Четвертого июня все было готово для операции «Оверлорд». Десантные суда, построенные на озере Мичиган и прошедшие в море по рекам Иллинойс и Миссисипи, собрались в Южной Англии борт к борту. Длинные, неказистые суда‑танковозы, сооруженные в Калифорнии, раскрыв свои передки, как голодные аллигаторы, принимали танки, грузовики, бульдозеры. Вдоль живописных английских дорог, под цветущими вязами, выстроились одна за другой необычного вида амфибии, бочкообразные металлические контейнеры с боеприпасами, штабеля бомб, огромные катушки кабеля, автомобильные шины, колеса, деревянные ящики, высившиеся рядами высотой 20 футов. Ряды истребителей «мустанг», заново сияя под защитным масляным покрытием, стояли на небольших аэродромах недалеко от побережья крылом к крылу. Зеленые долины окаймлены сотнями новых локомотивов, тысячами контейнеровозов, бензовозов, ожидавших применения во Франции.
В сумерках автоколонны длиной в милю двинулись по английским дорогам и выгрузили людей на причалы. Солдаты в штормовках сгибались под тяжестью своих нош; в каждой — ружье, спасательный пояс, противогаз, пять гранат, брусок взрывчатки весом полфунта с проводным взрывателем, пакеты питания и неприкосновенного запаса, запихнутые в ранцы и карманы штормовок. Люди строились в колонны и шли на посадку к своим десантным кораблям. Первой должна высаживаться группа из пяти солдат, вооруженных винтовками «М‑1» во главе с командиром всего подразделения; за ними выгружалась команда из четырех солдат, их задача — резать колючую проволоку на заграждениях; они тоже вооружены винтовками. Далее шли четыре солдата разведгруппы — два расчета по два человека, вооруженные автоматическими винтовками «браунинг» и несущие по 900 фунтов боеприпасов для каждого ствола; два расчета базук, по два человека каждый; расчет миномета калибра 60 мм из четырех человек, с пятнадцатью — двадцатью минами; команда огнеметчиков из двух солдат; пять подрывников с шестом и боезарядами; военврач и заместитель командира всего подразделения.
Великая наступательная операция, судьба которой решалась и не могла решиться, когда Рузвельт и Черчилль предпочли ей Африку, американские адмиралы отвлекали силы и средства для нее в Тихоокеанский регион, в них нуждалась Италия, наконец конкретизирована, обобщена и спланирована тысячью боевых приказов, графиков высадки и планов боевых действий в местах высадки. Участки пляжей на линии длиной 50 миль вдоль залива Сены и далее на запад, к полуострову Котантен, размечены и зашифрованы кодовыми названиями — «Сворд», «Джуно», «Голд», «Омаха», «Ута». Полтора миллиона американцев, миллион англичан и канадцев, десятки тысяч норвежцев, датчан, французов, бельгийцев, чехов, поляков, солдат других стран ожидали на десантных судах сигнала к операции в закрытых бухтах Южной Англии и на плацдармах позади них. Девятьсот кораблей в диапазоне от патрульных катеров до 26 линкоров и тяжелых крейсеров, 229 танковозов и 3372 десантных судна, а также 163 базы ВВС участвовали в десантной операции. Для нее выделено 124 тысячи больничных коек.
Командный пункт этой многочисленной и сбалансированной военной мощи располагался в орешнике, в нескольких милях к северу от верфей Портсмута, в неопределенного вида автоприцепе, примечательном только наличием красного телефона для связи с Вашингтоном и зеленого — для прямой связи с Даунинг‑стрит, 10. Здесь размещался штаб Эйзенхауэра. В миле поодаль стоял Саутвик‑Хаус, старинный провинциальный особняк, где проводились официальные встречи. Рядом разместился фургон генерала Монтгомери, командующего сухопутными силами начальной фазы десантной операции. Штаб ударных сил генерала Омара Брэдли находился недалеко от Бристоля.
На противоположном берегу — немцы; весной 1944 года они ожидали десант через пролив, правда неуверенные, где и когда он произойдет. Большинство стратегов вермахта считали, что удар будет нанесен между бухтой Сены и Шельдтом. Однажды в интуитивном озарении Гитлер указал на полуостров Котантен как возможное место высадки союзников, но это озарение быстро сменили другие догадки. Фюрер и его генералы продолжительное время спорили относительно оборонительной стратегии. Добиваясь «фанатичной энергии», Гитлер приказал оснастить Атлантический вал — прибрежную линию Мажино — военной техникой и бетонными укреплениями, чтобы отразить вторжение союзников на побережье. Дал указание своему командующему вооруженными силами на западе Герду фон Рунштедту сбросить противника в море стремительной и мощной контратакой. Рунштедт предпочитал полагаться на проверенную тактику быстрых маневров за линией фронта мобильными пехотными и бронетанковыми частями с целью одолеть противника на пляжах. Почувствовав сомнения Рунштедта, Гитлер назначил командующим Западным фронтом Роммеля, со специальными полномочиями для обороны побережья. Бывший командующий африканским корпусом тяготел к подвижной обороне в глубине фронта, но, помня о воздушной мощи союзников и низкой боеспособности своих войск — многие состояли из новичков, солдат малообученных или уставших от войны на Восточном фронте, — сосредоточился на обороне побережья. К июню пляжи у пролива были усеяны полумиллионом стальных свай, деревянными кольями, ежами и «бельгийскими воротами» — огромными наклонными сооружениями с балками и перекладинами, опутанными колючей проволокой.
Высадившегося противника следует уничтожить в течение нескольких часов, требовал Гитлер. Это помешает переизбранию Рузвельта, который «успешно завершит свою жизнь где‑нибудь в тюрьме». С Черчиллем тоже будет покончено, и союзники никогда не посмеют больше вторгаться во Францию.
Только погода мешала операции. Когда рано утром в воскресенье 4 июня Эйзенхауэр встретился с командирами десантных частей, метеорологи прогнозировали сильный ветер и сплошную облачность. Монтгомери был готов выступать, но, после того как другие военачальники высказали возражения, Эйзенхауэр приказал отсрочить операцию, хотя из‑за этого пришлось возвращать вышедшие в море суда. К вечеру поступили благоприятные прогнозы: через день‑два погода улучшится, хотя и не станет идеальной, затем снова наступит ухудшение метеорологических условий. Служба ВВС сомневалась; Монтгомери настаивал на выступлении; Эйзенхауэр колебался. Отсрочка операции тоже чревата большим риском; его мучило сознание, что невозможно держать операцию в подвешенном состоянии слишком долго.
— Положительно мы должны дать приказ о выступлении... Мне это не нравится, но делать нечего...
Затем:
— О'кей, мы выступаем.
Эти слава привели в действие самую грозную десантную операцию, известную в мире. Встретившись в акватории огромного круга к югу от острова Уайт, боевые корабли, транспорты, десантные суда и малые плавучие средства двинулись нескончаемыми стройными колоннами на юг. На фланге колонны, идущей в направлении «Уты», двигалась изящная «Августа». В каюте капитана, которую в Арджентии занимал Рузвельт, теперь разместился генерал Брэдли. Над кораблями подняты на тросах баллоны для защиты амфибийных сил от ударов авиации противника. В транспортных самолетах над проливом сидели парашютисты — с потемневшими лицами, тесно прижавшись плечом к плечу. Рев бомбардировщиков, несшихся над проливом, разносился столь мощно и победно, говорил Эдвард Р. Марроу, ведший радиопередачу из Лондона, что ему казалось — звучит мелодия «Боевого гимна Республики».
Вскоре после полуночи парашютисты спускались на парашютах над оскудевшими пастбищами полуострова Котантен. Десантные волны сосредоточивались в районе развертывания и двигались на восток, в сторону «Уты», «Омахи» и «британских» пляжей. Боевые корабли вели орудийный и ракетный огонь по целям на пляжах. Десантные суда под грохот двигателей устремлялись к берегу, танки зарывались в волны штормившего моря, некоторые шли ко дну. Расстояние несколько сот ярдов до пляжей люди преодолевали вплавь. Некоторые тонули, другие погибали под огнем противника, третьи укрывались за оборонительными заграждениями на воде. Часть десантников настигнута пулями во время броска на берег, однако большинству удалось выйти на землю и окопаться под защитой низкого отвесного берега или морских валов. Многие из десантников поспешили дальше.
Рузвельт провел уик‑энд в тесном кругу сотрудников в доме Папы Уотсона, около Шарлоттсвилля, Вирджиния. Наблюдая за президентом, мисс Талли обнаружила — движение каждого мускула лица, рук выдает внутреннее напряжение. Во время уик‑энда президент читал свою Книгу общеупотребительных молитв в поисках молитвы за успех высадки десанта. В понедельник утром вернулся в Белый дом и вечером того же дня в выступлении по радио говорил не о десанте, но об освобождении Рима, символа христианства, духовной власти, а ныне победы союзников. Долго разъяснял пагубную роль фашизма, величие народов Италии и США. Но в основном его волновали военные проблемы.
— С одним мы справились, теперь нужно взяться за другое!
День начала операции торопил развитие событий. Даже в то время, когда Рузвельт говорил о падении Рима, он знал, что через пролив движутся корабли с войсками на борту. В эту ночь он постоянно поддерживал связь с Пентагоном. В четыре часа утра телеграфист Белого дома стал будить сотрудников, сообщая новости. Первые сообщения были отрывочны и сумбурны, но ко времени обычной утренней пресс‑конференции президент успокоился и даже повеселел. Корреспонденты — почти две сотни — заняли свои места; президент шутил с помощниками; Фала, развалившись на диване кверху брюхом, виляла хвостом.
— Думаю, сегодня у нас приятная встреча, — начал Рузвельт. — Судя по выражению ваших лиц, вы все, вошедшие сюда, настроены так же, как безвестные молчаливые люди, стоящие по эту сторону стола. Они пришли чуть раньше. Но на всех лицах улыбки!
Собственно, президент мог сообщить гостям мало определенного — только что десантная операция через пролив началась в соответствии с графиком.
Вечером Рузвельт возглавил общенациональную молитву. Сначала молился «за наших сыновей, гордость страны... Пусть они идут прямым, верным путем; пусть прибавится мощи их оружию, стойкости сердцам, твердости вере. Они нуждаются в Твоем благословении. Их путь долгий и трудный — ведь враг еще силен. Он способен отбросить наши силы. Успех может не прийти быстро, но мы будем продолжать борьбу». Президент молился за то, чтобы его соотечественники дома выдержали страдания и беды, которые еще придут. «Укрепи нашу веру в Тебя, в наших сыновей, друг в друга, в наш объединенный крестовый поход...»