Братья‑рыцари (нем. пристербрюдер) и братья‑сарианты (сариантсбрюдер) Тевтонского ордена, будучи монахами, несли военную службу, различаясь по сословным признакам. Но наряду с братьями‑рыцарями и братьями‑сариантами в орден входили также братья‑священники (а не братья‑монахи, как иногда неправильно утверждают – ибо монахами являлись все полноправные члены ордена Девы Марии). Для братьев‑священников происхождение из того или иного сословия значения не имело. Братом‑священником мог стать как дворянин, так и простолюдин. Численность братьев‑священников (приносивших, в отличие от братьев‑рыцарей и братьев‑сариантов, только три «классических» монашеских обета – нестяжания, безбрачия и послушания, но не приносивших обета ратоборствовать против язычников) довольно сильно колебалась в различные периоды истории ордена, но они на протяжении долгого времени уступали братьям‑рыцарям как в числе, так и во влиянии.
В силу своего статуса братья‑священники обычно не принимали участия в прямых боевых столкновениях с неверными. Тем не менее их существование отнюдь не было тихим и безмятежным. В военных походах братья‑священники неизменно сопровождали орденское войско, разделяя с воинами Христовыми все тяготы и трудности походной жизни, и в то же время неустанно вели миссионерскую деятельность на покоренных территориях, населенных язычниками. Мало того! Иные братья‑священники, по собственному почину, получив благословение гохмейстера, отправлялись нести Слово Божие язычникам на еще не христианизированные территории и нередко погибали от рук язычников. Многие из них приняли мученический венец за Христа и христианство. Если язычникам удавалось разбить орденское войско, они обычно никого не оставляли в живых, предпочитая сжигать пленных заживо в жертву идолам. Но если у брата‑рыцаря или брата‑сарианта, попавшего в руки нехристей, имелся хоть какой‑то шанс быть выкупленными или обмененными, то брата‑священника во всех случаях ждала верная, мучительная смерть (обычно на костре).
В орденской хронике описан подвиг некоего брата‑священника, спасшего своих собратьев по ордену от верной смерти, дав им возможность скрытно бежать из осажденной язычниками крепости. Этот старый и больной брат‑священник, у которого отнялись ноги, так что он мог передвигаться лишь с невероятным трудом, каждый канонический час звонил в колокол, делая вид, что собирает орденский гарнизон на богослужение, тогда как тевтоны в действительности уже давно скрытно покинули обреченную крепость. В конце концов, язычники распознали его хитрость и замучили немощного старика, оправдавшего своим подвигом слова Священного Писания: «Нет любви больше той, как если кто положит душу свою за други своя».
Как уже говорилось выше, среди братьев‑священников ордена были выходцы как из дворянского сословия, так и из простонародья. Согласно уставу, они носили черную рясу, а поверх рясы (начиная с 1244 г.) – белую мантию с черным орденским крестом (так что часто встречающееся утверждение, будто «только братья‑рыцари Тевтонского ордена были вправе носить белый плащ с черным крестом», на поверку также оказывается неверным!) и выстригали на макушке гуменце‑тонзуру, как и все римско‑католические священники того времени. Бороду братья‑священники, судя по сохранившимся иллюстрациям, стали носить лишь в конце XV в. (в то время, как тевтонским братьям‑рыцарям носить ее с самого начала предписывалось Уставом, как и рыцарям ордена тамплиеров, поэтому поляки и литовцы именовали их «бородачами»; литовцы срезали убитым в бою тевтонам бороды вместе с кожей подбородка и нижней губой – подобно тому, как индейцы сдирали скальпы с голов поверженных врагов – и украшали ими свои шатры и конскую сбрую). Никакого оружия (кроме «духовного меча, который есть Слово Божие») братьям‑священникам по уставу, разумеется, не полагалось.