СССР в первые послевоенные годы

А. А. ДАНИЛОВ, А. В. ПЫЖИКОВ

 

РОЖДЕНИЕ «СВЕРХДЕРЖАВЫ»:

СССР В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ

 

 

МИНСК 2001

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Послевоенный СССР всегда привлекал внимание специалистов и читателей, интересующихся прошлым нашей страны. Победа советского народа в самой страшной войне в истории человечества стала звездным часом России ХХ века. Но вместе с тем, она стала и важным рубежом, обозначившим наступление новой эры — эпохи послевоенного развития.

Так получилось, что первые послевоенные годы (май 1945 — март 1953 гг. ) оказались «обделенными» в советской историографии. В первые послевоенные годы появились немногочисленные работы, превозносящие мирный созидательный труд советского народа в годы четвертой пятилетки, но не раскрывавшие, естественно сути даже этой стороны социально-экономической и политической истории советского общества. После же смерти Сталина в марте 1953 г. и последовавшей волной критики «культа личности» даже этот сюжет оказался исчерпанным и вскоре забытым. Что же касается взаимоотношений власти и общества, выработки послевоенного социально-экономического и политического курса, новаций и догм во внешней политике, то эти темы так и не получили своего развития в советской историографии. В последующие годы сюжеты первых послевоенных лет получили отражение лишь в многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза», да и то фрагментарно, под углом зрения концепции «восстановления разрушенного войной народного хозяйства страны».

Лишь в конце 80-х гг. публицисты, а затем и историки обратились к этому сложному и краткому периоду истории страны для того, чтобы взглянуть на него по-новому, попытаться разобраться в его специфике. Однако отсутствие архивных источников, а также «разоблачительский» настрой привели к тому, что место одной полуправды весьма скоро заняла другая.

Что же касается изучения «холодной войны» и ее последствий для советского общества, то эти проблемы не были подняты и в тот период.

Прорывом в изучении послевоенного СССР стали 90-е годы, когда оказались доступными архивные фонды высших органов государственной власти, и, что особенно важно, многие документы высшего партийного руководства. Открытие материалов и документов по истории внешней политики СССР привело к появлению серии публикаций по истории «холодной войны».

В 1994 г. Г. М. Адибеков издал монографию, посвященную истории Информационного бюро коммунистических партий (Коминформа) и его роли в политическом развитии восточно-европейских стран в первые послевоенные годы[1].

В сборнике статей, подготовленном учеными Института всеобщей истории РАН «Холодная война: Новые подходы. Новые документы»[2] получили развитие такие новые для исследователей темы, как советская реакция на «план Маршалла», эволюция советской политики в германском вопросе в 40-е гг. , «иранский кризис» 1945-1946 гг. и др. Все они были написаны на основе новейших документальных источников, выявленных в закрытых прежде партийных архивах.

В том же году вышел в свет и сборник статей, подготовленный Институтом российской истории РАН «Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945-1985): Новое прочтение»[3]. В нем наряду с раскрытием частных аспектов истории «холодной войны» были напечатаны статьи, в которых раскрывались доктринальные основы советской внешней политики в эти годы, выяснялись международные последствия корейской войны, прослеживались особенности партийного руководства внешней политикой СССР.

Тогда же появился и сборник статей «СССР и холодная война»[4] под реакцией В. С. Лельчука и Е. И. Пивовара, в котором впервые последствия «холодной войны» исследовались не только с точки зрения внешней политики СССР и Запада, но и в связи с тем влиянием, которое оказало это противостояние на внутренние процессы, проходившие в советской стране: эволюцию властных структур, развитие промышленности и сельского хозяйства, советского общества и т. п.

Представляет интерес работа коллектива автора, объединенная в книге «Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал» под редакцией Ю. Н. Афанасьева и В. С. Лельчука. [5] В ней рассматриваются различные аспекты внешней и внутренней политики СССР в послевоенный период. Можно констатировать, что осмысление многих вопросов проведено здесь на достаточно высоком исследовательском уровне. Заметно продвинулось вперед понимание развития военно-промышленного комплекса, специфики идеологического функционирования власти.

В 1996 г. вышла в свет монография В. Ф. Зимы, посвященная происхождению и последствиям голода в СССР в 1946-1947 гг. [6] В ней получили отражение и различные аспекты социально-экономической политики сталинского руководства СССР в первые послевоенные годы.

Важный вклад в изучение становления и функционирования советского военно-промышленного комплекса, его места и роли в системе взаимоотношений между властью и обществом внес Н. С. Симонов, подготовивший наиболее полную на сегодняшний день монографию по данной проблематике[7]. Он показывает в ней возрастающую роль «командиров военного производства» в системе власти в СССР в послевоенный период, выделяет приоритетные направления роста военного производства в этот период.

Ведущим специалистом в области комплексного анализа экономического развития СССР в послевоенные годы и разработки государственной политики в этой области показал себя в эти годы В. П. Попов, опубликовавший серию интересных статей, а также сборник документальных материалов, получивших высокую оценку научной общественности. Обобщающим результатом его многолетней работы стала докторская диссертация и монография по этим вопросам[8].

В 1998 г. вышла в свет монография Р. Г. Пихои «Советский Союз: история власти. 1945-1991»[9]. В ней автор на уникальных документах показывает особенности эволюции властных институтов в первые послевоенные годы, утверждает, что сложившаяся в эти годы система власти может рассматриваться как классическая советская (или сталинская).

Известным специалистом по истории реформирования советского общества в первые послевоенные десятилетия зарекомендовала себя Е. Ю. Зубкова. Плодом ее многолетней работы по изучению настроений и повседневного быта людей стала докторская диссертация и монография «Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953»[10].

Несмотря на выход в свет за последнее десятилетие перечисленных трудов, следует признать, что разработка истории первых послевоенных лет советского общества только начинается. Более того, пока отсутствует единое концептуально однородное историческое произведение, в котором был бы предпринят комплексный анализ накопившихся исторических источников по всему спектру социально-экономической, общественно-политической, внешнеполитической истории советского общества в первые послевоенные годы.

Какие же источники стали доступны историкам в последние годы?

Некоторые исследователи (в том числе авторы данной монографии) получили возможность работать в Архиве Президента РФ (бывший архив Политбюро ЦК КПСС). Здесь сосредоточен богатейший материал по всем аспектам внутренней и внешней политики советского государства и его высшего руководства, личные фонды лидеров КПСС. Записки членов Политбюро по конкретным вопросам экономического развития, внешней политики и т. п. позволяют проследить вокруг каких проблем послевоенного развития разгорались споры в руководстве, какие пути решения тех или иных проблем предлагались ими.

Особую ценность имеют документы личного фонда И. В. Сталина, вобравшие в себя не только его переписку, но и все основные решения Политбюро и Совета Министров СССР — ключевых институтов государственной власти. Авторами была изучена история болезни вождя, раскрывающая свет на недоступные для исследователя страницы истории власти, политической борьбы в высших сферах партийного и государственного руководства в первые послевоенные годы.

В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) авторы изучали документы высших органов государственной власти — Совета Народных Комиссаров (Совета Министров) СССР, ряда министерств. Большую помощь в работе над монографией оказали документы «особых папок» И. В. Сталина, Л. П. Берия, В. М. Молотова, Н. С. Хрущева, где содержатся особо важные материалы по вопросам внутренней и внешней политики.

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) авторами изучены многочисленные дела с протоколами Политбюро и Секретариата ЦК ВКП (б), Оргбюро ЦК, ряда отделов (ф. 17). Особое место заняли документы из фондов И. В. Сталина (ф. 558), А. А. Жданова (ф. 77), В. М. Молотова (ф. 82), Г. М. Маленкова (ф. 83), содержащие уникальные документы и материалы по ключевым вопросам внутренней и внешней политики.

Особое место заняли документы переписки Сталина с высшим партийным руководством в период его отпусков 1945-1951 гг. Именно эти документы и рабочие материалы к ним позволяют проследить то, что до сих пор оказывалось недоступным для исследователей — механизмы принятия ключевых политических решений в вопросах внутренней и внешней политики.

Отдельные материалы были отобраны авторами в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). В их числе большое значение имеют стенограммы (особенно неправленые) съездов ВКП (б) и пленумов ее ЦК, особенно мартовского 1946 г.

Большую пищу для размышлений и авторского анализа имели воспоминания участников событий тех лет — В. М. Молотова, А. И. Микояна, Н. С. Хрущева, С. И. Аллилуевой, И. С. Конева, А. Г. Маленкова, С. Л. Берия, П. К. Пономаренко, Н. С. Патоличева и др.

Авторы полагают, что методологически неоправданным является вывод, традиционный для литературы прежних лет, о том, что главным содержанием первого послевоенного периода стало «восстановление и развитие народного хозяйства СССР в годы четвертой пятилетки». Главным было другое — стабилизация политического режима, сумевшего в годы войны не только сохраниться, но и заметно окрепнуть. В тоже время, отсутствие легитимных механизмов передачи высшей власти неизбежно вело к усилению борьбы за власть между различными группировками и конкретными лицами. Это особенно отчетливо видно в изучаемый период, когда стареющий вождь все чаще отправлял в опалу прежних любимцев и выдвигал новых. Поэтому при изучении механизмов власти в 1945-1953 гг. мы исходили из того, что наряду с конституционными и уставными органами, необходимо тщательное изучение тех, которые нигде не были официально оговорены, но играли ключевую роль при принятии наиболее важных решений. Таковыми были «пятерки», «семерки», «девятки» в рамках Политбюро в 1945-1952 гг. и Бюро Президиума ЦК КПСС в 1952-1953 гг. На конкретных примерах и документах в монографии показано как и почему произошли перемены в руководстве страны в 1946-1949 гг. , чем можно объяснить стремительный взлет и не менее стремительное падение «ленинградской группы», в чем причины непотопляемости тандема Маленков-Берия. На основе изученных документов авторы утверждают, что лишь смерть Сталина остановила новую волну смены высшего руководства весной 1953 г. Тем больше вопросов вызывают обстоятельства последней болезни и смерти Сталина, о чем также в книге дается принципиально новая оценка на основе абсолютно закрытых прежде документов.

В монографии дается развернутая характеристика изменившегося после войны положения СССР в мире. Авторы отходят от традиционной для прежних публикаций оценки, согласно которой виновником развязывания «холодной войны» выступал Запад. Вместе с тем, они не разделяют и позиций тех историков, которые возлагают ответственность за многолетнюю конфронтацию исключительно на сталинское руководство страны. Документы показывают, что истоки «холодной войны» лежат в принципиально различных национальных интересах СССР и стран Запада, оформившихся еще на заключительном этапе второй мировой войны. Расхождение позиций союзников было неизбежным. Оно лишь могло иметь иные формы.

В монографии отмечается, что рубежом в отношениях Восток-Запад стал 1947 г. , после которого ставка на военную силу в отношениях между бывшими союзниками стала главным инструментом политики. Не исключал новой войны с Западом (на этот раз с США) и Сталин, развернувший в конце 40-х гг. широкомасштабную военную подготовку к грядущему столкновению.

Этому главному вектору было подчинено и развитие экономики страны. Сверхмилитаризация практически всех отраслей хозяйства не могла не привести к усилению диспропорций в его развитии, а в перспективе — к краху советской экономической системы, основанной на внеэкономическом принуждении.

Вместе с тем, вся вторая половина 40-х гг. прошла под знаком экономических дискуссий и споров в научных кругах и в руководстве страны по вопросу о путях и направлении развития экономики. Не исключалось и ограниченное использование материальных стимулов к труду. Правда, следует отметить, что использование рыночных рычагов на всем протяжении советской истории никогда не носило стратегического характера. Они начинали применяться в условиях, когда традиционная советская экономическая модель не давала должной отдачи, а по мере насыщения товарного рынка они так же стремительно свертывались. Не было исключением и первое послевоенное время. Планировавшееся Н. А. Вознесенским акцент на легкую и пищевую, а не тяжелую промышленность так и не состоялся (хотя, как следует из документов, с таким подходом были согласны и противники Вознесенского — Маленков и др. , взявшие позже на вооружение этот стратегически верный лозунг).

В монографии показано, что стабилизация власти в ходе войны по-иному поставила вопрос о роли и назначении официальной идеологии, в которой наметилось определенное смещение акцентов. Значительно изменились и общественные настроения, связанные с ожиданием перемен к лучшему.

Данная работа, конечно, не претендует на то, чтобы отразить все многообразие имеющихся на сегодняшний день материалов и точек зрения на послевоенный СССР. Каждый из поднятых в ней сюжетов и направлений может стать темой конкретного специального исторического исследования.

Мы выражаем благодарность за помощь работникам архивов — С. В. Мироненко, Т. Г. Томилиной, К. М. Андерсону, Г. В. Горской, В. А. Лебедеву, А. П. Сидоренко, Сидорову Н. А. и др. Мы очень признательны за полезные и квалифицированные советы, оказавшие влияние на нашу работу над книгой, известным ученым — А. О. Чубарьяну, В. С. Лельчуку, Н. Б. Биккенину.

 

 

ГЛАВА 1

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В ПОСЛЕВОЕННОМ МИРЕ

  С завершением кровопролитнейшей в истории человечества войны сложился новый… Контуры послевоенного мирового устройства стали вырисовываться еще до второй мировой войны, когда начались длительные…

ГЛАВА 3

ИДЕОЛОГИЧЕСКАЯ АРХИТЕКТУРА:

УТВЕРЖДЕНИЕ НОВЫХ ПАРАМЕТРОВ.

Обретение СССР статуса «сверхдержавы» не могло не оказать влияния на внутриполитическую жизнь советского государства. С окончанием Великой… В первую очередь, сказанное относится к одной из центральных тем идеологии… Обращение к источникам дает основание утверждать, что идея «броска в коммунизм» появилась задолго до XXII съезда КПСС.…

ГЛАВА 4

Конфигурация и функционирование власти

Политика большого террора 1937-38 годов привела к практически полному уничтожению правящей элиты Советского Союза. Репрессиям были подвергнуты… Перед началом Великой Отечественной войны в высших органах власти страны —… В годы Великой Отечественной войны этот сталинский подход получил дальнейшее развитие. «Молодые кадры» заметно…

Тоже можно сказать и об отношениях со странами социалистического лагеря, базовые принципы которых заложены в конце 40-х годов. Впоследствии советская политика здесь и после смерти во многом оставалась сталинской. Происходила лишь ее определенная оптимизация, связанная со смягчением наиболее явных резкостей, допущенных лично Сталиным (например, его неприязнь к И. Тито).

Курс на военное противостояние с Западом стал определяющим для внутренней жизни Советского Союза. Четко выраженная конфронтационная направленность оказала существенное влияние на экономическое развитие страны. Как это не покажется парадоксальным, окончание Великой Отечественной войны стало отправной точкой милитаризации советского общества. С 1946 года набирает силу производство различного вооружения. Возрастает производство его обычных видов, объем которого превысил уровень военного времени. Разрабатываются новейшие виды оружия — атомная бомба, реактивная техника, радиолокация. На все это тратятся огромные средства разоренной войной страны.

Представление о ВПК как об оборонном секторе народного хозяйства, долгое время господствовавшее в литературе, не выдерживает критики. Обслуживание потребностей военно-промышленного комплекса, фундамент которого фактически закладывается в период 1945-1953 годов, превращается в главную цель экономического функционирования СССР. Источниками развития ВПК становится все народное хозяйство страны. Ограниченность производства товаров народного потребления, разоренное сельское хозяйство, низкий уровень жизни людей, голод — все это следствие приоритетного положения военной промышленности, обеспечивающей баланс противостояния с капиталистической системой на международной арене. Поддерживание статуса «сверхдержавы» стало очень дорогой ценой для советской экономики, так как она основывалась не на эффективности работы, а на прямом административном перераспределении финансовых и материальных средств в пользу постоянно растущих военных отраслей. Данная экономическая модель, заложенная Сталиным в первые послевоенные годы, определила хозяйственную структуру страны на десятилетия вперед. Последующие руководители советского государства развивали и совершенствовали эту военизированную модель, в первую очередь, ориентируясь на нужды и запросы ВПК, что во многом являлось залогом устойчивости их власти.

Исторический этап 1945-1953 годов следует квалифицировать как исключительно важный для формирования идеологической архитектуры советского режима в целом. С одной стороны, он подводил итог тому, что появилось в политической практике после XVIII съезда ВКП(б) и особенно в период Великой Отечественной войны, с другой — определил те принципы, которые утвердились и оставались базовыми вплоть до середины 80-х годов.

Главным идеологическим стержнем той эпохи являлся вопрос о строительстве коммунизма. Эта наиболее существенная тема коммунистического учения получила своего рода «новый импульс» на XVIII партийном форуме, который объявил о начале строительства в Советском Союзе высшей фазы общественного развития. Более широкое звучание эти аспекты получали после окончания войны, по объективным причинам прервавшей победную созидательную поступь. Приближение коммунистического завтра становится практическим делом всей партии, всего народа. Однако доктрина строительства нового высшего общества в интерпретации Сталина выглядела не совсем привычно для постулатов марксистско-ленинского учения. Вождь отбросил любые попытки и рассуждения относительно уменьшения роли, а затем и отмирания государства. Данный процесс, прогнозировавшийся классиками научного коммунизма, рассматривался в качестве сущностного признака высшей фазы общественного развития. Но было очевидно, что режим, созданный в СССР не был готов к подобным воплощениям теоретических разработок марксизма. Не трудно догадаться, как это противоречило его сути, препятствовало всему его жизненному функционированию, а главное — масштабным планам по экспансии большевистской гегемонии в мире. Выход был найден в развитии теории научного коммунизма в исполнении Сталина. Вопросы строительства нового общества он напрямую связал с задачей укрепления государственной власти, армии и разведки. Такие неудобства, как расхождение с идейными ориентирами классиков, вождь объяснял изменившимися конкретно-историческими условиями (по отношению к Марксу и Энгельсу) и смертью Ленина, не успевшего создать цельное учение о государстве.

Концепция построения коммунизма, выдвинутая Сталиным, содержала и другое идеологическое новшество, основанное на сочетании двух факторов: участии в коммунистическом строительстве и патриотизма. В послевоенные годы патриотом назывался исключительно тот, кто разделял цель и деятельность партии по созданию светлого будущего. Данный сплав получал определение советского патриотизма, патриотизма нового высшего типа с акцентом на великорусскую державность. Использование патриотических мотивов во многом обуславливалось прошедшей войной, потребовавшей мобилизации нравственных и духовных сил народа. Но ставка на патриотизм в такой необычной интерпретации, на наш взгляд, требует более широкой трактовки. По сути, на этой основе создавалась система координат для идеологического противостояния с Западом, обслуживания амбициозных планов Сталина как внутри, так и вовне страны. Все это не совпадало с ленинскими идейными установками, во главе угла которых находились принципы интернационализма. Как известно, Ленин и его соратники делали ставку на мировую революцию в Западной Европе и, в первую очередь, в Германии, рассматривая Россию лишь в качестве стартового плацдарма для серьезных и масштабных дел.

Отказавшись от этого, Сталин представил Советский Союз в качестве главного революционного локомотива, прорывающегося в будущее, увлекая за собой целые страны и народы. Подчеркивание державности вызвало к жизни новое отношение к недавнему отечественному прошлому, т. е. царской России. Произошла определенная реабилитация того, что безоговорочно отвергалось и вызывало ненависть у старой большевистской гвардии 20-х годов. Такой подход к историческому прошлому (только героическому и величественному) давал выгодную подпитку державной политике и великорусским настроениям. Наиболее значимым поворотом в этом направлении стал пересмотр отношений с русской православной церковью. Подобного больше не наблюдалось в советской истории ни до войны, ни уже после смерти Сталина вплоть до конца 80-х годов. Вождь и здесь пренебрег идеологическими традициями большевизма для достижения сугубо прагматических целей. Использование института церкви, ее международного авторитета представлялось для него более перспективным, чем атеистическая риторика. Необходимо подчеркнуть, что сталинский поворот в отношении церкви так и не был принят значительной частью партаппарата, не одобрявшего заигрывание со своим заклятым врагом, определенным еще Лениным.

Основное содержание советской идеологии послевоенного периода состоит в ее приспособлении к обслуживанию сталинских замыслов по установлению мирового господства. Все идеологическое функционирование безотносительно соответствия марксистско-ленинским канонам было подчинено именно этим целям. Путь «мировой революции» в интерпретации Сталина во многом не совпадал с подходами в ее реализации, предлагаемых старой большевистской гвардией 20-х годов. Однако возведение Сталина в ранг классика марксизма-ленинизма решило все эти проблемы. Встав в один ряд с Марксом, Энгельсом и Лениным, вождь получил возможность беспрепятственно манипулировать теорией научного коммунизма, ориентируясь исключительно на собственные прагматические цели. Построенное им в послевоенные годы идеологическое здание стало родным «домом» для следующего поколения советского руководства, которое было не в состоянии отказаться от этого сталинского наследия.

В послевоенный период на вершине партийно-государственной иерархии происходили процессы, определившие конфигурацию и векторы внутреннего соперничества на многие годы вперед. Прежде всего, можно говорить о постепенном и все более заметном вытеснении представителей старой сталинской гвардии от реальных рычагов власти. Необходимо заметить, что данная тенденция, наметившаяся еще перед началом войны, заняла довольно длительный отрезок времени. В значительной степени это объяснялось «кадровым голодом» в руководстве страны, узостью ближнего сталинского круга. В одночасье заменить Молотова, Микояна, Ворошилова, Кагановича и др. не представлялось возможным. Даже падение ленинградской группы в 1949 году, ставшее катализатором в потеснении позиций ветеранов политбюро, не решило вопрос об их окончательном устранении. Говорить об этом можно только после Х1Х съезда партии, состоявшегося в октябре 1952 года. На нем произошло резкое расширение состава президиума ЦК, куда был введен целый ряд лиц, готовых в любой момент заменить, выбывших из строя соратников. В результате произошло оформление определенного круга новых кадров, почувствовавших свое перспективное будущее и осознавших роль, отведенную им Сталиным в вытеснении «старой гвардии». Ядро этой группы составили Суслов, Устинов, Косыгин, Брежнев, Патоличев и др. Именно они впоследствии образуют костяк руководителей безраздельно властвовавших в стране в период т. н. «застоя», вплоть до начала 80-х годов. Их роль во внутрипартийной схватке за сталинское наследство можно квалифицировать как определяющую. Ведь « молодые кадры», поддержав Хрущева в борьбе с «антипартийной группой», обеспечили ему необходимый перевес для победы на июньском (1957г. ) пленуме ЦК КПСС.

Последние годы жизни Сталина, после устранения ленинградской группы, в руководстве страны все более зримо проявлялись две соперничающие между собой силы. Неизменной связке Берия-Маленкова начала противостоять группа Булганина-Хрущева. Они были во многом схожи по своему положению в партийно-государственной иерархии. Берия и Булганин занимались вопросами военно-промышленного комплекса, становящегося все более значимой силой мирного общества, способной оказывать влияние на формирование политических раскладов. Маленков и Хрущев хозяйничали в аппарате Центрального Комитета ВКП(б). Причем позиции Хрущева год от года усиливались, особенно это становится заметным после Х1Х съезда КПСС, когда произошла ликвидация оргбюро, где председательствовал Маленков. Осенью, зимой 1952-53 года Хрущев захватывает многие ключевые позиции в структуре аппарата ЦК, ориентируясь на новое молодое поколение, введенное туда Сталиным. В результате в высших эшалонах власти произошло распределение интересов, связанное с поддержкой группы Маленкова-Берии или Булганина— Хрущева. Необходимо отметить и явное ухудшение положения Берии в последний период жизни Сталина. Об этом свидетельствует начало т. н. «менгрельского дела», а также сосредоточение Булганина на кураторстве военно-промышленного комплекса.

Смерть Сталина воспрепятствовала планам по проведению новой чистки в руководстве партии и государства, в ходе которой наверняка бы пострадали и Берия, и «старая гвардия». После марта 1953 все они сразу же попытались вернуть таявшие позиции во власти. Однако определяющими уже стали другие тенденции, набравшие силу еще при жизни вождя. Противоречия «старых» и «молодых» кадров после марта 1953 года приобрели острый характер. Устранение Берии — самого активного игрока в борьбе за сталинское наследство — заметно осложнило положение Маленкова. В своей борьбе с Хрущевым, опиравшимся на молодых сталинских выдвиженцев, Маленков объективно оказался потесненным в сторону ветеранов, с которыми ранее не был замечен в дружбе. В ходе этих процессов образовалось две группы: «стариков» с оказавшимся с ними Маленковым, их опорой являлся Совет Министров СССР и Хрущева, ставшего лидером новых кадров, концентрировавшихся в аппарате ЦК КПСС. Конфликт между ними разрешился в июне 1957 года победой Хрущева. Именно к такому ходу событий привела комбинация, начатая в 1952 году еще Сталиным. Впоследствии эти «молодые кадры», уже переставшие быть молодыми, осуществят переворот по устранению самого Хрущева и уверенно поведут страну… к ее краху.

Таким образом, период 1945-1953 годов рассмотрен в книге через призму ключевых направлений — внешней политики, экономики, идеологии, власти. Привлечение к исследованию ранее недоступной источниковой базы позволяет сделать серьезные уточнения относительно значимости данного исторического отрезка для жизни советского общества в целом. Этот период явился, с одной стороны, итогом определенной трансформации режима, начавшейся еще в предвоенные годы и, с другой — фундаментом для его последующего существования на протяжении десятилетий, вплоть до конца 80-х годов.

Надо заметить, что в советской, да и зарубежной литературе его значение принижено. Эти годы по-прежнему находятся в тени Великой Отечественной войны и, особенно, «хрущевской оттепели». Объем публикаций, посвященных реформаторству Хрущева, намного превосходит количество исследований по послевоенным годам. На наш взгляд, это нельзя признать правомерным. Оценка периода 1945-1953 годов как этапа восстановления народного хозяйства страны, преобладающая в историографии последних десятилетий, во многом поверхностна и далеко не исчерпывает содержания данного исторического отрезка. Тенденции, утвердившиеся в это время, были гораздо шире и глубже, чем просто восстановительные процессы. Поэтому с точки зрения выявленной за последнее время документальной базы сводить значение этого периода к данному знаменателю представляется неэффективным. Именно в 1945-1953 годах, а не ранее или позднее, СССР приобрел статус мировой «сверхдержавы», с четко выраженной военизированной экономикой, великодержавной идеологией, сложившимся кругом высшего руководства, составившего костяк лидеров на последующие десятилетия. С этих позиций данный этап по отношению ко всей истории советского общества следует квалифицировать как ключевой.

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

ИЗ ДНЕВНИКА В.М.МОЛОТОВА.

СЕКРЕТНО

  ЗАПИСИ БЕСЕД В.М.МОЛОТОВА в Лондоне 11 сентября - 2 октября 1945 г.

В.М.Молотову 30 октября 1945 г. Перевод с английского

  ПРЕДЛОЖЕНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО КОНТРОЛЬНОГО МЕХАНИЗМА ДЛЯ ЯПОНИИ.

Разослано

тт. Сталину,

Молотову,

Берия,

Маленкову,

Микояну,

Вышинскому,

Деканозову,

Лозовскому,

Отд. США

СЕКРЕТНО

Посол США г-н Гарриман вручил

В.М.Молотову 30 октября 1945 г. Перевод с английского

  ПРЕДЛАГАЕМЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ УСЛОВИЙ РАБОТЫ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ КОНСУЛЬТАТИВНОЙ КОМИССИИ

СЕКРЕТНО

г.Лондон.   ПОСЕЩЕНИЕ В.М. МОЛОТОВЫМ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ: ВЕЛИКОБРИТАНИИ БЕВИНА 11 сентября 1945 г. в 12ч.30мин. В…

Глава 1. Советский Союз в послевоенном мире.

 

 

Глава 2. Военные приоритеты мирной экономики.

 

 

Глава 3. Идеологическая архитектура: утверждение новых параметров.

 

 

Глава 4. Конфигурация и функционирование власти.

 

 

Заключение

 

 

Приложение

 

 

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

Данилов Александр Анатольевич – родился в 1954 году, доктор исторических наук, профессор, специализируется на проблемах отечественной истории ХХ… После окончания в 1979 году Хабаровского педагогического института работал в… С 1991 года является заведующим кафедрой истории МПГУ. Заместитель Председателя научно-методического совета по истории…