В 1989 году известный писатель Юлиан Семенов задумал выпускать ежемесячную газету с непривычным для советского уха названием «Совершенно секретно».
— О чем вы будете писать в своей газете? — настороженно спросил я, когда ко мне на Cтapyю площадь пришел популярный детективист.
И Семенов рассказал одну из невероятных историй.
Вот она.
Много лег подряд союзное Министерство финансов возглавлял Зверев. Работал он и при Сталине.
Как-то после войны министр, обеспокоенный высокими гонорарами ряда крупных писателей, подготовил на эту тему докладную записку и представил ее лично Сталину. Ознакомившись с материалами, Сталин сказал, чтобы к нему пригласили Зверева.
Министр вошел в кабинет, поздоровался. Сталин, оторвавшись от бумаг, рассеянно кивнул. Однако сесть не предложил. Видно, аккуратные столбцы цифр вызывали у него раздражение. Зверев обрадовался: неужели потрафил?
— Стало быть, получается, что у нас есть писатели-миллионеры? Ужасно звучит, а, Зверев? Миллионеры-писатели...
— Ужасно, товарищ Сталин, ужасно, — подтвердил министр.
Хозяин протянул блюдущему государственный интерес финансисту его папку с материалами:
— Ужасно, товарищ Зверев, что у нас так мало писателей-миллионеров... Писатели — это память нации. А что они напишут, если будут жить впроголодь?
Зверев растерянно смотрел на Сталина. А тот сравнивал своего министра с завистливым крестьянином, считающим заработки усердного соседа, который не самогон пьет, а работает от зари до зари, вместо того чтобы на собраниях глотку драть.
Зенькович Н.1 С. 31–32
При редких встречах с писателями, актерами, учеными отец хотел выглядеть заинтересованным и осведомленным, что часто производило впечатление. Если гости приезжали к нему на дачу, то он проявлял старомодную куртуазность к дамам: подносил им только что срезанную розу или пышную ветку сирени. Он был галантен с женами известных авиационных конструкторов, с женами маршалов в тех случаях, когда было важно и нужно быть приветливым с мужьями. Но в своей обычной, повседневной жизни он совершенно не стремился ни к вежливости, ни к самому малейшему эстетизму.
Аллилуева С. С. 17
На одном из совещаний Сталин заметил Михалкову:
— Михалков, вы написали плохую пьесу «Раки».
Михалков взял слово и разнес пьесу в пух и прах.
Закончил выступление поговоркой: «Век живи — век учись, а дураком умрешь!»
Сталин при этом походил, походил по залу и изрек:
«Первую половину поговорки придумали мудрые люди, а вторую — пошляки».
<…>
Партийный руководитель писательской организации Д. А. Поликарпов жаловался вождю:
— Трудно работать с творческой интеллигенцией: один — пьет, другой — гуляет, третий — плохо пишет, четвертый — вообще не пишет.
Сталин вспылил:
— Товарищ Поликарпов, других писателей у меня нет. Будем работать с этими.
Красиков С. С. 521, 516
Сталин спросил у Фадеева, почему не выдвинули на соискание Сталинской премии писателя С. Злобина за роман «Степан Разин». Фадеев ответил, что Злобин не занимается общественной работой, его нигде не видно.
— А может, он в это время пишет? — спросил Сталин.
<…>
Сталин сказал Демьяну Бедному:
— Вы знаете, почему вы плохой поэт? Потому что поэзия должна быть грустновата.