ФАРНЫЙ КОСТЕЛ

Костел Божиего Тела, бывший костел иезуитов… Сейчас это приходский костел – фарный, как говорят католики. «Фара» – в переводе на русский означает «фонарь», поэтому некоторые считают, что это от «фонаря» – башенки с оконцами на куполе храма. Но не все фарные костелы имеют такие «фонари», например, в Новогрудке. «Фарой» называют и «приход», так что «фарный» означает «главный костел прихода». Неисключено, что слово «фара» связано с островом Фарос в Александрии, где стоял маяк – один из семи чудес света. Маяк показывает дорогу кораблям в тумане, так и вера направляет человека на истинную дорогу к Богу.

Костел является памятником архитектуры раннего барокко. Каждый из памятников имеет свою строительную биографию. Есть такая и у костела в Несвиже.

Раньше на этом месте стоял деревянный костел. Его построил еще в 1510 году Петр Кишка, дед Миколая Р. Черного по матери. Он в то время был владельцем Несвижа [8, с. 371; 79, с. 113]. Радзивилл Черный передал храм кальвинистам (1555). Сиротка возвратил его католикам. А вскоре на этом месте началось возведение первого в городе каменного костела (1582 – 1584), который сначала был фарным, т.е. приходским. Позже был передан иезуитам.

Сиротка пригласил иезуитов в Несвиж в 1582 году [26, с. 30]. Мы с вами уже знаем, как восприняли представители из Рима Несвиж с его деревянными домами, храмами и княжеским замком. Как показали последующие события, не приглянулся им и возведенный здесь каменный костел. И только недостроенный Мирский замок заставил их поверить Сиротке, что он из «логова», «непристойного места», как обозвали Несвиж иезуиты, создает настоящий город [63, сс. 35, 37; 25, с. 44]. После двухлетнего отсутствия Сиротка по возвращении из Иерусалима (1584) выделяет иезуитам площадки для возведения коллегиума на 200 учеников с хозяйственными постройками, садом и огородом [26, с. 30].

Участок коллегиума (коллегиум – среднее учебное заведение – от латинского kollegium, т.е. товарищество) располагается параллельно улице, на которой мы сейчас находимся, и занимал за зданием костела весь квартал от нынешней улицы Ленинской до городской стены – она примыкала к башне у замковой Брамы.

Выстроенный каменный костел, стоявший на месте нынешнего, не нравился ни иезуитам, ни самому заказчику Сиротке, ни его брату епископу Юрию Радзивиллу – ни обликом, ни размерами. В итоге по инициативе Юрия Радзивилла «свежие стены» костела были разобраны (1586), невзирая на затраты [26, с. 30].

В этом же году по настойчивому приглашению Сиротки в Несвиж приезжает итальянский архитектор Джованни Мария Бернардони (?1541 – 1605), член ордена иезуитов, и пребывает в Несвиже до окончания строительства коллегиума (1599). Одновременно с возведением зданий коллегиума ведется строительство костела [26, с. 32]. Для строительства коллегиума Сиротка построил кирпичный завод [79, с. 113].

Как выглядел этот уголок старого города раньше?.. Попробуем представить его себе…

На проезжей части главенствовал лишь костел, а остальные части коллегиума стояли в удалении от улицы в глубину участка. В это время, в XVI – XVII веках (в отличие от XVIII), здания коллегиума не ставились в одну линию с костелом или выходили к улице лишь частью построек [68, №19, сс. 15, 25].

Три основных трехэтажных корпуса располагались за костелом в виде буквы «П» (с севера, востока на юг), образуя квадратный дворик. Но он закрывался и с западной стороны – центральный – узкими трехэтажным объемом, украшенном вверху башенкой с часами. Здесь же располагался главный вход во внутренний двор монастыря.

Вход в школу – она находилась в правом корпусе – был отдельный. Это было желание Сиротки, который считал, что по местной традиции для школы нужен отдельный от монастыря вход [25, с. 58; 26, с. 33].Был у школы и свой внутренний дворик[85]. Кроме четырех школьных классов в этом крыле находилась библиотека с типографией [79, с. 116].

Отдельный двор, огороженный глухой стеной, был и с северной стороны – он располагался за костелом. Туда выходили жилые и хозяйственные помещения.

Еще была пристройка, параллельная восточному корпусу и ограды школьного двора. Здесь располагались наиболее посещаемые помещения: комнаты для челяди, аптека с лабораторией [79, с. 116].Аптека была открыта позже (1688) и стала второй аптекой в Беларуси после Гродно (1687), третья в Пинске (1706) [131, с. 98]. И другие монастыри открывали аптеки, но иезуиты были пионерами в этом деле.

За коллегиумом был разбит почти у самых крепостных стен города небольшой регулярный парк [139, с. 186] с прудом [79, с. 116].

Вид зданий коллегиума сохранился на гравюре Несвижа, выполненной гравером и картографом Томашем Маковским.

Свои резиденции иезуиты окружали высокой каменной стеной, так как деятельность их начиналась, как правило, среди враждебно к ним настроенного населения [68, №19, с. 18].

Католическое противостояние протестантизму во время сооружения Несвижского коллегиума еще только накапливало силы. Правда, иезуитам впоследствии не удалось расправиться с протестантизмом. Эта борьба шла в течение всего существования Речи Посполитой [29, с. 189]. Несвижский коллегиум был третьим в Княжестве после Вильни (1570) и Полоцка (1581) [58, с. 49].

Коллегиумы иезуитов – это опорные пункты католического ордена, или, как они себя называли «Общества Иесуса» – от латинского Езус[86].Основателем был испанский офицер Игнатий Лайола (1491 – 1556), создавший этот боевой, как теперь говорят, отряд быстрого реагирования (1540), отряд верных и беспредельно преданных католицизму людей, готовых За веру идти в огонь и воду.

Успехом деятельности иезуитов являлось, несомненно, их компетентность. Отрицать их вклад в образование, как это делалось до недавнего времени, без фальсификации истории невозможно. Их школы по уровню образования превосходили другие конфессии на несколько порядков[87].

Интересная деталь: устав ордена требовал знания местных языков. Оседая на новых территориях, иезуиты следовали завету Христа, о котором поведал апостол Павел, что «с Богом необходимо разговаривать на понятном народу языке». Во время сооружения несвижского коллегиума позиции белорусского языка были крепки, и он звучал в стенах этого учебного заведения, на нем выступали и на юбилеях. И первый католический катехизис был издан иезуитами на белорусском языке (1585, Вильня). Полонизация началась позже.

Понимая роль искусства в воздействии на население, иезуиты придавали фасадам своих храмов достойный, привлекательный, доброжелательный облик. И несвижский костел прежде других зданий комплекса привлекал внимание, так как выделялся на фоне лишенных декора фасадов коллегиума, что было традиционным для монастырских зданий XVI – XVII веков [68, №19, с. 17]. На контрастном соединении суровой простоты архитектуры монастырских корпусов и возвышенной художественности фасада храма построен образ всего ансамбля.

 

[Группа останавливается перед главным фасадом костела на тротуаре с противоположной стороны улицы]

 

Здание, построенное в конце XVI века (1587 – 1593), за четыре с лишним столетия не претерпело существенных изменений. Оно неоднократно повреждалось от войн и пожаров, восстанавливалось. Его не перестраивали – лишь ремонтировали. Мы его видим таким, каким увидели несвижане в таком далеком от нашего времени XVI веке.

Несвижский костел – первое здание на всей территории бывшей Речи Посполитой в стиле барокко [8, с. 19]. Этот стиль возник в Италии в конце XVI века. И первым зданием в мире, построенном в этом стиле, стал главный храм ордена иезуитов. Нередко барокко называют «иезуитским» стилем.

Это время было сменой эпох и мировоззрений, сменой одного большого архитектурного стиля – ренессанса – другим, не менее великим стилем – барокко. Костелы этого стиля символизировали также и крупную победу католицизма над протестантизмом. Для этих целей, в сущности, и появилось на свет «Общество Иисуса».

«Барокко» – от итальянского «barocco», что означает «вычурный», «причудливый», «странный». Или от португальского «barocca», т.е. «раковина причудливой формы». И мы при слове «барокко» представляем поражающие нас динамичностью, изогнутостью линий, внутренним напряжением, обилием скульптуры, росписей строения в странах Западной Европы, да и Восточной тоже, С.-Петербург, например. Нам они знакомы по книгам, открыткам, мы их видели по телевидению или, если повезло, в собственных путешествиях. Но все дело в том, что барокко только лет через сто – сто пятьдесят после нашего костела, уже в своем расцвете, начнет проявляться у нас.

Но все это будет позже, как позже получит свое название и этот стиль. Здесь же еще нет ни вычурности, ни причудливости, ни многих средств, призванных создавать беспокойную игру светотени… Все только еще начинается… С этого костела, построенного в 1593 году, начался отсчет эпохи барокко в художественной культуре Беларуси. Он считается первым памятником барокко на территории восточных славян и всей Речи Посполитой в целом. Этот факт единодушно признан исследователями. Строительство костелов в Люблине и Кракове было начато раньше, но окончено позже него.

Барокко как стиль возник в Италии. И не только возник, но и получил наиболее яркое выражение. В этой католической стране стиль барокко в XVI веке стал обретать свои «видимые» черты. Искусство невозможно отделить от его времени. Новые храмы должны быть не столь крупные по размерам, как прежде, но оформлены всегда необычайно эффектно и эмоционально, а не так спокойно, как раньше[88].

Приехавший из Италии архитектор Ян Мария Бернардони, как его стали здесь называть, в своем проекте несвижского костела следовал композиции главного храма ордена иезуитов Иль Джезу, что в переводе означает «Во имя Иисуса».

Римский храм был построен (1568 – 1584) прославленными зодчими Д. Виньола и Д. Порта. Они использовали в своем творчестве новшества, которые часто применял Микельанджело (1475 – 1564). Недаром его нередко называют «отцом барокко»[89]. Композиция храма Иль Джезу оказала влияние на всю последующие европейскую архитектуру.

Бернардони был не только автором проекта костела в Несвиже, но и наблюдал за его реализацией вплоть до освящения. Это способствовало соответствию замысла и воплощения, а также единству архитектурного образа.

Несвижский костел в общих чертах повторяет орденский храм иезуитов, но значительно меньше его – ширина его около 2/3 ширины римского образца [68, №17, сс. 5 – 7]. Зодчий намеренно пошел и на упрощение декоративного решения храма, явно опасаясь быть непонятым. Поэтому фасад, как мы уже отмечали, пока еще далеко не вычурный и не совсем причудливый, получился спокойным, однако и чуть горделивым, будто бы сознающим свое достоинство и значение в городе. И именно в главном фасаде особенно проявилась нарядность архитектуры барокко.

Основной комплекс украшающих средств зодчий концентрирует на фасаде храма, который решен в виде самостоятельной стенки – своеобразной ширмы (или экрана), закрывающей основную часть сооружения. Фасад имеет двухъярусную композицию, где хорошо выражены вертикальные и горизонтальные членения. Вертикальные – в виде пилястр, т.е. вертикальных выступов стен, расположенных в два яруса. Пока они плоские, прямоугольные – позже, в развитом барокко, станут сложными, вычурными. Горизонтальные линии выражены поясами и карнизами. Горизонтальный выступающий поясок, т.е. антаблемент, делящий фасад на ярусы, в полном соответствии со стилем – изломан, чередуется выступами и углублениями.

Оживляют здание характерные для барокко вогнутые откосы, посредством которых верхний ярус костела как бы перетекает в нижний. Эти криволинейные откосы пока еще простой формы – позже они перерастут в волюты, т.е. будут оканчиваться завитком.

Украшают здание и глубокие ниши со скульптурами святых (Николая, Христофора, Франциска, Ксаверия).Определенную роль в украшении фасада играет и надпись на латыни на фронтоне. Ее можно перевести так: «Поклонюсь святому дому Твоему в страхе Твоем». Рядом указан номер псалма. Надпись подтверждает, что главное предназначение костела служить домом Бога, преддверием Царства Небесного. И псалом призывает нас к чувству благоговения к святыни – именно в таком смысле «употребляется в нем слово «страх». На фасаде лишь часть восьмого стиха из пятого псалома Давида: «А я по множеству милости Твоей войду в дом Твой, поклонюсь святому дому Твоему в страхе Твоем».

До несвижского костела кирпичные сооружения в Беларуси, за исключением ниш, не имели наружной штукатурки. И костел в Несвиже стал одним из первых зданий (а вероятнее всего – первым), фасады которого были отштукатурены и побелены.

Как талантливый художник Бернардони уловил местную специфику монументальной архитектуры. Это очень характерно для барокко. Распространяясь, оно не оставалось итальянским. Особюенности условий каждой страны и характер ее народа порождали повсюду свои особенности стиля и особенности обработки[90].

Как в римском храме, так и здесь, главный фасад, как ширма, в прямом смысле, закрывает остальные части здания, скрывая от зрителя и их размеры, и формы.

[Группа переходит на площадку перед каплицей; по дороге обратить внимание на памятный крест в четь 400-летия костела]