Дальнейший внутренний распад Руси происходил уже в связи с установлением нового, удельного порядка княжеского владения, которое совершилось не без влияния новых условий жизни, созданных татарским нашествием.
Тенденция к установлению такого порядка проявилась, как мы видели, еще до татар и стояла в связи частью с размножением княжеского рода, распадением его на отдельные ветви, частью с развитием княжеского сельского хозяйства. Но полной оседлости князей все-таки не возникало до самого татарского нашествия. Татарское нашествие ускорило процесс оседания князей. После погрома князьям пришлось самим восстанавливать свои волости, созывать население, отводить ему земли, определять подати и повинности, открывать новые источники доходов. Другими словами — князьям пришлось быть не только правителями обществ, но и их создателями, организаторами народного труда, хозяевами. Но при таких условиях князья естественно должны были дорожить своими волостями, не покидать их до конца жизни и передавать детям. Затем: ввиду грозной силы и власти хана князья стали инстинктивно держаться того, чем уже владели, так как всякие расчеты на новые волости стали неверны: все зависело тут от воли и расположения хана, часто непостоянного и капризного. Это настроение князей ясно выразил князь Лев Данилович Галицкий, которого двоюродный брат, Владимир Васильевич, уговаривал в бытность в орде не искать под его преемником княжения Волынского. «Чего мне под ним искать после своей смерти, — говорил Лев Данилович, — все мы под Богом ходим; помоги Бог и своим управиться в такое время». Сами татары в состоянии были, конечно, понимать прочное княжеское владение, а не смену князей, ибо постоянное княжеское владение было для них удобнее, покойнее, давало им возможность легче осуществлять свои требования к Руси, чем подвижное, сменное владение. При таких обстоятельствах мало-помалу затихло и, наконец, прекратилось совершенно передвижение князей со стола на стол, а затем появилась и идея удела, воззрение на территорию княжества со всем несвободным населением как на собственность того или другого князя, которую он может передавать по наследству и отчуждать в другие руки. Старина сохранилась только в отношении к главным городам областей, которые вместе с некоторой властью над младшими родичами стали передаваться ханом в известной очереди. Но старшинство и главный город стали даваться ханом и добываться князьями уже только в придачу к коренному владению, уделу.
Так татары ускорили установление удельного порядка на Руси. В исторической литературе эта роль татар не отмечена и не оценена по достоинству. Наши историки-юристы — Кавелин и Соловьев — выводили удельный порядок из естественного развития княжеских отношений при размножении рода. С размножением рода ослабевают родственные связи, и общинное владение естественно рушится, заменяясь семейным, частным. Так объяснял дело Кавелин. Соловьев прибавил к этому еще содействие новых городов, возникших в Суздальской Руси благодаря стараниям князей и поддерживавших князей в их борьбе с родовыми преданиями. Историки-экономисты, как, например, Ключевский, главным фактором, породившим удельный порядок, считают экономическую эволюцию, произошедшую в Суздальской Руси, тот перевес, который получило там земледелие, причем князьям пришлось стать организаторами народного труда. В этих объяснениях правильно отмечены производящие причины. На наш взгляд, к этим внутренним причинам надо присоединить и влияние могучего внешнего фактора, который ускорял и усиливал действие внутренних причин, обострял процесс и вместе с тем обобщал его, делал его не местным только суздальским, но общерусским. Не касаясь западной и юго-западной Руси, которая в течение дальнейшей своей исторической жизни отбилась от главного русла, остановим наше внимание на Руси северо-восточной и попытаемся выяснить себе те экономические и социальные условия, которые создались здесь с прибытием татар, и которые, в свою очередь, влияли на уклад политической жизни страны.