Помнится, на какой-то областной конференции в самом ее начале ко мне подошел зав. отделом сельского хозяйства Брандт. Он считался очень сильным партийным работником, отлично знал сельское хозяйство, особенно производство льна.
Но я получал много писем, главные образом от военных, насчет того, что в Московском обкоме ответственный пост занял-де сын белогвардейца полковника Брандта, который в 1918 году поднял восстание в Калуге. Мы проверяли эти обвинения, они были ложными.
И вот Брандт говорит мне довольно спокойно: «Товарищ Хрущев, надоело мне объясняться и оправдываться. Я думаю покончить жизнь самоубийством».
Спрашиваю его, в чем дело, почему он так мрачно настроен.
Он поясняет, что продолжается путаница. Отец его, действительно, был полковником царской армии и жил в Калуге, но он умер еще до революции. А восстание в Калуге поднял другой полковник Брандт.
Далее следовало довольно-таки подробное изложение обстоятельств жизни его отца, который женился в Калуге на своей кухарке, любил вышивать и даже продавал свои вышивки. После его смерти семья осталась без средств, сам Брандт и его братья пошли работать кто куда. И вот сам он стал партийным работником, братья его командиры Красной Армии, и сколько раз он об этом говорил и докладывал каждой партийной конференции; получается, все время должен бить себя кулаком в грудь и клясться, что он честный человек. Ему это надоело.
Я сказал: «Успокойтесь. Если все в порядке, мы вас возьмем под защиту».
Но я знал, что моих слов недостаточно и эта областная партийная конференция может быть для него роковой. Достаточно кому-либо выступить и сказать, а он, конечно, подтвердит, что отец его, действительно, полковник Брандт из Калуги. Тот ли Брандт или не тот Брандт, уже нe имело значения, тогда не разбирались, и, думаю, он не дожил бы до разбора этого дела, его подобрали бы чекисты, и вот судьба его решена.
Я счел нужным обратиться к Сталину. Тогда это было мне доступно. Попросил, чтобы он меня принял, и рассказал ему всю историю Брандта, как сложилась его судьба и что некоторые требуют расправиться с ним за вину другого Брандта, не имеющего никакого отношения к нашему завсельхозотделом.
Сталин выслушал, внимательно посмотрел и спросил:
— Вы уверены, что он честный человек?
— Абсолютно уверен, товарищ Сталин, это проверенный человек, он много лет работает в Московской области. (Тогда Калуга входила в Московскую область.)
— Если вы уверены, что это честный человек, защищайте его, не давайте в обиду.
Мне, конечно, было приятно это слышать, я обрадовался.
Он еще добавил:
— Скажите Брандту об этом.
В результате к Брандту никто не придирался, он беспрепятственно был избран членом ЦК Партии.
В этом весь Сталин.
Не поверил в какой-то момент и — нет человека. Удалось убедить его — будет поддерживать товарища.
Хрущев Н. Т. 2. С. 354–357
Государь Александр III в одной из своих поездок согрешил с некоей особой простого звания, которую просил сообщить ему, если вдруг кто родится у нее.
В положенный срок государь получил извещение, что родился мальчик. В ответ пришла высочайшая телеграмма: «Отроку дать имя Сергий, отчество мое, фамилия — по прозвищу». Так и появился на свет Сергей Александрович Миротворцев. В свое время он сумел избежать трагической участи царской семьи, ибо не распространялся о своем происхождении. Однако позднее, в тридцатые годы, чекисты раскопали, чей он отпрыск, и стали готовить его дальнейшей судьбе соответствующий эпохе удел. Бумага о нем поступила Сталину, и тот написал на ней следующую резолюцию: «Он не виноват, что его отец был такой блядун».
С. А. Миротворцев стал профессором, имел заслуги и получил Сталинскую премию.
Чуев Ф.2 С. 533
Командир партизанского отряда на оккупированной врагом Белоруссии, Герой Советского Союза И. Титков отказался выполнить распоряжение одного из заместителей Л. П. Берия о расстреле группы власовцев, добровольно перешедших на нашу сторону, и через П. К. Пономаренко дошел с этим вопросом лично до Сталина. Преступное распоряжение было отменено, а все добровольно перешедшие бойцы по указанию Сталина были награждены боевыми орденами и медалями. Расскажу еще об одном примечательном случае — истории генерала М. А. Пуркаева. Перед войной он работал в нашей военной миссии в Берлине. Агенты абвера решили его завербовать. Сначала подсунули ему смазливую горничную, а потом с помощью компрометирующих фотографий стали склонять к сотрудничестау. Пуркаев, однако, не дрогнул, приехал в Москву и рассказал о случившемся своему руководству. История закончилась тем, что М. А. Пуркаева вновь отправили в Берлин по распоряжению Сталина.