Вся эта культура славян, создавшаяся ко времени их расселения, была отчасти наследием древнейшей совместной жизни праславян с другими родственными народами, отчасти развилась после обособления их от этих племен. Но и при этом она развивалась не без воздействия со стороны. Исследователи в данном случае указывают на два главных влияния — иранское (через скифов и сарматов) и готское. Иранцы нашего юга, воспринимая элементы культуры от греков и с востока, из Месопотамии, передавали их своим северным соседям — славянам и финнам. Шафарик признавал иранское происхождение слов: курган, бугор, шатер, чертог; сюда же относят слова собака (шпака), топор, куря. Хоре, бог солнца, по-видимому, иранского происхождения (древнеперсидское Керешь). Восточным влиянием, по-видимому, объясняется и поклонение загадочным божествам Симу, Реглу и Мокоши, о котором говорит «Слово христолюбца»: Сим сближают с ΄Ασιμãζ 4-й книги царств, Регл — с ассирийским Εργελ; Мокошь — с Астартой одного памятника Босфорского царства. Скифо-сарматское влияние заметно в предметах убранства, находимых в славянских могилах (шейные гривны, бубенчики и браслеты), в гончарных изделиях и их орнаментовке. Значительное место отводят исследователи готскому влиянию на жизнь славянства. Прежде всего, славяне переняли у готов некоторые вооружения, именно меч (готское meki) и шлем (готское helms) и военную тактику. Славяне стали сражаться уже не беспорядочно, а полком, целым народом (volk), под хоругвями (готское hrunga). Через готов появились у славян пенязи (phenning); готское skat (schatz), «скот» — заимствовано было для обозначения имущества; готы познакомили славян и со стеклом (stikis), котлами (katils) и пилами (file); от готов заимствованы такие речения, как овощи (obst), осел (asilus), верблюд (готское ulbandus), яблоко (apfel). Наконец, от готов заимствовали славяне и слово князь (konung, konig, king) для обозначения своих вождей. В какой мере справедливы все эти догадки, с уверенностью трудно сказать. Сходство готских и славянских речений могло произойти и другим путем, именно, путем влияния славянской культуры и языка на готские. Но доля истины в этих догадках несомненна.
Картина древнейшего материального быта славян, которая воссоздается по данным сравнительного языковедения, не совсем согласуется с отзывами греческих и римских писателей VI и VII веков — Прокопия, Иорнанда, императоров Маврикия, Льва Мудрого и др., которые рисуют славян варварами, стоящими на низкой ступени развития. Маврикий и Лев Мудрый, например, говорят, что славяне не любят земледельческого труда и предпочитают жить в бедности и спокойствии, чем в богатстве и труде. Но надо принять во внимание, что эти отзывы даны свысока, людьми, оценивавшими жизнь современных им славян с точки зрения тогдашней греко-римской культуры. Кроме того, надо помнить, что названные писатели изображали быт славян в критическую эпоху их расселения, когда происходило некоторое понижение культурного уровня славянства вследствие сопровождавшего расселения хозяйственного расстройства и общественной дезорганизации. Но во всяком случае им не пришлось по расселении в нашей стране ab avo проходить весь тот путь развития, который они уже совершили в эпоху совместного жительства с остальными.