рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

XIX - начало ХХ вв

XIX - начало ХХ вв - раздел История, Московский Государственный Социальный Университет   ...

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

 

В.Л.Прохоров

(XIX - начало ХХ вв.) МОСКВА - 1998

ВВЕДЕНИЕ

“История предков всегда любопытна тому, кто достоин Отечества”.

Н.М.Карамзин

Давайте возьмем в руки тяжелые фолианты и перелистаем пожелтевшие страницы нашей социальной истории. О чем они говорят? Оглядываясь назад, мы с тревогой, интересом и удивлением, заглядывая в свое прошлое, ищем в его…

Глава I. русь изначальная: социальные проблемы становления

“Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал...”

А.С.Пушкин

“А в сердце светит Русь”.

Сергей Есенин

Проблема становления социальной общности славян, истоков Отечества, его культуры является одной из актуальных и основополагающих в социальной… В этом разделе исследуются следующие основные направления проблемы: * вопрос о происхождении славян. Древние авторы о славянах;

Глава II. социальные истоки благотворительности делового мира россии

“Истинный защитник России - это ИСТОРИЯ; ею неустанно разрешаются в пользу России все испытания, которыми подвергает она свою таинственную судьбу”.

Ф.И.Тютчев

Накануне XXI-го столетия с новой силой зазвучали слова - благотворительность, милосердие, меценатство. Обострилась необходимость просветительства в великом деле благотворения.

Его основные социальные черты в исторической ретроспективе - это прежде всего активная заинтересованность передовых сил общества в деле милосердия; продуманность системы государственной, общественной и частной благотворительности; высокие идеи гуманизма. Сегодня особенно осознаешь - нельзя допустить, чтобы оборвалась нить, связывающая нас с этим прошлым.

Становление благотворительности, ее социальные истоки связаны с историей народов, их культурой, национальными традициями и верованиями, философией жизни многих поколений, географическим расселением и экономическим развитием.

Еще в древнем Египте, - колыбели мировой цивилизации, - одним из первых примеров архаической филантропии стали надгробные надписи на древних египетских усыпальницах - свидетельства, донесшие до современников не только колорит эпохи, но и первую четкую информацию о благотворительности, литературных жанрах и правах, обычаях древних египтян. Так, на стенах своей усыпальницы правитель Элефантины Хархуф (даты жизни - примерно с середины XXIV-XXIII вв. до н.э.) оставил такой текст: “Я превосходен... (любим), отцом моим, хвалим матерью моей, постоянно любим всеми братьями моими. Я давал хлеб голодному и одеяние нагому... Я говорил хорошее и повторял желаемое. Я никогда не сказал ничего плохого о ком-либо власть имущем, (ибо) я хотел, чтобы было мне хорошо у бога великого...”[29]

Следовательно, в числе первых добродетельных качеств человека появляется благотворительность. Она входила в систему этических норм и обязанностей “для высших эшелонов власти” в древнеегипетском обществе. И, очевидно, не случайно: социальное положение обязывало.

В законодательных системах хеттских царей, - кодексе Хаммурапи, - находим оригинальные свидетельства, раскрывающие социальный феномен помощи этого времени как благотворительность, но не только богатых и знатных людей.

Древневавилонский царь Хаммурапи издал законы (1750 г. до н.э.), цель которых - регламентировать жизнь царства. Характерно, что уже тогда среди них были законы, обязывающие соотечественников в дни тяжелых испытаний помогать друг другу. Небезынтересно, что появление аналогичного социального явления (парадигмы) в Европе на уровне законодательства отмечено лишь в XIV столетии.

Благотворительность, меценатство на Руси появились не вдруг и не сразу. Столетия длился исторический процесс формирования этих традиций по мере складывания и совершенствования государственности, предпринимательства, духовности российской. Милосердие явилось основой благотворительности, вышедшей из глубины веков как стремление помочь “бедным, дряхлым, хворым, неимущим”.[30]

В нашей стране оно не было случайным явлением, привнесенным извне, так как имело свои социальные истоки, давшие исторические традиции.

Опыт социальной истории Отечества убеждает в том, что одна из ведущих, определяющих особенностей национального характера россиян - в оказании помощи, содействия нуждающимся, проявлении к ним милосердия и сострадания.

Это стержневое качество обусловило социальный характер российского призрения и меценатства, его своеобразие. Оно состояло в том, что попутно с государственной, церковно-монастырской благотворительностью шло становление и развитие общественной и частной благотворительности, меценатства.

Современная Россия возрождает традиционное национальное милосердие, человеколюбие, гуманность, вспоминает и восстанавливает смысл понятий и терминов о сущности социальной помощи, разнообразии форм и методов социальной практики, используемых государством, общественными организациями и частными лицами, предпринимателями, меценатами в дореволюционный период.

Растущий интерес к истории благотворительности, меценатству, как и к социальной истории Отечества вообще, дает основание обратиться к ним и осмыслить сегодня, - когда формируются и проходят проверку временем в условиях нынешнего системного кризиса, - новые социальные концепции социальной политики России, в обществе утверждается новое социальное мышление и сознание.

Исторически благотворительность воспринималась как выражение сострадания к ближнему и нравственная обязанность имущего спешить на помощь неимущему, стремление исполнить “некоторую религиозно-нравственную потребность”. В древние времена благотворительность ограничивалась “подаянием милостыни нищему”, любому, кто “протянет руку”.

Позднее это могли быть материальная помощь частного лица или группы лиц нуждающимся, вклады в строительство или содержание богоугодных заведений, стипендии и пособия, участие в благотворительных акциях и т.д.[31]

Истоки благотворительности в нашей стране восходят к языческим временам, когда она не являлась организованной, регулярной, а формы ее носили примитивный характер. Простейшие виды благотворительности заключались только в кормлении, одевании нищих, сирых и убогих.

До принятии христианства мало что изменилось в Киевской Руси: в основе благотворительности находились субъективные чувства сострадания, родственный или соседский дом и т.д. Именно этим, например, объяснялось заключение с греками первых известных нам специальных договоров.

Так, по договору 911 года, заключенному при великом князе Олеге, договаривающиеся стороны обязались: “Буде случиться россиянину видеть в чужой земле полоненного грека, или греку россиянина, выкупать оного и отсылать в свою землю, получив в данную за него цену... Подобным образом выкупать и военнопленных и возвращать в свою их землю...”[32]

Аналогичен по содержанию и договор, заключенный при Великом князе Игоре (912-945 гг.) в 945 году: “Пленников выкупать, молодых мужчин и девок взрослых и добрых по десяти золотых, сердовичев по осьми, старых и малолетних по пяти. Когда найдется россиянин в рабстве у грека, как пленник или грек у россиянина, давать за него выкуп по десяти золотых...”[33] Человеколюбие, незлобивость, открытость души восточных славян подтверждают эти документальные источники.

В отличие от воинственных германцев и литовцев, - писал известный историк С.М.Соловьев, - избавлявшихся от “лишних, слабых и увечных” сородичей и истреблявших пленных, наши далекие предки были милостивы к старым и малым соплеменникам, а также к пленным, которые по прошествии известного срока могли вернуться в родные места или “остаться жить между славянами в качестве людей вольных или друзей”. Отличаясь редким гостеприимством, восточные славяне привечали и любили странников.[34]

Следовательно, эти качества отличали наших предков еще задолго до крещения Руси, что позволяет сделать вывод о необъективности утверждений, связывающих становление и эволюцию благотворительности прежде всего и исключительно с влиянием христианства после его введения.[35]

Односторонний подход к проблеме некоторых западных и отечественных авторов проявился в абсолютизации роли христианства и в отрицании тем самым естественно-исторической первоосновы начала складывания, формирования самобытного характера россиян, его социально-гуманной сущности в дохристианской Руси.

Небезызвестный английский историк А.Тойнби в предлагаемой им авторской схеме развития земных цивилизаций исключил русскую цивилизацию, относя ее по формальным мотивам к восточнохристианской.[36] По сути аналогичная позиция у русского философа Н.А.Бердяева, который считал, что “душа русского народа формирована православной церковью, она получила чисто религиозную формацию”.[37]

Выражая сущность древнерусского благотворения, другой выдающийся ученый В.О.Ключевский подчеркивал, что в Древней Руси человеколюбие на деле означало нищелюбие.[38] В “Курсе русской истории” он выделял социальные аспекты влияния природных факторов, - географические, климатические и др. условия, - которые никогда на все человечество не действовали равнозначно, одинаково. Подобная неодинаковость, неравномерность определила формирование социальных особенностей человека, прежде всего бытовых, духовных, которые в совокупности представляют народный характер, а в настоящем контексте -гуманистические основы, отличающие русских людей.[39]

Еще в домонгольский период церковь с объединительной идеей любви к ближнему открыла славянскому сознанию откровения бытия, связанного с милосердием или призрением.

Призреть - это значит отнестись к кому-либо с участием, дать приют, пропитание, взять под свой кров, озаботиться нуждами ближнего. “Призирайте на нужды ближнего своего... Призирайте нищих, оденьте нагих, напитайте алчущих. Бог призревал сирот...”

Эти заповеди определили как людей нуждающихся, так и способы призрения на многие столетия на Руси, а милостыня постепенно стала основной формой помощи им.

Однако бескорыстное подаяние, называемое в народе “слепней”, явилось одним из факторов, вызвавших к жизни профессиональное нищенство.[40] Существовали постоянные патриаршие, соборные, монастырские, церковные нищие, а до XVIII века - при самодержцах.

По мнению П.И.Нещеретнего введение христианства на Руси имело заметное воздействие на развитие русской духовности в последующие периоды. Воспитанию милосердия способствовали общечеловеческие принципы христианской морали: идеи о духовности, любви к ближнему и милосердии Бога, о стыде и совести.

В христианском понимании благотворительность является, с одной стороны, - одним из высших проявлений нравственного долга по отношению к тем, кто нуждается, беззащитен и бедствует, а с другой - овеществленным выражением благочестивых помыслов и всеобщей любви к ним, духовно роднящих и объединяющих творящих благодеяние и принимающих его. Без этих одухотворяющих начал любые щедроты и воздаяния утрачивают свое истинное предназначение и превращаются в самую заурядную или целенаправленную раздачу денег, иных материальных благ, ничего общего не имеющую с христианской благотворительностью.[41]

Следовательно, исходя из глубоко нравственных гуманных качеств характера наших предков, христианство открывало и расширяло перед ними новый мир нравственных идей любви, сострадания к ближнему. Реализуя эти идеи оно впервые заговорило о призрении бедных.

Поворот к морали, социальному началу заметен не только в культовых обрядах, но и в действиях, поступках, содержание которых было отмечено моральностью, духовностью. На Руси христианская идея милосердия, призрения материализовалась в личной деятельной помощи ближнему.

В этом смысле знаменательной, рубежной вехой в становлении и развитии благотворения на Руси стало княжение Владимира I (980-1015 гг.). По свидетельству летописных источников князь Владимир, - человек широкой человеколюбивой натуры, - вводя православную веру на Руси, глубоко проникся ее смыслом, идеями, обращенными к душе человека и призывающими людей заботиться о ближнем, быть милосердными: “блаженны милостивы, ибо они помилованы будут”, “благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего”, “просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся”, “будьте все единомыслимы, сострадательны, братолюбивы, милосердны, дружелюбны, смиренны; не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; ...уклоняйся от зла и делай добро”, “благотвори с радушием”, “радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими” и т.д.[42]

Первые указы Владимира Крестителя в 996 году были направлены на содержание неимущих при церквах. “Кормчая” книга (1650 г.) - свод гражданских законов, - напечатанная по указу царя Алексея Михайловича (1643-1676 гг.), свидетельствует, что в 996 году Владимир, князь Киевский, в народе называемый “Отец сострадания”, “Красное солнышко”, обязал церковь изданным Уставом (Законом) на 10%, получаемых от княжеских доходов, - на так называемую десятину, - обосновать приюты, богадельни, сиротские дома.

Да и сам князь Владимир был активен, проявлял личную благотворительность. Любой нищий мог придти на княжеский двор и получить еду, одежду, деньги. По его указу снаряжались подводы, полные провизии, - мяса, овощей, меда, кваса, - и развозились по дворам тех, кто сам не был в состоянии придти самостоятельно.[43]

Устав Владимира закреплял и открывал новые перспективы влияния церкви на благотворительную деятельность, придавал ей стабильный и более организованный характер: в соответствии с принятыми в православной церкви правилами поручалось общественное призрение попечению и надзору духовенства в лице патриарха и других подчиненных ему церковных структур.

“Бабы, вдовицы, - отмечалось в Уставе, - задушные человецы, прикладницы, нищие, монастыри и бани их, и врачи их, больницы и врачи их, пустынницы, странноприимницы, и кто святые одеяния иноческие свержет, те все... даны Патриарху, или Митрополиту, или Епископу, в коемждо пределе будут, да ведает их той и управу дает и рассуждает”.[44]

Одновременно Владимир, закладывая на Руси культурные и христолюбивые традиции, учредил училища для обучения детей знатных, среднего состояния и убогих людей. В этом он видел одно из коренных условий дальнейшего экономического и духовного развития общества.

Проявляя заботу о создании богаделен и странноприимных домов, великий князь учредил народные празднества, заботясь при этом, по мнению летописца Нестора, о “прокормлении” убогих, странных, сирот и вдовиц, раздавая им великую милостыню.[45] Широко славила по всей Руси народная молва эти добрые деяния, называя их автора красным солнцем. Его доброта и бескорыстие воспевались в былинах, о нем слагались легенды, что подтверждало отзывчивость россиян на заботу и внимание о них.

В летописи у Нестора подчеркиваются особые личные права на святость князя Владимира: “нищие приходящие на двор его во вся дня и приимаху, кто чего требоваша; а недужным, не могущим ходити, повеле слугам, да в дом приносят им”.[46]

За активную деятельность, связанную с милосердием и нищелюбием, кроме других заслуг перед церковью, был канонизирован, - причислен к лику святых, - великий князь Владимир, крестивший Русь в 988 году.

Постепенно, по мере социально-экономического развития и подъема, характерного для того времени, призрение бедных, убогих и других страждущих постепенно становилось объектом постоянного внимания не только княжеской власти, но и духовенства, а их благотворительные деяния приобретали все более организованный и целенаправленный характер.

По примеру Владимира Святого активно занимались благотворительностью и другие князья, именитые и богатые, состоятельные горожане, которые устраивали, например, общие трапезы с приглашением нищих, а в завещаниях, дарственных и других грамотах оговаривали обычно, что часть их средств должна быть использована для поддержания “вдовицы, хромца и слепца”.

Большое внимание призрению бедных уделял великий князь Ярослав Владимирович (1015-1054 гг.). Приняв престол в 1016 году, он открыл первое в Новгороде сиротское училище, где на его деньги воспитывались и обучались 300 юношей.

Истории известны великие князья Изяслав Ярославич (1024-1078 гг.), Всеволод Ярославич (1030-1093 гг.), стремившиеся также к благотворению бедным и сиротам. В их княжения стал популярен в народе епископ Переяславский Ефрем, ставший затем митрополитом Киевским. В 1091 году, построив больницы, он определил к ним врачей и установил, чтобы больные “призираемы и лечимы были безденежно” не только в Переяславле, но и в других городах.[47]

Следовательно, ему принадлежит приоритет открытия первых на Руси больниц, в которых бедные призревались и пользовались бесплатным лечением.

Однако больше всех отличался “нищелюбием”, особой заботой о бедных и убогих, - “странние и нищее накормяще и напояще, или мати дитя своя”, - Владимир Всеволодович Мономах (1113-1125 гг.), чем напоминал, по мнению летописца, своего прадеда - ласкового князя Владимира.[48] Для многих поколений на Руси неоценимое воспитательное значение имело его завещательное наставление детям, выразившее христианскую заботу об их нравственном здоровье, о необходимости строго выполнять святые заветы, быть внимательными к нуждам народа.

“Если пойдете по землям своим, - завещал Владимир Мономах, - не давайте отрокам обижать народ ни в селах, ни на поле, чтобы вас потом не кляли. Куда пойдете, где станете, напоите, накормите, бедняка, больше чтите гостя, откуда бы к вам не пришел...”[49]

Считая благотворение бедным и страждущим одной из своих обязанностей, Мономах отличался благочестием и целомудрием, не давал сильным обижать “ни худого смерда, ни убогой вдовицы”. Людей привлекала его личная отвага, удаль, жажда деятельности, сочетавшаяся со сметливостью, умением предвидеть последствия своих дел, извлекать пользу.

Причем, как отмечают исследователи, характерным было то, что его деятельность всегда совпадала с необходимой пользой для земли Русской и его народа. Потому он и верил “в доблести, благоразумие, благонамеренность Мономаха, привык считать себя спокойным за его щитом и... питал к нему сильную привязанность”.[50]

Мстислав (1095-1132 гг.) и Ростислав (1054-1067 гг.), - сыновья Владимира Мономаха, раздавшие бедным все имущество дяди, доставшееся им в наследство, - стали его преемниками на ниве благотворения. Андрей Боголюбский (1111-1174 гг.) по примеру Владимира I приказывал развозить необходимые продукты, жизненные припасы для бедных и заключенных в темницах.

Следовательно, еще до монгольского нашествия на Русь нищий, - независимо от его социального положения, - постепенно становился для древнерусского человека необходимым орудием, объектом душевного спасения, особенно во время социально важных народных, а также семейных и личных событий.

Однако дальнейшее развитие этих тенденций и традиций благотворительности, милосердия, как и всего исторического процесса формирования российской государственности было приостановлено татаро-монгольским нашествием, которое явилось тяжелейшим испытанием жизнестойкости для наших предков.

В социально аномальных условиях краха единой государственной системы и иностранного владычества русская православная церковь объективно стала не только надеждой и приютом для убогих, престарелых и нищих, нуждающихся в ее помощи, но и национальным центром сплочения и сохранения духовных сил русского народа.

Татаро-монгольские ханы, если не уважительно, - особенно в начальный период своего господства, - то терпимо относились к церкви, ее духовенству: неоднократно давали Российским митрополитам ярлыки (грамоты), освобождали религиозные учреждения от дани и поборов, что не лишало духовенство возможности заботиться о призрении. Основными его очагами в православной Руси стали монастыри и церкви, содержащие больницы, богодельные избы, скудельницы, училища для писцов и “обслуживания священников”.

Помимо “штатных” нищих монастыри и церкви кормили странников, богомольцев - всех, кто стекался к ним во время стихийных бедствий, войн, голода, эпидемий. Особой щедростью отличались иноки Киево-Печорского монастыря и среди них преподобные Антоний, Даминиан, Феодосий Печерский и др.

Помимо религиозных убеждений такая забота духовенства о нуждающихся определялась церковными постановлениями. Например, ранее упомянутый Церковный устав 996 года обязывал духовенство осуществлять надзор и попечение над бедными и нуждающимися, отводя специальную церковную “десятину” - десятую часть поступлений от продажи хлеба, скота, судебных пошлин и т.д., - на содержание монастырей, больниц, богаделен и прием странников-неимущих. Немалые доходы церквей, монастырей, патриархов и митрополитов предписывалось тратить на прокормление убогих и нищих, поскольку считалось, что “церковное богатство - это нищих богатство”.

В конце XIX века Е.Д.Максимов писал, что никогда впоследствии, в течение всей остальной нашей социальной истории на дела благотворения не уделялось такой значительной части общих доходов, как в древнейший период княжеской власти.

Располагая распространенной и растущей сетью монастырей, - до XII столетия насчитывалось 20 монастырей, в XII - появилось еще 50, до конца XIII столетия было известно уже 100 монастырей,[51] - церковь фактически взяла на себя основные благотворительные заботы и функции, расширяла их действующие формы.

На Руси на протяжении многих веков благотворительность и милосердие были органичной частью жизни и деятельности монастырей. Порой, в воинствующем атеизме, как-то забывалось, что монастыри нередко являлись уникальными очагами русской культуры, располагающими библиотеками, собраниями икон, то есть произведений мастеров, нередко выдающихся, русского и зарубежного, - в основном византийского, - искусства, скульптуры, мелкой пластики, ювелирного искусства.[52]

Церковь, монастыри, проповедуя христианские принципы милосердия, в действительности реализовали функции духовного притяжения, которые оказывали огромное воздействие на формирование нравственного мира и облика россиян.

Это воздействие заключалось не только в слове, проповеди, обращении к мирянам, но и в реальном примере творения блага. Центром такой деятельности становились русские православные монастыри.

Стефан Пермский - подвижник, святой приобрел известность не только тем, что создал азбуку для пермяков, стал создателем зырянской письменности, миссионером и просветителем, но и тем, что в неурожайные годы закупал хлеб в других различных землях и кормил голодающую паству.[53]

Преподобный Сергий Радонежский, - также канонизированный, то есть признанный святым, - выдающийся исторический деятель Руси, благословивший ее на борьбу за освобождение от татаро-монгольского ига, просветитель и праведник, прославивший своими благими деяниями Троицкую обитель, - проповедовал благотворительность как одну из главных задач русского православного монастыря. Призывал и завещал “нищих и странных (то есть - странников. - В.П.) довольно успокоевати и подавати требующим”,[54] связывая с исполнением этого христианского долга будущее процветание обители.

Епифаний Премудрый, - выдающийся писатель Древней Руси, автор жития Сергия, - вложил в помышления Сергия после принятия им игуменства поразительную программу монашеской жизни, среди важнейших направлений которой - “ и в бедах теплии избавителие и от смерти скории заступницы на путех и на мори нетруднии шественницы, недостаточествующим обильнии предстателие, нищим кормители, вдовам и сиротам неистощимое сокровище”.[55]

И кто бы ни являлся автором этих слов, - сам ли Сергий или его ученик Епифаний, реконструирующий в житии мысли и слова Сергия, - ценны они тем, что в них мы находим сегодня чисто русское осознание благотворительности и служения соотечественникам.

Иосиф Волоцкий, - основатель Иосифо-Волоколамского монастыря, один из интереснейших деятелей Русской Православной Церкви XV века, - одновременно был и государственным деятелем, и церковным, монастырским. Будучи не только просветителем, деятелем Церкви, но и весьма предприимчивым человеком, он стремился к богатству, - не личному, а вверенного ему монастыря, - не ради самого богатства, а во имя расширения возможностей для творения благих и Богу угодных дел.

Хозяин и строитель, он не только принимал пожертвования, - а они были одним из главных источников богатства монастырей, - но и умел заставить их притекать в монастырь то как плату за помин души, то как вклады знатных постриженников или предсмертные завещания.

Для чего ему это богатство было нужно? Сам Иосиф в послании княгине это объяснял так: “Надобно церковные вещи строити, св. иконы и св. сосуды и книги, и ризы, и братство кормити... и нищим и странным (то есть - странникам. - В.П.) и мимоходящим давати и кормити”.[56] На все это в год у него уходило рублей сто пятьдесят (в другом письме он пишет - триста), “опричь хлеба”. Нет необходимости объяснять, что в XV столетии это была очень большая сумма.

Зато во время голода Иосиф широко отворял житницы монастыря: кормил в день до семисот человек; до пятидесяти детей, брошенных родителями, собирал в устроенный им приют. Когда не было хлеба - приказывал покупать, не было денег - занимали и “рукописи давати”, дабы “никто не сшел с монастыря не ядши”.[57]

Однако добро всегда вознаграждается и не только в раю, но и на земле. “Житие” Иосифа Волоцкого сообщает нам такой пример: во время голода монастырь кормил тысячи голодающих крестьян и “странных” и “мимоидущих”, пока, под ропот монахов, не обеднел настолько, что самим монахам нечего стало есть. И тогда пришла помощь великого князя, который “учреждает” (угощает) изголодавшуюся братию.

Для окрестного населения монастырь всегда являлся источником хозяйственной помощи: пропадет ли у крестьянина коса или другое орудие, украдут ли лошадь или корову, он идет к “отцу” и получает “цену их”. Тогда “мнози тяжарие (крестьяне - В.П.) стогы свои участиша и умножиша жита себе”.[58]

В соответствии с духовной природой милосердия христианская церковь всегда выполняла роль наставника в делах благотворительности. Она объединяла и организовывала устремления верующих в оказании помощи нуждающимся.

В зависимости от конфессиональных различий в догматах, обрядах, социально-исторических условиях, национальных традициях и т.д. деятельность церкви по претворению в жизнь идеала милосердия имела свои особенности. Исследование благотворительной деятельности церкви затрудняется также и тем, что она является социальным институтом, который сам существует на пожертвования. Поэтому доходы церкви, прежде всего, предназначены для укрепления культа и официально не афишируются.

Известно, что еще в общинах первых христиан имущество, помимо личных вещей, считалось коллективным. Тогда и сложился обычай помогать в тяжелые дни нуждающимся братьям и сестрам не только духовно, но и материально, используя взносы в фонд общины. “К своему взносу многие прибавляли дары в пользу бедных: милостыней и благотворительным делом они хотели очистить душу свою. Бедных называли “драгоценным сокровищем церкви”. Святым делом считалось у христиан и освобождение раба”.[59]

Первое богоугодное заведение на Руси для нищих и старцев появилось в Переяславском Троицком монастыре в начале XVI века. Впоследствии Петр I использовал и узаконил этот опыт, предписывая специальным указом создавать богадельни.[60]

В России при каждом монастыре существовали странноприимные дома, которые не только размещали паломников, но и функционировали как бесплатные гостиницы круглый год. Во время постов для нищих повсеместно устраивались обеды в приходах. К традиционным видам благотворительности можно отнести церковноприходские школы для бедных, монастырские больницы, сестричества и братства, члены которых бескорыстно работали в городских больницах и т.д.

Милосердие на Руси всегда считалось делом святым. Канонизированные в ранг святых, личности являли выдающийся пример любви к человеку. Одним из ярких феноменов, раскрывающих смысл православного понимания благотворительности, является деятельность святого отца Иоанна Кронштадтского (1829-1908 гг.) и созданного по его инициативе и при его поддержке Андреевского приходского попечительства в Кронштадте.

Известно, что православные России почитали протоиерея Иоанна за дар исцеления молитвой. Но не только это привлекало к нему людей: он был необыкновенно отзывчивым человеком.

К нему шли исповедоваться в самых тяжких грехах. “Люди, которым некуда было обратиться, которым грозил голод, исключение из учебного заведения, выселение из квартиры и, вообще, нуждающиеся материально, стремились к о. Иоанну и получали от него скорую помощь”.[61]

Избавляя людей от нищеты, воскрешая их дух, отец Иоанн возрождал их к жизни. Заботливым, искренним, неравнодушным ни к радости, ни к горю ближнего запомнили его современники. Он стал воплощением милосердного отношения к человеку.

Сам святой Иоанн Кронштадтский объяснял чудо исцеления чудесной природой самой храмовой службы и тем, что всегда жил по заветам Христа. Деньги своих почитателей считал жертвой Богу, поэтому и распределял по-божески, во спасение конкретного человека.

Пожертвования храму и плату за исполнение он почти полностью раздавал нуждающимся. Именно за это бескорыстие любили отца Иоанна и складывали о нем легенды. Различные светские благотворительные общества приглашали его служить молебны, зная, что авторитет отца Иоанна привлечет многих верующих.

Эти акции не раз спасали от голода простых людей. По инициативе “дивного пастыря русского народа” в Кронштадте был создан Дом Трудолюбия. Городской люд, - нищие, бездомные, калеки, - получали в нем работу и приют. Тысячи бедняков с его помощью смогли выбраться из беспросветной нищеты.[62]

“Любовь покрывает все” - писал в своих “Кратких наставлениях и изречениях” преподобный Амвросий, знаменитый оптинский старец. - И добро ближним должно делать не только движимым долгом, но и - по влечению сердца.[63]

По словам иеромонаха из Оптиной пустыни, если делаешь добро, то должно его делать только лишь для Бога, почему на неблагодарных людей не должно обращать никакого внимания. Иначе говоря - благие дела делаются не в ожидании ответного блага, и даже “не за спасибо”, а просто - во имя благого дела.

И ныне, по мнению настоятеля Оптиной пустыни архимандрита Евлогия, “реставрация монастыря осуществляется в значительной мере руками паломников. Так, летом 1989 года здесь трудились 120 рабочих и 250 паломников”.[64]

Один миллиард двести тысяч рублей в качестве добровольных пожертвований на воссоздание храма Христа Спасителя собрано только в Восточном административном округе Москвы в 1996 году. Здесь же, “начиная с прошлого года, - сообщала в мае 1997 года газета “Сокольники”, - в этом деле приняло участие около 100 предприятий и организаций различных форм собственности, а также частные лица. 24 из них получили свидетельства о внесении пожертвований”.[65]

Социальным следствием такого непосредственного участия многих людей в благом деле является не только восстановление уникальных историко-культурных памятников и святых для православных мест, но и увеличение числа людей, которые задумываются о своем существовании, своей пользе обществу, необходимости нравственного очищения. Ибо творение благого дела необходимо не только ближним, но и самому, творящему благо.

Русскому народу испокон веков была близка бескорыстная помощь страждущим. Не зря на Руси считалось смертным грехом красть у больных, убогих, немощных и слабых.

Вот почему народом было построено много церквей святых Космы и Даминиана, - врачей-бессребренников, - оказывавших бескорыстную помощь всем страждущим. В Москве сохранилась и поныне действующая церковь Космы и Даминиана в Столешниковом переулке.

Идеи христианского православия способствовали сохранению народной самобытности, духовного единства наших предков. Веками они оказывали большое влияние на развитие и приумножение характерных для русского народа человеколюбия и милосердия. В этом длительном историческом процессе, связанным с развитием общества, совершенствовались, обогащались новым содержанием и формы проявления христианской благотворительности.

Деятельность русской православной церкви, - в спорный и тяжелый период междоусобиц и национального угнетения, - имело огромное социально-историческое значение, так как поддерживала и сохраняла в народе национальную духовность, веру в добро и справедливость, не давала ожесточиться людским сердцам, стать безучастными к горю народному, его страданиям и лишениям, вдохновляла русский народ на борьбу за социальное и национальное освобождение и возрождение.

Одновременно осуществлялся великокняжеский курс, заданный Владимиром I, Владимиром Мономахом, на личное деятельное участие светских лидеров, правителей в благотворении народном. При этом, руководствуясь идеями благотворительности, нравственно-религиозными мотивами, они не склонны были оспаривать покровительство и приоритет церкви и поручали эту деятельность духовенству.

Александр Ярославович Невский (1240-1263 гг.), например, не скупился, когда речь шла о выкупе русских из татарского плена, тратил на это крупные суммы. Михаил Ярославич (1271-1318 гг.), замученный в дальнейшем в Золотой Орде, так наставлял сына своего: “странных и нищих не презирай, угодно бо есть сие Богу”.[66]

Сострадание Дмитрия Донского (1359-1389 гг.) проявлялось в том, что он кормил из рук своих бедных, убогих и нищих. Великий князь Московский Иван Данилович (1328-1340 гг.), будучи весьма набожным и милостивым, получил прозвище Калита за то, что носил с собой кошелек и раздавал милостыню нуждающимся.

Борис Годунов (1552-1598-1605 гг.) при венчании его на царство (1598 г.) дал обещание, что в государстве никто не будет терпеть нужды и бедности, а он сам - “рубаху свою последнюю отдаст, если нужда народная будет”. В дальнейшем он не раз подтверждал верность данному слову. Во время неурожая и голода 1601-1602 гг. царь Борис повелел привезти “великое множество” хлеба из соседних государств и окрестностей России.

Все архиереи, монастыри, бояре и дворяне, живущие в деревнях, должны были продать ему весь излишний хлеб за полцены для раздачи бедным. Чтобы дать работу людям, а значит спасти их от голода, обязал имущих строить разные каменные дома, в том числе была сооружена в Кремле колокольня “Иван Великий”. Бедствующим жителям Смоленска послал 20 тысяч рублей.[67]

У царя Алексея Михайловича (1645-1676 гг.) во дворце, “в особых хоромах” жили верховые (придворные), “которых он содержал по заветам церкви и для благочестивых с ними бесед”. В случае смерти старцев царь отпевал их в кремлевских церквах и хоронил на Троицком подворье.

Вместе с церковно-монастырским и нарождающимся государственным призрением на Руси было широко распространено частное благотворение. Помимо раздачи милостыни и устройства пиров и обедов для нищих, богатые, состоятельные люди чаще всего делали вклады, - землей или деньгами, - в монастыри, на строительство церквей, часовен, трапезных и т.д.

Так в 1379 году Симон Головин и Григорий Ховрин пожертвовали землю для строительства одного из самых красивых и почитавшихся в Москве Симонова монастыря, а в начале XV века потомок Ховрина, тоже Григорий, вложил средства в постройку каменного Успенского собора в том же монастыре.

Однако встречались и другие вклады: богатейший современник царя Алексея Михайловича Афанасий Ордин-Нащокин, умирая иноком “обратил доходы” свои на устройство в Пскове больницы и богадельни.[68]

В 1771 году, когда на Первопрестольную надвинулась эпидемия чумы, два московских купца из старообрядцев-федосеевцев, - И.Ковылин и Ф.Зенков, - обратились к властям с просьбой разрешить им устроить за собственный счет Карантинный дом. Предприимчивым купцам выделили землю рядом с селом Преображенское.

Здесь были построены деревянные и каменные дома, больничный корпус, старообрядческая часовня, обнесенные прямоугольником кирпичных стен с декоративными зубцами, а по углам поставлены четыре башни, также стилизованные под старину.

В 1808 году федосеевцы ходатайствовали перед императором Александром I (1801-1825 гг.) о переименовании всего сооруженного ими в Преображенском в Богадельный дом. Официальный же статус монастыря мужская часть Богадельного дома получила лишь в 1865 году, здесь была учреждена Никольская единоверческая обитель.

После 1917 года монастырь и богадельню старообрядцев упразднили. Позже, в 1930-е годы, часть стен и башен, которые их ограждали, была разобрана. Ныне на территории, окружающей Преображенский рынок, находятся кирпичные башни и остатки стен - памятники истории благотворительной деятельности торговых предпринимателей Москвы.[69]

Церковь, общественное мнение России всемерно поддерживали дело благотворения и его традиции. Они укреплялись и развивались, постепенно приобретая более широкий размах и многочисленных приверженцев среди представителей различных сословий, где материальное положение позволяло личными средствами способствовать облегчению участи бедствующих.

Особым благотворением среди них отличался обер-гофмейстер при дворе царя Алексея Михайловича, а потом его дворецкий, то есть министр двора, боярин Федор Ртищев, который добрым примером показал, как можно соединить частную благотворительность с общественной.

Он “поставил задачей своей частной жизни служение страждущему и нуждающемуся человечеству. Помощь ближнему была постоянной потребностью его сердца, а его взгляд на себя и на ближнего сообщал этой потребности характер ответственного, но непритязательного нравственного долга. ...С высоты древнерусского сострадания личному, конкретному горю, вот тому или этому несчастному человеку, Ртищев умел подняться до способности соболезновать людскому несчастью, как общему злу, и бороться с ним, как со своим личным бедствием. Потому случайные и прерывистые вызовы личной благотворительности он хотел превратить в постоянно действующую общественную организацию, которая подбирала бы массы нуждающихся и обремененных, облегчая им несение тяжкой повинности жизни”.[70]

В годы его службы шли войны. Хотя Ртищев был тяжело ранен и не мог практически ходить, он сопровождал царя на поле брани, занимаясь тылом армии, который является самым тяжелым испытанием и лучшей школой человеколюбия. Он подбирал раненых, доезжал до ближайшего города, нанимал дом, передавал туда свою охающую и стонущую братию, устраивал ее содержание, нанимал врачебный персонал. Так дворецкий царя сам собою превращался в начальника Красного Креста.

Им были построены во многих городах больницы и богадельни, в которых он собирал бедных и немощных, определял к ним врачей, “приставников” и снабжал всем необходимым. По его поручению посыльные выезжали в другие города для того, чтобы находить там бедных, нуждающихся и доставлять их в устроенные им больницы и богадельни.

Не оставлял своим попечением этот благочестивый барин больных и после их выздоровления, снабжая их при отправлении домой необходимыми средствами. Часто бывая в благотворительных заведениях, Федор Ртищев посещал также темницы и не оставлял без внимания содержащихся в них: за иных платил деньги, другим оказывал иную помощь и облегчение их участи. При этом, помня заповедь Христову, не щадил своего личного достояния на благотворительные дела, умножая их сверх своих возможностей получением соответствующей поддержки из царской казны.[71]

В древнерусской литературе одним из ее самых поэтических памятников является “Житие Юлиании Лазаревской”, созданное в первой половине XVII века. Героиня этого произведения - праведная мирянка Юлиания Лазаревская,[72] - реальная личность, муромская помещица Ульяния Устиновна Осорьина (в девичестве - Недюрева), жившая в XVI столетии.

В XVII веке ее стали почитать как местночтимую святую города Мурома, дав по месту погребения в селе Лазареве Муромского уезда имя Юлиании Лазаревской.[73]

В.О.Ключевский высоко оценил социальное значение памятника, вышедшего “из тесных рамок автобиографии”, и созданный в нем женский образ. Историко-фактологический материал Жития он взял за основу своей известной публичной лекции “Добрые люди Древней Руси”,[74] которую прочитал в 1891 году в пользу пострадавших от неурожая.

Черты характера Ульянии, - сострадание к ближнему и человеколюбие, - В.О.Ключевский определил как “основной стимул ее нравственной жизни”. Это Житие является одним из источников, запечатлевших страшные подробности трехлетнего голода, который постиг Россию в правление Бориса Годунова.[75]

Холодное лето, проливные дожди и ранние морозы 1601 года привели к неурожаю в 1602 и 1603 годах. Хлеб резко вздорожал. Стали массовыми голодные смерти.

По свидетельствам очевидцев, отразившимся в памятниках литературы и мемуарах современников, - “Сказание Авраамия Палицына”, “Состояние Российской империи и великого княжества Московии” Жака Маржарета и др., - население питалось корой деревьев и травой, мясом кошек и собак. Были зафиксированы случаи трупоядения.

В эти годы, - сообщает Житие, - Ульяна, обнищав до последней крайности (“яко не обретеся ни единому зерну в дому ея”), распустила своих холопов: “распусти рабы на волю, да не изнурятся гладом”.[76] Сама же вместе с оставшимися “рабами”, не пожелавшими покинуть свою госпожу, питалась хлебом из травы и коры деревьев.

Известный историк России противопоставил гуманность Ульянии бездушию “многих расчетливых господ”, которые “просто прогоняли со дворов своих холопов, чтобы не кормить их, но не давали отпускных, чтобы после воротить в неволю”.[77] Ульяния же удерживала своих “челядинцев” при себе, пока не дошла до последней степени нищеты. И лишь совсем “выбившись из сил, (...) она объявила своей крепостной дворне, что кормить ее она не сможет, кто желает, пусть берет свои крепости или отпускные и идет с Богом на волю”.[78]

В.О.Ключевский в своей публичной лекции “Добрые люди древней Руси” говорил: “Надо до земли поклониться памяти этих людей, которые не напоказ, а молчаливо и ежедневно творили “тысячерукую” милостыню. Потребность в милосердии ощущается всегда, но в мрачные времена народных бедствий с особой силой возбуждается мысль о благотворительности”.[79]

Социальное призрение в развивающемся Московском государстве характеризовалось, с одной стороны, - продолжением и эволюцией изначальных русских традиций личного благотворения, покровительства страждущих, - традиций Владимира I, Владимира Мономаха, других князей. А, с другой, - усилением организующего начала, совершенствованием форм, методов государственного общественного призрения.

При этом сохранялась и поощрялась церковная благотворительность. Обе эти стороны национального российского призрения органично в своем развитии дополняли друг друга.

Национальная особенность исторического процесса формирования социальной системы отечественного призрения заключалась в том, что оно происходило в условиях и пределах российской государственной благотворительности. В этом отношении знаменательно правление великого князя Ивана III Васильевича (1462-1505 гг.).

По его распоряжению впервые были собраны и проанализированы прежние грамоты, установления, - произошло это в 1498 и 1499 годах, - и изданы новые законы о финансировании деятельности церквей, монастырей, направленной на содержание страждущих, нуждающихся.

Не сразу, но постепенно со временем прежние, ранее сложившиеся и существовавшие традиции общественного призрения, в основе которых лежала христианская благотворительность, перестали адекватно отвечать, удовлетворять возрастающие социальные потребности. В общественном сознании к середине XVI столетия, например, сложилось отрицательное отношение к такой форме благотворения как раздача милостыни без разбору, так как она не сокращала, а увеличивала размеры нищенства.

Актуальным становился поиск новых путей, направлений решения социальной проблемы и прежде всего - организации, создания государственных форм оказания необходимой помощи нуждающимся, бедствующим людям.

Впервые идея развития государственной помощи в социальной сфере была наиболее четко сформулирована великим князем Московским и первым русским царем Иваном IV Васильевичем Грозным (1533-1547-1584 гг.) на Стоглавом соборе в 1551 году.[80] По его мнению для создания приютов, прибежищ для нищих и убогих в каждом городе необходимо было построить богадельни и больницы.

Это совпадало с обращением к царю Стоглавого собора - “в коемждо граде устроити богадельни мужские и женские”. Не без влияния известного Максима Грека в Стоглав вошли положения, касающиеся призрения.

Царь с горечью говорил на соборе, обращаясь к присутствующим, - представителям духовенства, боярам, окольничим, думным дьякам, другим участникам собора, - о том, что средства из царской казны, пожертвования христолюбцев на “корм годовой, хлеб, и соль, и деньги, и одежда по богадельным избам“ не используются по прямому назначению, бедные и больные не призреваются, а “нищие, и клосные, и гнилые, и престаревшиеся в убожестве глад, и мразь, и зной, и наготу и всякую скорбь терпят, не имеют где главы преклонить, по миру скитаются, от глада и от мраза на дороге умирают”.

Стоглавый собор принял решение, - глава 73 “о милостыне”, - выявить во всех городах прокаженных и престарелых, которым негде головы преклонить, построить для них в каждом городе богадельни мужские и женские и содержать там, обеспечив одеждою и питанием за счет казны.[81]

Следовательно, Стоглавый собор, констатировавший чрезмерный рост нищенства и отсутствие должных мер призрения, принял постановление, представляющее для исследователей социальной истории России значительный интерес.

Во-первых, попечение о бедных признавалось делом общества, которое должно представлять на эти цели материальные средства. Но, возлагая заботы о нуждающихся на общество, Стоглавый собор признавал необходимым регулировать благотворительность государственными мерами, путем царского повеления или, говоря иначе, - законом. Для большинства нуждающихся он предусматривал призрение в богадельнях.

Во-вторых, - и это новое явление, - Стоглав различал разнообразные категории нищенствующих и для каждой из них устанавливал особые меры. Так, прокаженные и престарелые должны получать кров, - “устройство в богадельнях”, - пищу и одежду, “здравые” должны питаться по дворам. При этом говорилось только о таких “здравых”, “которые не возмогут работати” по слабости или из-за постигшего их несчастья, как, например, временное нищенство погорельца и т.д. Те же, кто мог работать, должны “подлежать страды”.[82]

Такой подход к благотворительности отражал не только стремление благотворителя спасти свою душу богоугодным делом, но и принести общественную пользу, содействовать улучшению социального общежития в государстве.

Характерно, что западные европейские традиции в этой социальной сфере в корне отличались от российских. Например, в Англии, примерно в то же время, по статуту Эдуарда VI 1547 года, всякий нищий, отказавшийся от работы, подвергался клеймению и отдаче в рабство на 2 года тому, кто пожелал его взять, а за побег клеймился вторично и отдавался в вечное рабство, за второй побег подвергался смертной казни.[83]

Несколько позже, в 1596 году, парламент Франции распорядился всех нищих, которые появились бы в Париже через 24 часа после обнародования этого постановления, вешать без соблюдения каких-либо формальностей.[84]

С XVI века в России начинают вызревать и формироваться первая социальная концепция, создаваться реальные предпосылки перехода от благотворительности к системе государственного общественного призрения, определяться ориентиры, направления и формы ее деятельности, предполагающие не только помощь бедным милостыней, особое содержание их в богоугодных заведениях, но и предоставление трудоспособным нуждающимся заработка.

Осуществлением этой, - огромной социальной значимости, - программной задачи занималось много поколений соотечественников. Не утратила она своей актуальности и сегодня, так как не претворена в полном объеме и в современных условиях.

После Ивана Грозного следующая реальная мера по созданию системы государственного призрения была предпринята царем Михаилом Федоровичем Романовым (1613-1645 гг.). В первый же год избрания на царствование, - 1613 год, - он поручил Патриаршему приходу, а несколько позднее специально учрежденному для этого Аптекарскому приходу, заниматься социальными проблемами государства, в частности созданием и деятельностью сиротских домов.

Первым домом для сирот стал, вероятно, новгородский, устроенный тогда еще архимандритом Никоном. При царе Алексее Михайловиче (1645-1676 гг.), - сыне Михаила Федоровича, - усиливается центральная власть, принимается Соборное уложение (1649 г.), оформившее крепостное право. В своде гражданских законов “Кормчая книга” находим статьи об общественном призрении.

В 70-80-е годы XVII века действовал даже Приказ строения богаделен. Монастыри по-прежнему призревали нуждающихся в помощи, но на западе страны появились обители, в которых монахини не только лечили сирот, но и учили их, занимались рукоделием с призреваемыми. Постепенно развивались и церковно-государственные управленческие структуры, и богоугодные заведения в социальной сфере.

Однако более широко практически социальная концепция развертывания государственной системы общественного призрения стала осуществляться в период царствования Федора Алексеевича (1676-1682 гг.). В это время произошло заметное расширение государственной благотворительности. Царь повелел построить два госпиталя или богадельни: “одну в Знаменском монастыре, что в Китае, а другую на Гранатном дворе, что за Никитскими воротами, ...чтобы впредь по улицам бродящих и лежащих нищих не было”.

В специальном указе о богоугодных заведениях в “сурожских странах” (1682 г.) говорилось: “В государствах и во градех, где такие домы (шпитальни и богадельни) нищих построены, великая от того польза”. Указ предписывал разобрать в Москве увечных людей от притворных нищих. Первых надлежало определить в две “шпитальни”, а “здоровым лентяям дать работу”.

Новый для Русского государства была идея создания школ и заведений, где бы “нищенские дети, ребята и девки” могли получить подготовку к “разным наукам и ремеслам”. Это явилось важнейшим социальным начинанием - нищие дети не только получали кров и пропитание, но и профессиональную подготовку, а значит, возможность нормальной трудовой жизни. К сожалению, не сохранились сведения о реализации этого начинания.[85]

Профессиональное нищенство, упоминаемое в царском указе как социальное зло, вызывалось не только различными социально-экономическими причинами, но и, - как это не странно, - самим благотворением, так как соблазн “нищенствования” зависел непосредственно от щедрости подаяния. И сегодня профессиональное нищенство, небезуспешно паразитируя на традиционном христианском сострадании и милосердии, не менее традиционно эксплуатирует своих благотворителей.

Следовательно, социально-историческая особенность развития национального общественного призрения в X-XVII столетиях проявилась в том, что церковно-монастырское призрение стало отправным, базовым для генезиса и дальнейшей эволюции не только частной, но и государственной системы управления призрением. По этой причине огромный исторический период, - с X-XVII века, - логично и целесообразно определить как церковный период общественного призрения на Руси.

Завершающее XVII столетие в нем занимало особое место и характеризовалось тем, что в это время шел процесс становления государственного призрения. Требовали решения актуальные проблемы нищелюбия в их негативном и позитивном смысле, церковно-монастырского призрения различных категорий нуждающихся в помощи, государство пыталось регулировать социальные процессы, продолжала оставаться неразвитой система призренческих заведений. Частная благотворительность продолжала играть большую роль.

Лишь к концу XVII века в стране исторически сформировались государственная, церковная и частная благотворительность, определив на социально-историческую перспективу основные направления ее дальнейшего развития. В последующем, - в зависимости от конкретных исторических условий и особенностей социально-экономического развития государства, - изменялись только формы и методы, способы и возможности оказания помощи тем, кто в этом нуждался.

Основными целью и направлением деятельности императора государства Российского Петра I (1682-1725 гг.) в социальной сфере стало формирование призрения на новых началах, с возложением главной заботы о нуждающихся на государственные светские структуры: в городах - на губернские и городские магистраты, в сельской местности - на помещиков, в свободных землях - на старост или сотских.

Центральное управление богоугодными заведениями сохранялось сначала за Патриаршим и Монастырскими приказами, в 1721 году было передано Святейшему Синоду, а в 1721 году - Камер-конторе, то есть финансовому ведомству. Главный магистрат, созданный в 1729 году, занимался защитой сословных привилегий горожан и “купцов и ремесленников от обид и притеснений”.

Следовательно, схематично созданная им система централизованного и местного управления российским призрением, представлялась следующей:

1. Центральные органы управления призрением - это вначале Патриарший, Монастырский приказы, а затем - Святейший Синод (с 1721 г.) и Камер-контора (с 1724 г.).

2. Городские магистраты.

3. Помещики во владельческих деревнях, селениях.

4. Старосты и сотские в сельской местности со свободным населением.

Большинство мероприятий государя-реформатора в сфере призрения, как и в других сферах, носило характер “вразумляющего принуждения”, так как, по его мнению, иначе нельзя - “наши люди ничего без принуждения не сделают”. Такой вывод можно сделать, например, после изучения Полного собрания законов Российской Империи, широко отражающего деятельность Петра I в этой области.[86]

В ряде законодательных актов, - около десятка, - касающихся проблем нищенства и призрения, он предстает активным противником российского нищелюбия и милостыни. Так, суровым был его указ 1691 года, предписывающий “ленивых прошаков” бить батогами и кнутом, водворять на места постоянного жительства, а возвращающихся к своему нищенскому промыслу на каторгу в дальние сибирские города”.[87]

Кроме того, здоровых мужчин определяли в “смирительные дома”, а женщин - в “шпингаузы”, - прядильные дома, - для работы. Частная благотворительность стала преследоваться особенно в такой форме как “подача милостыни”. В этом случае нищелюбцам назначался штраф от 5 до 10 рублей.

Против такого гонения на традиционное русское милосердие выступили известные современники Петра Великого - отец Авраамий, Иван Посошков и т.д. Подавать милостыню разрешалось непосредственно в госпитали и другие подобные места, где содержались убогие и действительно нищие.

Специальным указом (1700 г.) предписывалась постройка во всех губерниях богаделен для старых и увечных. Строгие петровские правила требовали, чтобы города, общества, помещики и лица, управляющие казенными и частными вотчинами, заботились о прокормлении и призрении нищих и убогих, не допускали ухода их в поисках милостыни по миру. Контроль за их выполнением возлагался на полицию.

Указ от 31 января 1712 года, конкретизируя эти правила, обязывал все губернии иметь госпитали “для самых увечных, таких которые ни в чем работать не могут, ни стеречь, также и зело престарелых”. При этом городским магистратам вменялось в обязанность изыскивать меры для оказания помощи и выделения пособия бедным, а также заботиться о предупреждении нищеты.

В начале XVIII столетия в Москве действовало 90 богаделен, в которых содержались 4 тысяч нищих. Постоянно требуя, привлекать нищих, способных к труду, Петр Алексеевич усилил наказание для здоровых нищенствующих людей: “первый раз пойманных бить нещадно батожьем”, после чего их необходимо было отправлять в места их прежнего жительства к хозяевам, чтобы те за ними внимательней следили, не позволяли просить милостыню, кормили бы и заставляли работать. В случае поимки во второй или в третий раз, виновных предписывалось бить кнутом нещадно и отправлять на каторгу, а их хозяев - штрафовать.

Первый в стране приют для незаконнорожденных, или “зазорных” младенцев, открыл митрополит Иов близ Новгорода в 1706 году. Поддерживая это начинание, государь выделил на его содержание средства, полученные с нескольких монастырских вотчин.

Затем он принял решение об учреждении в городах госпиталей для незаконнорожденных и общих сиротских домов. В соответствии с указом должны были строиться специальные здания рядом с церковными оградами: в Москве - каменные, а в других городах - деревянные. Смертную казнь обещал указ тем, кто загубит “зазорных” детей.

Росло число принимаемых младенцев. Например, только в Московской губернии, по данным губернской канцелярии, в 1724 году насчитывалось 865 человек в возрасте до 8 лет. Выросших мальчиков рекомендовалось передавать для дальнейшего обучения мастерам, а девочек определять в услужение.[88]

Проявляя особую заботу о военных, Петр I в 1712 году распорядился “неспособных вовсе к продолжению службы из престарелых, раненых и увечных офицеров, урядников и солдат отослать в московские богадельни; в богадельнях быть осмотру ежемесячному; принимать в оные со свидетельством и высылать из них тех, которые имеют семейство и домы или промыслы”. Содержание бывших воинов возлагалось на монастыри, так как государство не могло обеспечить их пенсиями.

Спустя три года в Петербурге для больных и немощных матросов, солдат заложили первые сухопутный и морской госпитали, инвалидный дом. Государь приказал собрать в них “исходных докторов”, подлекарей и “большое число молодых учеников”, чтобы приготовить из последних знающих медиков.

Сохранялось и развивалось традиционное для России милосердное отношение к пленным: их выкупали за государственный счет, выдавали им деньги на одежду и пропитание, а родственникам пленных, в порядке исключения, разрешалось собирать подаяние на выкуп. Как и ранее призревались и иностранные военнопленные.

При Петре I стала призреваемой новая категория российских убогих - душевнобольные. В 1722 году он указал “дураков (“безумных от рождения” - прим. авт.) свидетельствовать непосредственно в Сенате и за негодными “ни в науку, ни в службу” деревень не оставлять, жениться их не допускать и отдавать в кормление родственникам”. В следующем году был учрежден порядок освидетельствования “сумасшедших и прочих душевнобольных”, который сохранялся в общих чертах до конца XIX столетия. На магистраты возлагалось призрение этой категории людей. Запрещалось отправление их в монастыри.[89]

В годы правления императора в России создавалась сеть социальных заведений специального назначения: “смирительные дома”, “прядильные дома”, “гошпитали” и т.д. Так, “прядильные дома” предназначались для “непотребного же и неистового женского пола”, а “гошпитали” - для служения призрению сирых, убогих и самых престарелых мужчин и женщин.

Все эти меры призваны были обеспечить сознательное отношение к нищенствованию, учет нужд нищих, определения причин нищеты и способов, видов призрения, вытекающих из этих причин. Поэтому ставилась актуальная задача - выяснение количества и социальных категорий нуждающихся, для чего государь повелел производить переписи всех больных.

Новые источники финансирования нужд призрения призваны были обеспечить материальную основу петровских социальных реформ. По велению государя: вдвое был увеличен сбор венечных денег со вступающих в брак; запрещалась свободная продажа восковых свечей (это право оставалось только за церковью); для содержания госпиталей определялся вычет из жалования всех чинов, “кроме солдат”, по одной копейке с рубля; вводилось обучение монахинь в монастырях рукоделиям и ремеслам для обращения денег, полученных за эти работы, “на общую монастырскую пользу”; сбор добровольных подаяний в церквях в два кошелька, один из которых предназначался на приобретение принадлежностей, а другой - на содержание госпиталей и т.д.

Суммы, получаемые от этих источников, были невеликие. Однако само их учреждение и использование подтверждало серьезность поиска императора-реформатора в использовании государственных органов для дальнейшего учреждениях и развития российского призрения.

Петр I не успел осуществить меры по упорядочению частного благотворения: единственная новация, касавшаяся частных благотворителей, заключалась в предложении им организованно направлять средства для создания, функционирования и финансирования богаделен. Ввиду неразвитости общественных систем, всей общественной жизни страны организация деятельности частной благотворительности была весьма затруднена.

Следовательно, в петровскую эпоху реформ продолжалась эволюция общественного призрения в целостную государственную систему, с законодательным обоснованием, были заложены ее основы, которые характеризовались определенной стройностью. Социальное реформирование, предпринятое Петром Великим, носило целенаправленный, системный характер, охватывало важнейшие проблемы призрения, способствовало облегчению участи бедствующих - особенно калек, сирот, душевнобольных и “зазорных” младенцев.

Новизна его и социальная значимость заключались в том, что император использовал предупреждение нищеты как лучший способ борьбы с ней, дифференциацию нищих по категориям, виды оказываемой социальной помощи ставил в зависимость от реальных нужд, принимал активные и решительные меры по упорядочению частной благотворительности, учредил новые бюрократические органы государственного призрения, определил материальные возможности и средства для их дальнейшего развития.

Какова дальнейшая судьба петровских социальных нововведений? В современной исторической науке нет однозначного ответа на этот вопрос.

Например, профессор П.И.Нещеретний полагал, что “заложенные Великим преобразователем России императором Петром Первым основные начала государственного общественного призрения в последующие годы неоднократно подтверждались, дополнялись и развивались его приемниками”.[90]

Исследователь И.В.Волкова утверждает: “Ни заурядная Екатерина I, ни малолетний Петр II, ни невежественная Анна Иоанновна не были способны к продолжению начинаний Петра”.[91]

Так ли это на самом деле?

Действительно, Екатериной I (1725-1727 гг.) был подписан единственный документ - сенатский указ “О кормовых деньгах незаконнорожденным младенцам и их кормильцам” (март 1726 г.). В нем кроме росписи средств, выражалось недовольство “злоупотреблениями в учрежденных госпиталях кормилиц, на место умерших приемышей подставлявших своих законных детей”.

Петр II (1727-1730 гг.) издал два указа о “пришедших в возраст и обученных разным мастерствам незаконнорожденных”, воспитанных в петровских сиротских домах. Предписывалось 43 девицам “дать вольные паспорты и отпускать их, по их желанию, в услужение или на мануфактуры”, а “ малоумных в богадельни”. Юношам велено было отправляться на военную службу “хотя в барабанщики”.

Десятилетие Анны Иоанновны (1730-1740 гг.) более всего коснулось в социальной сфере нищих. В продолжение петровских мероприятий по борьбе с нищенством и нищелюбием “царила зраку престрашного” издала множество указов, что, однако, нисколько не улучшило ситуацию в стране, так как “полицейско-паллиативные” меры результатов не дали.

Правительство обошло вниманием благотворительную деятельность монастырей, призрение “зазорных” младенцах, душевнобольных, зато благосклонно отнеслось к военнослужащим и их семьям: вдовы могли доживать свой век в женских монастырях, а дети учиться, “кто к чему склонен будет”, чтобы “не только государству полезны быть, но и сами через те науки довольное питание иметь могли”. Увеличилось число лазаретов, учреждались полевые аптеки, особая хирургическая школа. Погорельцы при Анне впервые попали в число призреваемых.

По мнению С.М.Соловьева в годы правления “дщери Петровой” Елизаветы Петровны (1741-1761 гг.) “нравы смягчаются, к человеку начинают относиться с большим уважением, а умственные интересы начинают находить более доступа в обществе”.[92] Продолжая, по мере понимания и способностей, дело отца, Елизавета способствовала развитию науки и просвещения, вкладывала в это дело свои личные средства.

Первые ее мероприятия в области человеколюбия касались облегчения участи малолетних преступников, женщин-арестанток, колодников и каторжников. 29 марта 1753 года она подписала самый гуманный свой указ - об отмене смертной казни в России. Несколько расширив права губернских магистратов в сфере призрения, Елизавета, - в отличие от отца, - поощряла частную благотворительность, являясь по части филантропии примером для своих подданных.

Прогрессивными для того времени являлись меры, которые ограничивали наплыв в города нищенствующих и бесприютных людей, усиливали ответственность их “владетелей” и высших представителей местной государственной власти за организацию призрения немощных, - слепых, дряхлых, увечных, - крепостных крестьян. Вызваны они были тем, что помещики, избавляясь от забот о “прокормлении” своих крепостных крестьян, - получивших увечье, больных, престарелых, - стремились к выдаче им “печатных паспортов” для ухода в города, особенно в столицу, для сбора милостыни.

Февральский 1748 года указ устанавливал за выдачу паспортов этой категории населения страны обложение губернаторов и воевод “немалым штрафом”, а помещикам и прочим владетелям - обеспечивать их содержание “по всем указам во всем непременно”.[93]

Социальные правительственные меры отражали объективную потребность общества в формировании государственной системы общественного призрения как наиболее цивилизованного вида благотворительности. Под влиянием распространенных и модных в Европе XVIII-XIX веках просветительских идей Дидро, Монтескье, Ж.-Ж.Руссо и т.д., а в самой России - А.Н.Радищева, В.Г.Белинского, Н.А.Добролюбова, Н.Г.Чернышевского, Ф.М.Достоевского, - эта тенденция становилась все более актуальной, а ряд создаваемых учреждений общественного призрения получали статус государственных.

Такое направление стало наиболее характерным в царствование “коронованного философа” Екатерины II (1762-1796 гг.), достойно развивавшей петровские традиции. Сформированная ею система общественного призрения оказалась в своей основе исторически стабильной и в общих чертах сохранилась до наших дней.

Увлеченная идеями французских просветителей, она предприняла действенные меры по созданию широко разветвленной системы государственного общественного призрения. Впервые в структуре государственных органов появились губернские всесословные приказы общественного призрения.

Кроме них забота об общественном призрении указом 1775 года возлагалась на земских капитанов, указом 1781 года - на городничих и указом 1782 года - на частных приставов. Принципиальное значение в этом отношении имело издание 7 ноября 1775 года “Учреждения для управления губерний Всероссийской империи, в котором впервые законодательно учреждалась государственная система общественного призрения “для всех гражданских сословий”.

В 33 губерниях под председательством гражданских губернаторов создавались приказы общественного призрения, на которые возлагались обязанность организовывать и содержать заведения тюремного и полутюремного типа, народные школы, сиротские дома, больницы, аптеки, богадельни, дома для неизлечимых больных, сумасшедших, работные (где бедные люди могли своим трудом добывать пропитание), смирительные (для исправления людей, “худыми своими поступками повреждающих добронравие в обществе”). Также создавались сиротские суды и дворянские опеки.[94]

Для начального финансирования каждому общественному приказу выделялось по 15 тысяч рублей. Далее эти деньги разрешалось пускать в оборот, умножать, давая под процент, тем самым наращивать капитал. За пятьдесят лет существования приказы общественного призрения, участвуя в кредитных и других финансовых операциях, превратились в своеобразные безбедные банки - их капитал вырос до 25 миллионов рублей.

Одновременно с государственными службами поощрялась организация деятельности аналогичных служб частными лицами. Следовательно, параллельно развивались государственная и частная системы призрения.

К благотворительным учреждениям нового типа, существовавшим на средства государства, относились специализированные учреждения для воспитания и образования детей: дома для подкидышей и незаконнорожденных, законных детей, оставляемых родителями по бедности, госпитали для бедных рожениц.

В условиях реформы образования было положено начало созданию в стране благотворительных обществ. Первое из них было учреждено императрицей в 1764 году и называлось “Общество воспитания благородных девиц”. Его деятельность определялась специальным Уставом.[95]

А через год в столице открылось первое в России учебное заведение для девушек благородного происхождения и мещанского звания - Смольный институт, в котором обучались на разных отделениях. В этом закрытом учреждении готовили “новую породу людей”: девочки-дворянки изучали широкий по тем временам круг общеобразовательных предметов - археологию, геральдику, этикет, рисование, музыку, танцы, шитье, вязание, домоводство.

Основное внимание в программе обучения обращалось на рукоделие, стряпню, уборку с учетом того, что им предстояло стать матерями, хозяйками дома, экономками. На казенные деньги здесь получали воспитание девочки из бедных семей, сироты, прошедшие баллотировку (отбор) на местах. Главным попечителем и руководителем училища являлся И.И.Бецкой.[96] Открытием этого института было положено начало женскому образованию в стране.

Ряд указов облегчал положение каторжников, арестантов. Екатерина II подтвердила отмену смертной казни в стране. Проявляя заботу о “пристройстве безумных”, об открытии новых богаделен, она обращала внимание и на такое социальное явление, как проституция.

Традиционно продолжив, преследование “непотребства”, начатое еще в XVII столетии, и наказывая “за содержание домов разврата”, императрица предприняла попытку поставить проституцию под надзор полиции. С этой целью в Петербурге отводились специальные территории “для вольных, - т.е. публичных, - домов”.

С соизволения Екатерины II в 1765 году была создана первая научная общественная организация - Вольное экономическое общество (ВЭО) для более успешного дальнейшего развития сельского хозяйства страны, внедрения передового научно-технического опыта. Филантропическая деятельность этого общества включала следующие основные направления: открытие сельскохозяйственных школ и училищ, опытных хуторов, хозяйств, помощь крестьянству в освоении передовой агротехники, пропаганда и рекомендации по использованию новых культур, орудий труда, организация выставок, конкурсов на лучшие социальные проекты устройства крестьянской жизни, издание массовой недорогой детской литературы для русской деревни, обследования крестьянских семей с целью выяснения нужд сельчан.

Последнее особенно являлось важным и необходимым в голодные и засушливые годы. Оказавшись весьма долговечным, ВЭО действовало до 1918 года, когда и было закрыто.

К этому же времени относится и первый российский опыт организации открытого (“кружечного”) призрения, связанного с более или менее систематическим оказанием помощи нуждающимся вне пределов социальных заведений. Указ 1781 года, например, вменял в обязанности городского Магистрата Петербурга определить “городового маклера” для еженедельного вскрытия кружек приказа общественного призрения, сбора пожертвований и раздачи собранных денег “бедным, не могущим приобретать работою свое пропитание”.[97]

Развивая общественное призрение на государственном уровне, императрица поддерживала и поощряла национальные российские традиции личного благотворения нуждающихся, чем являла пример для современников. Характерен и поучителен ее ответ и действия в связи с собранными дворянами, купцами 52 тыс. рублей для сооружения ей памятника.

Доложив от себя к 52 тысячам рублей еще 150 тысяч рублей, она употребила деньги на организацию училищ, сиротских домов, богаделен, больниц и других благотворительных учреждений. Последовавшие ее примеру современники, сделали тоже пожертвования. В итоге общая сумма на эти цели составила около 500 тыс. рублей.

В Санкт-Петербурге в 1780 году состоятельные граждане, дворянство, ожидая возвращения Екатерины II из путешествия собрали крупную сумму для сооружения в ее честь триумфальной арки-ворот. Отказавшись от этой дорогостоящей и пышной акции, она написала: “Не приобретение пустых названий есть предмет моего царствования, но доставление блага и спокойствия Отечеству и вознесение славы его. Почему и не может оное мне приятно и угодно быть... Равным образом и встреча мне не нужна. Чего ради я желаю, чтоб собранные деньги отданы были в Приказ общественного призрения для употребления на дела полезные... Сие есть моя воля, которую выполнить вам предписываю”.[98]

Следовательно, екатерининский период обогатил социальную историю Отечества новыми подходами к общественному призрению, вызвал к жизни новые органы управления этой сферой социальной политики, акцентировал внимание на благотворящих учреждениях закрытого типа,[99] дал перспективу появлению новых общественных организаций, значительно увеличил систему учреждений и социальные категории призреваемых. Новыми для того времени явились принципы, на которых строилась работа приказов - это: относительная самостоятельность местных благотворительных учреждений, привлечение к управлению ими местного населения, финансирование за счет государственных средств и из местных источников.[100]

Заметной приметой времени стало и расширение понятийного аппарата социальной сферы. Например, в социальную теорию и практику страны вошел и закрепился, получил признание термин “общественное призрение”, что юридически и терминологически уточняло и определяло изменение сущности и содержания модели социальной деятельности в Российской империи.

Ее основу составили следующие определяющие принципы общественного призрения: самостоятельность местных благотворительных учреждений, привлечение к управлению ими представителей местного населения и финансирование государственных органов призрения. Четко устанавливалась целевая градация благотворительных заведений, находившихся в ведении приказов общественного призрения: учебно-воспитательные, лечебные, богадельни, работные и ремесленные дома, исправительные учреждения.

Несмотря на усилия властей, учредителей и сотрудников многие благотворительные заведения не могли вместить всех нуждавшихся в призрении, постоянно критиковались общественностью за бюрократизм, лихоимство, формализм, за то, что “казенных средств на призрение оказалось недостаточно”. Приказы по своему составу носили сугубо светский характер, церковь не принимала участия в их работе. Хотя привлечение духовных лиц, объединение усилий светской и церковной благотворительности несомненно оптимизировало бы их одноцелевую деятельность.

Не доставало необходимой четкости, организованности в работе, “разнобой” в ней также были связаны с отсутствием и необходимостью создания единого центрального органа управления социальной сферой страны. Вся система общественного призрения остро нуждалась и страдала от недостаточного количества служащих, особенно практических работников, которых нигде и никто профессионально не обучал.

Вот как тогда отзывались современники, специалисты о работе воспитательных домов: “Скопление большого числа детей в палатах, отсутствие достаточного количества кормилиц, ненасытность врачей и воспитателей, прием детей часто больных и даже умирающих - все это повлекло за собою ужасающую смертность питомцев”. Так, в Московском доме из 523 детей, принятых на воспитание в 1764 году, умерли 424 (81,1%), в 1765 году из 793 - 597 (75,3%), в 1766 году из 742 - 494 (66,6%), в 1767 году из 1089 - 1073 (98,5%).

Выход из создавшегося положения нашли в передаче детей на вскармливание и воспитание в крестьянские семьи, за что им платили. После этого смертность в Московском воспитательном доме сократилась в 2-3 раза и уже никогда не достигала критического уровня первых лет существования: в 1768 году - 61,7%, в 1769 году - 39,1%, в 1770 году - 24,6%.

При этом обострилась проблема смертности детей в деревне: умирали и питомцы воспитательных домов и младенцы кормилиц от различных болезней и недостаточного питания. Острой эта проблема новорожденных подкидышей оставалась до конца XIX столетия, когда смертность среди них достигла 50%.[101]

В целом общественное призрение продолжало развиваться на традиционной российской гуманной основе. Совершенствовалось и расширялось частное благотворение. В 1781 году оно было разрешено официально.

В нем принимали участие новые состоятельные граждане России, что упорядочивало использование государственных средств на социальные цели. Например, первыми жертвователями этой эпохи на нужды призрения стали такие представители российской аристократии, как князь Д.М.Голицын (дал необходимые средства на строительство Голицынской, ныне Первой градской, больницы, открытой в 1802 году), граф Н.П.Шереметьев пожертвовал 2,5 млн. рублей на создание странноприимного дома (нынешний институт скорой помощи им. Н.В.Склифосовского).[102] Этот дом, учрежденный с высочайшего соизволения, предназначался для 100 человек и больница при нем - для 50 больных.[103]

Крупные суммы денег для дела народного благотворения не жалея отпускал известный горнопромышленник П.А.Демидов. Аналогичная деятельность Екатерины II получила наиболее полное отражение в работах Н.М.Карамзина, В.О.Ключевского, М.М.Щербатова и других авторов, изданных в разное время.[104]

Призрение делового мира России в XIX столетии характеризовалось появлением и деятельностью новых различных благотворительных фондов, обществ, учреждений, в том числе созданных членами императорского дома. В этом особенно преуспела императрица Мария Федоровна, - жена Павла I (1796-1801 гг.), - названная министром благотворительности. Указом Павла I от 12 ноября 1796 года она была назначена главой опекунского совета Воспитательного общества благородных девиц, учрежденного еще Екатериной II в 1764 году.

За 32 года ее работы их учредилось 39. Ведомству императрицы в конце XIX - начале ХХ веков принадлежало свыше 20 больниц, воспитательные дома, в которых содержались более 20 тысяч воспитанников, женские школы, детские приюты.

К концу прошлого столетия было создано свыше 1000 материнских благотворительных обществ. В 1803 году были учреждены в Петербурге и Москве “Вдовьи дома” для бездетных вдов офицеров русской армии, которые в 1815 году разделились на два отделения: одно - для престарелых и совсем немощных, а другое - для вдов, которые еще могли трудиться. Это второе отделение сердобольных вдов, взявших на себя добровольные обязанности по уходу за больными, явилось началом, первоосновой для создания Общества сестер милосердия.[105]

Большое внимание ведомство уделяло состоянию и работе детских приютов. Их число увеличивалось: с 1839-1899 годы в среднем открывалось более двух приютов в год и в 1899 году насчитывалось 161. На полном содержании в них находилось 6531 человек и 13368 - приходящих.[106]

Разросшаяся сеть благотворительных учреждений и обществ управлялась императрицей Марией Федоровной, находилась под личным покровительством членов императорского дома, что и обусловило основную причину их успешной работы. Императорское человеколюбивое общество, - одна из первых благотворительных организаций страны, - в конце XIX столетия насчитывало 225 больниц, богаделен, школ, общежитий и других благотворительных учреждений с обслуживающим персоналом в количестве свыше 6 тысяч человек.[107]

Постепенно Ведомство учреждений императрицы Марии (Мариинское ведомство) превратилось в особую отрасль народного просвещения, здравоохранения, а затем и социального обеспечения, которое существовало не только на пожертвования, - за 1885-1897 гг. они превысили 10 миллионов рублей, - а работало на принципах самофинансирования.

По инициативе Марии Федоровны открывались новые благотворительные учреждения. Она привлекала к обследованию условий жизни детей во всех своих заведениях великих князей и великих княжон, сама инспектировала старшие классы. В 1828 году после ее смерти созданная сеть получила название “Учреждения императрицы Марии Федоровны”.

В своем завещании она призывала объединить усилия общества “к сохранению детей, к возбуждению, по мере возможности, чувств материнских, к поданию помощи вдове и сироте, обеспечению страждущей нищеты; тогда только мы будем оказывать истинную любовь к ближним, по великому примеру, данному нам Спасителем”.

В последующие годы это императорское ведомство, курируемое русскими царицами, активно развивалось. В 1855 году в его системе насчитывалось 365 заведений, обучалось свыше 9500 детей, лечилось в больницах 37609 человек, получили благотворительную помощь 60898 нуждающихся. В 1904 году ведомство учреждений императрицы Марии включало уже 140 учебных заведений, Императорский воспитательный дом, 376 детских приютов и яслей, а также множество других богоугодных заведений.[108]

Вне монаршей опеки в стране насчитывалось еще 500 благотворительных учреждений с капиталом в 250 миллионов рублей. Они имели свою градацию - бесплатные родильные дома, дома сына каторжника, приюты для детей, просящих милостыню, для детей, для лиц погибших в Японской войне и другие.

В приютах действовали попечительные советы, имелся свой круг жертвователей, не только предоставлявших средства, но и проверявших направление и правильность их расходов. Было создано и начало в 1867 году действовать российское общество Красного креста, а в 1895 году - попечительство о домах трудолюбия и работных домах.

За время царствования императора Александра I (1801-1825 гг.) укрепилась материальная база приказов общественного призрения, появились новые важные источники финансирования. Императорские указы, узаконения расширяли статьи доходов, возможности наращивания капитала: проценты с капитала, отданного в ссуду, прибыли от кредитных операций и т.д.

Приказы получили разрешение на открытие хозяйственных заведений, например, суконных фабрик, приносящих экономическую выгоду. Они получали определенный процент от продажи игральных карт, апелляционные деньги по неправым апелляциям и другое. Получаемая прибыль, - до одного миллиона рублей в год, - позволяла приказам оптимальней выполнять свои непосредственные социальные функции.[109]

Начали работать новые дома инвалидные, для призрения незаконнорожденных детей, училища и дома для обучения ремеслам, а так же были учреждены Попечительный комитет о бедных (1816 г.), Институт слепых (1819 г.), Маросейский богадельный дом (1825 г.) и другие. С созданием касс, - на содержание вдов и сирот пасторов Саратовских протестантских колоний (1806 г.), убогой и училищной в Дерпте (1813 г.), вдовьей и сиротской кассы Санкт-Петербургских биржевых маклеров (1822 г.), - появилась перваячастная организованная благотворительная помощь.

Это означало завершение абсолютного преобладания закрытых заведений как формы социальной помощи нуждающимся. Вспомним, что еще петровскими законами впервые вводилась помощь бедным со стороны общественности, но ее организационные формы тогда не определялись.

В определенной мере этапным, усиливающим организационное, административное начало, в дальнейшем развитии частной благотворительности, явилось правительственное “Положение относительно пожертвований на устроение заведений для призрения неимущих”. Согласно нему обязанность определять - достаточны ли пожертвования на устройство и содержание предполагаемого социального заведения возлагалась на губернаторов России.

Новый период в общественном попечении о бедных открывали наиболее крупные пожертвования первой половины XIX столетия. Их авторами были в основном представители различных российских предпринимательских и аристократических кругов.

Так, в 1806 году помещик Орловской губернии Лутовинов построил больницу с флигелем, аптекой и лабораторией. Коллежский советник Злобин в 1808 году пожертвовал 40000 рублей на заведения в разных местах больниц для бурлаков.

Именитый гражданин Герценштейн в 1810 году построил в Ямпольском уезде богадельню на 48 человек, а купец Синцов открыл аналогичную богадельню на 50 человек в г.Орлове. Княгиня Н.С.Трубецкая в 1842 году возглавила в Москве опекунский совет детских приютов. Сначала они создавались с целью дать кров и организовать бедных детей, остающихся в дневное время без присмотра родителей, но позднее по указанию совета при них открывались сиротские отделения.

По постановлению совета в 1895 году на средства пожертвователей была открыта больница для детей московских бедняков. Благодаря инициативе княгини С.С.Щербатовой, урожденной графини Апраксиной, жены московского губернатора князя А.Г.Щербатова, в 1844 году учредилось “дамское попечительство о бедных”.[110]

Постепенно к середине XIX столетия появилась, а затем стала характерной и активно используемой такая форма помощи как поочередное кормление по домам. В чем ее смысл и новизна?

“Призреваемый проводит сутки на полном содержании домохозяина, переходя ежедневно из хаты в хату... Лежащая на сельских обществах обязанность общественного призрения выполняется кормлением неспособных к труду поочередно в каждом дворе в определенное приговорами сельских сходов время”.[111]

Во времена бедствий народных, - голода, неурожая, болезней, эпидемий и т.д., - особенно в деревнях из сельских запасов выдавались пособия хлебом, деньгами. По инициативе частных лиц, а позже по решению крестьянских общин создавались и ими же финансировались такие формы общественной самопомощи как ясли (для детей не умеющих ходить) и приюты (для более взрослых детей).

В них принимались дети бедных бесплатно или за символическую плату. Руководили ими учителя, священники, фельдшера, другие представители интеллигенции. Например, крестьянская община в селе Новодевичье Симбирской губернии в 1900 году приняла решение отчислять по 10 копеек с ревизской души на организацию и содержание яслей-приюта.

В Сызранском уезде в селе Коптевка крестьяне ассигновали по 25 рублей и давали продукты питания. По предложению местного священника для питания детей в яслях-приюте было безвозмездно собрано 25 пудов. Крестьяне Суджанского земства сделали пожертвования для 17 яслей: хлеб, яйца, молоко, картофель, сало и др.[112]

К концу XIX века другой новой и небезынтересной формой общественного призрения стали дома трудолюбия. Основная их задача заключалась не только в предоставлении безработным, нуждающимся временной работы, обучении их профессии, но и в нравственном перевоспитании человека, укреплении его сил для будущей самостоятельной и честной трудовой жизни, в возвращении ему веры в высокий социальный смысл его труда.

Первый дом на средства земского попечительства, пожертвования был построен в 1896 году и предоставил работу более чем 21 тысячи призреваемых. Такие дома в дальнейшем создавались на благотворительные средства различных обществ и частных лиц в ряде городов страны.

Состав людей, находящихся в этих домах, говорил о том, что наиболее многочисленную категорию представляли 20-30-летние молодые люди, полные физических сил, энергии, но испытывающие недостаток воли и потерявшие работу по легкомыслию, из-за пьянства, кутежей и т.д. Менее многочисленную категорию представляли мужчины в возрасте 30-50 лет, что подтверждало истину - зрелый возраст не всегда сопутствует самообладанию.

Предприниматели, общественные организации, частные лица использовали другие формы социальной помощи: биржи труда, воскресные профессиональные школы, специализированные мастерские для женщин и др.[113]

Неоднозначным был мотивационный диапазон благотворительной деятельности: от простого человеческого желания утвердиться на общественно полезной основе до исполнения евангельских заповедей милосердия, любви к ближнему и естественного людского сердоболия. Не исключалась попытка получения общественного признания и наград, титулов и званий.

Однако, ставя под сомнение, - в том или ином конкретном случае, - искренность человеколюбивых намерений жертвователя, невозможно отрицать их общественно-полезный результат после исполнения. Показателен пример с А.И.Лобковым, - действительным статским советником, потомственным почетным гражданином, основателем Варваринского сиротского приюта, - который, в отличие от многих, не являясь честным альтруистом, наживал свои богатства ростовщичеством, то есть далеко не респектабельным путем.

Мещанин по происхождению, он страстно желал “выбиться в люди”: войти в число знатных и титулованных, аристократичных и признанных дворянским обществом людей. Благотворительная деятельность предоставляла такую возможность, тогда как богатство само по себе не гарантировало общественного признания и званий.

Крупные вклады жертвователя не остались незамеченными: постепенно Алексей Иванович становился членом - благотворителем Московского исторического общества, членом королевского общества любителей древности в Копенгагене, казначеем совета Московского художественного общества, казначеем совета Попечительства о бедных, членом попечительного совета о тюрьмах, кавалером орденов Св. Станислава II и III степеней, ордена Св. Владимира IV степени, получил в награду медаль “За усердие”, добился генеральского титула, став “Вашим превосходительством”.

“Таких людей, как А.И.Лобков, можно осуждать, можно над ними иронизировать. Но за причиной не следует забывать следствие. Заслуживает безусловно уважения общество, выработавшее механизмы, которые превращают корысть во благо, а благотворительные поступки делают выгодными и престижными”.[114]

На рубеже XVIII-XIX столетий относительно интенсивным стал процесс формирования государственного призрения. Более широкое распространение получила система социальных заведений приказов общественного призрения. В то же время нужды и бедности народной в стране было слишком много, а государственные средства - весьма ограничены и их всегда не хватало.

Все отчетливее становилось понимание того, что созданная к этому времени система социальных заведений требовала дальнейшего совершенствования, более активного участия в этом деле общественности, так как не могла далее полноценно действовать и развиваться.

Реформы 60-70-х годов XIX века оказали значительное влияние на состояние и перспективу развития социального призрения страны. В его эволюции характерной стала тенденция сочетания государственных форм благотворительности с общественными и частными.

Правительство, не имея больших и необходимых финансовых средств, вынуждено было возложить дело призрения на земства: общество брало на себя то, что ранее находилось в ведении государства. Для открытия благотворительных обществ с начала 60-х годов прошлого века уже не требовалось высочайшего соизволения.

Вскоре после отмены крепостного права начались реформы местного самоуправления. В 1864 году в 34-х губерниях внутренней России с упразднением приказов общественного призрения их функции передавались вводимым земским учреждениям.

С 1870 года с введением городового положения большинство городов империи, в свою очередь, получили общественное управление. Земское и городское призрение получило развитие со второй половины XIX века. Его учреждения помогали неизлечимым больным, нищим, неспособным к труду.

Земства открывали странноприимные дома для переселенцев и рабочих, справочные конторы для регулирования движения рабочих и поиска рабочих мест, создавали временные помещения для бездомных, - иногда с раздачей пищи, так называемые питательные станции, - профессиональные школы и общества вспомоществования.[115] В стране начался рост общественно-филантропических организаций, заведений, активизировалось участие частных лиц в оказании социальной помощи населению.

В 1862 году право на открытие благотворительных обществ получило министерство внутренних дел, что в значительной мере упрощало необходимые юридические формальности. Это министерство издало ряд “нормальных и примерных уставов” частных благотворительных обществ, а право их открытия впоследствии предоставлялось губернаторам страны.

Бурный рост их проявился в том, что с 1861-1899 годы появилось 95% всех благотворительных обществ и 82% всех благотворительных заведений Российской империи. Динамика их роста выглядела следующим образом:[116]

 

Периоды Благотворительные
  общества заведения
До XVIII столетия
XVIII век
1801-1860 гг.
1861-1880 гг.
1881-1899 гг.

В социальных структурах страны имелась особая группа независимых благотворительных учреждений, созданных в разное время и не подчиненных никакому министерству, но внесших существенный вклад в развитие отечественной благотворительности и общественного призрения. Ими являлись: ведомство учреждений императрицы Марии (1797 г.), насчитывавшее 683 благотворительных учреждения, в том числе 76 обществ и 607 заведений, Российское общество Красного Креста (1867 г.) соответственно - 518 благотворительных учреждений, в том числе 409 обществ и 109 заведений, императорское человеколюбивое общество (1802 г.) - 212 благотворительных учреждений, в том числе 41 общество и 171 заведение, попечительство о домах трудолюбия и работных домах (1895 г.) - 274 благотворительных учреждения в том числе 89 обществ и 185 заведений.

В начале января 1899 года общее количество благотворительных учреждений страны составляло 14854, в том числе - 7349 благотворительных обществ и 7505 благотворительных заведений. Из них 5270 благотворительных учреждений (35,5%) располагались в губернских и областных городах, а остальные 9584 (64,5%) - в уездных городах и других поселениях.

По наиболее крупным регионам Российской империи они были представлены следующим образом: Европейская Россия (48 губерний) - всего 10934, в том числе обществ - 4958, заведений - 5976, в расчете на 100 тысяч жителей - 12;

Прибалтийский край - всего 1359, в том числе обществ - 1073, заведений - 286, на 100 тысяч жителей - 57;

Привисленский край - всего 914, в том числе обществ - 208, заведений - 706, на 100 тысяч жителей - 9;

Кавказский край - всего 274, в том числе обществ - 187, заведений - 87, на 100 тысяч жителей - 3;

Великое княжество Финляндское - всего 849, в том числе обществ - 640, заведений - 209, на 100 тысяч жителей - 33;

Сибирь - всего 383, в том числе обществ - 182, заведений - 201, на 100 тысяч жителей - 6;

Средне-Азиатские владения - всего 141, в том числе обществ - 101, заведений - 40, на 100 тысяч жителей - 2.

Только за один 1898 год общее число лиц, в той или иной мере пользовавшихся услугами этих благотворительных учреждений, составило свыше 7 миллионов.[117]

Со времени правления Петра Великого до 1917 года благотворительность, общественное призрение носило сословный характер, предполагало учет социальной градации в этом деле. Дворянство, купечество являлись наиболее социально защищенными, а крестьянство было обречено на нужду и страдания. В 28 земских губерниях крестьянские общины из-за ограниченности средств могли содержать только 70 благотворительных заведений.

Территориально система общественного призрения и благотворительности охватывала места проживания основной массы городского населения и в значительно меньшей степени была ориентирована на оказание социальной помощи нуждающимся в сельской местности, где проживала большая часть населения Российской империи.

Эта особенность российской социальной сферы проявлялась в том, что вся тяжесть решения проблем общественного призрения, благотворительности и попечительства по-прежнему лежала на крестьянской общине, которая содержала своих больных, престарелых, инвалидов и оказывала посильную помощь нуждающимся.

Социальная практика, сложившаяся в стране к началу 60-х годов XIX века, оказалась не готова к решению новых социальных проблем, вызванных отменой крепостного права. Массовый наплыв в города, прежде всего в Москву и Санкт-Петербург, деревенской бедноты, а вместе с ней и других бездомных, нищенствующих, вызвал повышение социальной напряженности: отсутствие работы, производственные травмы, непривычные условия городской жизни привели к росту бродяжничества и нищенствования, воровства и проституции, алкоголизма и трущоб, других социальных недугов.

На рубеже XIX-XX столетий в системе социальной сферы страны основное определяющее место принадлежало частной благотворительности, призрению и попечительству земско-приходских заведений, которые вместе взятые значительно превысили долю государственного призрения и вклад городов Российской империи в это дело. Так, если в начале 60-х годов XIX столетия 55 губернских приказов общественного призрения имели 524 больницы с отделениями, 111 богаделен и инвалидных домов, 45 сиротских и воспитательных домов, то уже в начале 90-х годов этого же столетия. 16 губернских приказов общественного призрения и 28 земских губерний соответственно располагали больницами и их отделениями в количестве 111 и 745, богадельнями и инвалидными домами - 28 и 276, сиротскими и воспитательными домами с отделениями - 6 и 56.

Следовательно, в распоряжении земств имелось в среднем в 7-10 раз больше благотворительных учреждений, а соответственно и возможностей по призрению нуждающихся, чем в казенных органах общественного призрения.[118]

Проблемы источников финансирования благотворительной сферы всегда занимали центральное, ключевое место в организации ее деятельности. Изучая материалы периодической печати прошлых лет, невольно обратил внимание на статью В.Алексеева “Героям по копейке”, опубликованную в газете “Комсомольская правда” 24 августа 1963 года (с.4).

Ее автор не без иронии отмечал, что, как ему удалось выяснить “из исторических материалов, ... правительство не оказывало помощи героическим защитникам Севастополя. Лишь частная благотворительность “по копейке” и ничего больше...”

Возник вопрос: каковы ее социально-исторические особенности?

Ответить на него мне помогла встреча с замечательным энтузиастом, обладателем уникальнейшей коллекции марок и ценных бумаг Пяткиным Евгением Георгиевичем. Вот о чем рассказали документальные источники из его коллекции.

Исследование истории благотворительности, благотворительного движения в России показывает, что милосердие всегда было присуще всем слоям ее общества.

В начале ХХ века благотворительностью были охвачены ряд социальных категорий нуждающихся в помощи - пострадавшие от войн, безработные, больные, беспризорники, малоимущие, инвалиды, бедные студенты, национальные меньшинства и так далее. С этой целью создавались различные благотворительные общества, комитеты помощи и попечительства. Благотворительные общества и комитеты существовали при муниципальных органах управления, церковно-приходских общинах и общественных организациях типа дворянского собрания.

В рамках благотворительных учреждений открывались народные чайные, дешевые столовые, буфеты, лавочки, магазины, приюты, ночлежки, библиотеки-читальни, школы, клубы, юридические и посреднические конторы, медицинские пункты, производственные мастерские. В них по пониженным ценам осуществлялась продажа продовольственных и промышленных товаров, оказывались медицинские услуги и юридические консультации, велось обучение грамоте и ремеслу.

Финансирование благотворительной деятельности осуществлялось за счет государственных субсидий, взносов общественных организаций и частных лиц, а также отчислений от прибылей, полученных в результате различного рода хозяйственной деятельности благотворительных учреждений.

При этом определенная доля финансовых поступлений в фонд благотворительности формировалась за счет продажи благотворительных марок, с одной из которой и встретился автор ранее упомянутой статьи. Благотворительные марки являлись своего рода квитанциями о безвозмездном взносе денег в фонд благотворительности - аналогичными, например, благотворительным билетам номиналом 1,3,5 и 25 рублей, выпущенным в свое время Советским детским фондом имени Ленина.

В отличие от последних, благотворительные марки тех лет выпускались по “копеечному” номиналу, что облегчало их приобретение, а большие тиражи и повсеместное распространение обеспечивало получение устойчивых и в достаточной степени существенных доходов. Марки были красочно оформлены, несли определенную агитационную нагрузку и имели четкое целевое назначение, позволяющее благотворителю вносить деньги для той категории нуждающихся, которой он отдавал предпочтение.

Так, Петроградское городское общественное управление выпускало благотворительные марки “Воинам и их семьям” (см.: Приложение. Рис.1), в Житомире общество “Волынская копейка” - марку “В пользу пострадавших от войны” (см.: Приложение. Рис.2), во Владивостоке - “Раненым и больным воинам и семьям призванных”. Выпускались благотворительные марки “Пострадавшим на войне солдатам и их семьям”, “Семьям призванных на войну” в Вятской губернии, в Ташкенте и в других городах (см.: Приложение. Рис.3).

Благотворительные марки выпускались не только в пользу пострадавших от войны, но и для других категорий нуждающихся. Например, в Баку общество “Детская больница” выпустило в продажу благотворительную марку “Вашей копейкой обеспечьте здоровье детей” (см.: Приложение. Рис.4), а “Больничное братство для бедных города Кременчуга” - благотворительные марки достоинством 1, 2, 3 и 5 копеек.

Российской филателии известны почтово-благотворительные марки. Эти знаки почтовой оплаты использовались и как благотворительные марки. Для этого они продавались с наценкой к почтовому тарифу, перечисляемой в фонд благотворительности.

На марке имелся соответствующий текст о размере и целях благотворительных отчислений. Так, однокопеечная почтовая марка, продаваемая за две копейки, имела текст: “В пользу воинов и их семейств. Продажная цена 2 коп.” (см.: Приложение. Рис.11).

Следующим источником поступления финансов в фонд благотворительности являлась хозяйственная деятельность благотворительных учреждений. К ней относились: производство и продажа изделий народного творчества, проведение культурно-зрелищных мероприятий, оказание различного рода услуг, работа народных буфетов и дешевых столовых и так далее.

Для упорядочения финансовой деятельности благотворительные учреждения выпускали специальные денежные документы. Ими являлись талоны, квитанции, чеки, кредитные марки, которые предназначались для расчета за товары, продукты и услуги.

Эти “деньги” распространялись обществами благотворительности среди нуждающихся и выкупались состоятельными благотворителями либо как квитанции о безвозмездном взносе, либо для раздачи нуждающимся в качестве милостыни.

Выпуск таких денежных знаков в пользу нуждающихся широко практиковался на местах. Например, кременчугский рабочий кооператив “Увечный воин” выпускал марки достоинством 1, 3, 5 и 10 рублей; майкопское “Общество потребителей воинов, инвалидов и увечных воинов” - разменные квитанции в 2 руб. 50 коп., 3, 5 и 10 рублей; петроградское военно-потребительское общество “Фронтовик” - ордера достоинством 1, 3, 5 и 10 копеек.

Выпускали свои благотворительные деньги и николаевский кооператив при “Союзе военно-увечных”, и сакский “Кооператив военно-увечных” (см.: Приложение. Рис.5), и Киевское отделение общества помощи солдатам, и “Отделение союза увечных воинов” в станице Лабинской.

Екатеринодарская городская управа выпускала марки “для оплаты пищи безработных” стоимостью в 5 копеек, “Общество пособия бедным города Майкопа” - боны “на получение пищи из народной столовой” (см.: Приложение. Рис.6), а ярославский “Городской комитет помощи беженцам” - 65-копеечные марки для своей столовой.

Кроме того осуществлялись выпуски в Подольской губернии: кредитных знаков в 1, 3 и 10 рублей “Потребительского общества организации безработных” города Тульчина и выпуски бон достоинством 1, 3, 5 и 10 рублей “Общества взаимопомощи бедным” города Проскурова.

Условия и порядок реализации этих денежных знаков хорошо, на наш взгляд, иллюстрируется текстом на талонах Пермского комитета по призрению нищих: “Талоны принимаются в платеж: в народной и Богородицкого попечитель-столовых, в торговлях на рынке - Н.И.Забылова, А.М.Варова; в мясных - Костырева, Зведакова, Баженова в ст. Слободке; бакалейной торговле - Валетовых, Шамсутдинова, Рахмутулина и других.

По предъявлению талонов на сумму не менее 50 копеек в кассу Комитета при Городской Управе в часы занятий, таковые оплачиваются...”[119]

Весьма серьезно и ответственно к делу помощи семействам военнослужащих отнеслись городские власти города Радомысль, где волостная Народная управа совместно с министерством финансов под обеспечение кредита Государственного банка размером 3.500.000 рублей выпустили контрамарки достоинством 3, 5, 10 и 20 рублей.

На них сообщалось, что “Этой контрамаркой жена солдата... (или по ее доверенности) платит как полноценными деньгами... Продовольственные Управы, Земельные комитеты, потребительские, общественные и частные лавки обязаны отпускать по контрамаркам товары; сельские власти обязаны за эти контрамарки давать подводы под дрова и т.п. Эти контрамарки, взамен денег, обязаны принимать также все.

Контрамарки обмениваются на деньги Волостною Народной Управой из тех сумм, которые отпускаются казной на пайки семьям военнослужащих. Волостное Казначейство гор. Радомысля принимает контрамарки как полноценные деньги по всем взносам и платежам” (см.: Приложение. Рис.12).

Нередко помощь нуждающимся оказывалась в виде марок и талонов на получение продуктов питания. Например, для столовой при Тульском работном доме выпускались благотворительные талоны на “одно блюдо без хлеба” стоимостью 3 копейки (см.: Приложение. Рис.7), а студенты Василеостровского коммерческого училища в Петрограде имели возможность получить марку “на 1 стакан чаю с сахаром” (см.: Приложение. Рис.8).

Известно, что и военнослужащие, в свою очередь, организовывали помощь населению, пострадавшему от военных действий. Так, в Ялте ими было создано благотворительное общество, которое в рамках попечительства о семьях жертв гражданской войны выпускало разменные марки достоинством 50 копеек, 1 и 3 рубля, предназначенные для использования в кафе “Чашка чаю”.

Активность в выпуске собственных благотворительных денег проявляли существовавшие в то время общества борьбы с алкоголизмом. Благовещенским “Обществом трезвости” были выпущены “талонные карточки” достоинством 5, 10, 20 копеек, 1, 3, 5, 10 рублей (см.: Приложение. Рис.9); центральная столовая житомирского “Городского попечительства о народной трезвости” выпустила марки на 10, 20, 30 и 50 копеек, а муромское “Предтеченское общество трезвости” - марки в 1 копейку, которую можно было обменять на “пищевые продукты в чайной у Семагина и в лавке Смолянинова” (см.: Приложение. Рис.10).

Следовательно, при достаточно надежном обеспечении под имущество и финансовые фонды благотворительных учреждений, а в ряде случаев и под кредиты Государственного банка, деньги милосердия использовались в качестве платежных средств не только в этих учреждениях, но и за их пределами как полноценные денежные знаки, имевшие хождение в пределах соответствующих городов и даже уездов.

Благотворительная деятельность российского общества продолжалась и в первые годы Советской власти. Однако в дальнейшем она была постепенно свернута.

Объединение усилий частной благотворительности и общественного призрения на практике помогало воплощению оптимальной модели организованного общественного попечения о бедных, давало конкретные результаты, подтверждало эффективность социальной помощи, оказываемой населению страны.

В условиях децентрализации социального призрения и его материального обеспечения, апробации и реализации новых принципов и форм социальной помощи, ее индивидуализации люди сами нацеливались на максимальное использование своих внутренних ресурсов в решении собственных проблем.

Этому способствовала социально-историческая преемственность в восприятии, совершенствовании и развитии богатейших национальных традиций милосердия, которые сформировались на основе сочетания гуманистических устремлений, жизненных целей отдельной личности с интересами и усилиями частных, общественных и благотворительных организаций Российского государства.

На рубеже XIX-XX веков, особенно с начала ХХ столетия, частная благотворительность становится стержневой в отечественной модели социальной деятельности.

* * *

Таким образом, социальный феномен благотворения, как способность к состраданию, был известен нашим предкам еще в дохристианскую пору, когда условия и образ жизни языческой общности вызвали появление изначально простейших форм поддержки и защиты людей.

На протяжении веков, - по мере складывания и совершенствования государственности, предпринимательства, духовности российской, - продолжалось формирование традиций милосердия, которые явились основой благотворительности, родившейся из стремления помочь “бедным, дряхлым, хворым, неимущим”.[120]

В нашей стране она не являлась случайным явлением, привнесенным извне, так как имела свои социальные истоки, давние исторические традиции. Важнейшим социальным критерием этого феномена, по нашему мнению, следует считать - целенаправленную заботу и помощь конкретному человеку, который по различным субъективным или объективным обстоятельствам и причинам не смог создать для себя необходимые условия для выживания и жизнедеятельности.

Опыт социальной истории России убеждает в том, что одна из ведущих, определяющих особенностей национального характера россиян - в оказании помощи, содействии нуждающимся, проявлении к ним милосердия и сострадания. Это стержневое качество обусловило социальный характер и содержание российского благотворения, его национальное своеобразие.

Оно состояло в том, что параллельно с государственной, церковно-монастырской благотворительностью шло становление и развитие общественной и частной благотворительности.

Новое духовное содержание благотворительным деяниям придало христианское учение о всеобщей любви к ближнему, милосердии, равенстве все перед богом. Церковь с объединяющей идеей любви к ближнему открыла славянскому сознанию откровения бытия, связанного с милосердием.[121]

Вместе с церковно-монастырским и нарождающимся государственным призрением на Руси было распространено частное благотворение. Помимо раздачи милостыни и устройства трапез для нищих, состоятельные люди чаще всего делали вклады, - землей или деньгами, - в монастыри, на строительство церквей, часовен, трапезных и т.д.

Социальное призрение в развивающемся Московском государстве характеризовалось, с одной стороны, - продолжением и эволюцией изначальных традиций личного благотворения, покровительства страждущих, - традиций Владимира I, Владимира Мономаха, других князей. А с другой - усилением организующего начала, совершенствованием форм, методов государственного общественного призрения.

При этом сохранялась и поощрялась церковная благотворительность. Обе эти стороны национального российского призрения в процессе исторического развития органично дополняли друг друга.

Социально-историческая особенность эволюции национального общественного призрения в Х-XVII веках проявилась в том, что наряду с княжеским, светским церковно-монастырское призрение стало отправным, базовым для генезиса, дальнейшего формирования, становления и совершенствования не только частной, но и государственной системы управления призрением.

Частная благотворительность продолжала играть большую роль. Лишь к концу XVII столетия в стране исторически сформировалась государственная, церковная и частная благотворительность, определив на социально-историческую перспективу основные направления ее дальнейшего развития.

В петровскую эпоху реформ продолжалась трансформация общественного призрения в целостную государственную систему с законодательным обоснованием, были заложены ее основы, которые характеризовались определенной стройностью.

Социальное реформирование, предпринятое Петром Великим носило целенаправленный системный характер, охватывало важнейшие проблемы призрения, способствовало облегчению участи бедствующих - особенно калек, сирот, душевнобольных и “зазорных” младенцев.

Его новизна и социальная значимость определялись тем, что император использовал предупреждение нищеты как лучший способ борьбы с ней, а дифференциацию нищих по категориям, виды оказываемой социальной помощи ставил в зависимость от реальных нужд, учредил новые бюрократические органы государственного призрения, определив материальные возможности и средства для их последующего развития.

При Екатерине II, - достойной продолжательнице петровских традиций, - правительственные меры отражали объективные потребности общества в создании государственной системы общественного призрения как наиболее цивилизованного вида благотворительности.

Этот период обогатил социальную историю России новыми подходами к общественному призрению, вызвал к жизни новые органы управления этой сферы социальной политики, акцентировал внимание на благотворящих учреждениях закрытого типа, дал перспективу для появления новых общественных организаций, обществ, - первое из них, “Общество воспитания благородных девиц”, императрица учредила в 1764 году, - значительно увеличил систему учреждений и социальные категории призреваемых.

Новыми для того времени явились принципы, на которых строилась работа приказов - это: относительная самостоятельность местных благотворительных учреждений, привлечение к управлению ими местного населения, финансирование за счет государственных средств и из местных источников.

На рубеже XVIII-XIX столетий относительно интенсивным стал процесс формирования государственного призрения. Более широкое распространение получила система социальных заведений приказов общественного призрения.

Вместе с тем нужды и бедности народной в стране было слишком много, а государственные средства - весьма ограничены и их всегда не хватало.

С конца XVIII до начала ХХ веков шел процесс активизации частной благотворительности России, ее трансформации в доминирующую составляющую отечественной модели социальной деятельности.

На рубеже XIX-XX столетий основными действующими формами частного благотворения стали: пожертвования частных лиц, организация отдельными лицами заведений для призрения, формирование благотворительных обществ, организация касс и различных союзов взаимопомощи.

В целом социальная система страны, включавшая государственное призрение, земско-приходскую помощь, частную благотворительность, была сравнительно гибкой, динамичной, охватывала приоритетные направления социальной сферы, исходила из социально-исторической преемственности в восприятии, совершенствовании и развитии богатейших национальных традиций милосердия, сформировавшихся на основе сочетания гуманистических устремлений, жизненных целей отдельной личности с интересами и усилиями частных, общественных и благотворительных организаций Российского государства.

К основным недостаткам, снижающим ее результативность, относятся: сословный характер благотворительной помощи, сохранившийся с петровских времен, немощность социальной инфраструктуры, особенно в сельской местности, недостаточность специализированной медицинской помощи нуждающимся, прежде всего детям, слабое финансирование, нескоординированность действий благотворительных организаций, низкий профессиональный уровень кадров, несостоятельность в ликвидации профессионального нищенства, детской безнадзорности, различных растущих проявлений социальных аномалий, например, алкоголизма, проституции, самоубийств и т.д.

Формируясь в исторически сложных условиях, социальная практика того времени не была совершенной, не смогла решить до конца острые социальные проблемы, противоречия. Тем не менее, при отсутствии в стране единых специализированных органов социального обеспечения она помогала царизму поддерживать относительный порядок, являлась своеобразным социальным буфером, смягчающим издержки и просчеты правительственного курса самодержавной России.

Анализ исторического опыта российского благотворения позволяет сделать вывод о том, что без его глубокого знания и опоры на него не может стать оптимальной и эффективной современный вариант национальной модели социальной работы. Нынешняя специфика ее определяется как ростом потребности россиян в социальной поддержке, так и качественной эволюцией, изменившей ее содержание.

Сущность их связана с переходом страны к рыночным социально-экономическим отношениям, что вызвало резкое повышение социальной напряженности в стране, массовое ухудшение положения основной части граждан, расширение и углубление тяжелейшего системного кризиса во всех областях жизнедеятельности.

В новой обстановке меняется характер социальной работы как феномена цивилизованного общества: она становится более адресной и активной, мобильной и индивидуализированной, обращенной к конкретному человеку и обусловленной его личностными интересами в преодолении жизненных проблем.

Решить их только государственными силами сегодня не реально. Поэтому особое значение приобретает деятельность благотворительных общественных организаций, предпринимательских структур по улучшению положения бедствующих категорий соотечественников, своевременному оказанию им социальной помощи и поддержки.

Необходимое применение положительного опыта прошлого, дальнейшее развитие сложившихся российских традиций являются надежной основой в процессе формирования новой системы социального обслуживания человека и современной подготовки для нее профессиональных кадров. Будет россиянин трудиться, защищен и уважаем - будет крепко стоять наша держава Россия. В этом сегодня - веление времени, ее историческая судьба.


Глава III. РАЗВИТИЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОГО БЛАГОТВОРЕНИЯ В РОССИИ В XIX - НАЧАЛЕ ХХ ВВ.

“Нравственное богатство народа исчисляется памятниками деяний на общее благо...”

В.О.Ключевский

Реформы второй половины XIX века дали новый импульс социальной активности российского общества, проявившейся в различных сферах его… Увеличивающееся число бедных и безработных являлось серьезной… В новых пореформенных условиях, какие объективные социально-экономические процессы влияли на формирование российского…

ВмеСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

В.И.Жуков “Русь не оскудела талантами”. Юрий Бондарев

ПРИЛОЖЕНИЕ


 

БИБЛИОГРАФИЯ

Альбом московского городского работного дома. - М., 1902. Артамонов М.Д. Дети улицы: Очерки московской жизни. - М., 1925. Антология социальной работы. В 3-х тт. - М., 1994-1995.

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ....................................................................................................................

Глава I. РУСЬ ИЗНАЧАЛЬНАЯ: СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СТАНОВЛЕНИЯ

Глава II. СОЦИАЛЬНЫЕ ИСТОКИ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ ДЕЛОВОГО МИРА РОССИИ.................................................................................................................................

Глава III. РАЗВИТИЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОГО БЛАГОТВОРЕНИЯ В РОССИИ В XIX - НАЧАЛЕ ХХ ВВ...................................................................................................................

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ......................................................................................

ПРИЛОЖЕНИЕ.........................................................................................................

БИБЛИОГРАФИЯ....................................................................................................


Прохоров В.Л. Российское предпринимательское благотворение: неизвестные страницы. - М.: Союз, 1998. - 220 с.

 

 

Компьютерный набор и верстка Н.А.Суяровой

 

ЛР № 020658

 

Бумага офсетная. Печать офсетная. Формат 60х84/16. Гарнитура Таймс. Уч.-изд. л. 10,3. Усл.-печ. л. 14,0.
Тираж 1000 экз.

 

 

Издательство МГСУ “Союз”

107150, Москва, ул. Лосиноостровская, 24.


[1] См.: “Великая хроника” о Польше, Руси и их соседях / Пер. Л.М.Поповой: Вступительная статья и комментарии Н.Н.Шавелевой. - М., 1986. - С.24; Трубачев О.Н. Из славянско-иранских лексических отношений // Этимология. - М., 1965.

[2] См.: Королюк В.Д., Литаврин Г.Г., Флоря Б.Н. Древняя славянская этническая общность. // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху средневековья. - М., 1982. - С.22-24.

[3] Древние славяне в отрывках греко-римских и византийских писателей по VII в. до н.э. - ВДИ. - 1941. №1. - С.253.

[4] Иордан. О происхождении и деятельности готов. - М., 1960. - С.136, 150.

[5] Прокопий из Кесарии. Война с готами. - М., 1950. - С.297.

[6] Древнейшая летопись “Повесть временных лет”, - основной источник знаний о начальных веках русской истории, - является в равной степени продуктом и историографии, и художественной литературы. Она не прямо отражает современную ее рассказам действительность, а через призму художественного осмысления, не делая различия между достоверным и легендарным. Подобный симбиоз существовал на протяжении всего периода летописания вплоть до XVIII в., максимально усилившись в XVII в., когда историческое повествование до предела насытилось фантастическим элементом, а затем сохранилось во многих сюжетах и в эпоху Н.М.Карамзина, когда история России стала героем художественной эпопеи, созданной пером замечательного русского писателя.

[7] Чивилихин В. Память // Роман-газета. - 1982. - №17. - С.41.

[8] Российские историки XVIII-XX вв. в своих исследованиях ограничились комментариями к летописным известиям и высказали несколько гипотез об истории и судьбах восточнославянских племен. Плодотворной оказалась попытка основателя русской исторической географии Н.П.Барсова использовать данные топонимики для ограничения ареалов летописных славянских племен.

[9] В дальнейшем при образовании в этих пределах государств формируются народные легенды, повествующие об исконной земле отцов, о далеких предках или родоначальниках, основавших на этом месте город или государства. Таковы предания о Кие, Шеке, Хориве, Лыбеди и городе Киеве, сказания о Лехе, указавшем место, где следует “гнездиться” (там вырос польский город Гнездо).

[10] См.: Преподавание истории в школе. - 1990. - №1. - С.21, 22, 25.

[11] См.: Филин Ф.И. Образование языка восточных славян. - М., Л., 1962. - С.99-110; Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. - М., 1979. - С.38-43.

[12] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. - Кн.1. - М., 1959. - С.91.

[13] Впервые она зафиксирована Баварской хроникой XIII в., а позднее воспринята многими западноевропейскими авторами XIV-XVIII вв.

[14] В IX-XI вв. варяжские дружины были широко известны в Европе под именем норманов, викингов. Выступая в роли завоевателей, купцов, наемников, они создали свои центры власти в Англии, Нормандии (северо-западная Франция), на Сицилии. Варягов привлекали богатства Византии и Арабского халифата. Их дружинные центры были созданы и на землях восточных славян - в Ладоге, Полоцке, под Смоленском, Ярославлем. Варяжское княжение установилось в Новгороде, Полоцке, Киеве (Рюрик, Рогволод, Аскольд и Дир). У славян к этому времени уже существовали и собственные племенные княжения. Варяжские князья и дружинники способствовали перерастанию власти из племенной в публично-государственную форму. Варяги поначалу составляли часть знати в Древнерусском государстве, но затем были ассимилированы. Можно считать бесспорным варяжское происхождение княжеской династии рюриковичей, утвердившейся в Киеве в конце IX века.

[15] Археологические данные показывают, что у впадения Роси в Днепр находилось ядро богатой и яркой дружинной культуры VI-VII вв., охватывавшей Среднее Приднепровье с Киевом и Роднем и простиравшейся далее на восток по всей лесостепи до Дона. Эта культура была характерна для племен полян, северян, уличей и жителей бассейна Роси, которые, вероятно, составляли особое племя Русь (Рось).

Важно подчеркнуть, что эта область от Киева до Курска составляла в средние века понятие “Русская земля” в узком смысле слова. Именно такое понимание “Русской земли” отмечалось летописцами Киева, Новгорода, Владимира на Клязьме, Галича, а потому не может являться случайным.

[16] Лужицкая названа по имени древнего поселения Лужицы, находящегося между реками Салой и Вислой. Днепровская, волынская, чернолесская и комаровская культуры находятся на территории Украины.

[17] Археологические раскопки дают большой материал о земледелии и скотоводстве у славян в VII-IX вв. Так, на Среднем Поднепровье в районе Ромен (на реке Суле) на городище Монастырщине рядом с жилищами обнаружены большие ямы для хранения зерна. Среди найденных остатков преобладали кости домашних животных. На городищах VIII-IX вв. в районе Воронежа были найдены жернова, просо, пшеница, кости быка, свиньи и лошади, кости и чешуя рыб, глиняные грузила, рыболовные крючки.

[18] Греков Б.Д. Киевская Русь. - М., 1953. - С.69.

[19] История культуры древней Руси. Т1. - М.-Л., 1948. - С.90.

[20] Термин “город” в древней Руси обозначал укрепление, то есть поселение, обнесенное частоколом или валом, и рвом или небольшая крепость с военным поселением, независимо от того, был ли город центром ремесла и торговли. Появление городов было связано с ростом общественного разделения труда, развитием ремесел, торговли. Вопрос о времени появления городов на Руси историками в полной мере еще не решен.

[21] Тихомиров М.Н. Древнерусские города / Изд.2. - М., 1956. - С.16.

[22] Греков Б.Д. Киевская Русь. - М., 1953. - С.95.

[23] В кладе находились византийские серебряные изделия с клеймами царьградских мастеров VI в. и несколько литых серебряных с позолотой фигур местной работы с изображением мужчин и коней. Очевидно, что эти фигурки нашивались на ткань или кожу. На фигурках мужчин дана вышитая вставка на рубахе посредине груди от ворота до пояса. Вышивка обозначена резцом и позолочена, также, как волосы, усы и обшлага рукавов. Все это говорит о славянском происхождении вещей.

[24] См.: Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. - М., 1981. - С.421-431.

[25] См.: Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. - М., 1981. - С.379-392; Иванов В.В., Топоров В.Н. Мокошь. // Мифы народов мира. Т.2. - М., 1982. - С.169; Успенский Б.А. Филологические розыскания в области славянских древностей. - М., 1982. - С.134.

[26] См.: Мавродин В.В. Очерки истории СССР. - М., 1956. - С.136.

[27] См.: Толстой Н.И. Древняя славянская письменность и становление этнического самосознания у славян // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху средневековья. - М., 1982. - С.236-249.

[28] Очевидно вождей или воевод союзов племен, которых уже называли князьями, нельзя отождествлять с позднейшими князьями феодального времени. Однако терминологическое единство указывает на сближение этих понятий. Союзы же племен явились политической формой эпохи военной демократии - переходного периода, связавшего последние этапы развития первобытнообщинного строя с первым периодом нового классового строя.

[29] Лоренц К. Агрессия (Так называемое Зло). // Вопросы философии. 1992. № 3. - С.18.

[30] Даль В.И. Толковый словарь великорусского языка. В 4-х томах. Т. 1. - М., 1978. - С.94.

[31] См.: Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - 1994. - С.3.

[32] О общественном призрении в России. - С-Пб., 1818. - С.1.

[33] О общественном призрении в России. - С-Пб., 1818. - С.1.

[34] См.: Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 1. История России с древнейших времен. - М., 1988, т. 1. - С.97.

[35] Уроки милосердия. Книга для чтения. С-Пб., 1992, - С.10.

[36] Платонов О. Святая Русь. // Россияне. № 1-2. 1992. - С.57-63.

[37] Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное воспроизведение. - М., 1990. - С.8.

[38] Ключевский В.О. Соч. в 8 тт. - М.: Госкомиздат, 1956-1959; Древнерусские жития святых как исторический источник. - М., 1871; Исторические портреты. Деятели исторической мысли. - М., 1990; История общественного и частного быта. - М., 1867.

[39] Ключевский В.О. Сочинения в 9 тт. Т. 1. Ч. 1. - М., 1987. - С.78-79.

[40] Антология социальной работы. Т. 1. - М., 1994. - С.5.

[41] Нещеретний П.И. Исторические корни развития социальной работы в России. В кн.: Актуальные проблемы состояния и перспектив социальной работы в России. - М., 1992. - С.36; Он же. Христианство и его роль в развитии благотворительной деятельности. - М., 1993. - С.8.

[42] Новый завет господа нашего Иисуса Христа. - М., 1976. - С.14, 16, 149-150, 363, 386.

[43] Максимов Е. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России. - С-Пб., 1894; Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн.1. Т.1-2. - М., 1988. - С.192.

[44] О общественном призрении в России. - С-Пб., 1818. - С.2-3.

[45] См.: Там же. - С.3.

[46] Георгий Федотов. Святые Древней Руси. - М., 1990. - С.92.

[47] О общественном призрении в России. - С-Пб., 1818. - С.6.

[48] Там же.

[49] Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 1. Т. 1-2. - М., 1988. - С.362.

[50] Там же. С. 362.

[51] Ключевский В.О. Сочинения. В 9-ти томах. Т.2. Курс русской истории. Ч.2. - М., 1987. - С.232-233.

[52] Со второй половины XIV века подъем культуры сопровождался развитием книжного дела. Монастыри являлись крупнейшими центрами книжности: при них находились книгописные мастерские и библиотеки, насчитывавшие сотни томов. Наиболее значительными были сохранившиеся до нашего времени книжные собрания Троице-Сергиева, Кирилло-Белозерского и Соловецкого монастырей. От конца XV столетия до нас дошла опись библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря.

[53] См.: Георгий Федотов. Святые Древней Руси. - М., 1990. - С.131-139; Миронов Г.Е. История государства Российского. - М., 1995. - С.338.

[54] Георгий Федотов. Святые Древней Руси. - М., 1990. - С.147.

[55] Георгий Федотов. Святые Древней Руси. - М., 1990. - С.147.

[56] Там же. - С.180.

[57] Там же.

[58] Георгий Федотов. Святые Древней Руси. - М., 1990. - С.180.

[59] Виппер В.Ю. История древнего мира. - М., 1994. - С.218; С.В.Климова. Христианский смысл милосердия. // Благотворительность и милосердие. - Саратов, 1997. - С.80-81.

[60] См.: Там же.

[61] Святой Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях современников. - М., 1994. - С.8.

[62] См.: Климова С.В. Христианский смысл милосердия // Благотворительность и милосердие. - Саратов, 1997. - С.84-85; РГИА. Ф.1574, оп.2, д.108, л.81-82.

[63] Житие и наставления преподобного Амвросия, старца оптинского. - М., 1990. - С.35-36.

[64] Бай О. Оптина пустынь. Попытка понимания. // Неделя, 1990. - № 33. - С.15.

[65] Сокольники, 1997, май, № 4/128. - С.1.

[66] Холостова Е.И. Генезис социальной работы в России. - М., 1995. - С.10.

[67] О общественном призрении в России. - СПб, 1818. - С.22.

[68] Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994. - С.10.

[69] См.: Аргументы и факты, 1997, № 12. - С.1.

[70] Ключевский В.О. Добрые люди древней Руси. // Антология социальной работы. Т. 1. - М., 1994. - С.112.

[71] Об общественном призрении в России. - С-Пб., 1818. - С.29.

[72] Встречаются различные варианты написания имени святой: Юлиания, Иулиания, Ульяния, Улиания и др.

[73] Не сохранилось сведений о том, была ли осуществлена официальная канонизация Юлиании, однако уже в первой половине XVII в. она почиталась как святая служением молебнов в селе Лазареве и за его пределами (Евгений, еп. О церковном прославлении и почитании св. праведной Иулиании Лазаревской: (Исторический очерк). - Муром, 1910. - С.5-10.)

[74] Ключевский В.О. Добрые люди древней Руси. 2-е изд. - М., 1896.

[75] См.: Корецкий В.И. Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России. - М., 1975. - С.117-148; Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века. - Л., 1985. - С.38-46.

[76] Житие Юлиании Лазаревской (повесть об Ульянии Осорьиной). Исследование и подготовка текстов Т.Р.Руди. - Санкт-Петербург, 1996. - С.9.

[77] Ключевский В.О. Добрые люди древней Руси. - С.14.

[78] Там же.

[79] Ключевский В.О. Добрые люди древней Руси. // Социальная защита, 1991, № 7. - С.67-68.

[80] Стоглавым собор назывался по числу рассмотренных, - сто, - различных вопросов развития церкви и государства.

[81] О общественном призрении в России. - С-Пб., 1818. - С.16.

[82] Многоликая история. - М., 1997. - С.193-194.

[83] См.: Мещанинов И.В. О нищенстве в России и о способах борьбы с этим явлением.// Первый Всероссийский съезд деятелей по общественному и частному призрению. - СПб., 1910. - С.406.

[84] Домострой. - СПб., 1891. - С.8; Многоликая история. - М., 1997. - С.194.

[85] О общественном призрении в России. - С-Пб., 1818. - С.23; Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994. - С.9-10.

[86] См.: Полное собрание законов Российской империи. - В 55 т. - СПб, 1830-1884. - Т. III, IV, V, VI, VIII.

[87] См.: О общественном призрении в России. - СПб, 1818. - С. 39; Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994. - С. 10.

[88] См.: Ученые записки. - М., 1996. - №4. - С.134.

[89] Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994. - С. 11-12.

[90] См.: Нещеретний П.И. Исторические корни и традиции развития благотворительности в России. - М., 1993. - С.18.

[91] Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - С.13.

[92] Ученые записки. - М., 1996. - №4. - С.136.

[93] См.: О общественном призрении в России. - СПб, 1818. - С.72-73, 77.

[94] См.: ПСЗ. 1-е собр. - СПб, 1830. - Т. ХХ. - № 14392. - С.271; Архангельский В.М., Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. - М., 1993. - Книга 3. - Лекции I, IX, XX, XXXI.

[95] См.: Благотворительные учреждения России. - СПб, 1912. - С.1.

[96] Бецкой Иван Иванович (1704-1795 гг.) - один из самых образованных людей тогдашней России, побочный сын генерал-фельдмаршала И.Ю.Трубецкого. Получил “преизрядное учение” в Копенгагене, Париже, посещал “светские салоны, свел знакомство с энциклопедистами и путем бесед и чтений усвоил себе модные идеи”. В России серьезно занимался проблемой воспитания. С марта 1763 г. - директор Академии художеств, при которой устроил воспитательное училище, а в сентябре по его предложению и плану решено было открыть в Москве Воспитательный дом “для младенцев, лишенных родительской ласки”, подкидышей. В 1770 г. такой же дом был открыт в Петербурге. Его педагогическая система основывалась на воззрениях Локка, Руссо, Гельвеция, была достаточно эклектична и утопична. Вместе с императрицей стремился “создать новую породу людей”.

[97] См.: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. - Т. XXV. - СПб, 1898. - С.174.

[98] О общественном призрении в России. - СПб, 1818. - С.104.

[99] Различалось два типа призрения: закрытое- в приютах, гошпиталях, богадельнях, инвалидных, смирительных, сиротских домах, народных школах, больницах и т.д., и открытое- вне заведений (пенсии, пособия, кормовые деньги, обеспечение землей, профессией и промыслами, раздача “кружечных” денег и др.).

[100] Проведя в 1764 году секуляризацию церковного землевладения, Екатерина II лишила доходов монастыри и архиереев. Часть средств использовалась приказами общественного призрения на содержание духовных училищ, госпиталей, инвалидных домов, других социальных заведений.

[101] См.: Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - С.21-22.

[102] См.: Щапов Я.Н. Благотворительность в дореволюционной истории: национальный опыт и вклад в цивилизацию. // Россия в ХХ веке. Историки мира спорят. - М., 1994. - С.86.

[103] В память о безвременно умершей супруге Н.П.Шереметьев распорядился превратить свой новый, построенный в Москве вблизи Сухаревских ворот дворец в благотворительное заведение. В 1810 году после соответствующей перестройки здесь открылся странноприимный дом - приют и больница для бедных. Но сам граф Н.П.Шереметьев до этого события не дожил - он умер годом раньше.

В российском прошлом едва ли найдется еще столь же необычная история, происшедшая вопреки всем мыслимым нормам того времени.

6 ноября 1801 года в маленькой церкви Симеона Столпника на Поварской улице в Москве один из самых богатых и знатных вельмож своего времени, обладатель огромнейших земельных угодий, владелец дворцов в Кускове и Останкине граф Николай Петрович Шереметьев тайно обвенчался с бывшей крепостной актрисой своего театра Прасковьей Ковалевой (Жемчуговой - сценический псевдоним актрисы), дочерью деревенского кузнеца, которая в возрасте семи лет была взята в господский дом и “определена к театру”. Общество, которому еще более полувека предстояло существовать в условиях узаконенного крепостничества рабства, не могло принять даже саму возможность подобных отношений между крепостной и ее господином. Развлечение, забава, ни к чему не обязывающее приключение - сколько угодно, но только не любовь и уж тем более - брак. А ведь речь шла не о заурядном помещике, а о представителе высших слоев этого самого общества.

Венчание происходило в обстановке полной секретности. Тайну венчания хранили в течении всей дальнейшей совместной жизни супругов, которая, увы, была недолгой. В феврале 1803 года, спустя три недели после рождения сына, Прасковья Ивановна умерла. Ей было 34 года. На другой день после ее кончины граф официально объявил о своем браке. Император Александр I признал этот брак законным, благодаря чему их только что родившийся сын получил все права на отцовский титул и наследство.

Н.П.Шереметьев оставил записки, адресованные сыну, в которых содержался подробный рассказ о его матери - Прасковье Ковалевой и об истории своих взаимоотношений с ней. Ему очень не хотелось, чтобы, став взрослым, его сын - граф Дмитрий судил обо всем происшедшем лишь по сплетням светских салонов. Потеряв жену, граф продолжал оберегать ее имя и добрую память о ней. (Алексей Букин. Кусковский роман.// Восточный округ. Ноябрь. 1997. - №7. - С.4; Виноградов А.И. История странноприимного дома графа Шереметьева в Москве и отдельных видов его благотворительной деятельности. - М., 1910.)

[104] См.: Карамзин Н.М. Записки о древней и новой России. - СПб, 1914; Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. - М., 1990. - С.282-340; Молнар В. Исторический очерк императорского Екатерининского богадельного дома и заведений Приказа общественного призрения, получивших свое начало в стенах здания богадельни. - М., 1888.

[105] См.: Благотворительная Россия. - СПб, 1902. - С.9.

[106] См.: Благотворительная Россия. - СПб, 1902. - С.104-105.

[107] См. подробнее: Максимов Е.Д. Особые благотворительные ведомства и учреждения. - СПб, 1903; он же. Общественное и частное призрение в России. - СПб, 1907.

[108] См.: Ольман С. Детская помощь в России.// Вестник благотворительности. - № 4. - 7 августа 1993.

[109] См.: Устройство общественного призрения в России. - СПб, 1862; Историческое обозрение мер правительства по устройству общественного призрения в России. - СПб, 1874.

[110] См. более подробно: Нещеретний П.И. Исторические корни и традиции благотворительности в России. - М., 1993.

[111] См.: Дерюжинский В.Ф. Общественное призрение у крестьян. - СПб, 1899. - С.5.

[112] См. более подробно: Трудовая помощь. - 1905. - № 10. - С.10.

[113] См.: Антология социальной работы. - Т. 1. - С.60-66; Швитау Г.Г. Трудовая помощь в России. - Пг., 1915. - Ч. I. - С.12-15.

[114] Темникова Л.А. Социальная поддержка и благотворительность в России от Владимира Мономаха до наших дней.// Ученые записки. - М., 1996. - №1. - С.135-136.

[115] Более подробно о финансировании учреждений, - земских, городских, находящихся под покровительством императорской семьи различных ведомств, приходских попечительств, частных благотворительных обществ, - см.: “Общий очерк общественного призрения в России”. // Призрение детства: сведения по общественной и частной благотворительности в России и за границей. - СПб, 1887.

[116] См.: Благотворительные учреждения Российской империи (по учреждениям императрицы Марии). - В 3-х тт. - Т. 1. - СПб, 1900. - С.9.

[117] См.: Благотворительные учреждения Российской Империи. Т.1. - С.-Пб., 1900. - С.1-5; Теория и методика социальной работы. - М., 1994. - С.62-63; Сухоруков М.М. Эволюция идеи и практики общественного призрения и благотворительности в Российской империи. // Научно-теоретический сборник. - М.: “Союз”, 1996. - № 2. - С.125-130; Российская энциклопедия социальной работы. Т.1. - М., 1997. - С.53.

[118] См.: Теория и методика социальной работы. - М., 1994. - С.62-63; Сухоруков М.М. Эволюция идеи и практики общественного призрения и благотворительности в Российской империи. // Научно-теоретический сборник. - М.: “Союз”, 1996. - № 2. - С.125-130; Холостова Е.И. Генезис социальной работы в России. - М., 1995. - С.22-25.

[119] Евгений Пяткин. Российская благотворительность: марки и денежные знаки. // Коллекционер. Вып.43-й. Правда 5. 23-30 мая 1997. - С.13.

[120] Даль В.И. Толковый словарь великорусского языка. В 4-х томах. Т.1. - М., 1978. - С.94.

[121] См.: Антология социальной работы. Т.1. - М., 1994. - С.5.

[122] См.: Русская художественная культура второй половины XIX века. - М., 1988. - С.18.

[123] См.: Всеподданнейший доклад Министра финансов о государственной росписи доходов и расходов на 1900 год. - С-Пб., 1899. - С.7-8.

[124] Отдел рукописей Государственной публичной библиотеки им. М.Е.Салтыкова-Щедрина. - Ф. 541, оп. 1, д. 4, л. 4.

[125] Цветаева М.И. Соч. В 2-х тт. - Минск, 1988. - Т. 2. - С.7.

[126] См.: Россия: Энциклопедический словарь. - Л., 1991. - С.421; Энциклопедический словарь Гранат. - Т.33. - С.-Пб. - С.452.

[127] См.: Сборник справочных сведений о благотворительности в Москве. - М., 1901. - С.IV.

[128] См.: ЦИАМ. - Ф. 3, оп. 4, д. 3803, л. 5 об.

[129] См.: РГИА. - Ф. 1290, оп. 5, д. 178, л. 29 об. - 30.

[130] См.: ЦИАМ. Ф.143, оп.1, д.166, л.38-39.

[131] См.: Г-ъ Д. Роль частных пожертвований в начинаниях Московского городского управления.// Известия Московской Городской думы. 1907, №1. Январь. - С.33-34.

[132] См.: Городские учреждения, основанные на пожертвования Московскому городскому общественному управлению в 1863-1904 гг. - М., 1906.

[133] См.: Городские учреждения, основанные на пожертвования Московскому городскому общественному управлению в 1863-1904 гг. - М., 1906. - С. 464-470.

[134] См.: Государственная роспись доходов и расходов на 1900 год. Приложение. - С-Пб., 1900. - С.64, 133, 134, 137, 141, 143, 144.

[135] См.: Тетерина Т.Д. Исторические аспекты возникновения социальной работы в России. // Теория и практика социальной работы. Межвузовский сборник научных трудов. - Пермь, 1994. - С.29-32.

[136] См.: Духовской М.В. О личной деятельности в общественной благотворительности. Публичная лекция. // Детская помощь, 1887, № 4. - С.118.

[137] См.: Бурышкин П.А. Москва купеческая. - Нью-Йорк, 1954. - С.148.

[138] Речь идет об Алексеевской психиатрической больнице. Ныне - это психиатрическая больница № 1 им. П.П.Кащенко.

[139] См.: ЦИАМ, ф. 16, оп. 83, д. 61, л. 5.

[140] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. - С.607.

[141] См.: Молчанов В.Ф. Благотворительность и меценатство в России: основные тенденции и характерные особенности (Х - начало ХХ вв.)// Многоликая история. - М., 1997. - С.199.

[142] См.: Темникова Л.А. Социальная поддержка и благотворительность в России от Владимира Мономаха до наших дней.// Ученые записки. №1. - М., 1996. - С.135.

[143] Отчет костромского общества “Помощь детям” за 1908 г. - Кострома, 1909. - С.24-25.

[144] Там же. - С.39.

[145] См.: Павлова Т.В. Благотворители. // Памятники Отечества, 1991, № 1. - С.82-86.

[146] См.: Рощевская Л.П. Благотворительная деятельность тюменского купечества. // Российское купечество от средних веков к новому времени. - М., 1993. - С.93-96.

[147] Русские очерки. Т. III. - М., 1956. - С.79.

[148] См.: Сибирский наблюдатель. Кн. 5. - Томск, 1903. - С.46, 112.

[149] См.: Егоров Я.В. Новая выставка в Алтайском краеведческом музее. // Алтайский сборник. Выпуск XIV. - Барнаул, 1991. - С.90-91.

[150] Темникова Л.А. “Собирал для своей страны...”// Ученые записки. №3. - М., 1997. - С.142.

[151] Следствием раскола русской православной церкви, происшедшего в середине XVII века, стало одновременное существование на протяжении трех столетий двух русских православных церквей: официально признанной и старообрядческой. В отличие от последней, приверженцы которой подвергались преследованиям и гонениям, официальная православная церковь имела значение государственной и господствующей в пределах Российской империи.

Однако несмотря на все попытки, предпринимаемые как светскими, так и духовными властями для пресечения деятельности старообрядчества, оно не только не прекратило своего существования, но продолжало развиваться и активизироваться. К середине XIX столетия число его сторонников выросло до 12 миллионов человек, что составляло 1/8 часть всего населения страны (См.: Мельников П.И. Раскольники и сектанты в России.// Исторический вестник. - М., 1885. - Кн. VII. - С.60.). Влияние староверов распространялось на все сферы экономической, политической и общественной жизни России.

Москва являлась центром всего русского старообрядчества. Здесь с XVIII века существовали две общины старообрядцев: Рогожское кладбище (поповцы) и Преображенское (беспоповцы), где рассматривались все основные вопросы старообрядческой жизни, принимались решения, которые распространялись по всей стране, координировались действия раскольников.

В Московской губернии распространение раскола было крайне неравномерным. В отдельных уездах, - Серпуховский, Рузский, Подольский, Звенигородский и др., - его сторонники исчислялись несколькими сотнями, а в других, - Богородский, Бронницкий, Коломенский, Московский, - несколькими тысячами человек. В итоге получалась картина, в миниатюре соответствующая распространению старообрядчества на территории Российской империи: имелись губернии более подверженные влиянию идей раскола, - Нижегородская, Ярославская и т.д., - и губернии, в которых это влияние практически не ощущалось. Следствием этого являлось постоянное внимание со стороны правительства к состоянию старообрядчества в Москве и Московской губернии.

Центром социальной работы у старообрядцев, - в отличие от официального православного, - была община, где сложилась соответствующая этика и организовывалась поддержка больных, бедных, неимущих, определявшаяся этическими представлениями старообрядцев и соблюдаемыми ими христианскими заповедями. Эту работу не следует отождествлять с образом жизни общины: здесь, в отличие от официальной православной общины, роль личности, конкретного человека была значительно шире. Потому к понятию социальная деятельность старообрядчества логично отнести как частную предпринимательскую благотворительность, так и общественную, политическую деятельность членов общины.

[152] Стадников А.В. Социальная политика московского старообрядчества (конец XIX - начало ХХ вв.). (На примере общины Рогожского Богадельного Дома) // Ученые записки. №3. - М., 1997. - С.9.

[153] Ершова О.П. Документы по истории старообрядчества XIX в.// Историография, источниковедение Отечественной истории. - М., 1993. - С.142.

[154] Выявлено, что дела о старообрядцах содержатся в фондах следующих московских учреждений, состоявших в системе государственного управления:

1. Канцелярия московского генерал-губернатора - фонд 16. Должность главнокомандующего генерал-губернатора Москвы и Московской губернии существовала со 2-й четверти XVIII века, соединяя военную и гражданскую власти. Занимающий эти должности, был наместником царя в генерал-губернаторстве, ему подчинялся губернатор.

2. Канцелярия московского губернатора - фонд 17. Должность начальника губернии учреждена в начале XVIII века. Губернатор осуществлял высшую административную и полицейскую власть в Москве и Московской губернии. Ему было предоставлено право обнародывать законы и издавать постановления по губернии.

3. Канцелярия московского градоначальника - фонд 46. Была создана в 1782 году как исполнительный орган обер-полиции.

4. Московское губернское правление - фонд 54. Было учреждено в 1782 году как исполнительный орган, посредством которого губернатор осуществлял управление губернией. С 1802 года губернское правление находилось в ведении МВД.

5. Московская управа благочиния - фонд 105. Учреждена в 1782 году в качестве полицейского органа для наблюдения за поведением и настроениями жителей города, приводила в исполнение законы и распоряжения губернатора, и городских административных и судебных властей.

Даже это простое перечисление дает представление о том немалом количестве учреждений, которое призвано было рассматривать дела о русском расколе и раскольниках, их социальных проблемах, что влекло за собою неповоротливость административной бюрократической машины. В фондах архива неоднократно упоминаются фамилии около 100 семей купцов-старообрядцев, которые принимали активное участие в общественной и благотворительной деятельности в середине XIX- начале ХХ столетий. Ценность, содержащихся в этих делах сведений, трудно переоценить. Мы упомянули лишь незначительную часть документов по социальной истории раскола XIX века, находящихся на хранении в ЦИАМ. Они убедительно доказывают, что архивный материал требует специального исследования с целью восполнить недостающие знания по истории старообрядческого общества, социальным особенностям его благотворительной деятельности в России.

[155] См.: Ученые записки. - М., 1997. - №3. - С.10.

[156] Рогожское кладбище, основанное в 1771 году для захоронения старообрядцев, являлось центром Московской старообрядческой поповской общины. С 1853 года официально называлось Рогожским Богаделенным Домом. В 1918 году завершилась благотворительная деятельность старообрядческой общины московского Рогожского кладбища, принесшая немало пользы Москве и России. (Ученые записки. - М., 1997. - №3. - С.10, 16.)

[157] См.: Мельников П.И. Исторические очерки поповщины // Русский Вестник. - М., 1866. - Т.33. - №5. - С.38-40.

[158] Овсянников Г.С. (р. 1829 г.) - купец I гильдии, старообрядец; Солдатенков К.Т. (1818-1901 гг.) - предприниматель, коммерции-советник, член общины Рогожского кладбища; Тимашева Е.П. (р. 1831 г.) - старообрядка, жена владельца текстильных фабрик в Москве Тимашева А.Л.

[159] См.: ОР РГБ. Ф.246, оп. 61, д.4, л.34; д.2; л.л.17 об., 26, 31 об.; оп.17, д.12, л.6 об.

[160] ЦИАМ. Ф.342, оп.6, д.183, л.1 об.

[161] См.: там же. Ф.16, оп.110, д.853, л.1, л.5 об., л.1 об. - 2 об.

[162] См.: ОР РГБ. Ф.246, оп.3, д.6, л.10; оп.157, д.1, л.39.

[163] См.: ОР РГБ. Ф.246, оп.220, д.57, л.1.

[164] См.: Старообрядческий Вестник. - Климовцы. 1905. - №4. - С.95; ОР РГБ, Ф.246, оп.19, д.1, л.23; л.25 об. - 26 об.

[165] Ливанов В.Ф. Раскольники и острожники. - С.-Пб., 1869. - Т.71. - С.440-441.

[166] См.: ЦИАМ. Ф.17, оп.13, д.188, л.10 об., л.12 - 12 об.

[167] См.: ОР РГБ. Ф.246, оп.17, д.12, л.5; оп.19, д.1, л.32.

[168] См.: там же. Ф.246, оп.93, д.14, л.1; оп.19, д.1, л.57.

[169] См.: ОР РГБ. Ф.246, оп.17, д.2, 12; оп.9, д.5; ЦИАМ. Ф.16, оп.110, д.853; Петров Ю.П. П.П.Рябушинский.// Исторические силуэты. - М., 1991.

[170] П.К. Открытие дома бесплатных квартир им. Рахмановой. // Известия Московской Городской Думы. Общий отдел, 1909, №1. - С.60; А.М. Постройка Солдатенковой больницы... // Известия Московской Городской Думы. Общий отдел. - М., 1908, №5. - С.37.

[171] Рябушинский В.П. Купечество московское. // Родина, 1992, №8-9. - С.176.

[172] ЦИАМ. Ф.16, оп.110, д.626, л.1; ф.17, оп.13, д.706, л.6, л.6 об.

[173] См.: Призрение и благотворительность в России. - М., 1915. - С.417.

[174] См.: ЦИАМ. Ф.179, оп.57, д.519, л.5; д.1173, л.2.

[175] См.: Талыбова С.Г.К. Культурно-просветительская и благотворительная деятельность азербайджанской буржуазии (конец XIX - начало ХХ вв.). - Б., 1994. - С. 23.

[176] См.: “Каспий”, 1902, 17 февраля.

[177] См.: Там же. 6, 8, 9, 13 февраля.

[178] См.: Там же. 1898, 28, 31 октября; 3, 11, 25, 26 ноября.

[179] См.: Там же. 1899, 11 апреля; 21 мая.

[180] См.: “Каспий”. 1917, 2 февраля; 26 мая (8 июня).

[181] См.: “Баку”. 1915, 24 января.

[182] См.: Там же. 17, 22 февраля; 5, 19 марта.

[183] См.: “Каспий”. 1917, 31 января.

[184] См.: “Каспий”. 1912, 12 июня.

[185] См.: “Азербайджан”. 1913, 8 февраля.

[186] Сеньобос Ш. Исторический метод в применении к социальным наукам. - М., 1902. - С.129.

[187] Бернал Дж. Наука в истории общества. - М., 1959. - С.8.

[188] См.: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - М., 1956. - Т.1. - С.94.

[189] См.: Российская энциклопедия социальной работы. - М., 1997. - С.52.

[190] См.: Бердяев Н. Душа России. - Л., 1990; Погодин М. Исследования, замечания и лекции по русской истории. Т.2 Происхождение Варягов Руси. О славянах. - М., 1846; Соловьев С. Сочинения /В 18 кн. Т. 1-2. История России с древних времен. - М.,„ 1988; Прошин Г., Раушенбах Б. и др. Как была крещена Русь. - М., 1990; Кононова Т.Б. История Российской благотворительности и ее связь с государственными структурами социального обеспечения. - М„., 1997.

[191] См.: Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат. Т.6. - М., 1911. - С.7.

[192] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. T.I.- М., 1978. - С.94.

[193] Ожегов С.И. Словарь русского языка. - М.,„ 1990. - С.56.

[194] См.: Философский энциклопедический словарь. - М., 1983. - С.387-388.

[195] Альтруизм - в переводе с французского - "жить для других". Автором понятия является французский философ, основатель позитивизма Огюст Конт (См.: Философский энциклопедический словарь. - М„., 1983. - С.21).

[196] См.: текущий архив Московской областной Думы за 1996 год. Справочно-аналитический обзор по материалам рабочей группы и общественных слушаний по проекту Закона Московской области "О благотворительной деятельности в Московской области" - М., 1996. - С.8.

[197] См.: текущий архив Московской областной Думы за 1996 год. Справочно-аналитический обзор по материалам рабочей группы и общественных слушаний по проекту Закона Московской области “О благотворительной деятельности в Московской области”. - М.,„ 1996. - С.9.

[198] См.: Стог А. О общественном призрении в России. - СПб.,„ 1818; Максимов Е.Д. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России. - СПб., 1894; Якоби А. Благотворительность. СПб., 1894; Герье В. Записка об историческом развитии способов призрения в иностранных государствах и о теоретических началах правильной его постановки. - СПб., 1897.

[199] См.: Фирсов М.В. Краткий курс истории социальной работы за рубежом и в России. - М., 1992; Бадя Л.В., Демина Л.И„., Егошина В.Н. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994; Сорвина А.С. Инновационные идеи истории социальной работы в России и их использование в современных условиях. - М., 1994; Сухоруков М.М. Социальная работа в Poccии.// Социальная защита. - М., 1995, №5, 6; Нещеретний П.И. Очерки по истории социальной работы в России. - М., 1996; Чернецов Н.B. Генезис и эволюция социального призрения в России (Х-ХIХ века). - М., 1996; Андреева И.Н. Очерки истории социальной помощи в России (X - начало XX века). - М., 1996; Кононова Т.Б. История российской благотворительности и ее связь с государственными структурами социального обеспечения. - М.,„ 1997.

[200] См.: Деркач В.П. К вопросу о "двоеверии" в Древней Руси.// Восточная Европа в древности и средневековье. Язычество, православие, церковь. - М., 1995. - С.12.

[201] См.: “Изборник 1076 г.” - М., 1965. - С.350. - Л.5.

[202] См.: Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994. - С.10.

[203] Например, в результате секуляризации церковного землевладения, проведенной в 1764 году Екатериной II, доходов лишились монастыри и архиереи. Часть средств, - на содержание духовных училищ, госпиталей, инвалидных домов, других заведений, - использовали приказы общественного призрения.

[204] ПСЗ. 1-е собр. - СПб., 1830. T.IV № 2467. п.18. - С.779; № 2477. - С.791.

[205] См.: ПСЗ. 1-е собр. - СПб., 1830. T.VII. № 4522. - С.299.

[206] См.: Максимов Е. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России. - СПб., 1894. - С.43.

[207] См.: ПСЗ. 1-е собр. - СПб.,„ 1830. Т.ХХ. № 14392. - С.271.

[208] См.: Свод законов Российской империи. Т.XIII. Устав о Общественном призрении. - Петроград, 1915. - С.14. - Ст.32.

[209] См.: Историческое обозрение мер правительства по устройству общественного призрения в России. - СПб., 1874. - С.155-156.

[210] См.: ЦИАМ. Ф.56. Оп.1. Д.5609. Л.26 (об.), 27.

[211] См.: Ерошин Н.П. Местные государственное учреждения дореволюционной России (1800-1860 гг.) - М., 1985. - С.35; Сафонов А. Приказы общественного призрения в России. // Сын Отечества. - СПб., 1839. Т.ХII. - С.77; Максимов Е.Д. Приказы общественного призрения в их прошлом и настоящем // Вестник благотворительности. - СПб., 1901. №10. - С.741-743.

[212] См.: Благотворительные учреждения России. - СПб., 1912. - C.1.

[213] См.: Максимов Е.Д. Особые благотворительные ведомства и учреждения. - СПб., 1903; Он же. Общественное призрение в России. - СПб., 1907.

[214] См.: Свод законов Российской империи. - Пг., 1915. - Т.13. - С.73-76 (1864), Cт.2, VII (1890).

[215] См.: Красовский Л. Местопризрение по действующему русскому законодательству.// Трудовая помощь. - СПб., 1909, ноябрь. - С.5.

[216] См.: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. T.XXV. - СПб., 1898. - С.175.

[217] См.: Бадя Л.В., Демина Л.И. и др. Исторический опыт социальной работы в России. - М., 1994. - С.48, 161.

[218] Россия: Энциклопедический словарь. - Л., 1991. - С.421; Энциклопедический словарь Гранат. - Т.ЗЗ. - СПб. - С.452.

[219] Комитет для разбора и призрения нищих подразделял их на четыре социальные разряда: к первому относились лица, ставшие нищими от стечения несчастных обстоятельств и неспособные обеспечить себе пропитание личным трудом; ко второму - пришедшие в состояние нищеты от случайных причин, способные трудиться, но не нашедшие работу; к третьему - оказавшиеся нищими из-за нежелания трудиться и превратившие прошение милостыни в профессию; к четвертому - временные нищие, ставшие ими из-за болезни, потери места работы, просрочки паспортов и поставленные этими обстоятельствами в безвыходное положение. В 1886 году, например, из задержанных в прошении милостыни в Москве 2340 человек, Московский Комитет отнес к 1-му разряду - 127 человек, ко 2-му - 1272, к 3-му - 530 и к 4-му - 411 человек (См.: Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Т.ХХХ - СПб., 1895 - С.849).

[220] См.: Максимов Е.Д. Очерки частной благотворительности в России.// Трудовая помощь. - СПб., 1898. Январь. - С.210.

[221] См.: Ленин В.И. Аграрный вопрос в России к концу XIX века. Поли. собр. соч. - М., 1961. - Т.17. - С.64.

[222] См.: Энциклопедический словарь русского библиографического института Гранат. 7-е изд. Т.6. - С.19.

[223] См.: Бобошко Ф.Л. Долой филантропов и их учреждения. - Николаев, 1992; Лафарг П. Благотворительность и право на труд. - Пг., 1918.

[224] См.: РЦХИДНИ. Ф.17, оп.10, 60; ф.134, оп.1.

[225] См.: Милютин Н. По пути к светлым далям коммунизма. - Пг., 1919.

[226] Духовский М.В. О личной деятельности в общественной благотворительности. Публичная лекция.// Детская помощь. 1887. №4. - С.118.

– Конец работы –

Используемые теги: XIX, Начало, ХХ0.044

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: XIX - начало ХХ вв

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Еще рефераты, курсовые, дипломные работы на эту тему:

Меценаты-предприниматели России (XIX - начало ХХ вв.)
На сайте allrefs.net читайте: "Меценаты-предприниматели России (XIX - начало ХХ вв.)"

Революционные партии в России (конец XIX - начало XX вв.)
Шел процесс перехода от кружковщины к формированию единой политической партии рабочего класса. Но т.к. внутри социал-демократии продолжали… В конце 90-х гг. XIX в. в российской социал-демократии появились "легальные… Наряду с вышеперечисленными течениями в российской социал-демократии возникли и стали набирать силу национальные…

История России конец XVIII века - начало XIX века
Русская армия под командованием С.Д. Салтыкова 28 сентября 1760 г. заняла Берлин.Пруссия стояла перед катастрофой, и Фридрих II готов был на любых… Это решение чрезвычайно осложнило всю международную обстановку, усилило… После вступления на престол Екатерины II была сделана попытка изменить направление внешней политики. Во главе Коллегии…

Идеи традиционализма и модернизма работах русских консерваторов конца XIX–начала ХХ века
В этом же духе воспринималось и понятие "государственная идеология", которое в 90 е годы ассоциировалось, прежде всего, с тоталитарным обществом. … Причем "модернизация" воспринимается, как исключительно заимствование… В поиски ответов на поставленные вопросы все чаще и чаще исследователи обращаются к исторически-философскому наследию…

Лекция_7 . Философия иррационализма XIX -начало XX века
ВXVIII и первой половине XIX веков благодаря бурному развитию науки в... Однако к середине XIX века рационализм и рациональные методы объяснения окружающего мира начинают давать сбой и...

Основные достижения русской культуры XIX века: романтизм в России; корни русского романтизма; русская национальная музыкальная школа и живопись во второй половине XIX века
Романтизм противопоставил утилитаризму и нивелированию личности устремленность к безграничной свободе и бесконечному , жажду совершенства и… Мучительный разлад идеала и социальной действительности - основа… Интерес к национальному прошлому нередко - его идеализация, традициям фольклора и культуры своего и других народов,…

Государство и право Франции в новое время конец XVIII начало ХХ вв.
Реакционной идеологии просветители противопоставляли новое политическое мировоззрение. Они доказывали необходимость серьезных государственных… Начались народные волнения. В этих условиях правительство вынуждено было… Так началась Великая французская буржуазная революция. 1. Формирование буржуазного государства Франции в XVIII-XIX…

Германская империя в конце XIX - начале ХХ вв.
Важнейшими признаками новой цивилизации являлись в области экспериментальной науки и техники внедрение науки в промышленное производство и сельское… На рубеже XIX XX веков капитализм вступает в новый этап развития. Новые достижения в области техники и технологии дали мощный импульс концентрации производства в централизации…

Кибернетика - наука ХХ века
Однако до середины XX века почти все создаваемые человеком механизмы предназначались для выполнения хотя и весьма разно¬образных, но в основном… Рисуя картины жизни будущего общества, авторы фантастиче¬ских рассказов и… Однако современный уровень развития радиоэлектроники по¬зволяет ставить и разрешать задачи создания новых устройств,…

Кризис европейской культуры ХХ века/Постмодернизм
Культурное воспитание является одним из важнейших механизмов, способствующих самосохранению и саморазвитию общества. Культурное воспитание исторически возникает в связи с необходимостью… Культура обеспечивает целостность и стабильность общества, его преемственность, развитие и совершенствование через…

0.023
Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • По категориям
  • По работам
  • Развитие словообразовательной системы русского языка в ХХ веке В 1917—20-е годы расширился круг общественно-политической и социальной лексики: ревком, Советы, советский, Красная гвардия, красноармеец, Красная… В 60—70-е гг. в словарном составе появилось много слов и устойчивых… На базе слова атом в русском языке были образованы новые слова: атомоход, атомоледокол, атомник, атомщик, …
  • Сравнительно-историческое языкознание ХХ века В этот период индоевропеистика добилась внушительных достижений, которые состоят в следующем: * введение и освоение нового языкового материала,… Был усовершенствован сравнительно-исторического метод (А. Мейе, Е. Курилович,… Появились новые теории индоевропейского вокализма и консонантизма; получила дальнейшее развитие ларингальная теория.
  • Особенности русско-французского билингвизма женщин-дворянок первой половины XIX века Так, среди словесных текстов русской культуры оказались тексты, написанные на ином (нерусском) естественном языке в первой половине XIX века, в… Тема данной дипломной работы – «Особенности русско-французского билингвизма… Многотемность, мозаичность, относительно свободная композиция и открытость для изменений стилистической и жанровой…
  • Женские образы в литературе XIX века Это и «Светлана» В.А. Жуковского, «Недоросль» Д.И. Фонвизина, «Горе от ума» А.С. Грибоедова, «Евгений Онегин» А.С. Пушкина. Героини этих… Раньше мне казалось, что их жизнь полна чего – то необычного, таинственного,… Другие говорили о женственности, душевной чистоте, искренности, силе характера. Самыми известными, на мой взгляд,…
  • Музыка в конце XIX начале XX века На смену им приходят ученики, наследники и продолжатели их традиций : С. Танеев, А. Глазунов, С. Рахманинов. Но как ни близки они своим учителям, в… Огромной популярностью пользуется фортепьянное творчество Рахманинова, который… Таков Скрябин. Одних слушателей его музыка покоряла вдохновенной силой, других возмущала необычностью. Несколько…