ЦИКЛИЧЕСКИЕ ФЕНОМЕНЫ

"Как можешь ты называть безумием то, чего совершенно не понял?"

- Тертуллиан, "Апология".

"Возникло это не сегодня
Или вчера, но было вечно;
Кто скажет, как оно пришло или откуда!"

- Софокл.

"Вера в сверхъестественное - явление естественное, изначальное, универсальное и постоянное в жизни и истории человеческой расы. Отсутствие веры в сверхъестественное порождает материализм; материализм порождает чувственность, чувственность - социальные судороги, среди бурь которых человек снова научается верить и молиться".

- Гвио.

"Если кто-либо думает, что это невероятно, пусть он остается при своем мнении и не противоречит тем, кого такие события вдохновляют к изучению достоинств добродетели".

- Иосиф.

От взглядов Платона и Пифагора на материю и энергию мы теперь обратимся к взглядам каббалистической философии на происхождение человека и сравним их с теорией естественного отбора, провозглашенной Дарвином и Уоллесом. Может быть, мы найдем столько же оснований признавать за древними первенство и в этом направлении, как в том, о котором шла речь. По-нашему мнению, нет нужды в более сильных доказательствах теории циклического продвижения, нежели то сравнительное просвещение, какое существовало в прежних веках и в патриархальной церкви в отношении формы земли и движения планетной системы. Даже, если бы еще не хватало доказательств, то невежество Августина и Лактанция, вовлекшее по этим вопросам в заблуждение все христианство, где оно продержалось до периода Галилея, - может послужить примером затмений, через которые человечество из века в век проходит.

"Одеяние из кожи", упоминаемые в третьей главе "Книги Бытия", которые были даны Адаму и Еве, истолковываются некоторыми древними философами как означающие плотские тела, в которые, по мере продвижения циклов, облачались человеческие предки. Они (философы) утверждали, что богоподобные физические формы становились все грубее и грубее, пока не было достигнуто дно того, что можно назвать последним духовным циклом, и человечество вступило в восходящую дугу первого человеческого цикла. Затем начались беспрерывные серии циклов, или юги; точное количество лет, из которых состоит каждый цикл или юга, остается ненарушимой тайной святилищ и сообщается только посвященным. Как только человечество вступает в новый цикл, каменный век, которым заканчивался предыдущий цикл, - постепенно сливается со следующим, высшим веком. С каждым последующим веком или эпохой человек становится более утонченным, пока не была достигнута кульминация совершенствования", возможная в этом цикле. Затем обратно катящаяся волна, времени уносила с собой только обломки, следы и признаки прогресса человечества. Цикл следовал за циклом, неуловимо переходя из одного в другой; высокоцивилизованные процветающие нации набирались мощи, достигали кульминационного пункта своего развития, шли на убыль и погасали; и когда был достигнут конечный пункт в нисходящей дуге, человечество снова оказывалось погруженным в варваризм, как при начале восхождения. Царства разрушались, нации сменяли одна другую изначала и до наших дней; расы попеременно то возвышались до высшей точки, то спускались до нижайшей в своем развитии. Дрейпер указывает, что нет основания думать, что какой-либо цикл действует сразу на все человечество в целом. Наоборот, в то время, когда люди на одной части планеты находятся в состоянии упадка, в другой части они могут быть прогрессирующими в просвещении и цивилизации.

Насколько аналогична эта теория закону планетного движения, который заставляет индивидуальные небесные тела вращаться на своих осях; несколько систем вращаются вокруг соответственных солнц, и весь этот звездный сонм следует по своему пути вокруг общего центра. Жизнь и смерть, свет и тьма, день и ночь на планете, когда вращается вокруг своей оси и проходит по кругу зодиака, представляющего меньший и больший циклы.<<214>> Помните герметическую аксиому: "Как вверху, так и внизу".

Альфред Р. Уоллес вполне логически доказывает, что развитие человека больше выражалось в его ментальной организации, чем в его внешней форме. Он высказывает мысль, что человек отличается от животного тем, что он способен переносить великие перемены в его окружении и в условиях без заметных изменений в своей телесной форме и структуре. На перемены в климате он отвечает соответствующим и изменениями в одежде, жилище, и в орудиях земледелия. Его тело может стать менее волосатым, более прямым, приобрести другой цвет и пропорции;

"так как голова и лицо непосредственно связаны с органом ума и являются посредниками в выражении наиболее утонченных движений его натуры", то они изменяются вместе с развитием его интеллекта. Было время, когда "он еще не обладал чудесно развитым мозгом, органом ума, который теперь, даже у самых низких представителей человеческой расы настолько развит, что возвышает его высоко над высшими животными, период, когда он получил форму, но едва ли человеческую натуру, когда у него не было ни человеческой речи, ни моральных чувств".

Далее Уоллес говорит, что

"Может быть, человечество одно время составляло - нет! я верю, что человечество одно время должно было составлять одну однородную расу... из людей, чей волосяной покров тела почти целиком исчез".

О пещерном человеке из Les Eyzies Уоллес в дальнейшем говорит:

"...большая ширина лица, выдающаяся нижняя челюсть... указывают на огромную мускульную силу и привычки дикой полузвериной расы".

Таковы те проблески, которые дает нам антропология о людях, когда они доходили до конечной точки падения нисходящего цикла или до начала нового подъема. Посмотрим, насколько эти данные подтверждаются ясновидящей психометрией. Профессор Дэнтон передал на психометрическое исследование своей жене осколок окаменевшей кости, не давая при этом ни малейшего намёка, что собой представляет этот предмет. Осколок сразу же вызвал у миссис Дэнтон картины людей и сцен, которые она относила к каменному веку. Она видела людей, близко напоминающих обезьян, с очень волосатыми телами, "причем естественный покров волосатости их служит как бы одеянием".

"Ставлю под вопросом, может ли такой человек стоять совершенно прямо: его бедренные кости кажутся так устроенными, что он не может", - добавила она. - "Изредка вижу часть тела одного из этих существ, которая выглядит сравнительно гладкой. Я вижу кожу более светлого цвета... Не знаю, принадлежит ли он к тому же периоду... Издали лицо кажется плоским; нижняя часть его тяжелая; у них то, что называют выдающимися челюстями. Фронтальная область головы низка, и в нижней части выдается вперед, образуя кромку на краю лба над бровями... Вижу одно человекоподобное лицо, хотя в нем есть что-то от обезьяны. И все они вроде обезьян с длинными руками и волосатыми телами" [183, т. I].

Хотят или не хотят ученые признать правильность герметической теории о физической эволюции человека из более высоких и более духовных существ, они сами показывают нам, как раса развивалась от отмеченной низшей точки до нынешнего состояния развития. И так как природа, по-видимому, построена по аналогиям, то не будет ли резонно утверждать, что то же самое постепенное развитие индивидуальных форм преобладает среди обитателей невидимой вселенной? Если такие чудесные результаты были произведены эволюцией на нашей маленькой, незначительной планете, где из высшего типа обезьяны созданы разумные и интуитивные люди, - почему тогда думать, что беспредельные пространства населены только бестелесными ангельскими формами? Почему в том обширном царстве не дать место для духовных дубликатов этих волосатых длинноруких и полуразумных предков, их предтечей и их потомков вплоть до нашего времени? Разумеется, духовные дубликаты таких первобытных членов человеческой семьи должны быть так же нелепы и неразвиты, какими были их физические тела. В то время как ученые не пытаются вычислять длительность "великого цикла", герметические философы все же утверждали, что согласно закону циклов нынешняя человеческая раса неизбежно должна коллективно вернуться к тому отправному пункту эволюции, где человек впервые покрылся "одеянием из кожи"; или, выражаясь яснее, человеческая раса должна в соответствии с законом эволюции стать физически одухотворенной. Если господа Дарвин и Гёксли не будут в состоянии доказать, что человечество нашего века уже достигло, как физическое и моральное животное, кульминации своего совершенствования в эволюции и поэтому дальнейшее его эволюционное развитие, то есть дальнейшее развитие человеческого рода - должно прекратиться, то мы не видим возможности, как они могут опровергать такой логический вывод.

В своей лекции о воздействии закона естественного отбора на человека Альфред Р. Уоллес заключает свои высказывания по поводу развития человеческой расы под воздействием закона естественного отбора следующими словами:

"Неизбежным последствием должно быть, что высшие, более интеллектуальные и более нравственные расы вытеснят низшие и более деградированные расы; и власть естественного отбора, все еще продолжающая действовать в его ментальной организации, должна всегда направлять к наиболее совершенному приспособлению высших способностей человека на улучшение условий окружающей природы и социальных крайностей. В то время как внешняя форма, вероятно, навсегда останется неизменной, за исключением развития красоты до полного совершенства... Утонченная и облагороженная его высшими интеллектуальными способностями и возвышенными чувствами, его ментальная конституция может продолжать продвижение и улучшаться до тех пор, пока мир опять не будет населен единственной, почти однородной расой, ни один индивидуум из которых не будет ниже самых благороднейших представителей существующего человечества".

Трезвые научные методы и осторожность в прогнозах значительно сказываются в выражениях этого великого антрополога. Все же, то что он говорит, ничуть не противоречит каббалистическим утверждениям. Разрешите вечно продвигающейся вперед природе, разрешите великому закону - "выживает наиболее приспособленный" - сделать еще один шаг вперед за пределы выводов Уоллеса, и у нас будут возможности... нет! не возможности, а уверенность в появлении расы, которая, подобно расе "вриля", описанной Бульвер-Литтоном в "Грядущей расе", будет только одною ступенью ниже "Сынов Божиих".

Следует отметить, что эта философия циклов, которая египетскими иерофантами была аллегоризована в "круг необходимости", в то же самое время объясняет аллегорию "Грехопадения человека". По арабским описаниям, каждая из семи комнат в пирамидах, во этих величайших космических символах, носила имя одной из планет. Своеобразная архитектура пирамид сама по себе показывает направление метафизической мысли их строителей. Вершина теряется в ясном голубом небе страны фараонов и представляет изначальную точку, затерявшуюся в невидимой вселенной, откуда изошла первая раса духовных прототипов человечества. Каждая мумия, с того момента, как набальзамирована, теряет свою физическую индивидуальность в одном значении; она символизирует человеческую расу. Помещенная так, чтобы наилучшим способом помочь выходу "души", последняя должна была пройти семь планетных комнат, прежде чем совершить свой выход через символическую вершину. Каждая комната символизировала в то же самое время одну из семи сфер и один из семи высших типов физико-духовного человечества, более высокого, чем наше нынешнее. Каждые 3000 лет душа, представительница своей расы, должна была возвращаться к своему первичному исходному пункту, прежде чем начать другую эволюцию в более усовершенствованное духовное и физическое преображение. Мы должны глубоко углубиться в труднопонятную метафизику восточного мистицизма, прежде чем мы будем в состоянии полностью понять бесконечность тем, которые были охвачены одним взлетом величественной мысли ее выразителей.

Начав свой путь, как чистое и совершенное духовное существо, Адам второй главы "Книги Бытия", не будучи удовлетворен положением, отведенным ему Демиургом (который является старшим перворожденным, Адамом Кадмоном), Адам второй, "человек из праха" стремится в своей гордости стать Творцом в свою очередь. Происходя от андрогинного Кадмона, этот Адам сам андрогин; ибо, согласно древнейшим верованиям, аллегорически изложенным в "Тимее" Платона, прототипы наших рас все были заключены в микрокосмическом дереве, которое росло и развивалось внутри и под сенью великого вселенского или макрокосмического дерева. Божественный дух считается единым, как бы велико ни было количество лучей великого, духовного солнца, и человек так же, как и все другие формы, органические и неорганические, ведет свое начало из этого Источника Вечного Света. Даже если бы нам пришлось отбросить гипотезу об андрогинном человеке в связи с его физической эволюцией, то значение этой аллегории в духовном смысле осталось бы непоколебленным. До тех пор, пока первый бого-человек, символизирующий первые два принципа творения, двойной муже-женский элемент, - не имел мысли о добре и зле, он не мог облечь в конкретную форму "женщину", ибо она находилась в нем, как он находился в ней. Только тогда, когда в результате злых намеков змия, материи, последняя сгустилась и остыла на духовном человеке в его контактах с элементами, только тогда плоды мужского дерева - которое и есть само древо познания - открылось его взгляду. С этого момента андрогинное единство перестало существовать, мужчина выделил из себя женщину в качестве отдельного существа; они разорвали нить между чистым духом и чистой материей. С тех пор они больше не будут творить духовно и единственной властью их воли; человек стал физическим творцом, и царство духа может быть завоевано только путем долгого пребывания в плену материи. Значение Гогарда, эллинского дерева жизни, священного дуба, среди пышных ветвей которого обитает змий, который не может быть удален,<<215>> таким образом выявляется, выползая из изначального ilus, земной змий становится более материальным, нарастает в силе и власти с каждой новой эволюцией.

Адам Первый или Кадмон, Логос иудейских мистиков - то же самое, что и греческий Прометей, который хочет состязаться с божественной мудростью; он также есть Пэмандр Гермеса или СИЛА БОЖЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ в ее наиболее духовном аспекте, ибо он был менее конкретизирован египтянами, чем двумя предыдущими. Все они создают людей, но терпят неудачу в достижении конечной цели. Желая наделить человека бессмертным духом, чтобы он, объединив эту тройственность в одно, мог постепенно возвратиться в его изначальное состояние, не потеряв своей индивидуальности, Прометей терпит неудачу в своей попытке похитить божественный огонь и осужден искупить свою вину на горе Казбек. Прометей также есть Логос древних греков, так же как и Геракл. В "Кодексе назареев"<<216>> мы видим, как Бахак-Зиво покидает небеса и своего отца, признаваясь, что, хотя он является отцом гениев, он не в состоянии "создавать тварей", ибо он в одинаковой степени не знаком с Оркусом, как "пламенем пожирающим, которого не хватает в свете". И Фетахил, одна из "сил", сидит в "грязи" (материи) и хочет знать, почему живой огонь так изменился.

Все эти Логосы старались наделить человека бессмертным духом, потерпели неудачу, и всех их изображают, как понесших наказание за свою попытку, причем наказания суровые. Те из ранних христианских отцов церкви, которые, подобно Оригену и Клименту Александрийскому, хорошо разбирались в языческом символизме, так как начали свою карьеру в качестве философов, чувствовали себя в большом затруднении. Они не могли отрицать в старейших мифах предвосхищения их собственного учения. Последний Логос (Христос), по их учению, также появился, чтобы показать людям путь к бессмертию; и в своем желании наделить мир вечной жизнью через огонь Святого Духа, поплатился жизнью в соответствии с традиционной программой. Таким образом, создалось очень неуклюжее объяснение, которым свободно пользуется духовенство наших дней, говоря, что все эти мифические типы свидетельствуют о пророческом духе, которым Господь по своей милости наградил даже языческих идолопоклонников! Язычники, они утверждали, предвосхитили в своем воображении великую драму Голгофы - оттуда и подобие. С другой стороны, философы с непобедимой логикой утверждали, что благочестивые отцы, просто воспользовались уже готовой основой, находя, что это легче, чем самим придумывать новую, или же они сделали это ради привлечения большего количества прозелитов, которым будет приятно сходство нового учения с их мифологией, по крайней мере, поскольку это касалось внешней формы основных положений.

Аллегория о грехопадении человека и огне Прометея также является другой версией мифа о восстании гордого Люцифера, сброшенного в бездонную пропасть - Оркус. В брахманской религии Маха-Сура, индийский Люцифер, начинает завидовать блеску света Творца и во главе легиона низших духов поднимает восстание против Брахмы и объявляет ему войну. Подобно Геркулесу, верному титану, который помогает Юпитеру и восстанавливает его на троне, Шива, третье лицо индийской троицы, сбрасывает их всех с небесных обителей в Гондор, область вечного мрака. Но здесь падших ангелов заставляют раскаиваться в своих злых деяниях и всем им предоставляется возможность к продвижению. В греческой версии Геркулес, Солнечный бог, спускается в Гадес, чтобы освободить жертв от их мучений; и христианская церковь тоже заставляет своего воплотившегося бога спускаться в мрачные области Плутона и побеждать мятежного архангела. Каббалисты, в свою очередь, объясняют эту аллегорию полунаучно. Адам второй или первозданная раса, которую Платон называет богами, а Библия - элохимами; не были тройными по своей природе подобно земному человеку, то есть они не состояли из души, духа и тела, но представляли собой соединение из очищенных астральных элементов, в которые "Отец" вдохнул бессмертный божественный дух. Последний, по причине своей богоподобной сущности, всегда стремился освободиться от ограничений даже такого слабого плена, следовательно, "сыны Божии" в своих неблагоразумных устремлениях были первыми, начертавшими будущую модель циклического закона. Но человек не должен быть "подобен одному из нас", - говорит творящее божество, один из элохимов, "которому вверено построение низшего животного".<<217>> И так это и было, когда люди первой расы достигли вершины первого цикла, они потеряли свое равновесие, и их вторая оболочка, одеяние более грубое (астральное тело), потянула их вниз в противоположную дугу.

Каббалистическая версия о сынах Божьих (или света) изложена в "Кодексе назареев". Бахак-Зиво, "отцу гениев", приказано "строить тварей". Но так как он "не сведущ в Оркусе", ему не удается это сделать, и он зовет на помощь Фетахила, более чистого духа, у которого получается еще хуже.

Затем на сцену творения выступает "дух",<<218>> (который следовало бы назвать "душа", так как это есть Anima Mundi, которая у назареян и гностиков считалась женского рода) и, ощущая, что для Фетахила<<219>> новейшего человека (позднейшего), сияние "изменилось", и что сияние пошло "в убыль и ущемление", пробуждается Карабтанос,<<220>> "который был неистов, бессмыслен и нерассудителен", и говорит ему: "Восстань; видишь, сияние (свет) новейшего человека (Фетахила) оказалось недостаточным (чтобы создать людей), убыль этого сияния видна. Поднимись, приди вместе с твоею матерью (духом) и освободись от ограничений, которые тебя сдерживают, и от тех, которые обширнее всего мира". Затем следует (брачный) союз неистовой и слепой материи, направляемый нашептываниями духа (не божественным дыханием, но астральным духом, который по своей двойной сущности уже окрашен материей), и так как предложение матери принимается, Дух дает зачатие "Семи Числам", которые Ириней склонен рассматривать, как семь светил (планет), но которые в самом деле представляют семь смертных грехов, потомство астральной души, отделенной от своего божественного источника (духа), и материи, слепого демона страстности. При виде этого Фетахил простирает руку к бездне материи и говорит: "Пусть земля существует точно так же, как уже существует обитель властей". Погрузив свою руку в хаос, который он сгустил, он сотворил нашу планету.<<221>>

Затем "Кодекс" приступает к повествованию, как Бахак-Зиво был отделен от Духа, и гении или ангелы от мятежников [Кодекс назареев, II, 233]. Затем Мано<<222>> (величайший), который обитает в величайшем Ферхо, зовет Кебар-Зиво (также известного под именем Нибат-Иавар бар Иуфин-Айфафин). Силу и вино пищи жизни,<<223>> он, будучи третьей жизнью и сочувствуя восставшим и глупым гениям по поводу величия их честолюбивых устремлений, говорит: "Владыка гениев<<224>> (эонов), смотри, что делают гении, о чём они совещаются [Кодекс назареев, I, 135]. Они говорят: "Вызовем мир к существованию, вызовем к существованию "силы". Гении - это Принципы, "сыновья Света", но ты "вестник жизни" [Кодекс назареев, I, 135].

И чтобы противодействовать влиянию семи "к плохому направленных" принципов, потомков Духа, Кабар Зио, могущественный Господь Сияния, порождает семь других жизней (основных добродетелей), которые сияют своим собственным образом и светом "с высоты" [Кодекс назареев, III, 61] и таким способом восстанавливают равновесие между добром и злом, светом и тьмой.

Но это творение существ без необходимого вдуновения в них божественного чистого дыхания, которое было известно среди каббалистов как "Живой Огонь", создавало только тварей из материи и астрального света.<<225>> Таким образом были порождены животные, которые предшествовали человеку на земле. Духовные существа, "сыновья света", те остались верными великому Ферхо (Первопричине всего), составляют небесную или ангельскую иерархию, Адонимов, и легионы никогда не воплощавшихся людей. Последователи мятежных и глупых гениев и потомство "тупых" семи духов, порожденных "Карабтаносом" и "духом" становятся с течением времени "людьми нашей планеты"<<226>> после предварительного прохождения ими всех "творений" в каждом элементе. Начиная от этой стадии жизнь их прослежена Дарвином, который показывает нам, как наши высшие формы развивались из низших. Антропология не осмеливается следовать за каббалистом в его метафизических полетах за пределы этой планеты, и, сомнительно, чтобы у учителей антропологии хватило духу искать нехватающих звеньев в старых каббалистических рукописях.

Таким образом был приведен в движение первый цикл, который в своих вращениях, направленных книзу, привел бесконечно малую частицу созданных жизней на нашу планету из грязи, достигнув самой низкой точки в нисходящей дуге цикла, непосредственно предшествовавшего жизни на этой земле, чистая божественная искра, все еще держащаяся в Адаме, совершила усилие, чтобы освободиться от астрального духа, ибо "человек постепенно впадал в зарождение", и плотское одеяние все время уплотнялось.

А теперь мы подошли к тайне, к некоему Сод;<<227>> секрету, который раввин Симеон<<228>> открывал только немногим посвященным. Эта тайна сценически изображалась раз в семь лет в течение самофракийских мистерий и запись ее обнаружена самоотпечатавшеюся на листьях тибетского священного дерева, таинственного Кунбума, в монастыре святых адептов.<<229>>

В безбрежном океане пространства сияет центральное духовное и невидимое солнце. Вселенная - его тело, дух и душа; и по этой идеальной модели построено все сущее. Эти три эманации суть три жизни, три степени гностической Плеромы, три "Каббалистические Лица", ибо древний из древних, святой из старых, великий Эн-Соф "имеет форму, а затем не имеет формы". Невидимое "приняло форму, когда оно вызвало к существованию вселенную",<<230>> - говорит "Зогар", Книга Величия. Первый свет - это Его душа, Бесконечное, Беспредельное и Бессмертное дыхание, под дуновением которого вселенная поднимает и опускает свою могучую грудь" вдыхая разумную жизнь во все творение. Вторая эманация сгущает кометную материю и образует формы внутри космического круга, запускает бесчисленные миры, чтобы плыли они в электрическом пространстве, и вдыхает неразумный слепой жизненный принцип в каждую форму. Третий образует всю вселенную физической материи; и так как она продолжает постепенно отдаляться от центрального божественного Света, то ее блеск уменьшается и она становится тьмой и злом - чистой материей, "великими очищениями небесного огня" герметистов.

Когда Центральный Невидимый (Господь Ферхо) увидел усилия божественной Искры, нежелающей быть стянутой вниз в деградацию материи, усилия чтобы освободиться. Он позволил ей выпустить из себя монаду, за которой, будучи к ней прикреплена тончайшей нитью. Божественная Искра (душа) должна была наблюдать в течение ее беспрерывных перекочевываний из одной формы в другую. Таким образом, монада была направлена вниз в первую форму материи и была заключена в камень. Затем с течением времени соединенными усилиями живого огня и живой воды, которые отбрасывали свое отражение на камень, монада выползла из своего заключения на солнечный свет в виде лишая. Она шла от перемены к перемене и с каждой переменой поднималась выше и выше. Монада с каждым новым преображением получала все больше излучения от своего родителя, Искры, которая все больше приближалась к ней после каждого перевоплощения. Ибо "Первопричина хотела, чтобы так происходило", и судила ей ползти выше до тех пор, пока ее физическая форма еще раз станет Адамом из праха, которому придано подобие Адама Кадмона. Перед тем, как подвергнуться последнему земному перевоплощению, внешнее покрытие монады с момента его зачатия в качестве эмбриона проходит по очереди еще раз через фазы нескольких царств природы. В своем жидкостном заключении он смутное подобие различных периодов развития в растение, пресмыкающегося, птицы и животного, пока не превратится в человеческого эмбриона [258, с. 132]. При рождении будущего человека монада, сияющая в полную мощь своего бессмертного родителя, который наблюдает за ней с седьмой сферы, - становится бесчувственной.<<231>> Она теряет все воспоминания прошлого, и сознание возвращается к ней только постепенно, когда инстинкты детства уступают свое место рассудку и разуму. После того как происходит отделение жизненного принципа (астральной души) от тела, освобожденная душа - Монада, ликуя, присоединяется к материнско-отцовскому духу, к сияющему Аугоэйдесу, и эти двое, слившись в одно, образуют для беспредельного будущего, со славой и блеском, соответствующим духовной чистоте последней земной жизни, - Адама, который совершил круг необходимости и освобожден от последних остатков своей физической оболочки. И впредь, становясь все более и более сияющим с каждым шагом своего восхождения, он поднимается на сияющий путь, который заканчивается на той точке, откуда он начал совершать великий цикл.

Вся теория Дарвина о естественном отборе включена в первые шесть глав "Книги Бытия". "Человек" из главы I очень отличается от "Адама" главы II; ибо первый был создан "мужчиной и женщиной" - то есть двуполым - и по образу Бога; тогда как второй, согласно стиху седьмому, был создан из праха земного и стал "живой душой" после того, как Господь Бог "вдохнул в его ноздри дыхание жизни". Кроме того, этот Адам был мужским существом, и в стихе двадцатом нам говорят, что "не было помощника ему". Адонаи, будучи чисто духовными существами, не имели пола, или, вернее, имели оба пола объединенными в себе, подобно их Творцу, и древние так хорошо это понимали, что изображали многие из своих божеств двуполыми. Изучающему Библию остается или принять это настоящее толкование, или же признать, что приведенные отрывки из двух глав, которые мы упоминали, до нелепости противоречат друг другу. Принятие таких отрывков в их буквальном значении оправдывает атеистов, поднимающих Моисеево изложение на смех; и именно принятие мертвой буквы старых текстов повинно в зарождении материализма нашего века. Не только эти две расы существ так ясно указаны в "Книге Бытия", но даже третья и четвертая расы выведены перед читателем в главе IV, где говорится о "сынах Божиих" и о расе "великанов".

В то время как мы пишем, появилась статья в американской газете "Канзас-сити таймс", где говорится о важных открытиях останков доисторической расы великанов, которая подтверждает каббалистическую версию и в то же время и библейские аллегории. Статья заслуживает внимания:

"В своих исследованиях среди лесов Западной Миссури судья Е. П. Уэст открыл ряд конусообразных возвышений, подобных по конструкции возвышениям, обнаруженным в Огайо и Кентукки. Эти возвышения обнаружены на высоких утесах с видом на реку Миссури, самые большие и выдающиеся находятся в Теннесси, Миссисипи и Луизиане. Еще три недели тому назад не подозревали, что строители этих возвышений избрали эту область для заселения в доисторические времена, но теперь сделано открытие, что эта странная и погасшая раса людей когда-то занимала эту страну и оставила обширные кладбища с многочисленными надмогильными курганами на утесах графства Клей.

Пока что раскрыто только одно из этих возвышений. Судья Уэст обнаружил там скелет около двух недель тому назад и сделал об этом доклад другим членам общества. Они сопроводили его на это возвышение и неглубоко от поверхности откопали и достали остатки двух скелетов. Кости очень велики - настолько велики, в сущности, что по сравнению с обычным скелетом наших дней кажется, что они принадлежали гиганту. Черепные кости, которые еще не сгнили, чудовищны по своим размерам. Сохранявшаяся нижняя челюсть одного скелета по размерам вдвое больше челюсти цивилизованного человека. Зубы в этой челюсти велики и стерты до основания, по-видимому от разжевывания корней и мясной пиши. Челюсти говорят о громадной мускульной силе. Бедерная кость по сравнению с бедерной костью обычного современного скелета выглядит, как лошадиная кость. Длина, толщина и мускульное развитие замечательны. Но наиболее своеобразной частью скелета является лобная кость. Она очень низка и весьма отличается от всего, что я видел в этой части головы раньше. Она образует толстый костяной выступ шириной около дюйма, простирающийся поперек лба над глазами. Это узкий но массивный выступ кости, который вместо того, чтобы подниматься кверху, как он поступает в наше цивилизованное время, отступает назад от бровей, образуя плоскую голову, указывая таким образом на принадлежность к очень низкой человеческой расе. Мнение ученых джентльменов, сделавших это открытие, сходится на том, что эти кости являются останками доисторической расы людей. Они не напоминают ныне существующие расы индейцев, также эти надмогильные возвышения по своей форме и конструкции не соответствуют ни одному из подобных сооружений ныне существующих племен Америки. В этих возвышениях тела найдены в сидящей позе; среди костей обнаружены каменные орудия, например, кремневые ножи, кремневые скребки, и все они другие по форме и отличаются от наконечников стрел, боевых топоров и других каменных орудий, какими пользовались туземные индейцы, когда их открыли белые. Джентльмены, в чьем ведении находятся эти любопытные кости, поместили их у доктора Фоу на Майн-стрит. В их намерения входит произвести дальнейшие и более тщательные исследования упомянутых возвышений и утесов, находящихся против города. Они сделают доклад о своих трудах на следующем собрании Академии наук, к тому времени они надеются быть в состоянии высказать определенное мнение по поводу находок. Однако, уже теперь определенно установлено, что скелеты принадлежат расе ныне не существующей".

Автор недавнего и очень тщательно разработанного труда<<232>> нашел какие-то причины, чтобы посмеяться над соединением сынов Божиих с "дочерьми людей", которые были прекрасны, как сказано об этом в "Книге Бытия", и описано во всех подробностях в чудесной легенде, "Книге Еноха". Тем более жаль, что наши наиболее ученые и либеральные люди не применяют своей точной и безжалостной логики на выправление односторонности путем поисков истинного духа, который продиктовал эти древние аллегории. Этот дух, определенно, был более научен, чем скептики могут это допустить. Но с каждым годом несколько новых открытий могут подтвердить справедливость древних высказываний, пока, наконец, вся древняя мудрость будет оправдана.

Одно, по меньшей мере, было доказано в еврейском тексте, а именно, что существовала одна раса, состоящая из чисто физических тварей, другая же была чисто духовная. Эволюция и "преобразование видов" требовали заполнения этого разрыва между этими двумя, и это было предоставлено способнейшим антропологам. Мы можем только повторять философию древних, которая говорит, что соединение этих двух рас произвело на свет третью - расу Адамитов. Разделяя натуры обоих своих родителей, эта новая раса в одинаковой степени приспособлена для существования и в материальном, и в духовном мирах. Рассудок человека соединен с его физической половиной, чтобы человек мог сохранить свое верховенство над низшими животными и подчинять природу своим надобностям. Его совесть соединена с его духовной половиной и служит безошибочным водителем среди натиска чувств, ибо совесть выражается во мгновенном ощущении, что правильно и что неправильно, и это ощущение может дать только дух, который, будучи частью божественной мудрости и чистоты, абсолютно чист и мудр. Подсказывания совести независимы от рассудка и могут четко проявляться тогда, когда им не препятствуют низшие влечения нашей двойственной природы.

Так как рассудок является способностью физического мозга, то о нем справедливо можно сказать, что он только делает выводы из предпосылок и, будучи в полной зависимости от информации, сообщенной ему чувствами, не может зависеть непосредственно от духа. Последний знает - следовательно, всякие рассуждения, подразумевающие дискуссии и доказательства ему бесполезны. То же и всякое существо, которое можно рассматривать, как непосредственную эманацию вечного Духа мудрости - оно должно рассматриваться, как обладающее теми же самыми свойствами, как та сущность, частью которой оно является. Поэтому до некоторой степени логично, что древние теурги утверждали, что разумная часть человеческой души (дух) никогда не входила целиком в человеческое тело, а только осеняло его более или менее через неразумную или астральную душу, которая служит посредником между духом и телом. Человек, который в достаточной степени победил материю, чтобы получать непосредственный свет из своего Аугоэйдес, чувствует истину интуитивно, он не мог бы ошибиться в своем суждении, несмотря на все софизмы, подсказываемые холодным рассудком, ибо он ОЗАРЕННЫЙ. Следовательно, пророчества, предсказания и так называемое божественное вдохновение являются, просто, следствиями этого озарения свыше от нашего собственного бессмертного духа.

Сведенборг, придерживаясь мистических учений философов герметизма, посвятил ряд томов проливанию света на "внутренний смысл" "Книги Бытия". Сведенборг, несомненно, был "природным магом" и ясновидцем; он не был адептом. Поэтому, как бы точно он ни следовал методам истолкования, применяемым алхимиками, он частично остался безуспешным. Тем более, что человек, избранный им в качестве модели этого метода хотя и был великим алхимиком, был адептом не более, чем сам шведский ясновидец, в полном смысле этого слова. Евгений Филалет не обладал "высшей пиротехникой", если прибегнуть к терминам мистических философов. Но, хотя оба упустили всю истину со всеми подробностями, Сведенборг фактически дал то же самое толкование первой главе "Книги Бытия", что и философы герметизма. Ясновидец так же, как и посвященные, несмотря на свою завуалированную фразеологию, ясно показывает, что первые главы "Бытия" имеют отношение к возрождению или новому рождению человека, а не ко творению нашей вселенной и ее венчающего произведения - человека. Тот факт, что термины алхимиков, такие как соль, сера и ртуть преображены Сведенборгом в сущность, причину и следствие<<233>> не задевают скрытой идеи разрешения загадок Книг Моисея единственным возможным методом, методом, употребляемым герметистами - методом соответствий.

Его учение о соответствиях или герметическом символизме - это учение Пифагора и каббалистов - "как наверху, так и внизу". Это также учение буддийских философов, которые в своей еще более абстрактной метафизике, перевернув обычный способ определений, даваемых нашими наиболее эрудированными учеными, называют образы невидимого мира единственными реальностями, а все остальное, следствия причин или видимые прототипы - иллюзиями. Как бы противоречивыми ни казались их различные объяснения Пятикнижия по своей поверхности, все они стремятся доказать, что священные писания всех стран, Библия так же, как Веды или буддийские писания, могут быть поняты и тщательно просеяны лишь при помощи света герметической философии. Великие мудрецы древности, мудрецы средних веков и мистические писатели нашей современности - все были герметисты. Или свет истины просветил их через их способность к интуиции, или как результат изучения и регулярных посвящений, фактически они приняли метод и пошли по пути, начертанному такими людьми, как Моисей, Гаутама Будда и Иисус. Истина, символизированная некоторыми алхимиками, как небесная роса, опустилась в их сердца, и они собирали ее на вершинах гор после того как разостлали чистую льняную ткань, чтобы принять ее; и таким образом, в одном значении, они обеспечили каждый себя и по-своему универсальным растворителем. Сколько им было позволено поделиться с другими - это другой вопрос. Та завеса, которая по словам писаний, закрывала лицо Моисея, когда, спустившись с горы Синай, он учил народ Слову Божиему, не может быть снята по воле только одного учителя. Это зависит от слушателей, снимут ли они тоже завесы со своих сердец. Павел высказывает это просто; и его слова, адресованные к коринфянам, могут быть приложены к каждому мужчине и к каждой женщине во всех веках мировой истории. Если "их умы ослеплены" сияющей кожей божественной истины, то - будет или не будет убрана герметическая завеса с лица учителя, - она не может быть убрана с их сердец, если они "не обратятся к Господу". Но последнее название не должно быть отнесено ни к одному из трех антропоморфированных лиц Троицы, но к "Господу", как его понимают Сведенборг и герметические философы, то есть к Господу, который есть Жизнь и ЧЕЛОВЕК.

Постоянный конфликт между мировыми религиями - христианством, иудаизмом, язычеством, брахманизмом, происходит из нижеследующего единого источника: Истина известна только немногим; остальные, не желая снять завесу со своих собственных сердец, воображают, что она ослепляет глаза соседа. Бог всех экзотерических религий, включая и христианскую, несмотря на его претензии на тайну, есть идол, выдумка, и не может быть ничем другим. Моисей, наглухо укутавшись в завесу, говорит жестоковыйным множествам о Иегове, жестоком антропоморфическом божестве, как о высочайшем Боге, глубоко захоронив в глубинах своего сердца истину, о которой нельзя "ни говорить, ни раскрывать ее". Капила рубит острым клинком своих сарказмов брахманистских йогов, которые притворяются, что они в своих мистических видениях видели ВЫСОЧАЙШЕГО ЕДИНОГО. Гаутама Будда скрывает истину под непроницаемым одеянием метафизических тонкостей и рассматривается потомками, как атеист. Пифагора с его аллегорическим мистицизмом и метемпсихозом считают ловким обманщиком, а за ним такую же оценку получают другие философы, например, Аполлоний и Плотин, о которых обычно говорили, как о визионерах, если не как о шарлатанах. Платона, чьи труды никогда не были прочитаны большинством наших великих ученых иначе, как только поверхностно, многие из его толкователей обвиняли в нелепостях и ребячествах, и даже в незнании своего собственного языка,<<234>> по всей вероятности за высказывание о высочайшем, что "понятие такого рода не может быть выражено словами, подобно другим заучиваемым предметам";<<235>> а также за нахождение у Пифагора слишком частого применения "завуалировки". Мы могли бы заполнить целый том именами неправильно понятых мудрецов, чьи сочинения - лишь потому, что наши материалистические критики не в силах поднять закрывающую их завесу - предаются забвению, как мистические нелепости. Наиболее значительна черта этой, кажущейся непостижимой тайны, может быть, заключается в укоренившейся привычке большинства читателей судить о сочинении по его словам и недостаточно выраженным идеям, не касаясь духа самого произведения. Часто оказывается, что философы, принадлежащие совсем различным школам, употребляют множество неодинаковых выражений, некоторые из них затемненные и метафорические - все образные, и все же говорят об одном и том же предмете. Подобно тысячам расходящихся лучей одного огненного шара, каждый луч, тем не менее, ведет к центральной точке; так и каждый мистический философ - будь это восторженно преданный энтузиаст подобно Генри Мору; раздражительный алхимик, прибегающий к базарной фразеологии - подобно своему противнику Евгению Филалету, и атеист (?) подобно Спинозе, - все они имели в виду один и тот же предмет - человека. Однако, Спиноза является тем, кто, пожалуй, дает вернейший ключ к части ненаписанной тайны. В то время, как Моисей запрещает "сотворять изображения" Того, чье имя не должно произноситься всуе, Спиноза идет дальше. Он делает ясный вывод, что Бога даже нельзя описывать. Человеческий язык совсем не подходит, чтобы выразить идею об этом "Существе", которое совершенно уникально. Спиноза ли или христианские богословы - кто из них прав в своих предпосылках и выводах - мы представляем решать читателю самому. Каждая попытка в противоположном направлении приводит нацию к тому, что она антропоморфизирует то божество, в которое верует. И результат тот, что дает Сведенборг. Вместо того, чтобы сказать, что Бог сотворил человека по своему образу и подобию, нам, поистине, следовало бы сказать, что "человек выдумывает Бога по своему собственному образу" [261], забывая, что он воздвиг для поклонения свое собственное отражение.

В чем же тогда заключается истинный, действительный секрет, о котором так много говорят герметисты? Что секрет был и есть, об этом их один откровенный человек, изучающий эзотерическую литературу, никогда не станет сомневаться. Гениальные люди, - какими неотрицаемо были многие из герметических философов, - не стали бы строить из себя дураков, стараясь одурачивать других в течение нескольких тысяч лет. Что этот великий секрет, обычно называемый секретом "философского камня", имел духовное значение так же, как и физическое, к нему присоединенное, подозревали во все века. Автор "Заметок по алхимии и алхимикам" совершенно верно говорит, что предметом герметического искусства является ЧЕЛОВЕК, а цель этого искусства - усовершенствование человека.<<236>> Но мы не можем согласиться с ним, что те, кого он называет "злато-любивыми пьяницами", всегда пытались перенести чисто нравственную цель (алхимиков) в область физической науки. Уже один тот факт, что человек в их глазах представляет троицу, которую они делили на соль, жидкую ртуть и серу, которая есть сокровенный огонь или, проще говоря, на тело, душу и дух, доказывает, что в этом имеется и физическая сторона. Человек есть философский камень духовности - "триединый или троица в единении", как говорит об этом Филалет. Но он также является этим камнем физически. Последнее есть только следствие причин, а причиной является всемирный растворитель всего - божественный дух. Человек - корреляция химико-физических сил так же, как он корреляция духовных сил. Последние реагируют на физические силы человека пропорционально развитию земного человека.

"Работа совершенствования проводится в соответствии с достоинствами тела, души и духа", - говорит один алхимик, - "ибо тело никогда не стало бы проницаемым, если бы не дух; также дух не был бы стойким в своей сверхсовершенной тинктуре, если бы не тело; также эти двое не могли бы воздействовать один на другого без наличия души, ибо дух есть что-то невидимое, и никогда не показывается без одеяния, а одеянием является душа" [263].

"Философы огня" через своего главу Роберта Фладда утверждали, что симпатия есть плод света, а "антипатия ведет свое начало из тьмы". Кроме того, они учили, как и каббалисты, что "противоположности в природе происходят от единой вечной сущности или из корня всего сущего". Таким образом, первопричина есть породитель как добра, так и зла. Творец - который не есть Высочайший Бог - является отцом Материи, которая дурна, так же как и духа, который, эманируя из высочайшей, невидимой причины, проходит через него, как через проводник, и наполняет всю вселенную.

"Несомненно", - говорит Роберт ди Флуктиб (Роберт Фладд), - "что так же, как существует бесконечное разнообразие видимых тварей, так же существует бесконечное разнообразие невидимых тварей различной природы во вселенской машине. Через таинственное имя Бога, которое Моисей так стремился услышать и узнать от него (Иеговы), когда он получил от него этот ответ: Иегова есть мое вечное имя. Что касается другого имени, то оно настолько чистое и простое, что не может быть ни расчленено, ни составлено, ни правильно произнесено человеческим голосом... все другие имена включены в него, ибо оно содержит в себе свойства: как отказа, так и желания; как лишения, так и достатка: как смерти, так и жизни; как проклятия, так и благословения; как зла, так и добра (хотя идеально в нем нет ничего дурного), ненависти и разногласия; и, следовательно, симпатии и антипатии" [171, с. 173].

Самыми низкими на шкале существ являются те невидимые твари, которых каббалисты называют "элементариями". Четко различают три их класса. Высшими по разуму и коварству являются так называемые земные духи, о которых более исчерпывающе мы скажем в других отделах этого труда. О них пока достаточно будет сказать, что они суть лярвы, или тени тех людей, которые, живя на земле, отказались от всякого духовного света и глубоко погрязли в болоте материи, и от чьих грешных душ бессмертный дух постепенно отделился. Второй класс состоит из невидимых антитипов людей, которым предстоит родиться. Никакая форма не может перейти в объективное существование - от самой высокой до самой низкой - пока не вызван к существованию идеал этой формы - или, как сказал бы Аристотель, прообраз этой формы - есть стимул к развитию. Прежде чем живописец напишет картину, каждая черточка ее уже живет в его воображении; прежде чем мы увидели часы, они существовали в уме часовщика. То же самое и с будущими людьми.

По учению Аристотеля, существуют три принципа естественных тел: прообраз, материя и форма. Эти принципы приложимы и в данном случае. Прообраз ребенка, которому предназначено быть, мы хотим поместить в незримом уме великого Архитектора вселенной - ибо прообраз в аристотелевой философии не рассматривается как принцип построения тел, но как внешнее свойство в их производстве, ибо производство есть изменение, посредством которого материя переходит от отсутствия формы к той, которую она принимает. Хотя прообраз формы нерожденного ребенка так же, как и прообраз будущей формы несделанных часов является тем, что есть ни субстанция, ни протяженность, ни качество, ни какое-либо существование, все же это есть что-то, что есть, хотя его очертания, для того чтобы быть должны обрести объективную форму, короче говоря, абстрактное должно стать конкретным. Таким образом, как только прообраз материи передается энергией вселенскому эфиру, она становится материальной формой, как бы тонка она ни была. Если современная наука учит, что человеческая мысль "действует на материю другого мира одновременно с воздействием на материю этого мира", как может тот, кто верит в разумную Первопричину, отрицать, что божественная мысль равным образом переносится тем же законом энергии к нашему общему посреднику, вселенскому эфиру - мировой душе? И если это так, то из этого следует, что раз божественная мысль проявилась объективно, то энергия с точностью воспроизводит очертания того, что сперва было рождено в божественном уме, как "прообраз". Только не следует понимать так, что эта мысль творит материю. Нет, она творит только рисунок, проект будущей формы; материя, которая послужит созданию, выявлению рисунка, всегда существовала и существует, будучи подготовленной для сформирования человеческого тела серией последовательных преображений, как результат эволюции. Формы преходящи; идеи, создавшие их, и материал, давший им объективность, остается. Эти модели, пока еще лишенные бессмертного духа, суть "элементалы", - строго говоря, психические эмбрионы, - которые, когда их время придет, исчезают из невидимого мира и рождаются в видимом мире в качестве человеческих детей, получая при переходе то божественное дыхание, называемое духом, которое завершает полностью цельного человека. Этот класс не может объективно сообщаться с людьми.

Третий класс - это настоящие "элементалы", которые никогда не разовьются в людей, но занимают особую ступень на лестнице существ и по сравнению с другими, более правильно могут быть названы духами природы или космическими агентами природы, причем каждое существо ограничено пределами своего элемента и никогда не нарушает границ других. Они те, кого Тертуллиан назвал "Князьями сил воздуха".

Полагают, что этот класс обладает только одним из трех атрибутов человека; у них нет ни бессмертного духа, ни осязаемых тел; у них только астральные формы, в которых в значительной степени присутствует тот элемент, к которому они принадлежат, и также эфир. Они представляют комбинацию из сублимированной материи и рудиментарного ума. Некоторые не изменяются, но все же не имеют отдельной индивидуальности и действуют, так сказать, коллективно. Другие, принадлежащие определенным элементам и видам, применяют свою форму по установленным законам, которые каббалисты объясняют. Самые плотные тела их обычно настолько нематериальны, что не воспринимаются нашим физическим зрением, но и не настолько нематериальны, чтобы их нельзя было уловить внутренним зрением или ясновидением. Они не только существуют и могут жить в эфире, но и могут обращаться с эфиром и направлять его на производство физических явлений с таким же успехом, как мы можем сжимать компрессорами воздух или воду гидравлическими аппаратами; в этих занятиях им помогают "человеческие элементарии". Кроме того, они могут так уплотнить его, что могут сделать себе из него осязаемые тела, которые, благодаря их протейской способности, могут принимать какой им угодно вид, пользуясь в качестве моделей теми портретами, которые они находят отпечатавшимися в памяти присутствующих лиц. Совсем нет надобности для того, чтобы этот присутствующий в тот момент думал об лице, портрет которого в нем отпечатался. Его изображение могло давно уже быть забыто. Но человеческое сознание получает неизгладимые впечатления даже от случайного знакомства или лица, с которым вы встретились всего один раз. Так же, как чувствительной фотопленке достаточно лишь мгновения, чтобы запечатлеть изображение снимаемого, также этого достаточно и сознанию.

По учению Прокла, самые высшие области от зенита вселенной до луны принадлежат богам или планетным духам, в соответствии с их иерархиями и классами. Высочайшими среди них были двенадцать uper-ouranioi, или высших небесных богов, имеющих в своем распоряжении легионы подчиненных демонов. За ними следуют ближайшие по рангу и власти egkosmioi. межкосмические боги, имеющие власть каждый над огромным количеством демонов, которых они наделяют своею властью и передают ее от одного другому по желанию. Они, по-видимому, олицетворенные силы природы в своих взаимоотношениях; последние представлены третьим классом или "элементалами", как мы только что описали.

Далее он показывает, по принципу герметической аксиомы о типах и прототипах, что низшие сферы имеют свои подразделения и классы существ так же, как высшие, небесные, причем первые всегда подчинены высшим. Он верил, что четыре элемента все заполнены демонами, утверждая, как и Аристотель, что вселенная полна, и природа не терпит пустоты. Демоны земли, воздуха, огня и воды состоят из эластической, эфирной, полутелесной субстанции. Это те классы, которые служат посредниками между богами и людьми. Хотя они ниже по разуму, чем шестая категория высших демонов, эти существа непосредственно владычествуют над элементами и органической жизнью. Они управляют ростом, цветением, свойствами и различными переменами в растениях. Они являются олицетворенными идеями или силами, проливаемыми из небесного ulк на неорганическую материю; а так как растительное царство на одну стадию выше, чем минеральное, эти эманации от небесных богов принимают форму и находясь в растении, они становятся его душой. Это то, что учение Аристотеля именует формой в трех принципах природных тел, классифицированных им как прообраз, материя и форма. Его философия учит, что кроме подлинной материи, необходим еще другой принцип, чтобы завершить триединую природу каждой частицы, и это есть форма, невидимая, но все же, в онтологическом смысле этого слова, реальная сущность, в самом деле отличающаяся от материи, как таковой. Таким образом, в животном или в растении, кроме костей, мяса, нервов, мозгов и крови в первом, и кроме древесной массы, ткани, волокон и сока в последнем, каковые кровь и сок, циркулируя по венам и волокнам, питают все части и животного и растения; и кроме животного духа, который является принципом движения, и химической энергии, которая преобразовывается в жизненную силу в зеленом листе, - должна быть некая реальная форма, которую Аристотель назвал в лошади лошадиной душой: Прокл - демоном каждого минерала, растения или животного, а средневековые философы - элементарными духами четырех царств.

В нашем веке все это считают метафизикой и грубым суеверием. Все же, по строго онтологическим принципам, в этих старых гипотезах есть какая-то тень вероятности, некий ключ к смущающим "нехватающим звеньям" точной науки. Последняя теперь стала настолько догматичной, что все, что лежит за пределами кругозора индуктивной науки, называется воображаемым; и мы находим профессора Джозефа Ле Контэ констатирующим, что лучшие ученые "высмеивают употребление термина "жизненная сила" или жизненность, как остатки суеверия" [264]. Кэндол, вместо "жизненная сила" предлагает жизненное движение;<<237>> приготовляясь к окончательному научному прыжку, который превратит бессмертного думающего человека в автомат с часовым механизмом внутри.

"Но", - возражает Ле Контэ, - "можем ли мы представить себе движение без энергии? И если это движение своеобразно, то такова также и форма энергии".

В еврейской Каббале духи природы были известны под общим названием Шедим и разделялись на четыре класса. Персияне всех их называли дэвы, греки без разбору обозначали их, как демоны, египтяне знали их, как эфритов. Древние мексиканцы, говорит Кэйзер, верили в существование многих обителей для духов, в одной из которых помещались тени невинных детей до окончательного распределения; в другую, расположенную в солнце, поднимались души героев, тогда как уродливые призраки неисправимых грешников приговаривались к блужданию в отчаянии по подземным пещерам, где они держались в плену земной атмосферы, не имея ни желания, ни способности освободиться. Они проводили свое время, сообщаясь со смертными, и пугали тех, кто мог их видеть. Некоторые африканские племена знали их, как Иовахус. В индийском пантеоне насчитывается не менее, чем 330.000.000 духов различного рода, включая элементалов, которых брахманы называли даитьями. Адепты знают, что эти существа привлекаются в определенные места небес чем-то вроде таинственного свойства, которое заставляет магнитную стрелку поворачиваться на север и некоторые растения следовать тому же влечению. Полагают, что различные расы этих существ питают особую симпатию к определенным человеческим темпераментам и с большею готовностью оказывают на них влияние. Таким образом, желчные, лимфатические, нервные или сангвинические лица могут подвергаться условиям астрального света, проистекающим от различных аспектов планетных тел. Усвоив этот главный принцип и изучив записи наблюдений за многие годы или века, знающему астрологу требуется только узнать, каковы были планетные аспекты в день рождения данного лица, чтобы проследить с приблизительной точностью изменчивый ход судьбы этого лица и даже предсказать будущее. Точность гороскопа, разумеется, зависит не только от знания астрологом оккультных сил и рас природы, но и от его астрономической эрудиции.

Элифас Леви с убедительной ясностью в своей "Догма и ритуал высшей магии" излагает взаимодействующие влияния между планетами и их комбинированное воздействие на минеральное, растительное и животное царства так же, как и на нас самих. Он утверждает, что астральная атмосфера постоянно меняется со дня на день, с часу на час точно так же, как воздух, которым мы дышим. Он с одобрением приводит учение Парацельса, что каждый человек, животное и растение носит на себе внешние и внутренние признаки влияний, которые доминировали в момент его зародышевого развития. Он повторяет старое каббалистическое учение, что в природе нет ничего незначительного, и что даже такое маленькое событие, как рождение одного ребенка на нашей незначительной планете оказывает свое влияние на всю вселенную так же, как целая вселенная оказывает свое обратное воздействие на него.

"Звезды", - говорит он, - "соединены одна с другой притяжениями, которые держат их в равновесии и заставляют их регулярно двигаться по пространству. Эта сеть света простирается от всех сфер ко всем сферам, и нет такой точки на какой-либо планете, к которой не была бы прикреплена одна из этих неразрушимых нитей. Поэтому, точное местонахождение так же, как и час рождения, должны истинным астрологом вычисляться; затем, когда он сделал точные вычисления астральных влияний, ему остается посчитать шансы общественного положения, помощь и препятствия, с которыми предстоит встретиться... и природные импульсы данного лица к осуществлению своей судьбы".

Он также утверждает, что также должна при этом учитываться индивидуальная энергия лица, указывающая его способность побеждать трудности и подавлять предосудительные склонности и таким образом выковать свое счастье, или же пассивно ожидать, что принесет ему слепая судьба.

Одно рассуждение по этому предмету, с точки зрения древних, дает нам как это будет видно, совсем другой взгляд, чем тот, который выразил профессор Тиндаль в своей знаменитой речи.

"Сверхчувственным существам", - говорит он, - "которые, как бы могущественны и невидимы они ни были, были ничто другое как вид человеческих созданий, может быть, возвысившихся над человечеством и удержавших все человеческие страсти и аппетиты, была передана власть и управление природными явлениями".

Чтобы подкрепить свою точку зрения, мистер Тиндаль приводит удобную цитату из знакомого абзаца у Юма:

"Боги все приводят в смятение, перемешивают все с противоположностями, чтобы мы все из-за нашего невежества и неуверенности им больше поклонялись и оказывали уважение".

Хотя в "Хрисиппе" Еврипид выдвигал некоторые доктрины Пифагора, каждый древний писатель считал его еретиком, поэтому цитаты, исходящие из такого источника, вовсе не подкрепляют аргумент мистера Тиндаля.

Что же касается человеческого духа, то воззрения философов старины и средневековых каббалистов, хотя и расходятся в некоторых аспектах, в целом совпадают. Наиболее существенное расхождение заключалось во мнениях о местонахождении бессмертного божественного духа в человеке. В то время как неоплатоники верили, что Аугоэйдес никогда не спускается в живого человека, но только более или менее осеняет своим излучением внутреннего человека - астральную душу - каббалисты в средние века утверждали, что дух, отделившись от светового и духовного океана, входил в душу человека, где и оставался в течение, всей жизни заключенным в астральной капсуле. Это расхождение было результатом веры христианских каббалистов в какой-то степени в мертвую букву аллегории о грехопадении человека.

"Душа", - по их словам, - "через грехопадение Адама осквернила себя миром материи, или Сатаной. Прежде чем она сможет показаться со своим заключенным божественным духом в присутствии Вечного, она должна очиститься от нечистот тьмы". - Они приравнивали - "дух капле воды, заключенной в желатиновую капсулу, которую бросили в океан: до тех пор, пока капсула цела, капля остается изолированной; разрушим оболочку, и капля станет частью океана - ее индивидуальное существование кончилось. То же самое с духом. До тех пор, пока он заключен в пластический посредник или душу, он обладает индивидуальным существованием. Разрушьте капсулу, а таковое разрушение может произойти в результате мук заглушенной совести, преступлений и нравственного разложения, и дух вернется обратно в свою первоначальную обитель. И его индивидуальность кончена".

С другой стороны, философы, которые истолковывали "грехопадение" по-своему, рассматривали дух, как нечто совсем отличное от души. Они допускали присутствие духа в астральной оболочке лишь постольку, поскольку это относилось к проникновению в душу духовных эманаций или лучей "сияющего". Человек и душа должны были завоевать свое бессмертие, поднявшись сами к духу, с которым, если их усилия увенчались успехом, они окончательно соединялись, или, иначе, были втянуты в него, поглощены, абсорбированы. Индивидуальность человека после смерти зависит от духа, а не от его души и тела. Хотя слово "личность" в том смысле, как его обычно понимают, абсурдно, если его буквально применить к нашей бессмертной сущности, все же последняя есть отдельное существо, бессмертное и вечное, per se; и точно так же, как в случаях с неисправимыми преступниками, когда сияющая нить, которая присоединяет дух к душе с момента рождения ребенка, насильно обрывается, и развоплощенной душе предоставлено разделить участь низших животных, то есть постепенно растворяться в эфире и лишиться своей индивидуальности, так же как она уничтожается - даже в этих случаях дух остается отдельной сущностью. Он становится планетным духом, ангелом; боги язычников суть архангелы христиан, непосредственные эманации Первопричины; вопреки ярым уверениям Сведенборга, они никогда не были и не будут людьми, по крайней мере, на нашей планете.