем соблюдалась строгая субординация. На торжественных сходках духовенство шло впереди, за ним—левиты, а уже потом—«Израиль» и обращенные из иноплеменников.

Поскольку сношения с внешним миром были почти прерваны, у ессеев возникла нужда самим обеспечивать себя всем необходимым. Собственность была отменена, работали сообща, пользуясь вместе плодами труда. Жилища, инвентарь и даже одежда принадлежали всей общине. Рабов, естественно, никто не имел, и на первых порах рабство в принципе осуждалось.

День колонистов начинался с молитвы, которую пели, обратясь к востоку. Потом все расходились по своим делам, получив задания.

Там, где это было возможно, кумранцы занимались обработкой земли и скотоводством. Они освоили оазис к югу от крепости, добывали на берегах соль и асфальт, изготовляли посуду и прочую утварь. Спартанское воздержание считалось нормой. Пища сектантов была проста, повседневный быт свободен от излишеств. «Они презирают богатство,—писал Флавий,—поэтому среди них нет ни унизительной бедности, ни чрезмерного богатства».

Режим братства был весьма похож на монастырский, а еще больше на проекты Фурье и порядки в коммунистических сектах Америки и Европы. Сомнительно, чтобы Учитель был знаком с утопией Платона, но социальный идеал ессеев сходен с тем, который предлагался в «Государстве» и «Законах». И так же, как у греческого философа, этот древний «коммунизм» оказался неотделим ог строгой регламентации и авторитарности.

В Уставе разработана целая система наказаний: от недельного покаяния до полного изгнания из общины. Карали не только за клевету, оскорбление «старших» или критику правил, но и за мелкие проступки: глупый смех, плевки, несвоевременное вмешательство в беседу.

Кажется странным, почему Наставник яхада одобрял столь нелепый педантизм. Но, во-первых, следует помнить, что его понятие о праведности было еще вполне законническим. Хотя говорили, что Учитель постиг все тайны пророческих книг, он был не столько наследником пророков, сколько истинным сыном Закона. А во-вторых, его целью было сформировать такое общество, которое было бы всецело проникнуто благолепием и благочестием. Во имя этого он пожертвовал духовной свободой профетизма.

Сплоченность сектантов поддерживалась, разумеется, не только казарменным распорядком. Беседы, молитвы, богословские диспуты скрепляли духовное единство этих людей. Особую роль играли трапезы. У многих народов им издавна придавали религиозное значение. Для кумранцев же трапезы были почти обрядом. Одетые в белые одежды, в глубоком молчании входили они в чистый освещенный зал. Рассаживались неторопливо, по «чинам»; главе братства принадлежало особое место на возвышении. Священник произносил молитву, благословляя хлеб и виноградный сок. Во время трапезы разговаривали вполголоса, сознавая торжественность минуты.

Столь же серьезно относились и к совместному чтению и толкованию Слова Божия. Говорили по очереди, в порядке старшинства. Тех, кто повышал голос или засыпал на обсуждении, подвергали взысканиям. Словом, во всем царила атмосфера строгой иноческой обители.

Руководители яхада хотели, чтобы братья хорошо знали Писание и религиозную литературу. С этой целью для книжников была отведена специальная комната, где они, чередуясь, день и ночь переписывали манускрипты (при раскопках были найдены их папитры и чернильницы). Огромная библиотека ессеев показывает, с каким рвением трудились неутомимые писцы.

Треть всех ночей «старшие» отдавали изучению священных текстов. Были выделены и комментаторы-профессионалы, освобожденные от физическою труда и занимавшиеся только богословием.

Кумранские толкователи исходили из принципа—в общем глубоко верного,—что в Библии заключен гораздо более емкий смысл, чем видно с первого взгляда. Возможно, здесь сказалось влияние евреев диаспоры с их аллегорической экзегезой. Некоторые кумрановеды полагают даже, что ессеи заимствовали ее непосредственно от греков.

Подобно автору Книги Даниила, кумранские комментаторы искали в древних пророчествах объяснение смысла событий своего времени и указаний на будущее. Так возник особый жанр иудейской письменности—пешарим. Рядом с текстом Библии помещалось толкование, дающее ответ на запросы дня. Пешарим стал впоследствии прообразом для раннехристианской экзегезы. Среди библейских авторов особенно привлекали ессеев те, кто возвещал грядущее спасение. Чаще всего в их собрании встречаются копии с Книги Исайи.

Поражает тот факт, что большинство свитков Кумрана не вышло за пределы Иудейской пустыни. Их охраняли от непосвященных. А когда во время войны с Римом ждали неприятеля, ессеи предпочли спрятать рукописи в окрестных пещерах, чем распространить их по миру. Там они и пролежали вплоть до наших дней.

Ежегодно ессеи собирались для общего покаяния и подтверждения верности обновленному Завету. В эти дни, предназначенные для назидания, специальный «наставник» читал им вслух изложение основных доктрин секты. Оно содержится в Уставе, и в нем без труда узнается тот самый круг идей, которыми жили апокалиптики.

Особенно четко выражен в этом исповедании веры дуализм. Он настолько глубоко проник в мировоззрение секты, что некоторые историки ставили вопрос: не заимствован ли он прямо из Ирана? Вполне возможно, что юность Учителя Праведности прошла на Востоке, где он мог познакомиться с дуалистической религией Авесты. Но эту гипотезу нельзя доказать, тем более что маздеизм еще раньше наложил свою печать на эсхатологическую литературу иудеев. Как бы то ни было, догматический раздел Устава весьма напоминает символ веры Заратустры.

«От Бога всезнающего все сущее и бывшее. Прежде их бытия Он направил всякую их мысль, и в своем бытии они выполняют свои дела ради свидетельства о себе, согласно величавому замыслу, и не подлежат изменению. В руке Его законы всему, и Он их поддерживает в их нуждах. Он сотворил человека для владычества над миром и положил ему два духа, чтобы руководиться ими до назначенного Им срока. Это духи Правды и Кривды. В чертоге света—родословие Правды, и из источников тьмы—родословие Кривды» (7).

Означает ли этот текст, что ессеи верили в извечность зла? Безусловно, нет; до такой степени их дуализм не дошел. Они, как и все иудеи, оставались верными единобожию. Возникновение же зла кумранцы, вслед за автором Книги Еноха, связывали с падением небесных иерархий. В «Дамасском документе» говорится:

Они пали, «стражи небесные»,

поражены были, ибо не хранили велений Божиих,

Ибо они следовали собственной воле. (8)

Авестийская терминология лишь помогла ессейским богословам подчеркнуть остроту мировой борьбы добра и зла, о которой говорили уже Даниил и пророки-апокалиптики.

Знаменательно, что критерий разделения двух враждующих начал Устав видит не в национальной или культовой области, но прежде всего в сфере этики и благочестия*. В этом, бесспорно, проявилось величие ессейства и значение его в духовной истории. Здесь оно ближе всего к профетизму и Евангелию.

-------------------------------------------------------------

* Отметим, что в яхад принимались и иноплеменники (герим), исповедовавшие иудаизм (СД, XIV, 3—6)

Тремя столпами Кривды, или Велиала, названы невоздержание, богатство и нечестие. Слуги Кривды—это насильники и угнетатели, люди растленные и алчные, беззаконно попирающие своих собратий. Правда же, напротив, стоит на аскезе, нестяжании и благоговении перед Сущим. Дух ее—это «дух смирения, долготерпения, великого милосердия, вечного блага, разума, разумения и могучей мудрости, которая внушает веру во все деяния Божий» (9).

Но второй пункт кумранского символа веры сводит значение этого высокого идеала едва ли не к нулю. Его подрывает идея предопределения, которая у ессеев играла еще большую роль, чем в Книге Еноха.

Иосиф Флавий не случайно приписывает им веру в Судьбу. Кумранские тексты постоянно говорят, что пути людей обозначены «еще прежде, чем они были созданы» (10). И понимается это не в плане божественного предвидения, но в кальвинистическом духе —как неотвратимый детерминизм. Слуги Кривды таковыми навек и останутся, спасены же будут одни «избранники»; они минуют Суд «за свои страдания и веру в Учителя Праведности» (11). Когда Бог установит владычество Правды, «дух Кривды будет уничтожен вместе со своими слугами». «Люди Нового Завета» с радостью должны ждать расправы над грешниками. Боевой пыл хасидов превратился таким образом в мрачный догмат о мщении, несовместимый с евангельским призывом: «Молитесь за гонящих вас...»

Если довести этот взгляд до логического конца, то окажется, что кумранцы представляли себе мессианскую эру в виде полного искоренения всего человечесгва, кроме «сынов света».

Некоторым ессеям подобная мысль все же стала казаться чудовищной. Они задавались вопросом: не присутствует ли Правда где-нибудь еще, кроме их пустыни?

«Разве не все народы ненавидят Кривду? Разве не из уст всех народов раздается голос истины? Но есть ли уста и язык, придерживающиеся ее? Какой народ желает, чтобы его угнетал более сильный, чем он? Кто желает, чтобы его достояние было нечестиво разграблено? А какой народ не угнетает своего соседа?» (12)

Конец этого текста утрачен, но вывод автора скорее всего малоуешителен. Хотя в мире есть тяготение к добру, но люди не способны его осуществить и, следовательно, обречены.

Суровость Второзакония, помноженная на фанатизм Авесты, воскресила в Кумране давно забытые идеи «священной войны». Вся литература ессеев проникнута враждой к иноверцам, к миру. Община, которую хотят изобразить чуть ли не «колыбелью Евангелия», довела нетерпимость до крайнего предела. «Сыны света» отнюдь не желали обращать других к истине, миссионерский дух был чужд им. Напротив, они с нетерпением ждали, когда их призовут на битву против «сынов тьмы».

В одном из свитков это сражение описывается с весьма реалистическими подробностями. Там перечислены рода войск и оружие, боевые порядки и маневры. В бой выступят «избранники» вместе с ангелами, чтобы «никто из сынов тьмы не избежал гибели». Эсхатология выглядит уже как своего рода мировая революция, как террор праведников.

«Идите и научите все народы»,—говорит Христос, девиз же секты можно было бы выразить словами: «Истребите все народы», ибо она считала, что заблудшим нет ни помилования, ни спасения.

Нравственный облик ессеев омрачает не только эта тенденция. Их законническое буквоедство оставило далеко позади даже самых закоснелых формалистов среди фарисеев. Правда, отрыв от Храма ослабил для них значение церковных ритуалов, а священные омовения и другие внешние знаки набожности считались бесплодными без искреннего покаяния. Но наряду с этим в Кумране процветала дотошная пунктуальность по отношению к законам о чистом и нечистом, об осквернении и субботе. В субботу запрещалось брать на руки ребенка, мести пол, вытаскивать скотину или человека, упавших в яму. В этот день нельзя не только работать, но и говорить о работе (13).

Подобные предписания делают секту настоящим антиподом христианства. Ведь Тот, Кто ставил самарянина в пример священнику и левиту, Кто говорил: «Суббота для человека, а не человек для субботы», Кто входил в дома мытарей и грешников, должен был в глазах ессеев казаться величайшим нарушителем Закона. Если они и знали Иисуса, то несомненно судили Его куда строже, чем фарисеи Принявший же Евангелие член секты неизбежно был вынужден отойти от нее. И пусть эти обращенные «сыны света» принесли в Церковь некоторые свои обычаи, но, став христианами, они должны были внутренне переродиться, отринуть мнимый «Новый Завет» и обрести подлинный, «начертанный в сердцах», тот, который действительно предсказывали пророки. Те же ессеи-христиане, которые не смогли освободиться от законнического гипноза, обречены были создавать ереси и расколы, отделяясь от Вселенской Церкви. Знаменательно, что учение первых сект христианства обнаруживает тесное родство с доктриной Кумрана (14).

Учитель Праведности умер, вероятно, между 120 и 110 годами (15). Некоторые историки доказывали, что он кончил жизнь мучеником и что в Кумране ждали его вторичного явления в качестве Мессии. Основание к этому дают лишь две, впрочем, весьма неясные фразы. В первой говорится о «людях совета», которые не помогли Учителю против «человека лжи», когда праведник «был обличаем». Слово «обличаем» иногда переводят как «наказан» и видят в этом свидетельство о казни Наставника. Между тем «человеком лжи» был один из соперников реформатора внутри общины, который едва ли мог его казнить. Кроме того, слово бето-кахат не означает обязательно кару; чаще всего оно переводится как порицание, выговор, обличение, что вполне гармонирует с контекстом (16). Но даже если речь шла о наказании, оно могло заключаться не в насильственной смерти, а в тюремном заключении. О темнице, как мы уже видели, говорят и «Гимны». В толковании на 37-й псалом упомянуто о суде над Учителем, но нигде нет прямых указаний на гибель от руки палача.

Во втором тексте сказано, что Учитель «восстанет в конце дней». Но здесь, вероятно, имеется в виду общее воскресение мертвых, которого ессеи ожидали в будущем (17). Усматривать же в этой фразе аналогию с пасхальной тайной по меньшей мере неосновательно.

«Дамасский документ» упоминает о «кончине» Учителя в спокойном, эпическом тоне без малейших намеков на мученичество. При этом сказано, что время заключенного с ним Завета продлится «до предстания Мессии Аарона и Израиля» (18). Следовательно, сам Наставник не отождествлялся с Мессией.

Но почему Помазанник носит столь необычный двойной титул? Дело в том, что мессианские идеи ессеев были крайне запутанны и противоречивы. Сын Давидов был для них «помазанником Израиля», но многие считали его лишь военным вождем. Поэтому они говорили также о втором Мессии—«Помазаннике Аарона», то есть архиерее будущего Царства. Кроме того, ждали, кажется, еще и третьего Мессию—Пророка.

Помазанник-архиерей считался рангом выше «Мессии Израиля». В одном из кумранских толкований описана священная трапеза, происходящая после победы над «сынами тьмы». На ней восседают оба: Царь и Первосвященник, причем последний явно главенствует. Ему принадлежит честь начать торжество. И вообще во всех своих делах «Сын Давидов» обязан будет следовать «наставлениям священников». Тут явно сказались антимонархические настроения эпохи (19).

Бытовало среди ессеев и другое представление о Мессии. Некоторые из них считали, что Владыкой Царства Божия, победителем Велиала станет воскресший Мелхиседек, древний царь-жрец Иерусалима. Ему будут вручены и митра и корона (20).

Впоследствии автор Послания к евреям, которое, как полагают, было адресовано к обратившимся ессеям, назовет Иисуса

Мелхиседеком, давая тем самым понять, что в Его Лице соединялась вся полнота мессианства (21).

Смерть Учителя не привела к угасанию его секты. В разных уголках побережья стали даже появляться новые поселки ессеев. Некоторые из них отказались от монашеских правил. Только в Кумране сохранился принцип безбрачия; в других же местах возникли лагеря женатых людей. «Коммунизм» очень скоро был ими оставлен: каждая семья имела во владении дом, участок земли и рабов (22). На кладбищах этих общин найдены останки и мужчин, и женщин, и детей. Во времена Флавия уже давно существовали две ветви ессейства: аскетическая и менее строгая.

На рубеже II и I веков до н. э. ессеи стали поселяться и в городах. У этих сектантов, живших «в миру», естественно возникали контакты с иноверцами. Некоторые ессеи даже пытались распространять свои взгляды. Так, Иосиф Флавий рассказывает, что в Иерусалиме около 100 года до н. э. приобрел известность некий ессеи по имени Иуда. Он обладал даром прозорливости и благодаря этому завоевал немало последователей (23). Флавий утверждает, что Иуда никогда не ошибался в своих предсказаниях.

Тем не менее исход из пустыни части ессеев не означал отказа от принципа обособленности. Они по-прежнему относились к людям иного толка с осуждением и неприязнью. Особенно враждебны они были к саддукеям. Впрочем, и фарисеев они не щадили, называя их «толкователями скользкого» и «Эфраимом», то есть племенем, отпавшим от истинного Израиля (24).

Фарисеи переживали тогда трудные годы. Страной правил Александр Яннай (104-78). Современник Суллы, он был столь же жесток и деспотичен, как и римский диктатор. За свои зверства Яннай был прозван «фракийцем». Его придворные— саддукеи—вели постоянную борьбу с фарисеями, популярность которых в массах день ото дня росла.

Вместе с Яннаем саддукеи ходили в военные походы, которые, как правило, кончались успешно. Но победитель нашел непримиримого врага в лице собственного народа. Подданные не любили его и, казалось, ждали любого предлога для возмущения. Яннай смог в этом убедиться, когда явился в Храм на праздник Кущей, чтобы в качестве первосвященника принести жертву.

Царь не захотел совершить возлияния водой, ибо этот обычай одобряли фарисеи, и выплеснул ее на землю (25). Вызов был принят, толпа стала кричать и швырять в Янная чем попало. Греческим наемникам было приказано немедленно подавить бунт.

После бойни вокруг Храма осталось несколько тысяч трупов. Но евреи, которых не запугал даже Антиох, тем более не собирались отступать перед собственным тираном. Фарисеи, прежде вполне миролюбивые, решились возглавить восставший народ. В результате вспыхнула гражданская война, которая длилась несколько лет. В конце концов доведенные до крайности фарисеи пошли на безумный шаг. Они призвали в Иудею Селевкидов.

Деметрий III, решив, что представился случай вернуть потерянные владения, поддержал врагов Янная; на стороне же иудейского царя сражались греки-наемники. Однако в критический момент патриотизм взял верх над ненавистью и многие вновь перешли в Яннаево войско. Это спасло Хасмонея, а сирийский царь предпочел удалиться из Палестины.

Подавив в 88 году восстание, Александр жестоко отомстил фарисеям. Он велел распять на крестах восемьсот зачинщиков и пировал, глядя на их смертные муки.

Ессеи были встревожены этими трагическими событиями, хотя прямо в борьбу не вмешивались, предпочитая, чтобы «сыны тьмы» сами пожирали друг друга. Впрочем, они ввели у себя воинскую повинность, чтобы быть готовыми к любым неожиданностям (26). Хаос в стране, вероятно, казался им предвестием последней всемирной битвы между «избранниками» и полками Велиала.

Они осуждали «толкователей скользкого», по вине которых «не переводится иноземный меч, пленение, грабеж, разжигание междоусобной борьбы, уход в изгнание из страха пред врагом и множество трупов грешников» (27). Но и Янная, этого «яростного льва», кумранцы считали преступником. Они были возмущены его «местью, учиненной над толкователями скользкого», особенно его приказом «вешать людей живыми, чего не делалось прежде в Израиле» (28). Эта страшная казнь-пытка вызвала у всех ужас и отвращение. Раньше ее применяли лишь финикийцы, а от них через Карфаген заимствовали римляне (29). И вот теперь в святом граде впервые поднялись кресты, вопия к небу о безмерности человеческого падения и сатанинской жестокости.

После казней восемь тысяч иерусалимлян бежало из города. Среди них, конечно, было много фарисеев. Одни скрылись в соседних землях, другие ушли в пустыню, где им пришлось столкнуться с эссенами.

В кумранском толковании на пророка Наума мы читаем:

«Простецы Эфраима отделились от их собрания и, покинув вводящих в заблуждение, присоединились к Израилю» (30). Следовательно, часть фарисеев решила примкнуть к «сынам света» и вошла в их общины.

Из-за притока беженцев ессейские поселения сильно разрослись. Искателей уединения это должно было тяготить и смущать, и, быть может, именно тогда некоторые ессеи и задумали эмигрировать из Палестины.

Столетие спустя Филон писал, что к западу от Александрии, в тихих рощах у берегов Мареотидского озера живут люди, которые «стремятся к бессмертной блаженной жизни». Они отказались от имущества, семьи, родины и целиком посвятили себя молитве, созерцанию и изучению Библии. Их называли терапевтами, целителями, что, по-видимому, есть ошибочный перевод арамейского слова хасайя, ессеи.

Весь образ жизни терапевтов и уставы их монастырей настолько сходны с кумранскими, что историки почти единодушно признали в них египетскую ветвь ессейства (31). Возникла она скорее всего в те годы, когда смуты в Палестине и перенаселенность ессейских лагерей заставили некоторых членов ордена покинуть страну и образовать свои «скиты» в Египте.

Яннай между тем стал понимать, что его война с собственным народом может погубить династию. Его жена Саломея, женщина умная и энергичная, была сестрой известного фарисея Симона бен-Шетах. Она поддержала мысль царя о необходимости мира с «благочестивыми». Умирая, Яннай передал ей власть и завещал отныне опираться только на фарисеев.

С тех пор положение в стране резко изменилось. Саддукеи были отстранены от власти, а те, что подстрекали царя расправиться с фарисеями, наказаны. При Саломее партия Симона бен-Шетах достигла господства. Симон смягчил и улучшил уголовное право, основал школы для обучения детей Торе. Талмуд называет его «восстановителем Торы, вернувшим короне Закона ее прежний блеск» (32). Фарисеи добились и того, чтобы духовная и светская власть были разделены. Царица правила единолично; старший сын ее, вялый и изнеженный Гиркан, был поставлен архиереем, а младший, властный и заносчивый Аристобул, удален в частную жизнь.

Однако мир длился недолго. При поддержке саддукеев Аристобул стал тайно готовиться к захвату престола. В 69 году, когда Саломея скончалась в своем дворце, часть войска провозгласила его монархом и первосвященником.

Гиркан был лишен сана, но оставлен в Иерусалиме под надзором. Этот инертный человек легко смирился бы со своей участью, если бы не стал игрушкой в руках идумеянина Антипатра. Тот подбил Гиркана бежать из Иерусалима и искать помощи у иноземцев. Неизвестно, как далеко шли планы Антипатра, впоследствии ставшего основателем династии Иродов, но именно он оказался могильщиком Хасмонейского дома. Он раздул пламя вражды между братьями и внушил Гиркану мысль, что его права защитят римляне.

К этому времени Рим пережил борьбу вокруг реформы Гракхов и диктатуру Суллы, подавил восстание Спартака и начал развернутым фронтом вести наступление на Восток. В 66 году Гней Помпеи сломил военную мощь Понта и Кавказа, а через два года появился в Сирии.

Иудеи уже понимали, что избежать нового иноземного владычества не удастся. Стоял лишь вопрос: кого из претендентов на трон признает римский полководец. Аристобул допустил ряд тактических ошибок, и Помпей принял поэтому сторону Гиркана. Однако Аристобул не согласился с этим решением, и когда Иерусалим открыл римлянину ворота, он укрепился в храмовой цитадели, готовясь выдержать штурм.

Три месяца длилась блокада; наконец 10 октября 63 года крепость была захвачена. Римские солдаты ворвались в святилище. Даже в самом Храме они встретили отчаянное сопротивление. Среди общей сумятицы лишь священники продолжали совершать богослужение...

Аристобул был взят в плен и отправлен в Рим. Помпей же после захвата Храма проник в Святая Святых. Но, удовлетворив свое любопытство, он ни к чему не притронулся, ибо римляне привыкли терпимо относиться к чужеземным культам.

Фарисеи просили Помпея не восстанавливать монархии, и весь народ поддержал их. Поэтому, объявив о присоединении Иудеи к Риму, Помпеи сохранил за Гирканом лишь звание первосвященника.

Падение Хасмонеев никто не оплакивал. Хотя основатели династии были прославленными героями, наследники их слишком часто испытывали терпение народа. Фарисеи могли быть довольны исходом дела. В «Псалмах Соломоновых» приход Помпея изображался ими как справедливый Божий приговор. Истинным царем Иудейским они могли признать только потомка Давида, а до его прихода, по их мнению, царствовать должен был только Закон. Его блюстителей не смущало, что страна подпала под иноземное иго. Ведь оно проявлялось лишь в сборе дани и поддержании порядка и не касалось религиозной жизни Общины.

Точно так же отнеслись к концу Хасмонеев и ессеи. Они утверждали, что пророки уже давно предсказывали нашествие киттиев, могучего западного народа, который станет орудием наказания грешных. Толкуя книгу пророка Аввакума, один из кумранских книжников писал о новом «биче Божием»: «Это относится к киттиям, которые топчут страну конями своими и скотом своим; издалека идут они, с островов моря, чтобы пожирать все народы, подобно орлу» (33).

И в самом деле, Рим шел к созданию мировой державы. Открывалась новая глава истории, и уже народилось поколение, которому предстояло быть современником евангельских событий.