Реферат Курсовая Конспект
ПЕРВОЕ УБИЙСТВО - раздел История, Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) К Тому Времени, Когда Президент Добрался До Батерста, Где Дол...
|
К тому времени, когда президент добрался до Батерста, где должен был дожидаться «Мемфиса», его трясла легкая лихорадка. Но на следующий день он настоял на поездке вверх по течению реки Гамбия на борту морского буксира. Снова на Рузвельта подействовали удручающе тяжелые санитарные и социальные условия жизни в британской колонии. По возвращении на родину он сказал репортерам, что Африка на долгие годы останется серьезной проблемой. На другой день президент вылетел в Либерию на ленч с главой этого африканского государства Эдвином Баркли. Затем произвел смотр солдатам — американским неграм, — во все глаза на Рузвельта смотрели туземцы, кучковавшиеся вокруг своих высоких травяных хижин. После этого состоялся продолжительный перелет через Южную Атлантику в Бразилию. Президент США долго совещался со своим бразильским коллегой Жетулио Варгасом на американском эсминце и произвел смотр войскам с армейского джипа.
Рузвельт устал, глаза у него запали — изнемог от многочасового перелета; полет в самолете, писал он жене, «действует на меня так же, как круиз по морю — на тебя». С удовольствием пересел он в поезд для возвращения в Вашингтон.
К этому времени Сталин получил послание, которое Рузвельт и Черчилль тщательно сформулировали вдвоем по окончании конференции в Касабланке. В послании содержались некоторые подробности планов на предстоящие несколько месяцев; эти планы, говорилось в послании, «вкупе с вашим мощным наступлением могут поставить Германию на колени в 1943 году». Англия и Америка станут оказывать давление на Японию, поддерживать Китай, вытеснять войска «Оси» из Африки; обеспечивать безопасные морские коммуникации в Средиземном море, подвергать бомбардировкам объекты «Оси» в Южной Европе; «начнут в ближайшее удобное время широкомасштабные десантные операции в Средиземноморье», а также усилят бомбардировки самой Германии с территории Англии. В послании несколько раз упоминалось как о первостепенной задаче о высадке на европейском континенте, но дата ее не указывалась. Это произойдет «как только сделается возможным».
В Кремле Сталин выслушал содержание переведенной на русский язык ноты с каменным выражением лица и повернулся к Молотову. Они назначили срок высадки? Нет, выпалил Молотов, нет, еще нет. Сталин оставался невозмутимым. Он выждал день, а 30 января направил ответное послание с выражением благодарности Рузвельту и Черчиллю «за... совместное дружеское письмо» и добавлением: когда же будут проводиться конкретные операции с целью открытия второго фронта?
Примерно через две недели Черчилль ответил и за себя и за Рузвельта. Они надеются выбить из Туниса войска «Оси» численностью четверть миллиона в апреле или раньше, если удастся. После этого англо‑американские союзники собираются самое позднее в июле захватить Сицилию. Затем намечают операции в Восточном Средиземноморье, возможно на архипелаге Додеканис. Эти операции потребуют 300‑400 тысяч солдат и все десантные и судоходные средства, имеющиеся в распоряжении союзников. Десантная операция через пролив произойдет в августе или сентябре. Здесь делалась маленькая оговорка: судоходные и десантные средства могут оказаться «сдерживающими факторами», а срок операции, «разумеется, зависит от состояния немецких оборонительных сооружений в это время на противоположном берегу пролива».
Ответ Сталина сформулирован ледяным тоном. Оказывается, писал он, операции в Тунисе отложены на апрель. Но именно сейчас, когда советские войска ведут наступление широким фронтом, срочно необходима англо‑американская акция в Африке. А чтобы разгромить гитлеровцев, десантная операция через пролив должна начаться гораздо раньше. Сталин сделал резкий выпад: «Согласно достоверной информации, которой мы располагаем, с конца декабря, когда по ряду причин отложены англо‑американские операции в Тунисе, немцы перебросили на советско‑германский фронт 27 дивизий, включая 5 бронетанковых, из Франции, стран Бенилюкса и Германии. Другими словами, вместо помощи Советскому Союзу посредством отвлечения немецких войск с советско‑германского фронта мы получили облегчение положения Гитлера, так как отсрочка англо‑американских операций в Тунисе дала ему возможность двинуть дополнительные войска против русских».
Рузвельт отправил умиротворяющий ответ. Он разделяет огорчение Сталина в связи с тем, что усилия союзников в Северной Африке предпринимаются не по графику, а с отставанием. Помешали сильные дожди и нехватка транспорта. Сознает, что задержка операции в Африке негативно влияет на общие военные усилия, и «понимает важность самых срочных военных усилий на европейском континенте, чтобы ослабить сопротивление сил „Оси“ вашей героической армии». Но здесь он снова прибегает к оговорке: десантная операция через пролив начнется тем скорее, чем быстрее будут обеспечены транспортные средства.
Наступило не лучшее время для трех лидеров. Войска Сталина были измотаны. В ходе мощного наступления они освободили в середине февраля Харьков; затем потеряли его снова, после того как советское наступление выдохлось и фронт стабилизировался. После поездки в Северную Африку и на Ближний Восток Черчилль простудился; Рузвельт тоже чувствовал себя больным. Когда президент писал 22 февраля письмо, он переживал мучительную тревогу; главы государств пережили ее еще раньше, чем он. Рузвельт получил сообщение о первом вооруженном столкновении своих войск с германскими сухопутными силами.
Гитлер последовательно выполнял свое решение укрепить военную мощь «Оси» в Африке. В декабре и январе войска нацистов и поставки направлялись через Италию и Сицилию в порты и базы ВВС Бизерты и Туниса. Пролетая над водной поверхностью на высоте всего 150 футов, «Юнкерсы» и большие шестимоторные «мессершмиты» доставляли ежедневно сотни тонн военных грузов. К концу января 110 тысяч солдат войск «Оси» — почти на три четверти германские части — прибыли в Северо‑Западную Африку для укрепления последнего оплота Роммеля. Союзникам теперь пришлось расплачиваться за свою чрезмерную заботу о тыловом обеспечении, продиктовавшую высадку войск на большом расстоянии к западу от Туниса. Немцы нанесли удар по объединенным англо‑франко‑американским войскам, а затем окопались. В середине февраля англичане занимали северный сектор фронта, французы — центральный, а американский 2‑й корпус — южный. Противоборствующие стороны разделяла почти прямая линия. Вдоль средиземноморского побережья со стороны Триполи наступали британские войска.
Именно здесь, в этой незнакомой унылой местности, среди беспорядочно разбросанных холмов со скошенными вершинами, невысоких откосов, открытой пустыни, естественных препятствий, глубоких оврагов, американские солдаты приняли крещение огнем. Роммель, сознавая, что союзники постараются основательно закрепиться на своих позициях, 14 февраля неожиданно нанес удар на участке фронта 2‑го корпуса. Наконец и американские войска испытали на себе знаменитое комбинированное воздействие немецких танков, артиллерии и пикирующих бомбардировщиков. Они храбро контратаковали, но потерпели неудачу из‑за плохо поставленных разведки и связи, дилетантского чтения военных карт и неумелого расположения боевых подразделений — короче говоря, из‑за отсутствия опыта. Немцы после серии мощных ударов с целью окружить американцев прорвали 20 февраля фронт через Кассеринский перевал; взяли в плен тысячи американцев, уничтожили и захватили в качестве трофеев большое количество оружия. Вскоре, однако, войска Роммеля замедлили наступление по причине плохой погоды и усилившегося сопротивления союзников. Через Кассеринский перевал они вернулись на исходные позиции, удовлетворившись выведением из равновесия американцев и расстройством наступательных планов союзников. «Не хотелось бы разочаровывать вас, — телеграфировал 27 февраля Александер, — но окончательная победа в Северной Африке отнюдь не дело ближайшего времени».
В Кремле Сталин пристально следил за развитием событий. Когда Черчилль сообщил ему о «внезапных отступлениях войск местного значения» в феврале и намекнул, что выдворение сил «Оси» из Африки намечается теперь на конец апреля, Сталин не мог скрыть своего гнева. В середине марта он телеграфировал Рузвельту и Черчиллю: «...в разгар боев против гитлеровцев в феврале и марте англосаксонское наступление в Северной Африке, вместо того чтобы усилиться, прекратилось вовсе... Между тем Германии удалось перебросить с запада и использовать против советских войск 36 дивизий, включая 6 бронетанковых». Он еще раз напомнил о невыполненных обещаниях открыть второй фронт.
«...В интересах общего дела я должен сделать наиболее серьезное предупреждение о большой опасности, которой чреваты дальнейшие отсрочки открытия второго фронта во Франции...»
«Большая опасность». Что имел в виду Сталин? Что советский фронт может рухнуть до того, как англо‑американские войска высадятся в Европе? Что единство Объединенных Наций во время войны и мира может понести непоправимый ущерб? Что он мог вести войну самостоятельно как военными, так и дипломатическими средствами? Пойти даже на сделку с Гитлером? Рузвельт и Черчилль размышляли над этими вопросами. Затем, в конце марта, уже холодные отношения между Москвой и Западом ухудшились еще больше, когда Черчилль сообщил Сталину о новом англо‑американском решении.
Проблема коренилась в Атлантике. Здесь потери союзников в кораблях в конце 1942 года превысили их выпуск больше чем на миллион тонн. Сильные штормы в Северной Атлантике в начале 1943 года снизили эффективность операций немецких подводных лодок, но в марте «волчьи стаи» вновь занялись западными конвоями самым серьезным образом. Наиболее опасными зонами стали северные подходы к Норвегии, где немцы укрыли «Тирпиц», «Шарнхорст» и другие боевые корабли. Черчилль не мог отдать флот его величества на милость вражеских подлодок и бомбардировщиков, базирующихся на побережье. Он опасался, что выведение из строя одного‑двух его линкоров поставит под угрозу все управление военными операциями союзников в Атлантике.
У премьер‑министра оставался один выход: отложить проводку конвоев в Россию. Президент согласился на отмену конвоя, намеченного на март, но настоял на том, чтобы до августа или сентября Сталина не информировали о необходимости отсрочки всех конвоев. Это известие станет дополнительным тяжелым ударом для Кремля, доказывал президент, и, во всяком случае, никто не может быть уверен в том, как сложится обстановка через четыре‑пять месяцев. Черчилль выждал неделю, но после того, как Сталин направил пару поздравительных посланий в связи с предстоящими операциями в Тунисе, премьер принял мужественное решение сообщить Кремлю неприятную новость. В послании Сталину 30 марта он охарактеризовал обстановку в Северной Атлантике и констатировал, что «поэтому отданы приказы о приостановке проводки конвоя в марте». Он и Рузвельт чрезвычайно расстроены этим, продолжал премьер. «В то же время мы считаем правильным дать вам сразу знать, что проводка конвоев по северному маршруту не будет возможной и после начала мая, поскольку с этого времени каждый корабль сопровождения потребуется для обеспечения наших наступательных операций в Средиземноморье, за исключением минимума кораблей, необходимых для охраны жизненно важных коммуникаций в Атлантике». Если высадка на Сицилию пройдет успешно и позволит ситуация в Атлантике, они надеются возобновить проводку в начале сентября. Между тем он и Рузвельт постараются увеличить военные поставки через южный и тихоокеанский маршруты.
Этот удар потряс и разъярил Кремль. Отсрочка второго фронта — само по себе тяжело, но до сих пор союзники соглашались по крайней мере осуществлять военные поставки на советский фронт, где происходило широкомасштабное прямое вооруженное противоборство. Теперь же закрывался важнейший северный маршрут проводки конвоев — ради поддержки операций в Средиземноморье, которые Кремль в лучшем случае рассматривал как слабую замену десанта через пролив, если не средство избежать его! Сталин дал лаконичный ответ: «Рассматриваю этот неожиданный шаг как катастрофический срыв поставок Великобританией и США в Советский Союз стратегического сырья и боеприпасов, поскольку тихоокеанский маршрут ограничен в использовании и слишком ненадежен, а пропускная способность южного маршрута незначительна. Это означает, что оба этих маршрута не смогут возместить прекращение военных поставок по северному маршруту. Само собой разумеется, это обстоятельство не сможет не сказаться на положении советских войск».
Даже испытывая горькое разочарование, Сталин не мог не чувствовать удовлетворения развитием событий в Северной Африке. Он всегда придавал мало значения планам и замыслам, подчеркивая необходимость простого перемалывания живой силы гитлеровцев и фашистов. А это было как раз то, что делали войска Рузвельта и Черчилля в начале весны 1943 года.
В Африке все складывалось нелегко. Гитлер, после того как позволил Роммелю совершить отходной маневр в Северной Африке, уверился, что африканский корпус вместе с подкреплениями утвердится на своих позициях и нанесет мощные удары по союзникам. Он приказал удвоить и даже утроить военные поставки, которые шли африканскому корпусу через Средиземноморье. В начале марта Роммель предпринял четыре яростных наступления на позиции 8‑й армии и потерял под огнем противотанковой артиллерии Монтгомери несколько десятков танков. Вскоре после этого Лис Пустыни, обескураженный и больной, сдал командование и отправился домой, чтобы больше никогда не возвращаться в Африку. В конце месяца 8‑я армия нанесла удар по войскам «Оси», закрепившимся за Маретской линией, созданной ранее французами с помощью системы оборонительных укреплений против итальянцев. Лобовая атака Монтгомери провалилась, однако подразделения новозеландцев и других войск совершили широкий фланговый маневр, при помощи которого сбили противника с занимаемых позиций и заставили отступить к своему тунисскому укрепрайону.
В начале апреля американские войска вошли в соприкосновение с патрулем 8‑й армии. Две армии, начавшие наступление, будучи отделенными друг от друга двумя тысячами миль, наконец соединились, отмечал Черчилль. Чтобы подбодрить 2‑й корпус, все еще зализывавший раны после февральских поражений, Эйзенхауэр назначил Паттона командующим корпусом. В апреле пехотные и бронетанковые подразделения корпуса попытались прорваться к морю и таким образом перерезать путь войскам «Оси», отступавшим под натиском армии Монтгомери на юг. Несмотря на энергичное командование Паттона, попытка не увенчалась успехом и большинству немцев удалось благополучно отступить на север. Теперь часть британского командования потребовала отослать дивизии 2‑го корпуса в глубокий тыл для перегруппировки или по крайней мере рассредоточить подразделения корпуса по более боеспособным частям. Однако Маршалл и Эйзенхауэр воспротивились — настояли на том, чтобы корпус был сохранен в качестве самостоятельной боевой единицы и получил шанс внести вклад в окончательную победу, обучаясь военному искусству в боевых условиях. Александер согласился, но выделил корпусу новый участок фронта на севере, примыкавший к Средиземному морю.
В конце апреля союзники окружили немецкие и итальянские войска на ограниченном пространстве в Северном Тунисе. Пути отступления оказались отрезаны; началось, по выражению Черчилля, «добивание» противника. Британские и американские истребители стали охотиться за грузовыми судами стран «Оси», перевозившими авиатехнику, уничтожив в один день 50 самолетов, в другой — 15, в третий — 30. Командиры гитлеровских подразделений мобилизовали на итальянском побережье малые суда и рыбацкие лодки, но это не дало результатов. В начале мая бронетанковые части союзников, преодолев немецкие оборонительные линии, вошли в Тунис и даже продвинулись на север, чтобы соединиться с американскими войсками, захватившими Бизерту. После ожесточенных боев войска противника стали распадаться. Победители с изумлением наблюдали, как длинные колонны грузовиков и автомобилей с немцами искали места расположения лагерей для военнопленных. В плен было взято почти четверть миллиона солдат и офицеров, половина из них — немцы. Победу в Тунисе Черчилль считал не менее значимой, чем победа в Сталинградской битве.
В начале апреля Гитлер и Муссолини встретились в Берхтесгадене. Они все еще не теряли надежды. Через месяц, вернувшись в свою штаб‑квартиру на Восточном фронте, Гитлер понял, что его шансы в Африке безнадежны. Он не сожалел о своем решении.
— Естественно, — говорил фюрер группе своих офицеров, — я думал о том, насколько оправданно предприятие в Тунисе, которое привело к потере живой силы и техники. Я пришел к следующему выводу: оккупировав Тунис, мы отсрочили вторжение в Европу на шесть месяцев. Что еще более важно, Италия в результате остается в составе «Оси».
Фюрер считал, что, если бы он не дал сражение в Тунисе, союзники беспрепятственно высадились бы в Италии и двинулись к Бреннерскому перевалу в обстановке, когда немецкое сопротивление ослаблено броском русских. Это неизбежно привело бы к быстрому проигрышу войны.
Сталин сделал аналогичный вывод. Захват Туниса занял гораздо больше времени, чем ожидали союзники. Советский лидер не мог не оценить значения этого для открытия второго фронта. Но главное — фактическая сторона дела, особенно выведение из строя гитлеровцев, а англичане и американцы как раз этим не занимались. В разгар сражения Сталин сообщил Черчиллю о своей надежде, что тот захватит возможно больше трофеев, уничтожит и возьмет в плен возможно больше солдат противника. По окончании битвы телеграфировал Рузвельту: «Поздравляю вас, а также храбрые американские и британские войска с блестящей победой, которая привела к освобождению Бизерты и Туниса от гитлеровской тирании. Желаю вам дальнейших успехов».
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
На сайте allrefs.net читайте: "Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)"
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: ПЕРВОЕ УБИЙСТВО
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов