Отец, по-видимому, с возрастом стал томиться одиночеством. Он был уже так изолирован от всех, так вознесен, что вокруг него образовался вакуум — не с кем было молвить слово...
Аллилуева С. С. 172
Шепилов копирует Сталина: «Вот наркомзэм прислал мнэ сегодня предложэние такое — по-моэму, можно принять».
Члены Политбюро: «Принять!»
«Из Минфина чэпуху какую-то прислали». Все: «Отклонить!»
— Политбюро работало не творчески, — продолжает Шепилов. — Все диктовал Сталин.
— Но Сталин разбирался? — спрашиваю.
— Он разбирался, но споров-то, споров не было. Обсуждений не было. А так — он разбирался, и въедливо разбирался. Но как скажет, так и будет.
Д. Шепилов.
Цит. по: Чуев Ф.3 С. 315
Следует однако иметь ввиду, что, если у вас имелось важное и неотложное дело, можно было прийти в кабинет Сталина и без приглашения. Я так делал неоднократно, и Сталин меня ни разу не выгонял. Да он и никого не .выгонял.
Надо было сидеть и слушать. Но когда создавалась какая-то пауза, я обычно говорил:
— У меня есть один вопрос.
— Сидите. (Что означало — этот вопрос он будет рассматривать.) Однажды я прихожу к Сталину и говорю, что надо выпустить постановление ГКО, устанавливающее порядок санитарной обработки бойцов, следующих на фронт, в Москве.
— Для чего?
— Поскольку у нас в Поволжье сыпной тиф, надо гарантировать от заноса на фронт эпидемии.
— Чтобы вы с фронта растащили заразу?
— Нет, товарищ Сталин.
— Вы ничего не знаете. Давайте Смирнова.
Вызвали начальника Главного медицинского управления Красной Армии Смирнова. Е. И. Смирнов начинает рассказывать ему, что положение у нас действительно тревожное, и чтобы обезопасить фронт от проникновения эпидемии, надо проделать эту операцию.
— И Вы ничего не знаете? Давайте Митерева.
Пришел нарком здравоохранения СССР Г. А. Митерев и убедил, что это надо сделать, что необходимо обезопасить армию от проникновения эпидемии на фронт.
Бывали и другие казусы. Авиация просит дать на подготовку кадров 2200 тысяч тонн высокооктанового бензина, а мы можем выделить максимум 700 тысяч тонн. Генерал-полковник В. В. Никитин из Управления снабжения горючим НКО докладывает, что Хрулев дает очень мало бензина, мы не можем выполнить программу подготовки летчиков, которая утверждена ГКО. Сталин вызывает меня. Я ему докладываю, что у нас ресурсы бензина не позволяют дать больше 700 тысяч тонн, а кроме того, план распределения бензина мы уже утвердили, там записано 700 тысяч тонн, и теперь надо только пересматривать план.
Он ничего не говорит, вызывает Поскребышева:
— Ну-ка, Микояна сюда.
Приходит Микоян. Сталин к нему обращается и говорит:
— Летчики просят 2200 тысяч тонн высокооктанового бензина. Тов. Хрулев дает только 700 тысяч тонн. Можно удовлетворять просьбу летчиков?
— Можно.
Я тут же Микояну говорю:
— За счет чего?
— У меня кое-что есть.
— Нет, Анастас Иванович, ничего больше нет. Я записал в этот план полностью все, что у нас запланировано получить из Америки, но процентов пятнадцать-двадцать танкеров гибнет, немцы их уничтожают. Я все это подсчитал.
Сталин вмешивается и говорит:
— Что вы спорите? Микоян этим делом ведает и знает.
Я отвечаю:
— Нет, товарищ Сталин, он этим не ведает и не в курсе дела, и я сейчас ему объясню, что он не сможет этого сделать. Сталин спрашивает:
— Что есть реального?
Я поясняю:
— В этом плане есть 500 тысяч тонн резервов Ставки. Распределяйте этот резерв Ставки.
— Что же я без резерва останусь? Не годится.
Уходим. После этого разговора Микоян вызывает М. И. Кормилицына — начальника Управления снабжения горячим:
— Прибавьте 500 тысяч тонн.
Тот отвечает:
— Я ничего не могу прибавить.
Микоян заявляет:
— Позвоните Хрулеву, пусть Хрулев это сделает.
— Ничего не надо звонить Хрулеву.
Кормилицын возвращается, приходит ко мне и рассказывает.
Я говорю:
— Делай, если он тебе приказал.
Я не видел, чтобы Сталину кто-нибудь возражал, что этого сделать нельзя, а когда я возражал, он говорил:
— Что это за человек, ему хоть кол на головы теши, он все свое…
А. Хрулев (в годы войны начальник тыла армии. — Е. Г.).
Цит. по: Куманев Г. С. 346–347
В конце жизни, усмехаясь, он говорил о сподвижниках: «Все великие! Все гениальные! А чаю выпить не с кем».