«Благодаря Гольфстриму на Лофотенах, где горы выросли примерно на 1200 метров, стояла зима и шли обильные осадки. Повсюду были разбросаны поселки, где люди жили не земледелием, а рыбалкой. В то время как летом здесь тихо и пустынно, так как нет работы, в зимний период начинается суета, особенно в те месяцы, когда долгая ночь на Севере вступает в свои права и вместо солнца светит только луна, а вместо закатов и восходов только северное сияние, и человек собирает на море обильную жатву. Из всех норвежских поселков выходят лодки на лов рыбы, вплоть до мест, находящихся за Полярным кругом».
Весной северные острова становятся птичьим раем. «Только две причины побуждают их оставаться на этих землях, – пишет Брем, – брачный инстинкт и ожидание близкой смерти. Во время зимних бурь они летят к скалам только на короткое время, чтобы смазать жиром свое оперение, а при наступлении весны независимо от расстояния собираются в колонии. При приближении лодки навстречу устремляются дружные защитники гнезд. Вскоре огромная стая кружит над лодкой, стоит невероятный гвалт».
В настоящем птичьем заказнике, как мы выразились бы сейчас, Брем побывал на Лофотенах, где нашли пристанище для птенцов кайры и гагарки. Зоолог надолго задержался на северных Лофотенах, где недалеко от берега расположены скальные образования или островки, так называемые «ники», похожие на колокола высотой до 300 метров.
Один из трех таких островков оказался как раз такой птичьей горой. Брем дождался штиля и подобрался поближе, чтобы ничего не пропустить из великого птичьего шоу.